Уголовная ответственность и уголовно правовое воздействие. Александр Иванович ЧучаевУголовно-правовое воздействие: понятие, объект, механизм, классификация. Уголовно-правовое воздействие: методологические основы понятия объекта и системы

Сознавая высокую значимость уголовно-правовых средств в обеспечении законности и правопорядка, каждое государство стремится к созданию адекватного механизма предупреждения девиантного поведения и максимальной эффективности его реализации.

В 2006 г. УК РФ был дополнен разделом VI «Иные меры уголовно-правового характера», который закрепил в новом статусе конфискацию имущества. Это обозначило легальную тенденцию к дифференцированному реагированию на общественно опасное деяние и обусловило большой научно-практический интерес к проблеме уголовно-правового воздействия.

Все чаще в юридической литературе можно встретить термины «уголовно-правовое воздействие», «система мер уголовно-правового воздействия», что свидетельствует о стремлении к комплексному познанию и отражению правовых явлений. Ученые-юристы задаются вопросами о факторах, объединяющих наказание и иные меры, об их природе, различии, правовом регулировании и правоприменении. Основаниями научного анализа выступают направленность и пределы непосредственного влияния мер уголовно-правового характера, механизм их реализации и классификация.

В современной доктрине уголовного права не сложилось общепринятого подхода к пониманию обозначенных проблем. Более того, в ряде случаев оспаривается обоснованность самого использования системного исследования применительно к уголовно-правовому воздействию в целом.

Теории воздействия зачастую строятся при игнорировании философского обоснования и не отражают природы правового ограничения. Статусом уголовно-правовых мер наделяются феномены, сущностно и содержательно разобщенные, не отвечающие качеству единого целого. В связи с этим нарушается последовательность и стройность предлагаемых научных моделей и нивелируется прикладное значение имеющихся работ. Однако в той или иной степени авторы обращают внимание на то, что реализация уголовно-правовых норм приводит к изменению прав и свобод личности, ее правового статуса.

Все это свидетельствует о необходимости углубленного теоретического анализа проблем, связанных с понятием уголовно-правового воздействия, сферой его целенаправленного влияния, определением пределов, механизма и классификации мер принуждения для разработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию регламентации и практики применения наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Проблема уголовно-правового воздействия неоднократно становилась объектом научных исследований. В дореволюционный период весьма активно рассматривались содержание, пределы и механизм реализации наказания. Оригинальные теории созданы И. Я. Фойницким и А. А. Жижиленко. Большой интерес представляют работы Л. С. Белогриц-Котляревского, С. В. Будзинского, Д. А. Дриля, В. В. Есипова, П. Д. Калмыкова, Ф. Листа, А. В. Лохвицкого, С. В. Познышева, Н. Д. Сергеевского, Н. С. Таганцева, М. П. Чубинского и др.

Отдельным аспектам понимания и правового закрепления уголовно-правового воздействия посвящены труды советского периода З. А. Астемирова, М. И. Бажанова, Б. Т. Базылева, Н. А. Беляева, Я. М. Брайнина, И. М. Гальперина, А. С. Емелина, Н. И. Загородникова, И. А. Исаева, И. И. Карпеца, М. П. Карпушина, Н. М. Кропачева, В. И. Курляндского, Н. С. Лейкиной, В. А. Ломако, И. С. Ноя, А. П. Овчинниковой, Б. А. Протченко, В. С. Прохорова, А. И. Санталова, Н. А. Стручкова, А. Н. Тарбагаева, Ю. П. Титова, В. М. Хомича, М. Д. Шаргородского и др.

В современный период содержание и направленность мер уголовно-правового характера рассматриваются в работах Е. Р. Абдрахмановой, Ю. М. Антоняна, А. Н. Батанова, С. А. Велиева, Д. И. Вороненкова, Ф. Б. Гребенкина, В. Н. Дерендяева, В. К. Дуюнова, В. С. Егорова, А. В. Ендольцевой, А. Э. Жалинского, И. Э. Звечаровского, В. И. Зубковой, С. Г. Келиной, С. Э. Коваленко, А. Н. Кондалова, А. И. Коробеева, П. В. Коробова, Т. О. Кошаевой, Н. Ф. Кузнецовой, С. И. Курганова, Е. В. Курочки, Д. А. Липинского, Н. А. Лопашенко, В. В. Мальцева, В. Г. Павлова, О. Г. Перминова, Е. В. Поводовой, А. Ж. Рамазанова, А. И. Рарога, Ф. Р. Сундурова, К. А. Сыча, И. А. Тарханова, Ю. М. Ткачевского, А. А. Чистякова, В. Ф. Ширяева и др.

Несмотря на значительный интерес, проявляемый в последнее время отечественными учеными к рассматриваемой теме, проблемы уголовно-правового воздействия до сих пор не получили должного освещения и однозначной оценки. Настоящая работа является первой попыткой системного изучения комплекса проблем, связанных с уголовно-правовым ограничением (лишением) прав, а также вопросов его закрепления в действующем законодательстве.

Глава I
ПОНЯТИЕ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

§ 1. СУЩНОСТЬ УГОЛОВНО-ПРАВОВОГО ВОЗДЕЙСТВИЯ

Человек – существо общественное; лишь в обществе, совместном проживании с себе подобными, возможно его развитие и совершенствование. Социум, являясь хранилищем научных и культурных ценностей, формирует наше сознание, язык, мышление. Только через призму общества и ролевой функции конкретного индивида можно говорить о нем как о личности – самодостаточном, самоценном, реализовавшем себя человеке 1 . При этом совместное проживание «дарует» не только права и возможности, но и накладывает определенные обременения: свобода одной личности заканчивается там, где начинается свобода другой.

Поведение человека урегулировано множеством норм различного характера, среди которых не последняя роль принадлежит праву. Посредством этих норм общество и государство ограничивают свободу индивидов, определяя ее меру с учетом разнообразных факторов: социально-экономических, политических, религиозных, духовных, уровня развития правосознания и правовой культуры 2 . Однако нередки случаи, когда человек в силу тех или иных причин нарушает установленные запреты, вызывая тем самым негативную реакцию со стороны общества и государства. И если социум может ограничиться молчаливым осуждением деяния и его деятеля, то государственная реакция должна быть совершенно иной.

Самые строгие способы реагирования на противоправное поведение (вплоть до лишения преступника жизни) применяются в рамках уголовного права и служат ответом государства на наиболее грубое и опасное нарушение установленного правопорядка – преступное деяние. Соответственно разнообразию возникающих уголовно-правовых конфликтов столь же вариативны должны быть и ответные действия государства, получившие легальное наименование принудительных мер уголовно-правового характера.

Согласно ст. 2 УК РФ для осуществления охраны прав и свобод человека и гражданина, собственности, общественного порядка и общественной безопасности, окружающей среды, конституционного строя РФ, обеспечения мира и безопасности человечества, а также предупреждения преступлений устанавливаются виды наказаний и иные меры уголовно-правового характера. Однако ни общей дефиниции, раскрывающей сущностные и другие отличительные признаки, ни конкретного перечня таких мер законодателем не приводится.

В науке уголовного права вопрос о понятии, признаках и видах мер уголовно-правового характера относится к числу дискуссионных. Возрастающий к нему интерес объясняется современной уголовно-правовой политикой, имеющей тенденцию к дифференциации и комплексности государственного принуждения. В последнее время в специальной литературе в таком контексте все чаще используются словосочетания «уголовно-правовое воздействие» 3 , «меры уголовно-правового воздействия» 4 , «система мер уголовно-правового воздействия» 5 . Они являются относительно новыми терминами доктрины уголовного права, их содержание еще не устоялось, а проблематика точно не определена.

В ряде норм отечественного уголовного и уголовно-исполнительного законодательств говорится об оказании исправительного (ст. 68 УК РФ, ст. 8 УИК РФ), общественного (ст. 9 УИК РФ) и воспитательного (глава 15 УИК РФ) воздействия на осужденных. Более того, одни из принудительных мер уголовно-правового характера легально именуются принудительными мерами воспитательного воздействия.

Показательным в этом отношении является и зарубежный опыт юридической техники. Уголовное законодательство многих государств предоставляет правоприменителю возможность выбора не только из множества традиционных для уголовного права наказаний, но и из числа иных мер принуждения. Так, в Общей части Уголовного закона Латвии предусматриваются иные принудительные меры воздействия, о мерах исправления и безопасности говорится в специальной главе УК ФРГ, средствам уголовного воздействия посвящена одна из глав УК Литовской Республики 6 .

Думается, что потребность и целесообразность «обогащения» понятийного аппарата науки уголовного права вызваны «ограниченными» гносеологическими возможностями словосочетания «меры уголовно-правового характера».

По справедливому замечанию А. С. Пунигова, термин «меры уголовно-правового характера» слишком широкий по объему, не отображает специфики обозначаемых им средств уголовного закона. Его неопределенность, на взгляд автора, «вносит путаницу в уяснение содержания исследуемого понятия и не добавляет строгости в употребление терминологии» 7 .

Недостаток легального наименования проявляется и в том, что оно не позволяет перейти на новый уровень исследования, усматривая в совокупности качества, не свойственные отдельным составляющим. Определение понятия мер уголовно-правового характера зачастую дается посредством перечисления разнообразных признаков. Выделяют две группы таких признаков: свойства, общие для всех уголовно-правовых мер, включая наказание, и свойства, отличающие наказание и «иные меры» друг от друга.

Сложившаяся тенденция методики изучения мер уголовно-правового характера свидетельствует о совокупном, но не системном исследовании таких мер. Более емкое терминологическое сочетание «уголовно-правовое воздействие», напротив, ориентирует на проведение системного научного анализа, чего ранее, как правило, не осуществлялось.

Системный подход является общенаучным инструментом получения нового знания и заключает в себе комплексное видение сложных явлений в многообразии составляющих их связей, как внутренних, так и внешних (от греч. systema – «составленное из частей», «соединенное»). В философии данная категория обозначает объект, организованный в качестве целостности, где энергия связей между элементами системы превышает энергию их связей с элементами других систем. Семантическое поле такого понятия включает термины «связь», «элемент», «целое», «единство», «структура» – как схема связей между элементами 8 .

Основу уникальности и в то же время цельности любого явления, в том числе и системного, составляет его сущность – внутреннее содержание, выражающееся в единстве всех многообразных и противоречивых форм его бытия 9 . Сущностью обусловлены функциональное значение, отличительные признаки и свойства явления. В истории философии сущность определялась как начало понимания вещей, их вечный принцип бытия, внутренняя структура, первичное, устойчивое и необходимое качество (в противовес качествам вторичным, изменчивым и второстепенным) 10 .

Исходя из обозначенной тенденции научного анализа мер уголовно-правового характера, вопрос об их сущности в науке уголовного права относится к числу наименее исследованных. Следует отметить, что отнюдь не все черты, присущие явлению и характеризующие уголовно-правовые меры, являются первичными и определяющими. В связи с этим представляется необходимым провести обстоятельное изучение свойств системы мер уголовно-правового характера, обозначить качество этих свойств, выявив в итоге сущность уголовно-правового воздействия.

Пожалуй, единственной неоспоримой чертой мер уголовно-правового характера выступает их нормативная определенность 11 . Закрепление в уголовном законе свидетельствует о принадлежности данных мер к средствам государственного регулирования общественных отношений и указывает на их особое предназначение, выраженное задачами УК РФ. По столь явному внешнему признаку, вытекающему из самого названия явления, не представляет трудности провести разграничение воздействия уголовно-правового, к примеру, гражданско- и административно-правовых мер.

В то же время уголовный закон определяет множество институтов, имеющих отличные цели, основания применения и содержание. Поскольку сам источник нормативного закрепления не конкретизирует сущность и объем рассматриваемого понятия, то, руководствуясь признаком формального выражения, логично предположить, что все средства, регламентированные УК РФ, выступают мерами уголовно-правового характера и образуют уголовно-правовое воздействие. Однако основывать научную теорию на внешнем формальном критерии и, более того, относить его к сущностным признакам правового явления не представляется обоснованным. Нормативную определенность следует рассматривать как вторичный признак уголовно-правового воздействия, обусловленный социально-правовой значимостью этого явления.

Не столь однозначно решается вопрос об отнесении мер уголовно-правового характера к мерам государственного принуждения. Большинство отечественных и зарубежных криминалистов отвечают на него положительно. Так, У. Я. Крастиньш пишет, что общим для уголовно-правовых мер воздействия и наказаний является то, что они «реализуются в принудительном порядке: их назначают и исполняют соответствующие, уполномоченные на то государственные институции» 12 . Иной точки зрения придерживается С. Курганов. На его взгляд, принуждение свойственно лишь наказанию, в то время как альтернативные меры – любой вид освобождения от наказания или от его отбывания – не являются мерами принуждения, поскольку не влекут за собой наступления неблагоприятных правовых последствий для виновного лица 13 . С последним утверждением сложно согласиться.

Во-первых, усматривается несколько некорректное отождествление содержания уголовно-правовой меры и государственного обеспечения ее реализации.

Способ обеспечения отличает право от иных форм социального регулирования. Отглагольное существительное «принуждение» образовано от слова «принудить», означающего приневолить, силовать, заставить сделать что-либо 14 . Отсюда под государственным принуждением понимается возможность государства обязать субъекта помимо его воли и желания совершить определенные действия либо воздержаться от их совершения.

Принудительность выступает неотъемлемым признаком как права в целом, так и отдельных его норм. Обеспеченность реализации права государственным принуждением обоснованно определяется как необходимый внешний фактор функционирования правовых положений. Лишь имея под собой потенциальное силовое вмешательство уполномоченных на то властных органов, право может называться общеобязательной системой формально определенных правил поведения и выступать действенным и эффективным средством урегулирования общественных отношений.

Нередко принуждение возводится в ранг основного, первичного свойства права и государства. К примеру, Ж. И. Овсепян пишет о том, что без принуждения не может быть ни государства, ни права, поскольку принуждение лежит в основе определения всех важнейших признаков и атрибутов, их составляющих 15 . Не умаляя особой значимости категории «принуждение» в праве, думается, что в приведенной точке зрения имеет место явное преувеличение ее роли в обусловленности понятий «право» и «государство».

Первичность (сущностность) признака принудительности относительно государства и права является весьма спорной, в то время как необходимость такого их признака не вызывает сомнений.

Во-вторых, исходя из лексического толкования, освобождение от уголовной ответственности и (или) от наказания (от его отбывания) допустимо относить к специальным уголовно-правовым мероприятиям. Слово «мера» в русском языке имеет три значения: единица измерения; граница проявления чего-нибудь и средство для осуществления чего-нибудь, мероприятие 16 . Думается, что именно в последнем из контекстов слово «мера» употребляется для обозначения мер уголовно-правового характера.

Однако отнюдь не каждый факт легального освобождения виновного от уголовной ответственности, наказания или его отбывания является безусловным и исключает возложение на лицо, совершившее преступление, других, пусть и менее ощутимых, но все же неблагоприятных правовых последствий (например, ст. 73, 90, 92 УК РФ). Более того, нормы уголовного права, носящие поощрительный характер, могут сохранять возможности по усилению остроты влияния в случае поведения, недостойного примененного поощрения (ч. 2 и 3 ст. 74, ч. 4 ст. 90 УК РФ).

Исходя из вышеизложенного, об уголовно-правовом воздействии справедливо говорить как о виде государственного принуждения. При этом последнее является одним из способов исполнения мер уголовно-правового характера, в использовании которого не всегда возникает необходимость. К тому же принудительность не позволяет отграничить уголовно-правовое воздействие от близких ему мер процессуального принуждения, административно- и гражданско-правового характера. Отсюда данный признак не принадлежит к категории исключительных качеств рассматриваемого явления.

Принудительность следует рассматривать как формальный критерий, указывающий на внешние атрибуты уголовно-правовых мер, а именно обеспеченность их реализации. Способ обеспечения не является определяющим для прочих параметров изучаемого феномена и может дать лишь общее о нем представление. Таким образом, принадлежность к видам государственного принуждения недопустимо отождествлять с сущностным свойством уголовно-правового воздействия.

Более дискуссионным является вопрос о характере мер уголовно-правового воздействия. На взгляд большинства ученых, кара является одним из отличий наказания от иных мер. Другие криминалисты, напротив, полагают, что все меры уголовно-правового характера являются карательными, поскольку ограничивают (лишают) лицо в его правах, свободах и интересах, различаясь между собой строгостью проявления этого свойства 17 .

Именно кару как негативную, соответствующую представлениям о справедливости и неотвратимую оценку содеянного и лица, виновного в его совершении, их осуждение и порицание В. К. Дуюнов предлагает считать внутренним смыслом уголовно-правового воздействия 18 . Логично предположить, что, выражая сущность воздействия в целом, кара необходимо должна характеризовать и все возможные его проявления.

По В. К. Дуюнову, к их числу принадлежат:

– превентивное влияние уголовно-правовых норм;

– случаи освобождения лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям;

– привлечение виновного к уголовной ответственности с применением в необходимых случаях наказания или иных мер уголовно-правового воздействия;

– придание осужденному особого правового статуса в течение срока отбытия наказания и сверх этого срока – судимости 19 .

Можно выделить ряд противоречий в предлагаемой автором концепции. Во-первых, карательный характер приобретает ответ государства не только на совершение правонарушения, но и на склонность к его совершению. Представляется, что необходимость и законность уголовно-правового воздействия обусловливается противоправными действиями лица, но отнюдь не его мыслями, взглядами, убеждениями и проч. (ст. 8 УК РФ).

Во-вторых, весьма спорно наличие карательного воздействия в факте освобождения лица от уголовной ответственности по нереабилитирующим основаниям. Обозначенная позиция не соответствует юридической природе данного института как выражения прощения, безусловного отказа (воздержания) государства от официального признания лица виновным в совершении преступления в расчете на его законопослушное поведение в будущем 20 . Правовым результатом освобождения является полное прекращение всех отрицательных последствий, которые могли бы наступить за совершение общественно опасного деяния.

В-третьих, отождествление кары с осуждением и порицанием представляется необоснованным. В русском языке слово «кара» исконно употребляется в значении (сурового) наказания, возмездия, казни, строгого взыскания 21 . «Упрек», «укор», «порицание» и «осуждение» являются синонимами и толкуются как выражения неудовольствия, неодобрения, обвинения в худом и проч. 22 Несмотря на схожий вокализм слов «кара» и «корить» (от корня «кор»), их этимология, равно как и содержание, различны 23 .

Утверждение, что кара «носит характер упрека, осуждения, порицания» лица и совершенного им проступка 24 , вполне оправданно, однако недопустимо ставить равенство в предложении: упрек, осуждение, порицание есть кара. Кара предполагает отрицательную «нравственную, социально-политическую и условно-юридическую оценку преступления и личности преступника» 25 , основывается на ее наличии, но не тождественна ей.

Наиболее справедливо связывать кару с сущностью уголовного наказания 26 . В таком качестве данный термин заключает в себе основное отличие наказания от иных мер уголовно-правового воздействия, выражая большую степень интенсивности, силы и продолжительности оказываемого влияния. Остальные меры не столь ограничительны; опосредуемые ими обременения служат либо средством контроля и воспитания (условное осуждение, судимость, принудительные меры воспитательного воздействия), либо средством обеспечения безопасности (личной, общественной) и психиатрического лечения (принудительные меры медицинского характера).

Исходя из сказанного, кара не может выступать сущностью уголовно-правового воздействия.

Иная концепция сущности уголовно-правового воздействия предлагается В. Ф. Ширяевым. Он применяет системное исследование, полагая, что, как «качественно определенная совокупность», система мер уголовно-правового воздействия обладает наличием «интегральных свойств, которые могут отсутствовать у частей, взятых порознь» 27 .

Интегративным свойством такой системы, на взгляд В. Ф. Ширяева, выступает единый результат, на который направлены все ее элементы, выраженный целями уголовного наказания, а именно восстановлением социальной справедливости, исправлением осужденного, предупреждением совершения новых преступлений. Отсюда систему мер уголовно-правового воздействия автор определяет как совокупность ограниченного количества элементов, носящих основной или вспомогательный характер, объединенных результатом ее направленности, выраженным в целях наказаний, регламентированных УК РФ 28 .

Думается, что сам выбор системообразующего (сущностного) свойства является не совсем удачным. Цель представляет собой идеальный или реальный предмет сознательного или бессознательного стремления субъекта, финальный результат, на который преднамеренно направлен процесс. В корреляции категорий «цель» и «средство» доминирующей является первая, поскольку в праксеологическом отношении цель корректирует инструментальное соответствие и рациональную эффективность избираемых средств 29 . Несмотря на это, цель выступает внешним по отношению к явлению признаком.

Система, образованная по столь пространному критерию (даже с соблюдением его соответствия для каждого из элементов), может включать различные феномены, отмечая их назначение, но не природу. При этом одним из требований, обеспечивающих стабильность и жизнеспособность системного целого, в литературе называют однотипность и качественную взаимообусловленность его составляющих. «К негативным последствиям может привести смешение элементов одной системы с элементами другой, равно как и подмена одних элементов другими» 30 .

Ю. В. Голик отмечает, что «изъятие или добавление какого-то элемента в структуру множества может привести к утрате существующего качества этого множества. Таким образом, нечто, существовавшее именно как нечто особенное, перестает таковым быть и превращается в нечто новое, с новым качеством, либо прекращает свое существование» 31 .

Элементный состав системы, предлагаемой В. Ф. Ширяевым, напротив, достаточно неоднороден и образует две самостоятельные подсистемы – основную и вспомогательную. Роль доминанты и основной системы выполняет наказание, а единым критерием отбора «вспомогательных» элементов является возможность определять, ограничивать, усиливать или смягчать его применение 32 . Однако принятое основание отбора соблюдено не было. В системе уголовно-правового воздействия наряду с положениями, касающимися назначения, замены и освобождения от наказаний, оказались принудительные меры медицинского характера, принудительные меры воспитательного воздействия и досудебные меры уголовно-процессуального принуждения 33 . Рассмотрение последних в качестве отдельных составляющих уголовно-правового воздействия вызывает более всего вопросов. Достаточно сложно усмотреть влияние ареста, подписки о невыезде, залога и проч. на применение наказания.

Кроме этого, описываемое автором единство образовавшейся совокупности мер и выраженное целями наказания также представляется мнимым. Анализ норм отечественного уголовно-правового и уголовно-процессуального законодательств не позволяет заключить, что цели восстановления социальной справедливости, исправления осужденного и предупреждения совершения преступлений другими лицами (общее предупреждение) присущи каждому из элементов системы, предлагаемой В. Ф. Ширяевым.

Так, цели применения принудительных мер медицинского характера законодательно закреплены. Ими являются излечение (улучшение психического состояния) лиц, совершивших общественно опасное деяние и страдающих психическим заболеванием, исключающим их вменяемость, а также предупреждение совершения ими новых деяний, предусмотренных УК РФ (ст. 98 УК РФ). Целей восстановления социальной справедливости, исправления лица и общей превенции перед принудительными мерами медицинского характера не ставится.

Назначение принудительных мер воспитательного воздействия регламентировано не столь четко. Исходя из содержания ч. 1 ст. 90, ч. 2 ст. 92 УК РФ, можно заключить, что их целями выступают исправление несовершеннолетнего и специальная превенция. Относительно реализации прочих предполагаемых результатов воздействия ответить с полной степенью уверенности, основываясь лишь на толковании уголовно-правовых норм, не представляется возможным. Думается, что решение этого вопроса определяется не единством системы мер уголовно-правового характера, а особенностями принудительных мер воспитательного воздействия как одного из элементов, ее составляющих.

Постановка целей, аналогичных целям наказания, является более чем спорной применительно к мерам процессуального принуждения. В отличие от наказания такие меры обладают иной правовой природой. Анализ ст. 97, ч. 1 ст. 111 УПК РФ позволяет сделать вывод, что они служат реализации задач уголовного судопроизводства (обеспечению безопасности участников уголовного судопроизводства, сохранности доказательств, исполнения приговора) и предупреждению совершения правонарушений. Во время назначения мер процессуального принуждения лицо не выступает носителем правового статуса осужденного, нет юридического факта признания его виновным в совершении преступления, следовательно, нет и оснований предполагать, что он нуждается в исправлении, а уголовно-правовое воздействие в отношении его может восстановить справедливость.

Пожалуй, единственной общей целью перечисленных В. Ф. Ширяевым правовых явлений служит предупреждение совершения новых общественно опасных деяний со стороны лиц, к которым они применены. Именно цель специальной превенции указывается многими криминалистами в числе основных признаков, объединяющих меры уголовно-правового характера (Ф. Б. Гребенкин 34 , С. Г. Келина 35).

Итак, можно сделать вывод, что концепция В. Ф. Ширяева носит искусственный, а не онтологический характер. Автор не исходит из сущности уголовно-правового воздействия как системного явления. Отсюда взятые в совокупности элементы не обладают признаками устойчивости, целостности и качественного единообразия.

Представляется, что сущностное определение уголовно-правового воздействия необходимо основывать на его терминологическом толковании. Слово «воздействие» является отглагольным существительным. Воздействовать означает оказывать влияние, добиться (-иваться) необходимого результата 36 . Глагол образован посредством добавления к слову «действовать» соответствующей приставки. В этимологическом словаре значение приставки «воз» (древнерусское «въз») определяется как «за кого (что), вместо кого (чего)» 37 . Отсюда термин «воздействие» отражает не просто деятельную активность, а подчеркивает отношение производности такой деятельности, ее возвратность (кому-то за что-то). Следовательно, уголовно-правовое воздействие есть ответная целенаправленная активная деятельность, имеющая уголовно-правовую основу.

Думается, что сущностной чертой, объединяющей все меры уголовно-правового воздействия, является то, что предусмотренное уголовным законом принуждение выступает ответом государства на определенные действия субъекта. Исходя из этого, сущностью уголовно-правового воздействия наиболее обоснованным представляется считать ответ, реакцию государства на такие действия. Под «реакцией» понимается «противодействие», «отпор», «сопротивление». Реагировать – значит отзываться каким-либо образом на раздражение, воздействие извне, проявлять свое отношение к чему-либо 38 .

Анализ научной литературы показывает, что из числа признаков мер уголовно-правового характера «основание» их применения вызывает у криминалистов более всего вопросов. Кроме того, именно этот критерий зачастую относится к категории сущностного и порождает значительные расхождения в интерпретациях прочих (вторичных) качеств.

Пятидесяти ученым-юристам, имеющим ученую степень доктора или кандидата юридических наук, был задан вопрос о том, что следует называть термином «уголовно-правовое воздействие». Результаты экспертной оценки представлены в табл. 1.

Таблица 1

Сущность уголовно-правового воздействия по экспертной оценке

Наименьшее количество экспертов (8 %) определили уголовно-правовое воздействие как реакцию государства на общественно опасное деяние, не связанную с привлечением лица к уголовной ответственности. Фактически отождествили рассматриваемое явление и уголовную ответственность 16 %. Значительное количество опрошенных (34 %) полагают, что это синоним уголовно-правового регулирования. Наиболее популярным ответом (42 %) является характеристика уголовно-правового воздействия в качестве негативной реакции государства на общественно опасное деяние, что более содержательно, чем понятие «уголовная ответственность» и менее широко в сравнении с «уголовно-правовым регулированием».

Претворение в жизнь юридических норм, воплощение требований закона в поведении людей осуществляется при помощи правоотноше­ний . Состоявшаяся или последующая реализация норм УК удостове­ряется в рамках уголовно-процессуальной деятельности.

Следовательно, индивидуальными актами процессуального производства одновремен­но официально признаются и соответствующие соблюдению, использо­ванию или исполнению уголовно-правовые отношения. Таким образом, уголовный процесс и уголовно-процессуальные отношения всегда скла­дываются в связи суголовно-правовыми отношениями и по поводу этих отношений, а одной из задач имеют установление характера данных от­ношений.

В литературе высказана позиция о случаях возможного существо­вания уголовно-процессуальных отношений без наличия уголовно­правовых. Так, П. С. Элькинд указывала, что возникновение и развитие уголовно-процессуальных отношений вне отношений уголовно-правовых является не только беспредметным, но и незаконным и необоснован­ным, однако такие отношения все же возникают, и это свидетельствует о неправильном возбуждении, расследовании, рассмотрении и разреше­
нии уголовных дел . П. С. Дагель, В. Н. Шпилев и М. С. Строгович от­мечали, что уголовно-процессуальные отношения - это средство, спо­соб установления уголовно-правовых отношений, поэтому в результате уголовно-процессуального отношения может быть констатировано от­сутствие уголовного отношения . При этом окончание производства по делу его прекращением или вынесением оправдательного приговора не является исключением из общего правила, срывом процесса и неудачей, а представляет результат правильного, объективного и непредвзятого ис­следования обстоятельств дела . В. Г. Даев и Д. Ю. Гончаров отмечают, что в ряде случаев уголовный процесс возникает при явном отсутствии уголовно-правовых отношений, например, при возбуждении производ­ства о применении принудительных мер медицинского характера .

Приведенные суждения ученых заслуживают уважения, однако со­гласиться с ними не можем. Полагаем, что указания на возможность установления в ходе процессуальной деятельности отсутствия уголовно­правовых отношений обусловлены тем, что их авторы являются сторон­никами узких подходов к содержанию уголовно-правовых отношений и их видов. Вместе с тем вопрос о содержании правоотношения разреша­ется неоднозначно, причем как в отраслевых науках, так и в общей теории.

В соответствии с одной из позиций (Р. О. Халфина, Л. С. Явич и др.) правоотношением является фактическое, реальное, жизненное отно­шение, урегулированное нормой права . Согласно другому убеждению (С. С. Алексеев, Ю. К. Толстой и др.), правоотношение - это связь субъ­ектов правами и обязанностями, т. е. оно выступает в качестве юри­дической формы лежащего в его основе общественного отношения .

Данные концепции по-разному отражают взаимосвязи нормы права и правоотношения. В первом случае правовое отношение представляет­ся как результат регулирующего воздействия нормы на общественное отношение, во втором оно является средством регулирования обще­ственных отношений .

Существует и третья позиция, которая объединяет оба названных подхода. Так, Ю. Г. Ткаченко предлагает различать правоотношения - индивидуальные модели возможного и должного поведения субъектов права, выступающие как образцы-мерки для этого поведения (но не само фактическое поведение), и правоотношения - фактические от­ношения, урегулированные нормами права . Схожей позиции придер­живается В. Г. Даев. Он отмечает, что превращение правоотношения- модели в фактическое правоотношение происходит при посредстве правоприменительного процесса, в ходе которого устанавливаются (определяются) наличие соответствующих отношений и их характер . Развивая данную точку зрения и преломляя ее на область уголовного права, А. А. Васильченко классифицирует уголовно-правовые отноше­ния на два вида: правоотношения - средства регулирования (играю­щие роль одного из средств механизма уголовно-правового регули­рования) и правоотношения - результат такого регулирования (т. е. реализованные в деятельности субъектов правовые модели) . Пози­ция Ю. Г. Ткаченко, В. Г. Даева и А. А. Васильченко поддерживается и другими авторами . Она позволяет в определенной степени «сгла­дить острые углы» в споре о видах уголовно-правовых отношений и начале их возникновения и в целом разрешить более крупную про­блему о взаимосвязи уголовно-правовых и уголовно-процессуальных отношений.

Так, распространенной является точка зрения, что в содержание предмета уголовно-правового регулирования входят охранительные отношения, возникающие вследствие совершения преступления. Они состоят в праве государства на порицание и наказание правонару­
шителя и в его обязанности понести ответственность перед государ­ством . Вместе с тем ряд авторов считают, что эти отношения воз­никают между государством и допустившим противоправное деяние субъектом в момент совершения этого деяния и существуют объек­тивно, независимо от того, раскрыто ли преступление, установлен ли правонарушитель и знает ли сам адресат уголовно-правовой нормы о состоявшемся нарушении запрета . Другие исследователи полага­ют, что такие отношения возникают лишь в момент возбуждения уго­ловного дела либо при привлечении лица в качестве обвиняемого , с момента вынесения обвинительного приговора суда или момен­та его вступления в силу . Причина несовпадения позиций, в числе
прочего, объясняется различным подходом к содержанию уголовно­правового отношения. Если рассматривать охранительное правоотно­шение как некую индивидуальную модель (средство регулирования), то для его возникновения достаточно наличия юридического факта в виде самого уголовно-правового деяния. Если же признавать правоотноше­нием только фактическое отношение, то оно является результатом уста­новления уголовно-правовой связи между гражданином (физическим лицом) и государством (в лице его уполномоченных органов).

Еще одним камнем преткновения при определении видов уголовно­правовых отношений является различное понимание функций уголов­ного права.

Так, ряд исследователей отрицают регулирующую функцию уголов­ного права, разграничивают категории «предмет правового регулиро­вания» и «предмет уголовно-правовой охраны» и включают в предмет регулирования только одну группу общественных отношений - охрани­тельных, складывающихся в связи с совершением преступления между содеявшим его лицом и государством в лице компетентных правоохра­нительных органов . В. Г. Смирнов отмечает, что совпадение объектов охранительного и регулятивного воздействия имеет место только тогда, когда уголовный закон охраняет собственно уголовно-правовые отно­шения (в частности, при побеге осужденного из места заключения) .

Другие авторы менее категоричны. Так, Б. В. Яцеленко указывает на особую регулирующую сущность уголовного законодательства, ко­торую можно охарактеризовать как опосредованную . Ю. С. Жариков допускает и прямое уголовно-правовое регулирование, которое имеет место в случаях, если в норме Особенной части УК присутствует опи­сательная диспозиция, содержащая совокупность признаков, отделяю­
щих общепринятый, допустимый в социуме стереотип поведения, но не упорядоченный нормами какой-либо регулятивной отрасли права, от преступного . По его мнению, устанавливая сферу преступного, уголовный закон тем самым определяет и границы дозволенного. В та­ких случаях вообще нельзя нормировать общественные отношения с помощью регулятивного права. Возможна лишь их охрана уголовно­правовыми средствами .

Ряд ученых отмечают, что в чистом виде регулятивного и охрани­тельного права не существует. Одни и те же нормы одновременно вы­полняют и регулятивные, и охранительные функции, поскольку любой вид запрета, характерного для «охранительных» норм, одновременно выступает в качестве способа регулирования «нормального», «не от­клоняющегося» поведения . По этой причине многие исследователи к предмету уголовно-правового регулирования помимо охранительных относят также общепредупредительные (позитивные, общерегулятив­ные) отношения, связанные с удержанием граждан от совершения пре­ступления посредством угрозы наказания, и регулятивные отношения, складывающиеся в связи с правомерным поведением граждан по причи­нению вреда при наличии обстоятельств, исключающих преступность деяния . Отдельные авторы выделяют уголовно-правовые отноше­ния в широком смысле, которые возникают со вступлением уголовно­го закона в силу, когда начинают действовать его превентивные функ­ции, оказывающие воздействие на неустойчивых лиц, удерживающие их от совершения преступлений под угрозой применения наказания, и узком смысле, т. е. «традиционные» отношения между государством и преступником . Другие специалисты в предмет уголовно-правового регулирования помимо общественных отношений, возникающих вслед­ствие совершения преступления, включают наиболее важные и ценные
для личности, общества и государства стороны общественных отноше­ний, перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК, в рамках которых осуществляется поведение лица, регламентированное уголовным законом .

Полагаем, что подход авторов, которые не ограничивают предмет уголовно-правового регулирования только лишь охранительными правоотношениями, является оправданным. Он соответствует и обще­му утверждению о том, что все нормы права реализуются только через правоотношения . Так, 3. А. Астемиров отмечает: «Правоотношения в уголовном праве нельзя рассматривать только в связи с совершением преступления конкретными лицами и реализацией санкций соответ­ствующих норм уголовного закона... эти нормы, еще не будучи приме­нены к конкретным правонарушителям, безотносительно к совершению преступления призваны регулировать поведение людей посредством запрещения исчерпывающе определенных общественно опасных по­ступков и предписания их дозволения (в случаях необходимой обороны и крайней необходимости) совершения действий, отвечающих интере­сам общественной и личной безопасности» lls .

Считаем, что реализация уголовно-правовых норм (в том числе и в форме соблюдения или использования) всегда происходит в рам­ках правоотношений. Причем если выделять правоотношения-средства регулирования, то модель правопослушного поведения появляется уже при введении в действие соответствующей нормы УК. Как результат ре­гулирования общие отношения могут существовать в виде правомерно­го поведения в связи с воздействием на интеллектуально-волевую сферу
адресата уголовно-правовой нормы. Государство через фиксирование в нормах уголовного права своей воли направляет поведение людей по каналам прямой связи. При позитивном обязывании уголовный закон побуждает граждан под угрозой применения наказания действовать правомерно, выполнять возложенные на них обязанности. Государство одобряет законопослушное поведение . С другой стороны, подпадаю­щие под действие уголовного закона лица вправе требовать от государ­ства должной системы правового регулирования, а государство обязано создать систему, которая обеспечит охрану перечисленных в ч. 1 ст. 2 УК благ от преступных посягательств, позволит предупредить совершение преступлений.

Позитивные уголовно-правовые отношения длятся до тех пор, пока государство законодательно не устранит преступность и наказуемость деяния . Если же гражданин нарушит свою обязанность воздержаться от совершения преступления, то дополнительно возникают охрани­тельные уголовно-правовые отношения.

Установление полной номенклатуры возможных видов уголовно­правовых отношений, а также поиск соответствующих им наименова­ний, наиболее адекватно отражающих их функциональное назначение, не входит в задачи нашего исследования. Обращение к данному вопросу вызвано необходимостью констатировать, что уголовно-процессуальная деятельность и уголовно-процессуальные отношения всегда обуслов­лены наличием уголовно-правовых отношений. Если в рамках судо­производства будет установлено, что преступление не совершалось, это не должно свидетельствовать о незаконности возбуждения и рас­следования уголовного дела в случаях, когда изначально обоснованно предполагались охранительные правоотношения. Подобное не означает и существования уголовно-процессуальных отношений без уголовно­правовых. Есть возможность говорить лишь об имеющей место ошибке
в определении вида последних . Следовательно, процессуальные акты основного характера, которые выражают завершающие правоохрани­тельные действия, всегда будут иметь уголовно-правовые последствия в виде констатации соответствующих правоотношений.

Общерегулятивные и регулятивные уголовно-правовые отношения не требуют вмешательства правоохранительных органов. После воз­действия норм права на сознание и волю адресатов происходит само­регулирование гражданами (субъектами этих отношений) собственного правомерного поведения. При необходимости в рамках уголовного про­цесса государственные органы лишь удостоверяют правомерность по­ведения и наличие соответствующего правоотношения. Иначе обстоит дело с охранительными отношениями. Они могут преобразовываться из правоотношения - индивидуальной модели в фактическое правоот­ношение посредством правоприменительного процесса. Деятельность органов предварительного расследования и суда начинается потому, что возникает потребность в правильном применении уголовных норм для возможной их реализации в форме исполнения. В ходе уголовно­процессуальной деятельности требуется не только удостоверение ле­жащего в их основе юридического факта (уголовно-правового деяния), но и конкретизация элементов данных отношений.

По вопросу о перечне и содержании элементов правоотношения- результата регулирования среди ученых также нет единства во мнени­ях. Однако в юридической литературе преобладает подход, что всякое общественное отношение предполагает: субъекты, между которыми оно возникает и развивается; объект, по поводу которого оно складывается; содержание - взаимодействие субъектов, проявляющееся через их пра­ва и обязанности.

Наиболее дискуссионным в теоретическом плане является вопрос об объекте правоотношения. Здесь также трудно найти положение, ко­торое единообразно признавалось бы, не вызывало споров . Анализ имеющихся в литературе по общей теории права позиций, объясняющих понятие объекта правоотношения, позволяет сузить различия до двух наиболее распространенных групп: монистической теории (единого объ­екта - действия, поведения обязанного лица) и плюралистической теории (множественности объектов), в которой объектами признаются различные социальные блага (вещи; предметы духовного творчества; личные неимущественные блага; поведение участников правоотноше­ний; результаты их поведения, т. е. последствия, к которым приводит то или иное действие или бездействие) . Последняя теория представляет­ся более практичной, позволяет реально отразить разнообразие суще­ствующих правоотношений и соответствующие им объекты.

На основе разработок общей теории права вопрос об объекте уголовно-правового отношения исследовался представителями науки криминального цикла . Из имеющегося разнообразия точек зрения наиболее верной представляется та, в соответствии с которой объ­ектом являются правовые последствия события (деяния), которое по­служило юридическим фактом возникновения правоотношения. При таком подходе объектом традиционного, охранительного уголовного правоотношения являются наказание , уголовная ответственность ,
меры государственного воздействия, которые могут быть реализованы в отношении лица, совершившего преступление. Следует учитывать, что объект - это явление, на которое направлены права и обязанно­сти субъектов правоотношений, определяющие их возможное и долж­ное поведение. Поэтому полагаем, что объектом отношения вряд ли можно признать точку приложения наказания или иных средств воз­действия - т. е. правовой статус адресата уголовно-правовых норм . Объектом являются средства государственного воздействия, применяе­мые в отношении лица, допустившего уголовно-правовое деяние, и пре­терпеваемые правонарушителем.

Предваряя дальнейшие рассуждения, отметим, что в задачи на­стоящего исследования не входит разрешение проблемы соотношения понятий «уголовная ответственность», «уголовно-правовое воздей­ствие», «наказание», «меры уголовно-правового характера», «уголовно­правовые последствия» и т. п. Полагаем, что любой из этих феноменов позволяет в той или иной степени охарактеризовать объект уголовно­правовых отношений. Однако должны признать, что в лучшей степени данную функцию может выполнять категория «уголовно-правовое воз­действие». Для обоснования своей позиции обратимся к анализу содер­жания соответствующих категорий.

Согласно ч. 1 ст. 43 УК наказанием является мера государственного принуждения, назначаемая по приговору суда, применяемая к лицу, при­знанному виновным в совершении преступления, и заключающаяся в ли­шении или ограничении прав и свобод этого лица. «Наказание» претендо­вало на исключительную роль объекта правоотношений в то время, когда выступало единственно возможной реакцией государства на обществен­но опасное поведение, а также являлось практически единственным сред­ством предупреждения совершения новых преступлений. Изначально и сущность уголовной ответственности сводилась авторами к примене­нию наказания либо к осуществлению правовых санкций (ответствен­ность рассматривалась в качестве формы, а санкция правовой нормы - в качестве содержания этой формы) . К. А. Сыч обращает внимание, что отождествление уголовной ответственности и наказания прослежи­вается и на уровне отечественного законодательного опыта (в частности, УК РСФСР 1960 г. содержал перечень обстоятельств, отягчающих и смяг­
чающих уголовную ответственность, а УК РФ - обстоятельства, отяг­чающие и смягчающие наказание). Вместе с тем УК РФ проводит раздел между основаниями освобождения от уголовной ответственности (гл. 11) и основаниями освобождения от уголовного наказания (гл. 12). Следова­тельно, уголовная ответственность и наказание хотя и родственные, но все же не тождественные категории . В целом согласимся с А. В. Наумо­вым в том, что после принятия действующего УК «уголовная ответствен­ность» стала использоваться в более объемном значении и включать все меры уголовно-правового воздействия, применяемые к лицу, совершив­шему преступление (как наказание, так и иные меры) .

Категория «уголовная ответственность» не имеет законодательно­го определения, а имеющиеся в уголовно-правовой доктрине позиции о сущности и содержании данного явления различаются, причем кар­динально. При этом любой из подходов вполне имеет право на суще­ствование, так как основывается на различном понимании учеными содержания уголовно-правовых отношений, их видов и начала возник­новения, о чем упоминалось ранее.

Так, согласно одному из распространенных подходов уголовная от­ветственность - это обязанность лица отвечать за совершенное пра­вонарушение, подвергнуться мерам негативного воздействия, понести личный или имущественный ущерб, указанный в санкции статьи уго­ловного закона .

Данное воззрение, на первый взгляд, представляется небезупреч­ным: любую юридическую обязанность, корреспондирующую субъек­тивному праву, следует относить к содержанию правоотношения, а не к ее объекту. В связи с этим уместными являются суждения авторов, указывающих, что «правовая обязанность не может отождествляться
с правовой ответственностью» , «ответственность - это не обязан­ность претерпевания последствий, проистекающих из правонарушения, а самое их претерпевание в состоянии принуждения» .

Вместе с тем в момент совершения преступления возникает лишь охранительное уголовно-правовое отношение-модель, а фактическое применение и реализация мер принуждения к лицу, допустившему уголовно-правовое деяние, еще невозможно. Элементами такого право­отношения выступают только субъективные права и юридические обя­занности . Таким образом, и уголовная ответственность существует в это время только лишь на уровне прав и обязанностей. Однако в ре­зультате правоприменительной деятельности, когда правоотношение- средство регулирования преобразуется в правоотношение-результат регулирования, ситуация меняется.

Подход ученых, связывающих ответственность с фактическим применением основанных на правовом и моральном осуждении право­нарушителя мер государственного принуждения, с наступлением в ре­зультате совершения преступления неблагоприятных для виновного последствий - ограничений личного и имущественного порядка со­ответствует уголовно-правовым отношениям - результатам регулиро­вания. В таком контексте уголовная ответственность всегда конкретна и неотделима от реального исполнения мер принуждения, предусмо­тренных в нарушенной уголовно-правовой норме .

В уголовно-правовой науке предприняты попытки представить категорию уголовной ответственности и в позитивном плане - как разновидность социальной ответственности. Так, В. Г. Смирнов пред­ложил понимать данный феномен как «осознание своего долга перед обществом и государством» . Подход, при котором ответственность
должна рассматриваться не только в негативном, но и в позитивном ка­честве, поддержан 3. А. Астемировым, В. А. Елеонским, Б. Т. Базылевым, М. С. Строговичем, В. Н. Кудрявцевым и другими исследователями . Сторонники позитивной ответственности считают, что основанием ее возникновения является принятие нормативного акта, запрещающего определенные действия под угрозой наказания , что она является от­ветственностью без нарушения и наказания (бесконфликтная), сопро­вождает личность постоянно и определяет ее поведение, прежде всего, с внутренней, а не внешней стороны . Такие суждения соответствуют
подходу исследователей, допускающих существование общих правоот­ношений в качестве самостоятельного вида. Если признавать наличие таковых, то последовательно нужно выделять в качестве объекта этих правоотношений и соответствующий им вид ответственности. Вместе с тем как общерегулятивные отношения признаются не всеми автора­ми, так и существование позитивной ответственности в теории права и уголовно-правовой теории воспринимается неоднозначно .

Анализ основных точек зрения относительно категории «уголовная ответственность» позволяет согласиться с тем, что хотя ей и отводится в современной уголовно-правовой доктрине важная роль, но на сегод­няшний день нет устоявшегося понятия и даже единой позиции отно­сительно ее статуса, форм реализации и т. п. Современная уголовно­правовая наука находится под тяжестью различных подходов, теорий и взглядов относительно составляющих рассматриваемого явления, и это самым негативным образом сказывается на всех уровнях, начи­ная от процесса обучения специалистов в области юриспруденции, за­канчивая практическими работниками «всех мастей» . По мнению от­дельных авторов, категорию «уголовная ответственность» необходимо в принципе устранить, а сконцентрироваться на разработке термина «уголовно-правовое воздействие» .

Такой вывод является чрезмерно категоричным. Дальнейшее использование категории «уголовная от­ветственность», в том числе и для характеристики объекта уголовно­правового отношения, вполне возможно, хотя это неизбежно будет приводить к коллизиям, связанным с различным пониманием данного феномена. Поэтому при определении правовых последствий деяния, со­держащего все признаки состава преступления, использование катего­рии «уголовно-правовое воздействие» является более целесообразным.

Отметим, что «уголовная ответственность» и «уголовно-правовое воздействие» являются близкими по содержанию, но не тождественны­
ми категориями. Термин «воздействие» происходит от слова «воздей­ствовать» - оказав влияние, добиваться результата ; «влияние» - это «действие, оказываемое кем-чем-нибудь на кого-нибудь, воздей­ствие» 14 s . Сравним с категорией «ответственность» - необходимость, обязанность отдавать кому-нибудь отчет в своих действиях, поступ­ках , и словосочетанием «привлечь к ответственности» - заставить отвечать за проступок .

Отталкиваясь от значений исследуемых терминов и словосочета­ний, можем констатировать, что они отражают единый феномен - объ­ект уголовно-правового отношения, однако воспроизводят его со сто­роны разных субъектов - т. е. государства и лица, которому адресуются нормы. Из такого понимания «уголовно-правового воздействия» исхо­дят и исследователи. Например, А. И. Чучаев предлагает рассматривать его в качестве способов уголовно-правового выражения государствен­ного принуждения, применяемого к лицу, совершившему общественно опасное деяние, запрещенное уголовным законом, путем наложения на осужденного правоограничений (лишения либо ограничения прав и свобод лица) . Обратим внимание, что результат этой деятельно­сти - состояние, в котором находится соответствующее лицо в связи с оказанием на него принудительных средств уголовно-правового воз­действия, является уголовной ответственностью.

Кроме того, ряд авторов считают, что понятие «уголовно-правовое воздействие» более широкое, чем «уголовно-правовое принуждение» . Например, по мнению М. В. Бавсуна, рассматриваемый феномен пред­ставляет собой основанную на официально-властном волеизъявле­нии и закрепленную в уголовном законе систему принудительных,
информационно-правовых, воспитательных и других мер, необходимых для обеспечения охраны интересов государства, общества и личности от общественно опасных посягательств . Можно констатировать, что такому объему «уголовно-правового воздействия» соответствует «уго­ловная ответственность» в широком смысле, охватывающем негативное и позитивное качество. Объектом охранительного отношения главным образом являются принудительные средства обеспечения задач УК (ка­рательного и некарательного характера). Хотя не исключаются и иные способы влияния.

После выяснения видов уголовно-правовых правоотношений и мо­ментов их возникновения, характеристики содержания наиболее «про­блемного» элемента их состава - объекта (уголовной ответственности, уголовно-правового воздействия) обратим внимание на значимость процессуальной деятельности в конкретизации данных отношений и индивидуализации уголовно-правового воздействия.

Ранее указывалось, что в момент совершения преступления воз­никает охранительное правоотношение - индивидуальная модель, в связи с чем у государства появляется право на оказание уголовно­правового воздействия в отношении лица, совершившего преступле­ние, а у данного лица - обязанность понести уголовную ответствен­ность. Вместе с тем фактическое государственное принуждение к лицу, совершившему запрещенное уголовным законом общественно опас­ное деяние, лишение либо ограничение его прав и свобод возможны только в рамках правоотношения-фактического отношения. Оче­видно, что для преобразования отношения-средства регулирования в правоотношение-результат регулирования нужен дополнительный юридический факт.

Гипотетически таким фактом может выступать вступление в закон­ную силу обвинительного приговора суда. Ранее отмечалось, что с этим событием некоторые ученые связывают возникновение уголовной от­ветственности, а другие - возможность ее реализации. В качестве нор­мативного обоснования для этого вывода авторы указывают ст. 49 Кон­ституции РФ, закрепляющую, что каждый обвиняемый в совершении преступления считается невиновным, пока его виновность не будет до­казана в предусмотренном федеральным законом порядке и установле­на вступившим в законную силу приговором суда. Ряд исследователей
считают, что до этого момента и в целом уголовно-правовое отношение не возникает. Отдельные из них приходят к выводу, что совершение пре­ступления не только не представляет юридический факт (для уголовно­правового или уголовно-процессуального отношения), но даже что само преступление появляется только в результате уголовного процесса .

Полагаем, что констатация преступления, виновности определен­ного лица в обвинительном приговоре суда и само совершение опреде­ленным лицом преступления - это суть разные явления. Удостоверение состоявшегося уголовно-правового деяния, как и уголовно-правового отношения, делается постфактум, спустя время после действительного возникновения уголовно-правового отношения. Так же, как и в случаях с общерегулятивными и регулятивными отношениями, удостоверение охранительных уголовно-правовых отношений возможно по результа­там познавательной деятельности. Основания для постановления об­винительного приговора не возникают сразу, «вдруг», приговор суда должен быть подготовлен предшествующим доказыванием . Установ­ление (и исследование) фактических обстоятельств происшедшего яв­ляется необходимой предпосылкой (в ином прочтении - обязатель­ной стадией ) применения уголовного закона.

Таким образом, более точной представляется позиция ученых о том, что возникновение правоотношения следует отличать от его установления и фиксации. Так, В. Н. Кудрявцев отмечает: для того чтобы практически применить меру воздействия к преступнику, необходимо официально признать и зафиксировать уголовно-правовое отношение, т. е. установить юридический факт, его породивший, - событие престу­пления, и субъект уголовного правоотношения - лицо, виновное в со­
вершении преступления, а также определить конкретное содержание данного отношения, т. е. выяснить, какой уголовно-правовой нормой оно предусмотрено. Эти задачи выполняются органами предваритель­ного расследования, прокурором и судом, которые в ряде процессуаль­ных документов фиксируют выявленное уголовно-правовое отношение в виде определенной квалификации совершенного деяния .

Совершение преступления не выступает юридическим фактом для уголовно-процессуального отношения. Появление охранительно­го уголовно-правового отношения-индивидуальной модели не озна­чает автоматического возникновения уголовно-процессуального от­ношения. Более того, в условиях латентности преступности следует признать, что далеко не каждое уголовное правонарушение влечет осуществление процессуальной деятельности, а следовательно, нали­чие материального правоотношения не свидетельствует о неизбежном зарождении процессуального его «собрата». Начальным моментом уголовно-процессуальных отношений является получение уполномо­ченными государством органами сведений о совершенном или готовя­щемся общественно опасном посягательстве. Законодатель исходит из обязательности принятия мер по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в его совершении, в каждом слу­чае обнаружения признаков преступления (ч. 2 ст. 21 УПК).

Вместе с тем лицу, совершившему преступление, для реализации индивидуальных прав не следует ожидать возникновения уголовно­процессуальных отношений. Охранительные (как и общерегулятив­ные и регулятивные) правоотношения-индивидуальные модели пре­образуются в правоотношения-отношения при осознании адресатом уголовно-правовых норм того факта, что он является субъектом уголовно-правового деяния. Воспринимая свою обязанность претер­певать средства уголовно-правового воздействия, это лицо вправе рас­считывать, что оказываемое государством воздействие будет соответ­ствовать характеру и степени общественной опасности преступления, обстоятельствам совершения и его личности.

Объективизация фактических охранительных отношений может происходить через правомерное поведение субъекта - физического лица, для которого не требуется предварительных актов, фиксирующих уголовно-правовое отношение. Он вправе оказать медицинскую и иную помощь пострадавшему непосредственно после совершения преступле­ния, добровольно возместить имущественный ущерб и моральный вред потерпевшему, явиться с повинной, активно способствовать раскры­тию и расследованию преступления, осуществить иные действия, ко­торые будут влиять на выбор средств уголовно-правового воздействия (пп. «и», «к» ч. 1 ст. 61 УПК и др.). Такое посткриминальное позитивное поведение реализуется именно в рамках уголовно-правового отноше­ния (отдельные права могут быть реализованы уже до, а другие - по­сле возникновения уголовно-процессуальных отношений). Появление индивидуально-волевого аспекта в ряде случаев совпадает по времени с совершением преступления, но может состояться и позднее, в том числе в связи с информированием государственными органами о нали­чии преступления, уведомлением конкретного лица о вовлечении его в уголовно-процессуальную деятельность.

Правоприменительная деятельность с вынесением индивидуаль­ных актов, в которых фиксируется установление элементов состава правоотношения, необходима именно государству. Акты применения уголовного закона являются необходимым условием для оказания при­нудительного уголовно-правового воздействия. Отдельные из них удо­стоверяют лишь факт совершения преступления . Другие отражают конкретизацию субъекта уголовно-правового деяния. В постановлении о возбуждении дела, уведомлении о подозрении в совершении престу­пления, в постановлении о привлечении в качестве обвиняемого со­держится предварительная квалификация преступления, следователь­но, данными актами конкретизируется и содержание правоотношения (права и обязанности относительно уголовно-правового воздействия, определенного в той или иной норме УК). Само же принудительное уголовно-правовое воздействие требует индивидуализации примене­ния санкции уголовно-правовой нормы. Такими актами являются при­говоры и иные итоговые судебные решения. Но помимо актов основного характера, выражающих завершающие правоохранительные действия, индивидуализацию уголовно-правового воздействия могут отражать
и акты вспомогательного характера, которые выражают предваритель­ные правоохранительные действия. Ими являются решения о примене­нии мер пресечения (а также о применении некоторых иных мер про­цессуального принуждения).

Ряд ученых не относят меры процессуального принуждения к про­явлению уголовной ответственности, считая, что при таком подходе нарушался бы принцип презумпции невиновности . Их позиции со­ответствуют точке зрения исследователей, понимающих уголовную от­ветственность лишь как меру принуждения, связанную с осуждением лица, признанного виновным в совершении преступления по вступив­шему в законную силу приговору суда, к определенным правоограни- чениям карательного и некарательного характера . Однако уголовно­правовое воздействие посредством мер процессуального принуждения не следует отождествлять с осуждением и наказанием или испытанием (условным осуждением), которое может назначаться лицу, признанному виновным по приговору суда. Избрание меры процессуального принуж­дения, как и принятие любого иного решения, связанного с применени­ем уголовного закона в ходе процессуальной деятельности, основыва­ется на предварительных выводах уполномоченных органов о том, что имеет место деяние, содержащее признаки состава преступления, но не предрешает вопроса о виновности .

В большей степени нам импонирует позиция исследователей, ко­торые вкладывают в содержание уголовной ответственности более ши­рокий смысл , указывают, что уголовная ответственность реализует-
ся в различных формах, предполагает развитие и проходит в несколь­ко этапов , одним из которых является государственное принуждение в виде мер пресечения , рассматривают избрание меры пресечения в качестве составной части индивидуализации уголовной ответствен­ности . Обращая внимание на то, что отнесение мер процессуального принуждения к уголовной ответственности не противоречит презумп­ции невиновности, А. В. Наумов отмечает, что «суд не „создает" состав преступления, а регистрирует, устанавливает его». Если вынесением об­винительного приговора подтверждено установление в действиях лица состава преступления, «тогда заключение под стражу засчитывается в срок наказания в виде лишения свободы, назначенного судом, так как в соответствии с приговором эта мера государственного принуждения была применена к лицу, действительно совершившему преступление. Меры пресечения, следовательно, органически входят в уголовную от­ветственность, становятся ее частью. Взгляд на меры пресечения как на разновидность части уголовной ответственности влечет за собой повы­шенную ответственность и более повышенное отношение практических работников к применению мер пресечения» .

В ряде решений ЕСПЧ и судебных органов нашей страны отмеча­ется, что применение мер пресечения, иных мер процессуального при­нуждения к подозреваемым и обвиняемым при наличии оснований не может истолковываться как акт признания вины, а следовательно, соот­ветствует презумпции невиновности .

Таким образом, в рамках уголовного процесса осуществляется кон­кретизация уголовно-правового отношения. Устанавливаются об­стоятельства произошедшего деяния и субъектов его совершения, что проявляется в процессуальных документах в виде конкретной квали­фикации (применяется диспозиция нормы УК). Если при конкретиза­ции деяния, содержащего признаки состава преступления, будет вы­явлено, например, что наличествуют обстоятельства, исключающие его преступность (гл. 8 УК), то в таком случае произошедшее деяние так­же получает уголовно-правовую квалификацию, свидетельствующую о наличии «нетипичного» уголовно-правового отношения, не связан­ного с необходимостью привлечения к уголовной ответственности . Конкретизация уголовно-правового отношения продолжается по­сле уточнения предмета производства (юридического факта (деяния) и субъектов) через индивидуализацию объекта правоотношения. Каж­дой диспозиции уголовно-правовой нормы соответствует своя санкция, в которой определены средства принудительного уголовно-правового воздействия. С учетом тяжести совершенного деяния, а также обстоя­
тельств, характеризующих личность обвиняемого, смягчающих и отяг­чающих обстоятельств, компетентный орган выбирает и применяет изначально меру пресечения, а позднее - наказание или иную меру уголовно-правового характера либо отказывается от их применения в связи с нецелесообразностью.

Обратим внимание, что с появлением уголовно-процессуального отношения юридический факт, лежащий в основе уголовно-правового отношения (общественно опасное посягательство), и его субъекты (лицо, совершившее противоправное деяние, и государство) остаются неизменными . Вместе с тем в ходе предварительного расследования и судебного разбирательства уголовно-правовое отношение должно «развернуться», «конкретизироваться» . Для конкретизации уго­ловных правоотношений (их структурных элементов) необходимы уголовно-процессуальные отношения, в поступательном движении которых устанавливаются, раскрываются и удостоверяются уголовно­правовые отношения . Верными, на наш взгляд, являются следующие суждения авторов: «процессуальное отношение является вспомогатель­ным в отношении материального, но оно от последнего неотделимо и от него неотъемлемо» , «при своем возникновении уголовно-правовые отношения не всегда отличаются достаточной определенностью и уточняются с помощью уголовно-процессуальных отношений» , «уголовно-правовое отношение приобретает все более и более кон­кретный вид посредством процессуальных отношений» ; «уголовно­правовое отношение развивается, а каждый этап его развития требует новых уголовно-процессуальных отношений» .

С критикой указанных суждений выступает В. П. Божьев. Он отме­чает, что уголовно-правовое отношение к моменту расследования уже сложилось, его формирование происходит в момент возникновения. Оно существует объективно. Поэтому ни следователь, ни суд не могут ни «развернуть» его, ни «уточнить», ни «конкретизировать». У право­
применителя могут быть полные или отрывочные (частичные) пред­ставления об уголовном правоотношении; могут быть более или менее конкретные знания о нем, которые в процессе производства по делу уточняются. Но изменение представления (субъективного убеждения) об уголовно-правовом отношении не может его ни изменить, ни уточ­нить, ни развернуть, ни конкретизировать .

С точкой зрения В. П. Божьева о неизменности порожденных опре­деленным юридическим фактом уголовно-правовых отношений мы мо­жем согласиться лишь отчасти, а потому не склонны присоединяться к критике обозначенных выше позиций авторов.

Во-первых, считаем возможным интерпретировать ряд оспари­ваемых высказываний не как о возможности изменения уголовно­правовых отношений при производстве по делу, а именно об уточнении знаний, конкретизации представлений о них, поскольку уголовно­процессуальные отношения являются способом, средством выяснения и установления уголовно-правового отношения . Такую позицию, в частности, занимает В. 3. Лукашевич, отмечая, что необходимо разли­чать возникновение уголовно-правовых отношений от его установления и реализации: «Уголовно-правовое отношение является объективной категорией...», его «„развернутость", „конкретность" следует понимать в том смысле, что она только устанавливается в результате уголовно­процессуальной деятельности» .

Во-вторых, нельзя исключать и изменение самого уголовно­правового отношения. Например, в ходе предварительного расследо­вания, судебного разбирательства и даже при исполнении наказания может появиться дополнительный юридический факт, изменяющий ма­териальное правоотношение. Такую ситуацию характеризуют принятие уголовного закона, имеющего обратную силу, наступление новых обще­ственно опасных последствий деяния и т. п.

В-третьих, следует признать правильной позицию С. С. Алексее­ва, отмечающего своеобразие уголовных правоотношений. По мнению автора, оно состоит в том, что в момент совершения преступления эти отношения возникают в еще не полностью сформированном виде; не­
определенность устраняется при конкретизации в соответствии с ин­дивидуальными особенностями дела меры наказания и тем самым обе­спечивается определенность также содержания прав и обязанностей субъектов ιs 3 . На то, что после совершения преступления именно право государства на наказание находится в динамическом состоянии, указы­вал Н. Н. Полянский .

А. В. Наумов обращает внимание на возможную динамику охра­нительных уголовно-правовых отношений при возникновении новых юридических фактов, влекущих изменение отношений (состоящих в уклонении от исполнения наказания, а также являющихся основа­нием для применения наказания к лицу, излечившемуся от душевной болезни) или с которыми связывается их прекращение (факты, свиде­тельствующие об исполнении наказания; а также те, с которыми свя­зывается возможность освобождения от уголовной ответственности и безусловное освобождение виновного от наказания) . Таким об­разом, ряд ученых конкретизацию уголовного правоотношения видят не только и не столько в установлении сведений о юридическом факте, лежащем в основе правоотношения, и его субъектах, сколько в инди­видуализации объекта правоотношения - уголовной ответственности, уголовно-правового воздействия.

И. Звечаровский также отмечает, что уголовное правоотношение, возникающее в связи с фактом совершения преступления, имеет свою динамику развития, что в конечном итоге отражается на применении мер уголовно-правового характера. Он считает, что изменения могут быть следствием любого имеющего уголовно-правовое значение по­ведения (правомерное или противоправное) субъекта охранительного уголовного правоотношения. Поведение со знаком «минус» имеет место в случаях уклонения от отбывания назначенного судом наказания (на­пример, ч. 5 ст. 46, ч. 3 ст. 49, ч. 4 ст. 50, ч. 5 ст. 53 УК), при уклонении условно осужденного от исполнения возложенных на него судом обя­занностей (чч. 2 и 3 ст. 74 УК) и т. п. Правомерное поведение предпола­гает различные варианты деятельного раскаяния .

Обращаем внимание, что в современном законодательстве в каче­стве позитивного поведения рассматривается заключение подозревае­мым, обвиняемым соглашений, основанных на признании им вины, вы­полнение их условий (гл. гл. 32 1 , 40, 40" УПК). Такие посткриминальные действия лица, совершившего преступление, позволяют упростить про­цессуальную форму установления фактических обстоятельств, имею­щих уголовно-правовое значение, и предполагают снижение пределов оказания принудительного уголовно-правового воздействия (чч. 2-5 ст. 62 УК). Следовательно, уголовный процесс не только позволяет уста­новить уголовные правоотношения. В рамках процессуальных право­отношений могут сформироваться юридические факты, изменяющие течение материальных уголовно-правовых отношений. Учитывая дан­ное взаимодействие, согласимся с высказыванием Б. Т. Базылева, что «процессуальные правоотношения... носят вторичный, производный характер, поскольку возникают по поводу действительного или предпо­лагаемого отношения юридической ответственности. Развитие, измене­ние и прекращение процессуальных отношений зависит от отношения ответственности. В то же время процессуальные отношения активны, имеют властный характер и в силу этого обеспечивают динамику лежа­щего в их основе материального правоотношения» . К схожим выво­дам приходят М. Ю. Дворецкий и В. Ю. Стромов: «будучи изначально производным от первоначальной основы, „уголовно-процессуальное правоотношение" существует непосредственно после складывания материально-правового отношения в рамках уже существующих прав и обязанностей ее субъектов. В свою очередь, динамика материально­правового отношения возникает лишь в связи с развитием процессуаль­ных отношений, что отражает их двустороннюю связь» ιss .

Таким образом, уголовно-процессуальные отношения предназначе­ны для конкретизации содержания уголовных правоотношений посред­ством установления лежащих в их основе юридических фактов - дея­ний, субъектов уголовных правоотношений, а также индивидуализации их объектов - средств уголовно-правового воздействия. Достигнутая конкретизация содержания уголовного правоотношения отражается в процессуальных актах досудебного и судебного производства. Установ-
пение сведений о пежащем в основе юридическом факте и о субъектах правоотношения предполагает юридическую оценку содеянного (приме­нение диспозиции уголовно-правовой нормы), а индивидуализация объек­та правоотношения - выбор средств уголовно-правового воздействия (в пределах санкции нормы УК).

Мерами уголовно-правового воздействия на преступность с точки зрения концепции уголовной политики надо считать всю деятельность, использующую законодательные запреты по совершению определенных деяний криминального характера, а также и дозволения, определяющие задачи, содержание и формы предупреждения, пресечения этих деяний и справедливого наказания за них. Характеризуя систему (совокупность взаимосвязанных и взаимозависимых элементов) рассматриваемых мер надо выделять три аспекты:

• 1) правовую (нормативную базу);
• 2) деятельность, осуществляемую на этой основе;
• 3) управленческий процесс, ориентированный на определенные результаты (сдерживание, ограничение преступности и т.д.).

Классификация рассматриваемых мер: во-первых, по их принадлежности к определенной подсистеме уголовной политики (специальное профилактическое воздействие, непосредственное уголовно-правовое и уголовно-исполнительное воздействие); во-вторых, по механизму действия (непосредственные, вспомогательные); в-третьих, меры правоприменительного характера (информационные, методические, координационные и другие), обеспечивающие эффективное применение первых.

Меры предупреждения преступлений, как правило, не связаны с привлечением к уголовной ответственности и заключаются в воспитательном или в административно-правовом воздействии на потенциальных правонарушителей и иных лиц. Пропаганда уголовного законодательства может быть эффективной при условии, если информирование адресатов о содержании законов будет сопряжено с показом их справедливости и с воздействием на эмоциональную сферу населения.

Официальное предостережение потенциальных правонарушителей предусмотрено уголовно-правовыми запретами с административной преюдицией, а также в отношении свидетелей и экспертов. Без нормативного регулирования эта мера применяется администрацией исправительных учреждений в отношении осужденных к лишению свободы и инспекциями по делам несовершеннолетних. Она целесообразна и не противоречит правам и свободам личности.

Побуждение правонарушителей к добровольному отказу от завершения начатых преступлений применяется и как общепрофилактическая, и как индивидуально-профилактическая мера воздействия на преступность (пропаганда уголовно-правовой нормы о ненаказуемости добровольно прекращенного приготовления или покушения на преступление; психологическое воздействие на выявленных правонарушителей, способное возбудить у них мотивы к добровольному отказу). Несмотря на сложность выявления начатых преступлений и на условия, ограничивающие возможность выбора побуждения к добровольному отказу (а не пресечения преступлений), эта уголовно-правовая мера целесообразна, особенно в отношении несовершеннолетних правонарушителей.

Побуждение к деятельному раскаянию - общепрофилактическая мера, когда она осуществляется путем пропаганды правовых последствий деятельного раскаяния. В то же время это и индивидуально-профилактическая мера, направленная на предотвращение вредных последствий оконченных преступлений. Управленцы должны учитывать то, что сущностью этой меры является склонение правонарушителей к действиям, либо освобождающим их по закону от ответственности за совершенные преступления, либо смягчающих эту ответственность. После возбуждения уголовных дел побуждение к деятельному раскаянию может применяться ко всем обвиняемым. Для повышения эффективности данной уголовно-правовой меры особое значение имеет обоснованность правовой оценки поведения правонарушителей в контексте деятельного раскаяния и обеспечение единства такой оценки органами предварительного расследования преступлений и судом. На уровне следователя это предполагает знание психологии правонарушителя, а также осуществление неотложных мероприятий по проверке информации. На уровне руководителя - выработку единого подхода в рамках координационных совещаний правоохранительных органов региона. По отдельным уголовным делам такая позиция может носить индивидуальный, носящий компромиссный характер согласованного решения в рамках закона.

Содействие социальной адаптации лиц, отбывших наказание осуществляется с целью предупреждения рецидивов преступлений и заключается в приспособлении судимых к нормальному образу жизни на свободе путем их трудоустройства и наделении иными социальными позициями, а также путем различных форм профилактического контроля за ними. Для обеспечения эффективности этой меры в современных, кризисных условиях нашего общества потребуется разработка и реализация программы специальных мер в поддержку этой социальной группы населения.

Уголовно-правовые меры пресечения преступлений характерны тем, что профилактические цели достигаются путем применения к правонарушителям правомерного насилия или уголовно-правового принуждения. Пресечение преступлений путем необходимой обороны и задержания преступников основаны на закрепляемом Конституцией социальном праве личности на неприкосновенность, на обязанности государства охранять личность и ее права, а также на нормах уголовного закона, в которых определены одобряемые пределы причинения вреда правонарушителям.

Государство и общество заинтересовано в активном, успешном и законном применении гражданами и представителями власти необходимой обороны и задержания преступников. Применительно к этим целям и следует определять эффективность практики применения необходимой обороны и задержания преступников. Эффективность может быть повышена рядом мер: пропагандой закона, профессиональной подготовкой сотрудников органов внутренних дел и т.п. Среди них особое место занимает обеспечение законности правовой оценки актов необходимой обороны и задержания преступников.

Привлечение к ответственности за приготовление или покушение на преступление как мера пресечения преступлений основана на уголовно-правовой норме о наказуемости предварительной преступной деятельности. Эта норма обязывает правоохранительные органы предотвратить возможные вредные последствия выявленной преступной деятельности, что при выборе момента пресечения должно учитываться в первую очередь (лишь после этого можно руководствоваться интересами получения доказательств обвинения). Эффективность применения данной уголовно-правовой меры пресечения преступлений зависит от своевременного выявления предварительной преступной деятельности, что требует тесной связи правоохранительных органов с населением. Это также одно из направлений реализации уголовной политики.

Своевременное применение уголовно-правовых запретов с двойной превенцией - мера, способная предупреждать тяжкие преступления. Об эффективности применения такой меры можно судить путем сопоставления динамики тяжких преступлений и совершенных преступлений, предусмотренных уголовно-правовыми запретами с двойной превенцией (например, незаконного хранения огнестрельного оружия).

В последние голы декриминализирован ряд общественно-опасных деяний (бродяжничество, немедицинское потребление наркотических веществ и т.д.), которые создают почву для тяжких преступлений. Это, к сожалению, снизило профилактический потенциал Уголовного кодекса, но это положение должно восполняться активным применением иных отраслей законодательства, а также реализовываться через организационные мероприятия.

Уголовно-правовые меры реализации ответственности правонарушителей представляют собой разнообразную деятельность правоохранительных органов, начиная от выявления преступлений до исполнения наказаний. Частные цели этих мер подчинены общим целям условной ответственности.

Выявление, регистрация преступлений, возбуждение уголовных дел и раскрытие преступлений основаны на уголовном законе, а также на законах, определяющих компетенцию правоохранительных органов. Причины, по которым какую-то часть преступлений (порой весьма значительную) не удается выявить и раскрыть, весьма разнообразны. И одна из них - ограниченность сил и средств правоохранительных органов. Это вынуждает их ранжировать свои задачи в деле выявления и раскрытия преступлений и использовать ограниченные силы и средства прежде всего для борьбы с тяжкими преступлениями.

Обеспечение возмещения вреда, причиненного преступлениями и возможной конфискацией имущества осужденных, кроме иных целей, преследует цель исключить преступное обогащение правонарушителей. Эта мера регулируется совокупностью уголовно-правовых, уголовно-процессуальных, гражданских и гражданско-процессуальных норм. Наиболее сложный элемент данной меры - выявление ценностей, подлежащих изъятию и конфискации. Эффективность этой деятельности остается низкой.

Замена уголовной ответственности иной, более мягкой ответственностью позволяет экономить уголовно-правовое принуждение при соблюдении условий, способных обеспечить достижение общих целей уголовной ответственности. Эффективность практики применения этой уголовно-правовой меры определяется применительно к целям специального и общего предупреждения преступлений на основе сопоставления динамик совершения менее тяжких преступлений, объема замены уголовной ответственности за эти преступления более мягкими мерами. При этом следует также сопоставить приведенные показатели с долей правонарушителей, которые после замены уголовной ответственности иными мерами, повторно совершили преступление.

В последние годы по ряду экономических и политических причин практика замены уголовной ответственности значительно сократилась (сохранилась лишь замена уголовной ответственности несовершеннолетним принудительными мерами воспитательного характера), что создает опасность увеличения доли судимых в составе населения.

Основные меры в контексте уголовной политики - это, наряду с мерами организационного, нормативного, методического и ресурсного обеспечения, также все меры непосредственного правоприменения: профилактики с использованием воспитывающего и предупреждающего значения уголовного закона, а также мер двоимой превенции; реализации уголовной ответственности преступников: исправительного воздействия на лиц к которым применены меры наказания или заменяющие его меры и последующей помощи им в социальной реадаптации.

Дополнительные меры - это организационно-управленческие и воспитательные меры (информационно-аналитические, методические, ресурсные, кадрово-обеспечивающие и т.д.), которые создают и оптимизируют необходимые условия для непосредственного уголовно-правового воздействия на преступность.

Наконец, вспомогательные меры - это меры, сопутствующие реализации уголовной ответственности или предупреждению преступлений с помощью угрозы этой ответственности, которые "усиливают" и закрепляют уголовно-правовое воздействие. Они носят медицинский, имущественный, административно-правовой, разъяснительно-воспитательный характер и т.д.

Уголовная политика производна от общих задач государства и общества, решаемых на современном этапе, а также от социальной и криминальной ситуации, включающий прогноз её тенденции. Формирование уголовной политики предполагает необходимость её рассмотрения в развитии. Задачи и содержание уголовной политики претерпевают существенные изменения в зависимости от ситуации в обществе, тенденций соответствующего этапа его развития, состояния экономики, социальной жизни, идеологии и психологии, правовой базы общества. Прежде всего, развитие уголовной политики обусловлено системой ценностей общества, складывающейся правовой системы, которая также относится к числу приоритетных общественных ценностей. С этой точки зрения, надо помнить о прямой и обратной связи между требованиями и структурой правовой системы с одной стороны и уголовной политикой - с другой.

уголовный право наказание ответственность

В целях обеспечения гармоничного развития общественных отношений государство устанавливает определенные требования, соблюдение которых является необходимым условием обеспечения общественного порядка и законности в стране. Нарушение этих общеобязательных требований предполагает соответствующую реакцию государства на такое поведение. Государство должно реагировать на нарушение установленных им нормативных предписаний, это необходимо для обеспечения реализации правовых норм и предупреждения их массовых нарушений в дальнейшем. «Преступление без ответственности -- это торжествующее зло, изобличенное и осужденное - это зло побежденное» .

Целью уголовной ответственности является исправление лица, совершившего преступление, и предупреждение совершения новых преступлений как осужденным (частное предупреждение), так и другими лицами (общее предупреждение). Уголовный кодекс не указывает, что кара является целью уголовной ответственности или наказания. Понятно, что кара сама по себе хотя и может отчасти содействовать достижению некоторого уровня социальной справедливости и правопорядка, но без перспективы предупреждения преступлений и исправления преступника уголовная ответственность лишается главных и безусловно необходимых элементов, направленных на эффективную борьбу с преступностью

Реакцию государства на преступление в отечественной теории уголовного права и в юридической практике принято определять через понятие «уголовная ответственность». Предполагается, что это понятие наиболее точно и полно отражает существо реакции государства на акт совершения преступления. Уголовная ответственность рассматривается как разновидность юридической ответственности, одно из фундаментальных уголовно-правовых понятий и важнейший уголовно-правовой институт, имеющий основополагающее значение при определении оснований и пределов правоохранительной деятельности государства в его противостоянии с преступностью .

Институт уголовной ответственности получил развитие в нашей науке и в законодательстве в конце 50-х годов прошлого века. Тем не менее, до недавнего времени не существовало единого мнения по поводу содержания и оснований уголовной ответственности, момента ее возникновения.

Авторы одной из концепций отождествляют уголовную ответственность и наказание, либо признают их сторонами одного и того же единого явления. Уголовную ответственность они определяют как меру государственного принуждения, сущность её сводят к наказанию. Соответственно, границы уголовной ответственности авторы данной точки зрения связывают с пределами исполнения уголовного наказания, а ее содержание - с лишениями и ограничениями, составляющими содержание уголовного наказания .

Эта точка зрения обоснованно критикуется многими исследователями данной проблемы. В теории уголовного права общепризнано, и это получило отражение в уголовном законодательстве, что понятия «уголовная ответственность» и «уголовное наказание» близки, но не тождественны. Это различающиеся понятия, имеющие собственное содержание и самостоятельное значение. К тому же уголовная ответственность первична по отношению к наказанию и шире него по объему.

Вторую группу исследователей составляют авторы, характеризующие уголовную ответственность как основанную на нормах уголовного права обязанность лица, совершившего преступление, претерпеть неблагоприятные для себя последствия совершения преступления (быть осужденным от имени государства и понести заслуженное наказание), дать в установленном порядке отчет в совершенном им преступлении .

Также некоторые авторы считают, что реализация уголовной ответственности заканчивается погашением или снятием судимости. Другие моментом ее окончания признают отбытие наказания. Содержание уголовной ответственности, по мнению данной группы авторов, составляют «невыгодные, неприятные для преступника последствия совершения им преступления» в виде обязанности виновного понести наказание, осуждения его от имени государства обвинительным приговором суда (хотя бы и с освобождением от наказания), и обязанности подвергнуться уголовно-процессуальной процедуре, т. е. выступать в качестве обвиняемого, подсудимого, осужденного .

Эта концепция также была подвергнута критике в теории уголовного права. Многие авторы справедливо обратили внимание на то обстоятельство, что возникающая в момент совершения преступления обязанность виновного претерпеть меры уголовно-правового воздействия, предусмотренные уголовным законом за совершение преступления, еще не есть реальное претерпевание указанных неблагоприятных последствий, а следовательно, она еще не есть уголовная ответственность. В силу различных обстоятельств уголовная ответственность может быть не реализована (преступление не раскрыто, преступник не установлен, скрывается от следствия и суда и т. п.). Поэтому юридическая обязанность виновного здесь выступает лишь необходимой предпосылкой ответственности. Уголовная ответственность возникает лишь в связи с фактической реализацией указанной обязанности виновного - в момент вынесения судом обвинительного приговора, как считают одни авторы, или в момент вступления приговора в законную силу, как полагают другие .

На критике данной точки зрения «взросла» еще одна концепция, сторонники которой исходят из того, что под уголовной ответственностью следует понимать не обязанность виновного претерпеть неблагоприятные для него последствия совершенного преступления, а фактическую реализацию такой обязанности - само предусмотренное уголовным законом государственно-принудительное воздействие, применяемое по приговору суда к лицу, совершившему преступление. Авторы дифференцируют ответственность на два вида - связанную с осуждением виновного, назначением ему наказания и судимостью, и состоящую лишь в осуждении, когда виновный освобождается от уголовного наказания и судимости .

Уголовный кодекс Республики Беларусь 1999 года, впервые дал законодательное определение уголовной ответственности и принял категорию уголовной ответственности в качестве основополагающей в конструкции Общей части действующего Уголовного кодекса.

Определение уголовной ответственности приведено в ст. 44 УК Республики Беларусь. Уголовная ответственность выражается в осуждении от имени государства по приговору суда лица, совершившего преступление, и применении к осужденному наказания или иных мер уголовно-правового воздействия. Факт осуждения, то есть признания лица виновным в совершении преступления, влечет для него негативные последствия, создает у него состояние судимости (осужденности). Состояние осужденности преступника выражает длящийся процесс его порицания со стороны общества. Судимость (осужденность) выступает главным элементом уголовной ответственности.

Содержание уголовной ответственности заключается в принятии судом мер реального воздействия на личный и имущественный статус лица, виновного в совершении преступления. Именно поэтому уголовная ответственность наступает после вступления приговора суда в законную силу. Начало уголовных правоотношений, которые возникают в момент совершения преступления, и начало реализации уголовной ответственности не совпадают по времени. Уголовная ответственность таким образом - составная часть уголовных правоотношений. Заканчивается уголовная ответственность после прекращения действия института судимости. В этот же момент заканчиваются и уголовные правоотношения.

Основанием уголовной ответственности является преступление (ст. 10 УК). Ответственности подлежат лица, совершившие как оконченное преступление, так и лица, которые не довели преступление до конца, то есть совершившие приготовление или покушение на преступление. Уголовную ответственность несут не только исполнители деяния, но и все соучастники преступления.

Основными условиями наступления уголовной ответственности являются соответствующий возраст и вменяемость виновного лица. В отдельных случаях условием уголовной ответственности выступает требование потерпевшего о привлечении к ответственности виновного .

Единое понятие ответственности многозначно, оно может рассматриваться в разных аспектах (что, собственно, и является одной из основных причин расхождений в этом вопросе). В рассматриваемом нами аспекте - с точки зрения содержательной оно имеет, как минимум, два значения, две стороны:

а) ответственность как право (и одновременно обязанность) государства требовать ответа - спросить с виновного за нарушение им установленного запрета; государство имеет право требовать такого ответа от правонарушителя, поскольку нарушен установленный им запрет, и оно обязано потребовать ответа в силу своих обязанностей перед обществом («активный» или «объективный» аспект содержания ответственности);

б) ответственность как обязанность виновного ответить за содеянное - дать ответ на указанное требование государства, держать ответ за содеянное («пассивный» или «субъективный» аспект содержания ответственности).

Ответственность имеет место, она реализуется, когда налицо оба отмеченные ее аспекты. Она предполагает как неотвратимую негативную оценку (осуждение, порицание) совершенного преступного деяния и личности виновного - спрос с виновного, применение к нему предусмотренных законом мер уголовно-правового воздействия, так и восприятие такой заслуженной оценки виновным, его обязанность «ответить за содеянное», претерпеть применяемое к нему в соответствии с законом воздействие. Поэтому сведение понятия ответственности только к одному из указанных аспектов, составляющих ее содержание, является неправильным.

Наиболее близко к определению сущности уголовной ответственности, на наш взгляд, подошли авторы, понимающие под уголовной ответственностью осуждение, порицание виновного судом от имени государства за совершенное преступление. Уголовная ответственность ими рассматривается как самостоятельное, не зависящее от наказания, а, напротив, первичное по отношению к нему явление, имеющее собственное содержание, не совпадающее с содержанием наказания.

Так, И.С. Ной пришел к выводу о том, что понятие уголовной ответственности связано с государственным осуждением в форме обвинительного приговора, вынесенного судом. Развивая это направление, группа сторонников этой позиции (К.Ф. Тихонов, Ю.А. Демидов, П.П. Осипов и др.) уточнила, что уголовную ответственность следует понимать как «публичное государственное осуждение (порицание, отрицательную оценку) определенного общественно опасного деяния и лица, его совершившего».

К.Ф. Тихонов и Ю.А. Демидов построили свою концепцию на представлении, что сущностью уголовной ответственности является «осуждение или порицание виновного в совершении преступления со стороны государства, то есть морально-политическая оценка, адресованная виновному».

Но их позиция была признана односторонней и справедливо подкорректирована П.П. Осиповым, Н.А. Беляевым, Г.Г. Криволаповым, И.С. Самощенко и М.Х. Фарукшиным, которые уточнили, что под уголовной ответственностью следует понимать публичное государственное осуждение (порицание, отрицательную оценку) не только лица, совершившего общественно опасное деяние, но и самого этого деяния .

Однако и данная позиция, на наш взгляд, требует уточнения. Ее авторы отождествляют сущность уголовной ответственности лишь с формальным моментом - публичным осуждением преступления и преступника обвинительным приговором суда.

Каждый акт совершения преступления должен с неизбежностью влечь соответствующую реакцию государства - его ответ на факт нарушения установленного им уголовно-правового запрета. Следует предположить, что по своему характеру она должна быть, во-первых, объективно негативной, содержать отрицательную оценку факта преступления и лица, его совершившего, в форме официального государственного осуждения содеянного и порицания личности виновного в обвинительном приговоре суда, с применением в необходимых случаях в отношении осужденного также лишений и ограничений в виде наказания или иных мер уголовно-правового воздействия. Эта реакция государства должна быть, во-вторых, объективно адекватной (соответствующей, соразмерной) характеру и степени опасности правонарушения. Чтобы быть социально полезной и эффективной, указанная реакция государства на правонарушение должна быть, в-третьих, неотвратимой - она должна быть ответом на каждый случай нарушения, и чтобы каждый нарушитель знал о неминуемости такой реакции.

Именно такую реакцию государства на нарушение установленных им запретов - негативную, соответствующую представлениям о справедливости и неотвратимую оценку содеянного и лица, виновного в его совершении, их осуждение, порицание государством от имени общества следует, по нашему мнению, именовать карой. Такая реакция и есть суть «ответа» государства на совершение правонарушения, она составляет сущность и уголовной ответственности, и, шире, уголовно-правового воздействия - всего комплекса уголовно-правовых мер, применяемых в рамках реакции государства, его «ответа» на акт совершения преступления.

Таким образом, уголовная ответственность является по своей сути карой, будучи ее выражением, служит реализации кары - порицанию виновного и осуждению совершенного им преступления, а также осуществлению иных целей уголовно-правового воздействия.

Кара в уголовном праве - это не месть, возмездие или требование ужесточения санкций, а цивилизованная мера справедливости, проявляющаяся в применении к лицу, виновному в совершении преступления, предусмотренных уголовным законом неблагоприятных для него последствий (осуждения и, при необходимости, тех или иных правоограничений) за то, что это лицо совершило, и в меру того, что оно совершило в целях обеспечения торжества справедливости, исправления виновного и предупреждения новых преступлений.

Такой подход к пониманию кары представляется нам и более обоснованным, и более гуманным, чем концепция, в основе которой лежит отношение к уголовной ответственности и наказанию как к государственному принуждению, сущность которой составляет «намеренное причинение страданий» осужденному во имя его возможного в перспективе исправления.

Уголовно-правовое воздействие можно представить как специальную деятельность государства, реагирующего на факты нарушения устанавливаемых им уголовно-правовых запретов посредством использования возможностей, заложенных в уголовном праве.

Уголовно-правовое воздействие есть целенаправленное карательно-воспитательно-превентивное воздействие на лиц, совершивших преступление, и превентивное воздействие на т. н. «неустойчивых» граждан в целях утверждения социальной справедливости, укрепления законности и правопорядка, предупреждения преступлений, а также воспитания граждан в духе неуклонного соблюдения Конституции и других законов.

Уголовно-правовое воздействие может выражаться как в форме привлечения виновного к уголовной ответственности, так и в форме освобождения его от таковой. Вместе с тем, в специфической форме оно может иметь место и вне конкретных актов совершения преступления, поскольку государство начинает свое противодействие общественно опасным деяниям соответствующих видов (кражам, грабежам, убийствам, хулиганству и т. д.) уже с момента принятия и вступления в силу уголовно-правовой нормы, запрещающей совершение указанного рода деяний и предусматривающей меры уголовно-правового воздействия в отношении нарушителей запрета. Законодательная оценка соответствующих видов поведения как общественно опасных служит основанием для привлечения правонарушителей к уголовной ответственности или применению к ним иных мер уголовно-правового воздействия. Кроме того, с момента вступления в силу уголовно-правовая норма оказывает на потенциальных правонарушителей определенное карательное, воспитательное и предупредительное уголовно-правовое воздействие .

480 руб. | 150 грн. | 7,5 долл. ", MOUSEOFF, FGCOLOR, "#FFFFCC",BGCOLOR, "#393939");" onMouseOut="return nd();"> Диссертация - 480 руб., доставка 10 минут , круглосуточно, без выходных и праздников

Фирсова Анна Петровна. Объект уголовно-правового воздействия: диссертация... кандидата юридических наук: 12.00.08 / Фирсова Анна Петровна; [Место защиты: Моск. гос. юрид. акад.].- Ульяновск, 2008.- 227 с.: ил. РГБ ОД, 61 09-12/546

Введение

Глава I. Объект уголовно-правового воздействия: понятие, исторические корни

1. Уголовно-правовое воздействие как явление и правовой институт 14

2. Понятие объекта уголовно-правового воздействия 39

3. Объект уголовно-правового воздействия в дореволюционный период: законодательная регламентация и научная характеристика 61

4. Объект воздействия в советском уголовном праве 83

Глава II. Правовой статус личности как объект уголовно-правового воздействия

1. Сущность и содержание правового статуса личности 106

2. Механизм уголовно-правового воздействия 126

3. Пределы ограничения правового статуса личности 143

4. Классификация уголовно-правового воздействия 165

Заключение 192

Библиографический список 198

Введение к работе

Актуальность темы исследования. Сознавая высокую значимость уголовно-правовых средств в обеспечении законности и правопорядка, каждое государство стремится к созданию адекватного механизма предупреждения девиантного поведения и максимальной эффективности его реализации.

В 2006 г. УК РФ был дополнен разделом VI «Иные меры уголовно-правового характера», который закрепил в новом статусе конфискацию имущества. Это обозначило легальную тенденцию к дифференцированному реагированию на общественно опасное деяние и обусловило большой научно-практический интерес к проблеме уголовно-правового воздействия.

Все чаще в юридической литературе можно встретить термины «уголовно-правовое воздействие», «система мер уголовно-правового воздействия», что свидетельствует о стремлении к комплексному познанию и отражению правовых явлений. Ученые-юристы задаются вопросами о факторах, объединяющих наказание и иные меры уголовно-правового характера, об их природе, различии, правовом регулировании и правоприменении. Одним из оснований научного анализа выступает направленность, сфера непосредственного влияния данных мер, иными словами, их объект.

В современной доктрине уголовного права не сложилось общепринятого подхода к понятию объекта наказания и иных мер уголовно-правового характера. Более того, в ряде случаев оспаривается обоснованность самого использования термина «объект» в контексте уголовно-правового воздействия.

Теории объекта воздействия зачастую строятся при игнорировании философского обоснования данной категории и не отражают природу правового ограничения. Статусом объекта уголовно-правовых мер наделяются феномены, сущностно и содержательно разобщенные с деятельностным явлением. В связи с этим либо утрачивается прикладное значение категории «объект», либо нарушается последовательность и стройность предлагаемой научной модели. Однако в той или иной степени авторы обращают внимание на то, что реализация уголовно-правовых норм приводит к изменению прав и свобод личности, ее правового статуса в целом.

Все это свидетельствует о необходимости углубленного теоретического анализа проблем, связанных с понятием уголовно-правового воздействия, сферой его целенаправленного влияния, определением механизма, пределов и классификации мер принуждения для разработки соответствующих научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию регламентации наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Степень научной разработанности проблемы. Проблема объекта уголовно-правового воздействия - одна из наименее исследованных в российской юридической науке. В настоящий период не существует монографических работ, специально посвященных комплексному изучению вопроса о сфере и границах государственно-принудительного влияния, их отражении в нормах уголовного и уголовно-исполнительного законодательств. Исключение составляют, пожалуй, лишь диссертационные исследования В.К. Дуюно-ва (Механизм уголовно-правового воздействия: теоретические основы и практика реализации. - Тольятти, 2001) и К.А. Сыча (Уголовное наказание и его состав: теоретико-методологические объекты исследования. - Рязань, 2001). Однако в первой работе осуществляется лишь постановка проблемы объекта уголовно-правового воздействия и обстоятельно анализируется механизм реализации уголовно-правового отношения, а во второй определяется исключительно объект наказания и содержится ряд спорных, принципиальных моментов.

В дореволюционный период вопросы объекта уголовно-правового воздействия (преимущественно пределы наказания) рассматривались весьма активно. Оригинальные теории созданы И.Я. Фойницким и А.А. Жижиленко. Объект наказания в той или иной степени исследовали Л.С. Белогриц-Котляревский, СВ. Будзинский, Д.А. Дриль, В.В. Есипов, П.Д. Калмыков, Ф. Лист, А.В. Лохвицкий, СВ. Познышев, Н.Д. Сергеевский, Н.С Таганцев, М.П. Чубинский и др.

В советский период отдельным аспектам понимания и правового закрепления объекта уголовно-правового воздействия посвящены труды З.А. Астемирова, М.И. Бажанова, Б.Т. Базылева, Н.А. Беляева, ЯМ. Брайнина, И.М. Гальперина, А.С. Емелина, Н.И. Загородникова, И.А. Исаева, И.И. Кар-пеца, М.П. Карпушина, Н.М. Кропачева, В.И. Курляндского, Н.С. Лейкиной, В.А. Ломако, И.С. Ноя, А.П. Овчинниковой, Б.А. Протченко, B.C. Прохорова, А.И. Санталова, Н.А. Стручкова, А.Н. Тарбагаева, Ю.П. Титова, В.М. Хоми-ча, М.Д. Шаргородского и др.

В современный период объект наказания и иных мер уголовно-правового характера раскрывается в работах Е.Р. Абдрахмановой, Д.И. Во-роненкова, В.К. Дуюнова, А.Э. Жалинского, Е.В. Курочки, О.Г. Перминова, А.Ж. Рамазанова, Ф.Р. Сундурова, К.А. Сыча, А.И. Чучаева и др.

Некоторые моменты, связанные с содержанием и направленностью уголовно-правового воздействия, исследовались такими авторами, как Ю.М. Антонян, А.Н. Батанов, С.А. Велиев, Ф.Б. Гребенкин, В.Н. Дерендяев, B.C. Егоров, А.В. Ендольцева, И.Э. Звечаровский, В.И. Зубкова, С.Г. Келина, С.Э. Коваленко, А.Н. Кондалов, А.И. Коробеев, П.В. Коробов, Т.О. Кошаева, Н.Ф. Кузнецова, С. Курганов, Д.А. Липинский, Н.А. Лопашенко, В.В. Мальцев, В.Г. Павлов, Е.В. Поводова, А.И. Рарог, И.А. Тарханов, Ю.М. Ткачевский, А.А. Чистяков, В.Ф. Ширяев и др.

Несмотря на определенный интерес, проявляемый в последнее время отечественными учеными к рассматриваемой теме, проблемы объекта уголовно-правового воздействия до сих пор не получили должного освещения в юридической литературе. Настоящая работа является первой попыткой комплексного изучения объекта уголовно-правового воздействия и исследования его закрепления в действующем уголовном и уголовно-исполнительном законодательствах.

Цели и задачи исследования. Целями диссертационной работы являются исследование понятия объекта уголовно-правового воздействия, углубленный анализ правового статуса личности с точки зрения механизма и гра ниц допустимого правоограничительного влияния, разработка научно обоснованных рекомендаций по совершенствованию уголовно-правовой и уголовно-исполнительной регламентации правового статуса личности как объекта воздействия.

Указанные цели обусловили постановку и решение следующих задач:

Формулирование общего понятия «уголовно-правовое воздействие» на основе выделения интегративного (системного) признака правоограничи-тельности;

Определение объекта уголовно-правового воздействия исходя из философского понимания категории «объект»;

Историко-правовое исследование научных теорий объекта уголовно-правового воздействия и его законодательной регламентации;

Анализ сущности и элементов содержания правового статуса личности как объекта уголовного правоограничения, изучение его функциональных качеств и свойств;

Разработка механизма уголовно-правового воздействия, отражающего функционирование отдельных частей системы в процессе правоограничительного влияния на правовой статус;

Рассмотрение пределов уголовно-правового ограничения прав посредством сравнительного исследования международно-правовых и внутригосударственных норм права;

Выявление оснований недопустимого ограничения правового статуса личности и формулирование предложений по совершенствованию охраны прав и свобод личности;

Составление классификации уголовно-правового воздействия по объекту, а также дача научно-практических рекомендаций ее использования.

Объект и предмет исследования. Объектом диссертационного исследования выступают проблемы научного понимания и правового закрепления объекта уголовно-правового воздействия.

Прєдметолі исследования являются:

Нормы дореволюционного уголовного законодательства России, а также положения нормативных правовых актов СССР и РСФСР;

Действующее уголовное законодательство Российской Федерации, определяющее уголовно-правовое воздействие и средства его дифференцированной реализации в зависимости от правового статуса личности;

Международно-правовые, конституционно-правовые, гражданско-правовые, административно-правовые нормы и положения иных отраслей современного российского права, регулирующие общественные отношения в сфере прав и свобод лица, совершившего общественно опасное деяние;

Научные публикации (монографии, статьи, диссертационные исследования, учебная литература), в которых затрагиваются вопросы объекта уголовно-правового воздействия либо отдельных его мер.

Методология и методика исследования. В качестве методологической основы диссертационного исследования выступают диалектический, догматический (формально-логический), системный, историко-правовой, сравнительно-правовой методы, метод экспертных оценок и др.

Теоретические и правовые основы работы. Теоретическую базу диссертации составляют научные труды в области философии, логики, социологии, психологии, истории, общей теории права, международного, конституционного, уголовного, уголовно-исполнительного, гражданского, административного права, криминологии. В частности, использованы работы М.П. Авдеенковой, Л.Л. Беломестных, A.M. Васильева, Н.В. Витрука, Л.Д. Воеводина, Ю.А. Воронина, И.В. Дмитриевской, А.Э. Жалинского, СВ. Жильцова, И.Э. Звечаровского, И.А. Исаева, С.Г. Келиной, С.А. Комарова, А.И. Коро-беева, У.Я. Крастиныиа, А.С. Кручинина, М.А. Кудрявцева, Н.Ф. Кузнецовой, Ч.Х. Кули, С. Курганова, Е.В. Курочки, В.А. Ленчика, Н.А. Лопашенко, А.В. Малько, В.В. Мальцева, М.Ю. Мартынова, Т.В. Непомнящей, СВ. 06-лиенко, А.И. Рарога, В.В. Ровного, В.А. Рогова, С.С Розовой, В.И. Сергеевича, П.А. Сорокина, Н.А. Стручкова, Л.А. Субботина, Ф.Р. Сундурова, К.А. Сыча, А.Н. Тарбагаева, Ю.М. Ткачевского, А.А. Тихонова, И.В. Упорова, СВ. Фоминой, М.Б. Хомякова, А.И. Чучаева, М.Д. Шаргородского, В.Ф. Ширяева, СВ. Юшкова, А.Ю. Якимова и др.

Правовую основу работы образуют памятники русского права до 1917 г. (Русская правда, Судебники 1497 и 1550 гг., Соборное Уложение 1649 г., Артикул воинский 1715 г., Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г., Уголовное уложение 1903 г.), акты советского периода развития российского государства (в том числе Уголовные кодексы РСФСР 1922, 1926 и 1960 гг., Основные начала уголовного законодательства СССР и союзных республик 1924 г., Основы уголовного законодательства Союза ССР и союзных республик 1958 г., Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об уголовной ответственности несовершеннолетних» 1941 г., Указ Президиума Верховного Совета СССР «Об условном осуждении к лишению свободы с обязательным привлечением осужденного к труду» 1970 г.), международно-правовые нормы по охране прав и свобод человека (Конвенция МОТ № 29 «О принудительном и обязательном труде» 1930 г., Всеобщая Декларация прав человека 1948 г., Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г., Конвенция против пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания 1984 г., Конвенция против транснациональной организованной преступности 2000 г. и др.), действующее законодательство (Конституция РФ, Уголовный кодекс РФ, Уголовно-исполнительный кодекс РФ, Уголовно-процессуальный кодекс РФ, Гражданский кодекс РФ, Семейный кодекс РФ, Закон РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» 1992 г. и др.), а также иные правовые акты, регулирующие отдельные аспекты закрепления и ограничения правового статуса личности.

Эмпирической базой диссертации являются опубликованная судебная практика за 1997-2007 гг., результаты экспертных оценок 50 ученых-юристов, имеющих ученую степень доктора или кандидата юридических наук, а также данные, полученные другими исследователями.

Научная новизна исследования определяется тем, что это одна из первых монографических работ, посвященных комплексному анализу вопросов понимания и законодательной регламентации объекта уголовно-правового воздействия, выполненная на основе положений международных правовых актов, Конституции РФ 1993 г., Уголовного кодекса РФ 1996 г., иных нормативных правовых актов Российской Федерации, с учетом соответствующего исторического опыта. В результате проведенного исследования сформулировано общее понятие уголовно-правового воздействия, определен его объект, исследован механизм ограничения правового статуса личности, определены пределы ограничения прав (свобод), дана классификация уголовно-правового воздействия по направленности и характеру принудительного влияния, внесены предложения по совершенствованию уголовного и уголовно-исполнительного законодательств, разработаны рекомендации по его применению в судебно-следственной практике.

На защиту выносятся следующие научные положения, выводы и рекомендации:

1. Уголовно-правовое воздействие можно определить как целенаправленную активную деятельность государства, заключающуюся в основанном на уголовном законе принуждающем влиянии посредством лишения либо ограничения прав и свобод лица, совершившего общественно опасное деяние.

2. Объект уголовно-правового воздействия представляет собой часть объективного бытия, на которую направлена практическая активность субъекта уголовно-правовой деятельности. Таким обьектолі выступает правовой статус лица, совершившего общественно опасное деяние. Предмет уголовно-правового воздействия составляют отдельные права и свободы личности, ограничиваемые при реализации той или иной формы (меры) уголовно-правового принуждения.

3. Развитие теории объекта уголовно-правового воздействия и его закрепление в уголовном законодательстве имеет общественно-историческую и деятельно-субъективную обусловленность. Формы и механизмы реализа ции воздействия на конкретную сферу правового статуса личности (предмет) определяются приоритетами уголовно-правовой политики, социально-культурными факторами, юридической техникой и проч.

4. Правовой статус личности отражает правовое положение человека в обществе и государстве и состоит из совокупности принадлежащих лицу прав, свобод и обязанностей. Необходимо различать общий правовой статус, специальный правовой статус (правовой модус) и индивидуальный правовой статус (правовое положение) личности.

По сфере взаимодействия личности и государства элементы юридического статуса могут носить личный, экономический, политический, социальный и культурно-идеологический характер.

5. Механизм воздействия - сложная правовая конструкция, отражающая внутреннее устройство явления и его функциональное значение, состоящая в особенностях правоограничительного влияния на правовой статус лица, совершившего общественно опасное деяние. Правовой статус личности может изменяться посредством уголовно-правового лишения прав, ограничения прав, предоставления специфических прав и возложения обязанностей.

В процессе реализации уголовно-правового воздействия в связи с наступлением установленных уголовным законом юридических фактов объект преобразовывается как в направлении большего правоограничения, так и в направлении меньшего ограничения прав.

6. Закрепленный законом правовой статус личности определяет содержание уголовно-правового воздействия посредством выбора средств адекватного своей сущности и структуре влияния. Правовое воздействие не должно характеризоваться как существенное и приводить к качественной трансформации (либо полному уничтожению) своего объекта.

Одним из средств предупреждения нарушений прав и свобод личности может служить уголовно-правовая регламентация предмета воздействия либо конкретизация его содержания в дефиниции мер уголовно-правового характера.

7. Уголовно-правовое воздействие по степени конкретизации и дифференциации объекта классифицируется на общее, специальное и индивидуальное воздействие. По характеру предмета следует различать: а) по родовому признаку - личное и экономическое уголовно-правовое воздействие, б) по видовому признаку - воздействие, связанное с лишением льгот и преимуществ, предоставленных за прошлые заслуги; направленное на имущественные права; ограничивающее трудовые права; затрагивающее свободу; лишающее жизни.

8. В целях совершенствования законодательства о наказании и иных мерах уголовно-правового характера предлагается:

а) исключить из Уголовного кодекса - п. «н» ст. 44, ст. 59;

б) исключить указание на смертную казнь - из ч. 1 ст. 45, ч. 2 ст. 62, ч. 1 ст. 65, ч. 4 ст. 66, ч. 4 ст. 78, ч. 3 ст. 83 УК РФ;

Из санкций ч. 2 ст. 105, ст. 277, 295, 317, 357 УК РФ;

в) дополнить:

Ч. 1 ст. 49 УК после слов «общественно полезных работ» - словосочетанием: «на предприятиях, подведомственных органам местного самоуправления»;

Ст. 84 УК - частью: «3. Амнистия не объявляется в отношении осужденных к поэюизненному лишению свободы»;

Ст. 100 УК РФ после слов «психиатрический стационар» - словами: «при ограничении лица возможности располагать собой»;

Ч. 1 ст. 101 УК после слов «только в психиатрическом стационаре» - словами: «при ограничении (лишении) лица возмоэюности располагать собой, определять по своему усмотрению место пребывания и род занятий»;

Ч. 3 ст. 106 УИК после слов «начальника исправительного учреждения» - словосочетанием: «до шести часов в неделю»;

г) внести изменения:

В ч. 1 ст. 53 УК вместо словосочетания «без изоляции от общества в условиях осуществления за ним надзора» указать: «при ограничении его воз-можности располагать собой, определять по своему усмотрению место пребывания ирод занятий»;

В ч. 1 ст. 54 УК словосочетание «содержании осужденного в условиях строгой изоляции от общества» заменить словами: «лишении осужденного возможности располагать собой, определять по своему усмотрению место пребывания ирод занятий»;

В ч. 1 ст. 56 УК вместо слов «изоляции осужденного от общества» включить слова: «лишении осуэ/сдеиного возможности располагать собой, определять по своему усмотрению место пребывания ирод занятий»;

д) изложить в новой редакции:

Ч. 1 ст. 50 УК РФ «Исправительные работы назначаются осужденному, не имеющему основного места работы, и отбываются на предприятиях, подведомственных органам местного самоуправления. Место отбывания наказания определяется органом местного самоуправления по согласованию с органом, исполняющим наказания в виде исправительных работ, но в районе места жительства осужденного».

Ч. 1 ст. З УИК РФ «Уголовно-исполнительное законодательство Российской Федерации основывается на общепризнанных принципах и международных договорах Российской Федерации, относящихся к исполнению наказаний и обращению с осужденными».

Теоретическая и практическая значимость работы определяются тем, что она представляет собой одно из первых монографических комплексных исследований объекта уголовно-правового воздействия. Изложенные в работе выводы и рекомендации могут быть использованы в качестве теоретической базы при совершенствовании норм уголовного закона о наказании и иных мерах уголовно-правового характера, а также учтены при внесении изменений и дополнений в положения иных отраслей российского законодательства, обеспечивающих реализацию и защиту прав (свобод) граждан. Ре зультаты проведенного исследования могут быть положены в основу дальнейших научных разработок в области объекта и содержания наказания и иных мер уголовно-правового характера.

Практическая значимость работы определяется изложенными в ней выводами, способствующими повышению эффективности применения законодательства о наказании и иных мерах уголовно-правового характера в достижении общей цели предупреждения общественно опасных деяний и их специально установленных целей. Отдельные положения исследования также могут быть приняты во внимание при подготовке постановлений Пленума Верховного Суда РФ, посвященных вопросам применения законодательства о наказании и иных мерах уголовно-правового характера. Материалы диссертационного исследования могут использоваться при составлении программ, учебных пособий, в процессе проведения учебных занятий по уголовному праву и спецкурсам (спецсеминарам) по темам: «Наказание и его назначение», «Исполнение наказаний, связанных с лишением свободы», «Принудительные меры медицинского характера» и др., при подготовке и переподготовке сотрудников правоохранительных органов и т. д.

Апробация результатов исследования. Работа подготовлена на кафедре уголовного права и криминологии Ульяновского государственного университета, где и проводилось ее обсуждение и рецензирование.

Основные теоретические положения работы, выводы и рекомендации опубликованы в научных статьях и представлены на научных конференциях, проходивших в 2005 - 2008 гг. в Москве, Казани, Ульяновске.

Структура работы обусловлена объектом, предметом, целями и задачами исследования, состоит из введения, двух глав, включающих восемь параграфов, заключения и библиографического списка.

Уголовно-правовое воздействие как явление и правовой институт

Человек - существо общественное; лишь в обществе, совместном проживании с себе подобными, возможно его развитие и совершенствование. Социум, являясь хранилищем научных и культурных ценностей, формирует наше сознание, язык, мышление. Только через призму общества и ролевой функции конкретного индивида можно говорить о нем как о личности - самодостаточном, самоценном, реализовавшем себя человеке1. При этом совместное проживание «дарует» не только права и возможности, но и накладывает определенные обременения: свобода одной личности заканчивается там, где начинается свобода другой.

Поведение человека урегулировано множеством норм различного характера, среди которых не последняя роль принадлежит праву. Посредством этих норм общество и государство ограничивают свободу индивидов, определяя ее меру с учетом разнообразных факторов: социально-экономических, политических, религиозных, духовных, уровня развития правосознания и правовой культуры". Однако нередки случаи, когда человек в силу тех или иных причин сознательно нарушает установленные запреты, вызывая тем самым негативную реакцию со стороны общества и государства. И если социум может ограничиться молчаливым осуждением деяния и его деятеля, то государственная реакция должна быть совершенно иной.

Самые строгие способы реагирования на противоправное поведение (вплоть до лишения преступника жизни) применяются в рамках уголовного права и служат ответом государства на наиболее грубое и опасное нарушение установленного правопорядка - преступное деяние. Соответственно разнообразию возникающих уголовно-правовых конфликтов столь же вариативны должны быть и ответные действия государства, получившие легальное наименование принудительных мер уголовно-правового характера. В последнее время в специальной литературе в таком контексте все чаще используются словосочетания «уголовно-правовое воздействие»3, «меры уголовно-правового воздействия» , «система мер уголовно-правового воздействия»5. Они являются относительно новыми терминами доктрины уголовного права, и их содержание еще не устоялось, а проблематика точно не определена6.

Возрастающий интерес к данной теме объясняется современной уголовно-правовой политикой, имеющей тенденцию к дифференциации и комплексности государственного принуждения. В ряде норм отечественного уголовного и уголовно-исполнительного законодательств говорится об оказании исправительного (ст. 68 УК РФ, ст. 8 УИК РФ), общественного (ст. 9 УИК РФ) и воспитательного (глава 15 УИК РФ) воздействия на осужденных. Более того, одни из принудительных мер уголовно-правового характера легально именуются принудительными мерами воспитательного воздействия.

Показательным в этом отношении является и зарубежный опыт юридической техники. Уголовное законодательство многих государств предоставляет правоприменителю возможность выбора не только из множества традиционных для уголовного права наказаний, но и из числа иных мер принуждения. Так, в Общей части Уголовного Закона Латвии предусматриваются иные принудительные меры воздействия, о мерах исправления и безопасности говорится в специальной главе УК ФРГ, средствам уголовного воздействия посвящена одна из глав УК Литовской Республики7.

Потребность и целесообразность «обогащения» понятийного аппарата науки уголовного права вызваны «ограниченными» гносеологическими возможностями термина «меры уголовно-правового характера». Недостаток последнего проявляется в том, что он не позволяет перейти на новый уровень исследования, усматривая в совокупности признаки, не свойственные отдельным составляющим. Более емкое терминологическое сочетание «уголовно-правовое воздействие», напротив, дает возможности системного научного анализа, чего ранее, как правило, не осуществлялось.

Системный подход является общенаучным инструментом получения нового знания и заключает в себе комплексное видение сложных явлений в многообразии составляющих их связей, как внутренних, так и внешних (от греч. «systema» - «составленное из частей», «соединенное»). В философии данная категория обозначает объект, организованный в качестве целостности, где энергия связей между элементами системы превышает энергию их связей с элементами других систем. Семантическое поле такого понятия включает термины «связь», «элемент», «целое», «единство», «структура» -как схема связей между элементами.

Основу уникальности и в то же время цельности любого явления, в том числе и системного, составляет его сущность - внутреннее содержание, выражающееся в единстве всех многообразных и противоречивых форм его бы 17 тия. Сущностью обусловлены функциональное значение, отличительные признаки и свойства явления.

На первоначальном этапе развития советского государства происходит формирование нового уголовного законодательства и постепенный отказ от дореволюционных норм. Главными составляющими права на тот период являются аналогия и «революционное правосознание». В.М. Сырых отмечает, что судебные органы по своему усмотрению трактовали не только составы преступлений, но и меры воздействия за их совершение. По приговору суда виновным запрещалось выступать на собраниях, объявлялся выговор в присутствии суда, предписывалось пройти курс политграмоты218.

Декларирование принципа равноправия граждан отнюдь не исключало классовый характер права и государства. Господствующая идеология и политическая доктрина полагали оправданным двусторонний процесс «реализации» данного положения как устранения ранее действовавших дискриминационных мер по отношению к представителям «эксплуатируемых» классов при параллельном установлении ограничений в отношении бывших привилегированных сословий219.

Руководящие начала по уголовному праву РСФСР от 12 декабря 1919 г. своей задачей провозгласили «охрану посредством репрессии системы общественных отношений, соответствующей интересам трудящихся масс, организовавшихся в господствующий класс в переходный от капитализма к коммунизму период диктатуры пролетариата» (ст. 3). При определении меры наказания судам предписывалось учитывать в числе прочих обстоятельств: совершено ли преступление лицом, принадлежащим к имущему классу, с целью восстановления, сохранения или приобретения какой-либо привилегии, связанной с правом собственности, или неимущим в состоянии голода или нужды (ст. 12).

Уголовно-правовая терминология преобразовывается в соответствии с требованиями социологической доктрины, разрабатывается принципиально новый подход к уголовно-правовому воздействию в целом, отдельным его мерам и основанию их применения. Легально закрепляются понятия «опасные элементы» и «меры социальной защиты». Совершение запрещенного уголовным законом деяния перестает выступать единственным основанием государственного принуждения и критерием опасности личности. Согласно ст. 7 УК РСФСР 1922 г., опасность лица определяется как осуществление «действий, вредных для общества, или деятельности, свидетельствующей о серьезной угрозе общественному правопорядку». Лица, признанные судом социально-опасными, могли быть лишены по приговору суда права пребывания в определенных местностях на срок до трех лет (ст. 49 УК РСФСР 1922 г.).

Значительно изменились способы воздействия на объект. Согласно ст. 25 Руководящих начал, осужденный мог ограничиваться в следующих правах:

Имущественных - посредством применения конфискации всего или части имущества; восстановления либо возмещения причиненного ущерба;

Трудовых - в случаях отрешения от должности; воспрещения занимать ту или иную должность или исполнять ту или другую работу; исполнения принудительных работ без помещения в места лишения свободы;

Чести и достоинства - посредством выражения общественного порицания; объявления врагом революции или врагом народа;

Политических прав - при внушении; объявлении под бойкотом; исключении из объединения на время или навсегда; лишении политических прав;

Права на личную свободу - при принуждении к действию, не представляющему физического лишения (например, пройти известный курс обучения); отбывании наказания в виде лишения свободы на определенный срок или на неопределенный срок до наступления известного события (окончания гражданской войны, построения социализма);

Жизни - посредством расстрела.

Сущность и содержание правового статуса личности

Понимание объекта уголовно-правового воздействия как правового статуса лица, совершившего общественно опасное деяние, выявляет особенное значение специального изучения данной категории в рамках уголовного права. В самом общем виде правовой статус личности определяется в науке как юридически закрепленное положение человека в обществе и государстве. При кажущейся простоте этот вопрос несет в себе множество проблем. Во-первых, представленный термин является межотраслевым, а именуемый им юридический феномен носит комплексный, составной характер, что объясняет множество возможных интерпретаций их особенностей и содержания. Во-вторых, имеется масса близких понятий, взаимосвязь и разграничение с которыми следует проводить.

Для наиболее точного и осмысленного категориального использования необходимо обратиться к толкованию и этимологии слова «статус», а также исследованию общих положений теории права.

Латинское слово «status» - положение, состояние - семантически близ-ко к греческому слову «statos» - стоящий, статика. В русском языке они употребляются в двух значениях: в общем - в контексте сложившегося со-стояния, положения и в специальном - правовое положение.

Теория права рассматривает правовой статус личности как регламентированные и охраняемые законом границы свободного и ответственного, государственно допускаемого, одобряемого и необходимого поведения. По словам С.А. Комарова и И.В. Ростовщикова, это «ценное правовое явление, выражающее то высокое значение, которое личность имеет в обществе»266. Богатство и разнообразие его содержания отражает ступень развития социально-правовой организации, а также культурно-исторический уровень самого человека.

СВ. Облиенко отмечает, что правовой статус выступает основой соци-ального статуса. Последний же есть положение индивида (группы) в социальной структуре. Социальные статусы являются элементами организации общества, сложно скоординированы и ранжированы относительно господствующей системы ценностей, что делает их общественно значимыми268.

Поскольку право социально производно, необходимо отметить и обратную связь. Представляется, что выполняемые личностью социальные роли и общественная оценка их значимости координируют правовую регламентацию. Таким образом, правовой статус личности служит юридической основой и средством социализации, развития и повышения социальной активности индивида в направлении удовлетворения личных потребностей и интересов, а также совершения общественно полезных действий.

Следует отметить, что в юридической теории не сложилось общепринятого подхода к содержанию правового статуса. Согласно ст. 64 Конституции РФ, основу правового статуса личности составляют положения ее второй главы, которая наряду с правами и свободами включает ряд обязанностей человека и гражданина (например, ст. 57 - 59). В связи с этим единственное, в чем соглашаются авторы, - это отнесение к числу элементов правового статуса прав, свобод и обязанностей лица.

Под правами понимается принадлежащая управомоченному в целях удовлетворения его интересов мера дозволенного, обеспеченная юридическими обязанностями других лиц. Право выступает активным началом стату 108 са, предоставляя личности возможность избирать вид и меру своего ПОВеДе-ния, действуя инициативно, самостоятельно и ответственно.

Т.К. Сацкевич приводит несколько иную дефиницию, рассматривая права в виде общепризнанных, обремененных обязанностями притязаний индивида, ограниченных его личной ответственностью за их надлежащее осу-ществление. Автор справедливо отмечает двойную личную обремененность права субъективными обязанностями и ответственностью их носителя, однако гарантированно сть и обеспеченность дозволенного остаются за рамками внимания. В его интерпретации (несмотря на указание на общепризнанность) данная категория низводится от высшей ценности до субъективного интереса - притязания. Исходя из этого, традиционный подход представляется более удачным, поскольку основан на объективации прав.

Объемы понятий «права» и «свободы» обычно не различают, используя их в качестве синонимов. Встречается и иная точка зрения. Так, А.Г. Мамонтов полагает, что «свобода» подразумевает более высокую степень вариантности поведения субъекта права в сфере неограничиваемых и охраняемых законом общественных отношений. В то же время право, по автору, есть закрепленное нормой с достаточной определенностью возможное поведение или набор вариантов возможного поведения субъектов" .

Однако сами сторонники нетождественности этих понятий отмечают условность и умозрительность выделяемых отличий272, из чего можно заключить, что разделение «прав» и «свобод» не является принципиальным. Допустимо их использование если не как синонимов, то в качестве однородных и близких по значению.

Права и свободы личности неотделимы от другого элемента юридического статуса - обязанностей. Обязанность есть установленная законом мера поведения общественно необходимого и государственно-целесообразного. Субъективные обязанности выступают первостепенной гарантией осуществления юридических возможностей других индивидов.

В литературе отмечается, что национальное законодательство и международное право регламентируют обязанности личности в меньшей мере, чем ее права и свободы. «Недооценка» обязанностей, отсутствие их закрепления на том же уровне, что и прав человека, на взгляд Е.Н. Хазова, приводит к перевесу в сторону последних, искаженной их трактовке как вседозволенности и в конечном итоге отрицательно сказывается на обеспечении таковых.

Действительно, глава II Конституции РФ недвусмысленно закрепляет лишь некоторые из обязанностей человека и гражданина, в том числе обязанности сохранять историческое и культурное наследие (ч. 3 ст. 44); давать свидетельские показания (ст. 51); платить законно установленные налоги и сборы (ст. 57); сохранять природу и окружающую среду (ст. 58); нести военную службу (ст. 59). Устанавливается также, что родители обязаны воспитывать своих детей и заботиться о них (ч. 2 ст. 38); обеспечить получение ими основного общего образования (ч. 4 ст. 43); в свою очередь трудоспособные дети должны заботиться о нетрудоспособных родителях (ч. 3 ст. 38). В количественном соотношении со статьями Основного закона, посвященными правам и свободам, указанные нормы явно проигрывают.

Классификация уголовно-правового воздействия

Классификация, как особая форма познания, обособилась в самостоятельную область исследования из биологической науки. В настоящее время она имеет широкое прикладное значение, в том числе для юриспруденции, выполняя информационную, организационную, прогностическую, терминологическую и иные научно-практические функции388.

Единой методологической основы классификации, включая универсальный подход к сущности, способам формирования, видам данного понятия, до сих пор не выработано. Имеется масса частных концепций и дублирующей терминологии, при этом социально-гуманитарное направление значительно уступает формально-логическим и естественно-математическим теориям, что вызывает необходимость умеренного заимствования накопленного опыта.

Исходя из буквального перевода (от латинского «classis» - разряд, класс; «facio» - делаю, раскладываю), под классификацией следует понимать «размещение феноменов по классам по единому общему признаку» . Данное определение значительно упрощает проблему. В специальной литературе можно встретить множество иных взаимодополняющих дефиниций, акцентирующих внимание на классификации как специальной области знаний, процессе построения классов, сложной логической операции, мыслительной процедуре, конечном результате деления объектов, систематизации, форме познания, способе оформления научной теории.

В основе построения классификации лежат такие частные приемы, как описание, деление, сравнение, систематизация. Функциональная роль каждого из них проявляется в строго определенной последовательности. В этом отношении интересен следующий алгоритм классифицирования, предлагаемый одним из представителей естественно-математического направления Ю.А. Ворониным:

1) входное описание «А» (где «А» есть предметная область исследования, некая дискретная модель конечных объектов «а»); сравнение конечных объектов «а» на основании свойств, связей, отношений и проч.;

2) разбиение (деление) «А», т.е. представление общего понятия в виде конечной совокупности конечных разбиений;

3) выходное описание «А», соотнесение (сравнение) системы объектов и классов на основании свойств, связей, отношений и проч.;

4) контрольное описание «А» или проверка выполнения требований допустимости дискретной модели, вычисление критериев ее эффективности;

5) представление, отображение модели «А»;

6) окончательное описание «А» или указание способов использования дискретной модели «А» для достижения заранее фиксированных целей, а также визуализация, объяснение и интерпретация этой модели391.

Так, начальной стадией классифицирования выступает описание предметной области исследования, нахождение тождества и отличий в образующих ее элементах. Последующий этап связан с делением понятий. Основанию деления придается особое значение. Как отмечает С.С. Розова, «удач-ность его выбора представляется центральным моментом, определяющим со-бой успех построения классификации» ". В роли основания могут выступать специфические признаки объектов (один либо совокупность), получившие название обособляющих признаков или классообразующих значений. При этом предметы (объемы понятий) могут делиться на классы (соподчиненные понятия, конечные разбиения множества объектов, таксоны) двумя различными способами: либо по наличию или отсутствию обособляющих признаков - дихотомия, либо по видоизменению обособляющих признаков393.

В структуре классификации выделяют два типа рядов классификационных ячеек: горизонтальный и вертикальный. Горизонтальный ряд образуют ячейки, находящиеся на одном уровне иерархии. Они представляют непересекающиеся классы объектов, построенные на корреляции категорий тождества и различия. Вертикальный ряд связывает друг с другом наиболее общий и индивидуально определенный объекты. Данная последовательность таксонов может быть построена делением только по видоизменению обособляющих признаков; ее характеризуют отношения множества и подмножества, общего и особенного. При этом взаимосвязь общего и особенного также можно свести к взаимодействию тождества и различия, поскольку в особенной вещи (явлении) всегда отражены такие свойства, которые позволяют отличить ее (его) от других вещей (явлений) общего394.