Особенности доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Особенности доказывания на стадии возбуждения уголовного дела. Список использованной литературы

Основным назначением первой стадии уголовного процесса является обеспечение законности и обоснованности возбуждения уголовного дела или отказа в таковом. В этом смысле рассматриваемый этап уголовного судопроизводства призван, с одной стороны, обеспечить быстрое и эффективное реагирование органов уголовной юстиции на каждое деяние, в котором усматриваются признаки преступления, с другой - оградить дознавателя, следователя от расследования по уголовным делам, не имеющим судебной перспективы, не допустить возбуждения уголовного дела при наличии обстоятельств, исключающих производство по нему. Как уже было отмечено в первой главе монографического исследования, именно этими задачами обусловлена специфика предмета доказывания в рассматриваемой стадии процесса, которая является признаком дифференциации процедуры уголовно-процессуального познания.

Изучение обширной библиографии вопроса позволяет говорить о том, что в доктринальном смысле предмет доказывания определяется как совокупность обстоятельств, подлежащих установлению по уловному делу, позволяющая принять законное и обоснованное решение . Не вдаваясь в теоретическую дискуссию относительно структуры предмета доказывания, учитывая непосредственный предмет нашего исследования, отметим следующее. При анализе перечня обстоятельств, приведенного законодателем в ст. 73 УПК РФ, можно выделить обобщенную нормативную модель, схему, применимую к любой стадии уголовного процесса и свободную от признаков конкретного преступления. Такая модель в качестве первого уровня предмета доказывания выделяется многими процессуалистами . В отдельных стадиях уголовного судопроизводства, с учетом специфики задач каждого этапа, содержание предмета доказывания может быть различным.

Наиболее иллюстративной в этом смысле является стадия возбуждения уголовного дела. Законодатель не содержит специальной нормы, которая определяла бы круг обстоятельств, подлежащих установлению при разрешении поступившего сообщения (заявления) о преступлении, определяя лишь условия, необходимые для принятия того или иного решения. Так, в соответствии со ст. 140 УПК РФ для возбуждения уголовного дела необходимо наличие повода и основания к этому. Решение об отказе в возбуждении уголовного дела принимается при отсутствии основания для возбуждения уголовного дела (ч. 1 ст. 148 УПК РФ) либо при наличии обстоятельств, исключающих производство по делу (ст. 24 УПК РФ). Несмотря на неудачную, на наш взгляд, законодательную регламентацию обстоятельств, подлежащих установлению в первой стадии уголовного процесса, попытаемся выявить специфику предмета доказывания посредством анализа указанных положений уголовно-процессуального закона.

Одним из обстоятельств, подлежащих установлению, является наличие или отсутствие предусмотренного законом повода к возбуждению уголовного дела, под которым понимается юридический факт, порождающий уголовно- процессуальные отношения, в частности обязанность компетентного должностного лица принять поступающую информацию о любом совершенном или готовящемся преступлении, рассмотреть ее и принять в установленный законом срок соответствующее решение, уведомив об этом заявителя и иных заинтересованных лиц. Для возникновения этой обязанности необходимо, чтобы сведения о преступлении были получены из указанных в законе источников, а само заявление (сообщение) отвечало определенным требованиям. Перечень легальных источников информации содержится в ч. 1 ст. 140 УПК: заявление о преступлении; явка с повинной; сообщение о совершенном или готовящемся преступлении, полученное из иных источников; постановление прокурора о направлении соответствующих материалов в орган предварительного расследования для решения вопроса об уголовном преследовании. Порядок процессуального оформления соответствующих сведений содержится в ст.ст. 141-143 УПК РФ и конкретизируется в и. 5.1. Типового положения о едином порядке организации приема, регистрации и проверки сообщения о преступлениях, где указывается, что сообщением о преступлении являются: заявление потерпевшего или его законного представителя по уголовному делу частного обвинения; письменное заявление о преступлении, подписанное заявителем; протокол принятия устного заявления о преступлении; протокол следственного действия, в который внесено устное сообщение о другом преступлении; протокол судебного заседания, в который внесено устное сообщение о другом преступлении; заявление о явке с повинной; протокол явки с повинной; рапорт об обнаружении признаков преступления или сообщения о результатах оперативно-розыскной деятельности .

Легальность названных выше поводов к возбуждению уголовного дела на практике достаточно редко вызывает сомнения и нуждается в проверке. Таковая, как правило, проводится в тех случаях, когда у должностного лица возникают сомнения относительно источника информации, что связывается с недопустимостью анонимных заявлений о преступлении в качестве поводов к возбуждению уголовного дела (ч. 7 ст. 141 УПК РФ). Как показывают результаты изучения следственно-судебной практики в Центральном федеральном округе за период с 2008 по 2011 гг., самым распространенным поводом к возбуждению уголовного дела является именно заявление о преступлении - 61, 3 % (прил. 2). При этом 24, 5 % заявлений, полученных в 2010 г., были анонимными и в подавляющем большинстве случаев содержали заведомо ложные доносы. Так, например, по заявлению гражданина П. о причинении ему телесных повреждений, которые квалифицируются, как причинившие тяжкий вред здоровью, опасный для жизни человека, было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного

ч. 1 ст. 111 УК РФ; по заявлению гражданки К. о тайном хищении принадлежащего ей имущества путем свободного доступа было возбуждено уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного п. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ; по заявлению гражданки Ж. об открытом хищении принадлежащего ей имущества у ее несовершеннолетнего сына было возбужденно уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного ч. 1 ст.161 УК РФ; по заявлению гражданки М. о тайном хищении принадлежащего ей имущества путем свободного доступа было возбужденно уголовное дело по признакам состава преступления, предусмотренного и. «а» ч. 3 ст. 158 УК РФ. Кроме того, следует обратить внимание на то, что заявления, служащие основанием для возбуждения уголовного дела, используются в последующем в качестве доказательств, подтверждающих обвинение .

Мы склонны согласиться с мнением Н.Е. Павлова о том, что причиной подачи анонимных заявлений о совершенном либо готовящемся преступлении чаще всего является страх заявителя относительно возможности противоправного воздействия на него со стороны лиц, совершивших преступление . Исследователи отмечают, что количество сообщений граждан о преступлениях существенно возрастает при обеспечении безопасности таких лиц, их материальном поощрении за предоставленную информацию, наличии уголовно-правовых норм, стимулирующих граждан, в отношении которых осуществляется уголовное судопроизводство, сообщать об известных им преступлениях других лиц . В этой связи полагаем, что заслуживают внимания законодательные предложения о необходимости применения к заявителям мер государственной защиты непосредственно после устного либо письменного сообщения о преступлении, т.е. уже в стадии возбуждения уголовного дела .

В тех случаях, когда заявление о преступлении является анонимным, т.е. не может являться легитимным поводом к возбуждению уголовного дела, оно оставляется без рассмотрения. По сути - это самостоятельное процессуальное решение в стадии возбуждения уголовного дела, которое является результатом нарушения процессуальной формы, предусмотренной ст. 141 УПК РФ, с чем согласились 47 % опрошенных сотрудников правоохранительных органов (прил. 1). Полагаем, что было бы целесообразным дополнить ч. 7 названной статьи положением следующего содержания: «При поступлении анонимного заявления дознаватель, орган дознания, следователь, руководитель следственного органа выносят постановление об оставлении заявления без рассмотрения за исключением анонимных сообщений, содержащих данные о признаках совершенного или готовящегося террористического акта, которые подлежат незамедлительной проверке».

Иная ситуация складывается при возбуждении уголовных дел частного обвинения, когда в качестве единственного легального повода к возбуждению уголовного дела выступает заявление потерпевшего , а также при возбуждении уголовного дела по заявлению руководителя коммерческой или иной организации (ст. 23 УПК РФ). Законность повода в этих случаях предполагает свободу волеизъявления заявителя относительно начала уголовного преследования, в которой обязано удостовериться компетентное должностное лицо. Кроме того, заявление потерпевшего по делу частного обвинения имеет строго определенную процессуальную форму и должно содержать сведения, названные в ч. 5 ст. 318 УПК РФ. Несоответствие содержания и формы заявления требованиям законодателя повлечет за собой нелегитимность повода к возбуждению уголовного дела и, как следствие, вынесение мировым судьей постановления об отказе в принятии заявления к своему производству (ч. 1 ст. 319 УПК РФ).

В специальных исследованиях, посвященных вопросам доказывания в стадии возбуждения уголовного дела, зачастую указывается, что проверка законности повода к возбуждению уголовного дела является составной частью предмета доказывания . Мы позволим себе не согласиться с данной точкой зрения. Как уже было отмечено выше, появление повода является юридическим фактом, порождающим возникновение уголовно- процессуальных отношений, следовательно, до процессуального оформления поступившей информации о преступлении нельзя говорить о начале уголовно- процессуальной деятельности и, соответственно, о доказывании. Кроме того, проверка легитимности повода может быть отнесена к иным видам юридического познания, поскольку не регламентируется уголовно-процессуальным законом по обозначенной выше причине и осуществляется внепроцессуальными средствами (например, изучение поступившего документа, не подписанного заявителем, беседа с лицом, подавшим заявление по делу частного обвинения, и т.д.). Вместе с тем, оставление повода к возбуждению уголовного дела за рамками предмета доказывания не умаляет его значимости для последующего производства в названной стадии, поскольку, не установив его наличия, компетентное должностное лицо не вправе не только возбудить уголовное дело, но и отказать в этом.

Из содержания ч. 2 ст. 140 УПК РФ следует, что в предмет доказывания на начальном этапе уголовного судопроизводства входит наличие достаточных данных, указывающих на признаки преступления, т.е. основание возбуждения уголовного дела. Анализ приведенного положения уголовно-процессуального закона позволяет выделить две составляющие основания возбуждения уголовного дела: материальную и процессуальную.

В качестве материальной стороны основания к возбуждению уголовного дела мы рассматриваем наличие признаков преступления. В доктрине уголовного процесса сложилась унифицированная позиция относительно совокупности признаков преступления, подлежащих установлению на начальном этапе уголовного судопроизводства, к их числу принято относить общественную опасность и противоправность. Необходимо отметить, что по данному вопросу есть и иные точки зрения. Так, одни авторы предлагают устанавливать признаки конкретного состава преступления , другие - только признаки объекта и объективной стороны . Полагаем, что при таком подходе отождествляются две различные уголовно-правовые категории - «признаки преступления» и «признаки состава преступления», что, на наш взгляд, не вполне корректно.

Общественная опасность - признак преступления, который определяется как способность деяния причинить вред охраняемым уголовным законом общественным отношениям: правам и свободам человека и гражданина, собственности, общественному порядку и общественной безопасности, окружающей среде, конституционному строю РФ, миру и безопасности человечества (ст. 2 УК РФ). Данная категория лежит вне понятия состава преступления и позволяет отграничивать преступления от иных видов правонарушений. В то же время иной признак преступления - противоправность в своей сущностной основе имеет именно состав преступления. Под противоправностью деяния понимается его запрещенность соответствующей нормой уголовного закона под угрозой применения к виновному наказания. Требование п. 4 ч. 2 ст. 146 УПК РФ о квалификации преступления при принятии решения о возбуждении уголовного дела предопределяет необходимость доказывания тех признаков состава преступления, без выявления которых невозможно решить вопрос о его наличии и квалификации, что требует учета нормативной конструкции конкретных составов преступлений. Ориентировочный характер вывода о квалификации, отражаемого в постановлении о возбуждении уголовного дела, требует, на наш взгляд, установления признаков объекта, объективной стороны, а в определенных случаях субъекта преступления.

Большинство процессуалистов едины во мнении, что в стадии возбуждения уголовного дела необходимо установить наличие общего объекта преступления, поскольку определение родового и непосредственного объектов на данной стадии не вызывается необходимостью отграничения преступления от иных видов правонарушений . Подобное утверждение справедливо лишь применительно к одному признаку преступления - общественной опасности, однако, если речь идет о противоправности, с учетом требования законодателя указывать пункт, часть и статью УК РФ (ч. 2 ст. 146 УПК РФ) необходимо, хотя и с известной долей вероятности устанавливать родовой и непосредственный объекты преступного посягательства.

Необходимым элементом состава преступления является его объективная сторона, обязательным признаком которой признается наличие деяния (действия или бездействия), предусмотренного статьей Особенной части УК РФ. Установление только этого обстоятельства достаточно для возбуждения уголовного дела с формальным составом, если же состав материальный - необходимо располагать данными о том, что деяние повлекло указанные в законе последствия, что между этим деянием и наступившими последствиями существует причинная связь.

В тех случаях, когда уголовное дело возбуждается по факту совершения преступления, такой элемент состава преступления как субъект находится вне рамок уголовно-процессуального познания в рассматриваемой стадии. В связи с возможностью возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица, которое приобретает процессуальный статус подозреваемого (п. 1 ч. 1 ст. 46 УПК РФ), в науке уголовного процесса справедливо ставиться вопрос достаточности общего основания возбуждения уголовного дела, закрепленного в ч. 2 ст. 140 УПК РФ, для рассматриваемого случая . Анализ норм уголовно-процессуального закона, регламентирующих порядок возбуждения уголовного дела в отношении конкретного лица, позволяет выделить несколько оснований, при наличии которых в предмет доказывания включаются обстоятельства, указывающие на совершение преступления данным лицом:

• 1) информация, служащая легальным поводом к возбуждению уголовного дела (ч. 1 ст. 140 УПК РФ), содержит сведения о том, что преступление совершено конкретным лицом;
• 2) доказательства, собранные в ходе предварительной проверки, которые позволяют задержать лицо, что свидетельствует о наличии сведений, достаточных для постановки лица в статус подозреваемого, а значит, и для возбуждения уголовного дела в отношении лица. В этой связи заслуживает внимательного рассмотрения и дальнейшего исследования предложение 3.3. Зинатуллина и С.В. Коржева о необходимости включения в число процессуальных действий, проводимых до возбуждения уголовного дела, задержания и личного обыска , что, на наш взгляд, хотя и вызвано настоятельными потребностями практики, однако требует принципиально иного подхода к определению статуса подозреваемого как участника уголовного судопроизводства и должно осуществляться с учетом гарантированности его права на защиту.
• 3) для квалификации содеянного требуется иметь данные о субъекте преступления. В данном случае речь идет о «специальном» субъекте, под которым в уголовном праве обычно понимают лицо, которое, кроме общих признаков субъекта преступления (вменяемость и достижение определенного возраста), обладает еще дополнительными признаками и свойствами, лишь при наличии которых оно может выступать в качестве исполнителя преступления. К составам со специальным субъектом можно отнести, например, убийство матерью новорожденного ребенка (ст. 106 УК РФ), злостное уклонение от уплаты средств на содержание детей или нетрудоспособных родителей (ст. 157 УК РФ), преступления против военной службы, должностные преступления и т.д.
• 4) наличие достаточных данных указывающих на то, что преступление совершено лицом, указанным в ст. 447 УПК РФ. В данном случае должностному лицу, осуществляющему предварительную проверку сообщения о преступлении, приходится не только устанавливать субъекта, но и преодолевать иммунитет установленный законом.

Мы полностью солидаризируемся с позицией В.М. Быкова о том, что установление при возбуждении уголовного дела признаков субъекта преступления вызывается не только необходимостью квалификации, а обусловлено также и требованиями ст. 24 УПК РФ, поскольку может предотвратить принятие необоснованного решения о возбуждении уголовного дела в отношении конкретного лица .

Таким образом, в рамках материальной стороны основания возбуждения уголовного дела предмет доказывания в стадии возбуждения уголовного дела составляют такие признаки преступления, как общественная опасность и противоправность, включающую в себя признаки объекта, объективной стороны, а в случаях, предусмотренных законом - субъекта преступления.

Процессуальную сторону основания возбуждения уголовного дела составляет категория «достаточные данные» (ч. 1 ст. 140 УПК РФ), указывающие на обозначенные выше признаки преступления. В широком смысле, исходя из анализа норм УПК РФ, «достаточные данные» либо «достаточные доказательства» выступают в качестве критерия принятия многих процессуальных решений (например, как основание производства обыска (ч. 1 ст. 182 УПК РФ), привлечения лица в качестве обвиняемого (ч. 1 ст. 171 УПК РФ)) . Как справедливо отмечает А.В. Петров, совокупность фактических данных, свидетельствующих о признаках преступления, позволяет судить о достаточности основания для возбуждения уголовного дела . В каждом конкретном случае вопрос о достаточности данных для возбуждения уголовного дела разрешается компетентным должностным лицом по своему внутреннему убеждению с учетом всей совокупности собранных доказательств (ч. 1 ст. 17 УПК РФ).

Помимо основания возбуждения уголовного дела в предмет доказывания входят и обстоятельства, исключающие производство по делу. Мы склонны согласиться с мнением Л.В. Березиной о том, что терминологически более логично использовать дефиницию «обстоятельства» нежели «основания» отказа в возбуждении уголовного дела, как это предусмотрено ст. 24 УПК РФ, поскольку термин основания в том значении в котором он употреблен в названной статье не совпадает с основанием возбуждения уголовного дела . Перечень указанных обстоятельств содержится в ст. 24 УПК РФ и, на наш взгляд, применительно к стадии возбуждения уголовного дела может быть классифицирован следующим образом.

Во-первых, обстоятельства, свидетельствующие об отсутствии легального повода к возбуждению уголовного дела. Действующая редакция ст. 24 УПК РФ содержит только два подобных обстоятельства - отсутствие заявления потерпевшего (п. 5 ч. 1) и отсутствие заключения суда о наличии признаков преступления в действиях одного из лиц, указанных в п. 2 и 2.1. ч. 1 ст. 448 УПК РФ либо отсутствие согласия соответственно Совета Федерации, Государствен- ной Думы, Конституционного Суда РФ, квалификационной коллегии судей на возбуждение уголовного дела одного из лиц, указанных в п. 1 и 3-5 ч. 1 ст. 448 УПК РФ (п. 6 ч. 1). Однако, как показывает проведенный анализ поводов к возбуждению уголовного дела, таковых значительно больше (например, анонимность заявления (сообщения), получение информации о преступлении из источника, не указанного в ч. 1 ст. 140 УПК РФ и т.д. Все эти случаи, по справедливому замечанию В.В. Аксенова охватываются одним понятием - отсутствие законного повода к возбуждению уголовного дела, что позволяет их объединить в одно основание, сделав ссылки на корреспондирующие статьи уголовно- процессуального закона .

Во-вторых, обстоятельства, указывающие на отсутствие основания к возбуждению уголовного дела - отсутствие события преступления (и. 1 ч. 1) и отсутствие состава преступления (и. 2 ч. 1). В данном случае вновь не ясна логика законодателя, поскольку, по сути, первое основание является составной частью второго (отсутствие деяние исключает наличие объективной стороны состава преступления, а, следовательно, и всего состава в целом), что также позволяет объединить их в одно целое.

В-третьих, обстоятельства, свидетельствующие о невозможности дальнейшего производства по уголовному делу - истечение сроков давности уголовного преследования (п. 3 ч. 1), а также смерть подозреваемого или обвиняемого, за исключением случаев, когда производство по уголовному делу необходимо для реабилитации умершего. Эта группа обстоятельств не предполагает отсутствия повода и основания к возбуждению уголовного дела, однако, делает его лишенным судебной перспективы, а, следовательно, неэффективным.

Анализ 71 отказного материала за период с 2008 по 2011 годы показал, что в подавляющем большинстве случаев (94,3 %) основанием отказа в возбуждении уголовного дела служило отсутствие события преступления, отсутствие состава преступления было установлено в ходе проверки сообщения в 4,2% случаев, отсутствие легитимного повода к возбуждению уголовного дела (заявления потерпевшего) - в 1,5 % случаев (прил. 2).

Резюмируя вышеизложенное, позволим себе утверждать, что в стадии возбуждения уголовного дела необходимо установить:

• 1) наличие или отсутствия в проверяемом событии признаков преступления;
• 2) наличие или отсутствие обстоятельств, исключающих производство по делу.

С вопросом о предмете доказывания в стадии возбуждения уголовного дела тесно связан вопрос о его пределах. Само понятие - «пределы доказывания» относится к числу наиболее дискуссионных в теории доказательственного права, что связано, прежде всего, с расплывчатостью законодательных формулировок и неконкретностью требований в отношении границ исследования фактов, подлежащих установлению, на той или иной стадии уголовного процесса. Так, в частности, регламентируя стадию возбуждения уголовного дела, законодатель указывает лишь на необходимость собирания достаточных данных, указывающих на признаки преступления (ч. 2 ст. 140 УПК РФ), оставляя на усмотрение правоприменителя степень такой достаточности.

Анализ доктринальных взглядов на обозначенную проблему позволяет говорить об отсутствии унифицированного подхода к пониманию рассматриваемой категории. Одни авторы определяют пределы доказывания как совокупность доказательств, необходимую и достаточную для установления обстоятельств, имеющих значение уголовного дела , другие - как степень (глубину) исследования фактов, входящих в предмет доказывания . Отдельные процессуалисты отождествляют понятия «предмет» и «пределы» доказывания, ссылаясь на их содержательную общность и взаимозависимость . Мы полагаем, что приведенная позиция небезупречна, поскольку речь идет о разных категориях: предмет доказывания - это круг обстоятельств, имевших место в действительности, а пределы доказывания - круг доказательств, т.е. сведений об этих обстоятельствах. Как уже было отмечено, предмет доказывания представляет собой программу всестороннего исследования события, а пределы доказывания определяют круг средств, позволяющих успешно выполнить эту программу. С учетом этого под пределами доказывания следует понимать необходимую и достаточную совокупность доказательств, которая, будучи собранной по делу, обеспечивает правильное его разрешение путем установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. Таким образом, критерием достижения пределов доказывания выступает его количественный результат, т.е. объем доказательств, который должен быть необходимым для того, чтобы не оставить неисследованным каждый элемент предмета доказывания, и достаточным для того, чтобы доказываемый факт был установлен с необходимой степенью надежности .

Основываясь на приведенной выше взаимосвязи предмета и пределов доказывания, позволим себе не согласиться с утверждениями о том, что пределы доказывания едины для всех стадий уголовного судопроизводства . Объем доказательств, на наш взгляд, находится в прямой зависимости от круга обстоятельств, подлежащих установлению на той или иной стадии уголовного процесса. В стадии возбуждения уголовного дела предмет доказывания ограничен задачами первого этапа производства, следовательно, ограничены и пределы доказывания, что подтверждается кругом средств установления значимых для решения вопроса о возбуждении уголовного дела обстоятельств.

Определяя степень исследования обстоятельств, входящих в предмет доказывания в стадии возбуждения уголовного дела, необходимо ответить на вопрос, какая совокупность доказательств может считаться достаточной для вынесения процессуального решения по результатам проверки заявления (сообщения) о преступлении? Мы полагаем, что ответ на поставленный вопрос находится в прямой зависимости от вида принимаемого процессуального решения, а также от специфики уголовно-процессуального познания как разновидности юридического познания, содержанием которого является переход от вероятного знания к достоверному.

Подавляющее большинство процессуалистов полагает, что при принятии решения о возбуждении уголовного дела речь может идти о вероятном знании о наличии в деянии признаков преступления . Как справедливо утверждает Л.М. Корнеева, постановление о возбуждении уголовного дела по своей гносеологической сути есть лишь версия, т.е. вероятностное суждение о квалификации произошедшего события, проверка правильности которой осуществляется уже в стадии расследования . Необоснованное расширение пределов предварительной проверки, попытка добиться достоверного знания в ограниченных временных и информационных условиях, не способствует решению специфических задач начального этапа уголовного судопроизводства, затягивает решение вопроса о возбуждении уголовного дела, создавая при этом условия для уничтожения следов преступления.

Фактические данные, достаточные для предположения о совершении деяния, подпадающие под признаки того или иного преступления, могут содержаться в письменном сообщении или заявлении, прилагаемых к ним различного рода документах, протоколе устного заявления о преступлении, протоколе явки с повинной, в материалах проверки, проведенной в порядке ст.ст. 144, 145 УПК РФ. Достаточность данных в рассматриваемом случае означает такую их совокупность и качество, которые позволяют сделать обоснованное предположение о совершении или подготовке к совершению преступления.

Иная ситуация складывается при принятии решения об отказе в возбуждении уголовного дела, которое является окончательным и прекращает уголовно-процессуальные отношения, ограничивая конституционное право гражданина на доступ к правосудию. В этой связи при принятии соответствующего решения необходимо знание лишь достоверного характера, поскольку иное означало бы наличие сомнений в его правильности с точки зрения соответствия действительным фактическим обстоятельствам произошедшего. Лишь достоверное знание о том, что преступление не имело места в действительности, позволяет ограничиться одной стадией процесса . Наличие сомнений в этом является основанием для принятия противоположного процессуального решения .

Таким образом, пределы доказывания в стадии возбуждения уголовного дела можно определить как границы познавательной деятельности компетентных должностных лиц, определяемые моментом, когда с необходимой для данного этапа доказывания степенью надежности установлены обстоятельства, указывающие на наличие (отсутствие) в деянии признаков преступления, а также обстоятельств, исключающих производство по делу.

• Архив Левобережного районного суда г. Воронежа за 2010 год. Уголовные дела№ 1-117/2010, №1-256/2010, №1-258/2010, №1-259/2010.
• В данном случае имеется в виду общее правило, исключая случаи, предусмотренные ч. 4 ст. 20 УПК РФ, когда уголовное дело может быть возбуждено руководителем следственного органа, следователем и дознавателем с согласия прокурора при отсутствии заявления потерпевшего.
• Разница в терминологии «достаточные данные» либо «достаточные доказательства»обусловлена, на наш взгляд степенью достоверности информации, необходимой для принятия решения. Более подробно вопрос о целесообразности использования термина «достаточные данные» в ч. 2 ст. 140 УПК РФ будет рассмотрен во втором параграфе настоящей главы.
• Корнеева Л.М. Доказательства и доказывание в уголовном процессе... С. 17-18.- 83 -

Одной из наиболее дискутируемых в настоящее время проблем уголовно-процессуального права является вопрос о роли и содержании стадии возбуждения уголовного дела. Диапазон мнений, высказываемых по этому поводу в литературе, весьма широк: от утверждения о необходимости ликвидации этой стадии до предложений о значительном её расширении путём разрешения производства отдельных следственных действий. Очевидно, что практика возбуждения уголовных дел при малейших поводах к этому привела бы к резкому росту количества необоснованно возбуждённых дел, что влекло бы, с одной стороны, нарушение принципа законности уголовного процесса (несоблюдение требований ч. 2 ст. 108 УПК), а с другой, излишнюю работу правоохранительных органов. Возможно, в отдалённом будущем при существенном сокращении уровня преступности и соответственно количества заявлений о преступлениях станет возможным возбуждение дела по первому же сигналу, сейчас же для отмены доследственной проверки предпосылок нет. Поэтому в настоящее время важно создать условия для надёжного закрепления уголовно-процессуальных доказательств ещё до возбуждения уголовного дела.

Впрочем, проект УПК РФ не предусматривает сколько-нибудь существенных изменений в характер и объём стадии возбуждения уголовного дела, и в обозримом будущем следователям и дознавателям предстоит руководствоваться тем практическим опытом в этой сфере, который сложился на протяжении последних десятилетий. А при кажущейся простоте первоначальной стадии уголовного процесса и сравнительно небольшом количестве регулирующих её норм закона, многие существенные вопросы в этой области не нашли окончательного разрешения и по сей день. Одним из наиболее значимых аспектов этой области, имеющих неоднозначное толкование на практике, является проблема доказательственного значения информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела.

Бесспорно, что основная роль в поиске и фиксации доказательств лежит на стадиях предварительного расследования и судебного следствия. Способы получения доказательственной информации здесь подробно регламентированы законом и имеют целый ряд гарантий их надёжности, в связи с чем именно они лучше всего служат целям уголовного процесса. Но и стадия возбуждения уголовного дела основана на нормах УПК и неотделима от гарантий соблюдения как прав граждан, так и определённых требований к достоверности собираемых сведений.

В этой связи спорной представляется позиция ряда авторов, полагающих, что доказательства могут быть собраны только после возбуждения уголовного дела и, вследствие этого, объяснения и другие материалы, полученные в порядке ст. 109 УПК, не являются допустимыми доказательствами по уголовному делу. Такая точка зрения высказывалась уже много лет назад1 и не получила законодательной реализации, однако в последнее время в связи с широким обсуждением требований к соблюдению законности некоторые юристы вновь пытаются обосновать её. Судья Московского областного суда Н.В. Григорьева сформулировала это положение так: «К не предусмотренным законом доказательствам обвинения относятся и «объяснения» лиц, которые взяты до возбуждения уголовного дела»2. Следователь В. Хомич заявлял не менее категорично: Объяснения вообще не имеют ни доказательственной силы, ни правовой базы»3, схожее утверждение высказывал и другой прокурорский работник М. Кузьменков4. После этого прокурору управления Генеральной прокуратуры Б.А. Комлеву остаётся лишь констатировать, что «по сложившейся следственно-судебной практике информация, зафиксированная в объяснениях, не используется в качестве доказательств»5. Появление устойчивой тенденции исключения из числа доказательств объяснений отмечали и другие авторы6; а по сообщению В.В. Золотых, в практике суда присяжных Ростовского областного суда, начиная с первого же дела, объяснения не признаются допустимыми доказательствами и сразу же исключаются из разбирательства дела".

Разумеется, такое отношение к материалам доследственной проверки появилась не на пустом месте. Видимо, оно имеет свои корни в англосаксонских странах, «где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальной форме»2, а уже непосредственно доказывание, понимаемое как обоснование вывода о виновности лица и иных имеющих значение обстоятельств, осуществляется лишь в судебном заседании.

В отечественном же законодательстве оснований для вышеприведённого взгляда нет. Не имеющими юридической силы и не могущими быть положенными в основу обвинения в соответствии ч. 3 ст. 69 УПК признаются лишь доказательства, полученные с нарушением закона. При этом перечень источников доказательств включает и такое понятие, как «иные документы», для которого не установлено какого-либо ограничительного перечня. В теории уголовного процесса под «иным документом» понимается любой предмет материального мира, на котором какими-либо условными знаками зафиксирована какая-то мысль или имеется изображение какого-либо объекта. На практике это трактуется достаточно широко, и в качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные рукописи, письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в произвольной форме и подчас сомнительного характера и содержания.

Напротив, отобрание объяснений до возбуждения уголовного Дела прямо предусмотрено ч. 2 ст. 109 УПК. Они составляются официальным должностным лицом в рамках его служебной деятельности, причём лишь с оговоренной в законе целью - для проверки поступившего заявления или сообщения о преступлении. В объяснениях излагаются исключительно обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу, причём чаще всего эти обстоятельства выясняются со слов очевидцев. Кроме того, деятельность должностного лица, занимающегося проверкой заявления или сообщения о преступлении, осуществляется в соответствии с требованиями целого ряда как общих, так и специальных норм УПК. К первым, в частности, можно отнести порядок протоколирования, обязательность соблюдения прав личности и т.д. Нет сомнения, что большинство принципов уголовного процесса (за исключением некоторых, например, независимости судей) действуют не только на следственных и судебных стадиях, но и на стадии возбуждения уголовного дела. Специальные же нормы, регламентирующие процессуальную деятельность должностных лиц до возбуждения уголовного дела, содержатся в главе 8 УПК.

В этой связи П.П. Сердюков справедливо замечал, что даже до возбуждения уголовного дела данные о преступлении устанавливаются действиями процессуального характера и неизбежно приобретают обусловленную этими действиями процессуальную форму. Если же исходить из того, что вопрос о возбуждении уголовного дела решается по внепроцессуальным материалам, лишённым доказательственной силы, тогда нужно признать, что процессуальная форма действий, посредством которых эти материалы собираются, ничему не служит и превращается в формальность. Другими словами, иных способов получить доказательственные данные до возбуждения уголовного дела попросту нет. И неясно, почему следователь или дознаватель, получивший предусмотренным законом способом (например, в результате отобрания объяснений) существенные данные о преступлении, должен в ходе расследования отказаться от их использования? Поэтому можно присоединиться к мнению, что «процессуальная деятельность начинается не с возбуждения уголовного дела, а с момента обнаружения органами дознания признаков преступления» .

Далее, хотелось бы отметить то обстоятельство, что проверочная деятельность, осуществляемая в порядке ст. 109 УПК, и предварительное следствие, не говоря уже о судебном, могут иметь значительное расхождение во времени. Не секрет, что многие проверки длятся значительно дольше, чем установленные законом 10 дней, продолжаясь несколько недель и даже месяцев. Встречаются и случаи отмены прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела спустя длительное время после его вынесения. Всё это приводит к тому, что должностное лицо, приступившее к расследованию уголовного дела, сталкивается с уже изменившимися реалиями окружающей действительности: у очевидцев стёрлись из памяти отдельные детали событий, вещественные доказательства частично или полностью утратили какие-то свойства, телесные повреждения потерпевших зажили и т.п. Определённая часть информации, полученная до возбуждения уголовного дела и зафиксированная в истребованных документах, повторно получена быть не может, поскольку эти документы имелись в единственном экземпляре1. Нельзя не указать и на возможность лица произвольно изменить сообщаемые им данные в силу самых различных причин: от нежелания содействовать в расследовании до физического либо материального воздействия со стороны заинтересованных лиц. К сожалению, предупреждение об ответственности за дачу заведомо ложных показаний в настоящее время нельзя рассматривать как реальную гарантию правдивости свидетеля.

Поэтому особое значение объяснения, полученные до возбуждения уголовного дела, приобретают при последующем изменении опрашиваемыми лицами излагаемых фактических обстоятельств при последующем допросе в качестве свидетеля после возбуждения уголовного дела. Подобные случаи не так уж редки Например, по делу о превышении полномочий милиционером Кожуховым его знакомый Кудымов первоначально находился под эмоциональным воздействием от увиденного и при отобрании у него объяснения рассказал о том, что наблюдал факт избиения милиционером потерпевшего Поскольку на тот момент причину смерти потерпевшего ещё не установили, уголовное дело возбуждено не было, сам Кожухов находился на свободе, и, видимо, вскоре воздействовал на очевидца. После передачи дела в прокуратуру в ходе допроса Кудымова в качестве свидетеля он твердо заявил, что находился вне места происшествия и ничего не видел Поскольку ни разъяснение важности его показаний для дела, ни предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний, ни даже очная ставка с очевидцем преступления не действовали, был допрошен отбиравший объяснение у Кудымова сотрудник милиции, который пояснил, что тот рассказал о факте избиения самостоятельно и без какого-либо воздействия Анализируя все доказательства в совокупности, стало возможным признать показания Кудымова в качестве свидетеля недостоверными и сослаться в обвинительном заключении на его объяснение как на документ, являющийся существенным доказательством по делу.

Другой причиной несоответствий между данными, полученными в результате допроса, и сведениями, содержащимися в объяснениях, может стать истечение значительного отрезка времени между этими процессуальными действиями. Вначале, когда наблюдавшиеся события свежи в памяти очевидца, он рассказывает о них более точно и полно, затем, вследствие забывания, обсуждения увиденного с другими лицами и воздействия других объективных факторов информация в памяти свидетеля стирается и размывается. Конечно, при отсутствии у допрашиваемого заинтересованности в деле более верными следует признать данные, зафиксированные в объяснении.

Поэтому расхождения среди данных, полученных до возбуждения уголовного дела, и после него могут быть очень и очень существенными, оставление же этих противоречий без внимания означало бы нарушение принципа всесторонности, полноты и объективности расследования. Заведомо предполагать истинность сведений, полученных после возбуждения уголовного дела, было бы крайне нелогичным, скорее, наоборот - в силу ряда причин более объективной представляется первоначальная информация. Следовательно, данные, полученные как в первоначальной, так и последующих стадиях уголовного дела, должны быть в полном объёме рассмотрены и проверены в совокупности со всеми имеющимися по делу доказательствами, и лишь после этого может быть сделан вывод об их достоверности.

Следует также иметь в виду, что при отказе от доказательственной силы объяснений существенно ограничивается, а иногда сводится к нулю возможность закрепления доказательств в тех случаях, когда для возбуждения уголовного дела оснований пока недостаточно, но с течением времени возможность получения определённых данных будет затруднено. Следователь, получив объяснение очевидца и не сумевший впоследствии по каким-либо объективным причинам допросить это лицо в качестве свидетеля, просто-таки обязан использовать фактические данные, имеющиеся в объяснении, при расследовании дела. В этой связи Томин справедливо обратил внимание на то, что закон «вовсе не устанавливает, что единственным источником доказательств, исходящих от лица, являются его показания».

Наконец, встречаются в практике и случаи, когда потерпевший, у которого было отобрано объяснение, впоследствии умирает, что исключает его допрос. Так, до возбуждения уголовного дела в отношении Озерова у потерпевшего Овечко в больнице было отобрано объяснение, в котором он прямо указал на преступника. Вскоре Овечко скончался. Следователь в обвинительном заключении в числе иных доказательств сослался и на объяснение потерпевшего, однако суд в приговоре этот важный документ не отразил, что уменьшило убедительность вынесенного приговора.

К положительным сторонам объяснений можно отнести и то обстоятельство, что они намного чаще, чем допросы, записываются опрашиваемым собственноручно. При этом описываемые события обычно освещаются несколько иначе, чем в последующих допросах, написанных следователем, и позволяют посмотреть на них в дальнейшем, условно говоря, с разных сторон.

Нельзя не отметить, что протоколы допросов часто почти дословно повторяют имеющиеся объяснения. При этом для переписывания имеющегося текста тратится рабочее время, причём не только следственных работников, но и лиц, вызываемых на допросы. Тем самым излишне применяются меры процессуального принуждения.

Поэтому более справедливым выглядит противоположная позиция, отражённая в «Теории доказательств»: «То обстоятельство, что поступившее заявление или объяснение содержит фактические данные об обстоятельствах, которые должны стать предметом допроса заявителя, не лишает самостоятельного доказательственного значения поступившее заявление или объяснение... Было бы неправильно игнорировать документы, собранные в стадии возбуждения уголовного дела; они должны использоваться в качестве доказательств». Авторы комментариев к УПК недвусмысленно и категорично пишут: «материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела (ч.2 ст. 109 УПК) имеют значение документов, которые сохраняются и в том случае, если соответствующее лицо впоследствии допрошено по делу». Примечательно, что указанная формулировка дословно перешла из комментария 1981 года в издание 1996 года, поэтому такую позицию можно считать прочно устоявшейся в отечественном уголовном процессе. Прямое указание на то, что объяснения граждан, в которых сообщаются имеющие значение для дела сведения, относятся к числу «иных документов», можно найти и в последних учебниках уголовного процесса. А по мнению Ф.Н. Фаткуллина, ст.ст. 109, 223 УПК прямо указывают на такой способ получения доказательств, как получение объяснений от определённых лиц.

Позицию же некоторых практиков, принципиально отвергающих использование объяснений в доказательственной деятельности, можно объяснить лишь желанием упростить свою работу и максимально обезопасить принимаемые решения от неблагоприятных последствий (в виде направления дела на дополнительное расследование или отмены приговора). Это справедливое в общем-то стремление в данном случае явно перехлёстывает через край, дискредитируя вполне допустимый и часто немаловажный источник доказательств.

Имеются судебные прецеденты, подтверждающие правомочность использования при доказывании объяснений и других материалов доследственной проверки Например, при рассмотрении дела по обвинению Базилевича в получении взятки Верховный Суд рассматривал объяснение как «иной документ» для оценки существенных противоречий в позиции свидетеля на разных стадиях процесса В итоге решение суда было основано среди прочего и на данных, зафиксированных в объяснении, содержание же протоколов допросов было признано недостоверным.

В другом случае имеющиеся в деле объяснения были положены в обоснование обвинительного приговора после изменения лицом своих показаний в ходе судебного заседания. Было принято во внимание также объяснение свидетеля Мусратуллина при рассмотрении Судебной коллегией Верховного Суда дела Шайхулова. Неоднократно встречались такие примеры и в практике нижестоящих судов, так, районные суды Белгородской области при вынесении приговоров ссылаются на так называемые «акты взвешивания» (например, похищенной пшеницы) Более того, иногда закон трактуется расширительно, в приговоре Новооскольского районного суда в отношении Ковалёва и Костенко имелась ссылка на протокол личного осмотра задержанного, составленный до возбуждения уголовного дела.

П.А. Лупинская, утверждая, что «материалы, полученные вместе с заявлением, сообщением о преступлении при проведении проверочных действий, не могут рассматриваться как доказательства по делу»4, противоречит себе уже в следующей фразе, указывая, что представленные вместе с заявлением документы, вещи, видеоматериалы могут использоваться в качестве доказательств, если будут допрошены лица, представившие эти материалы, об обстоятельствах их обнаружения, и будет вынесено постановление о приобщении вещественных доказательств. Но очевидно, что в отношении объяснений и иных документов такое постановление выноситься не должно, а допрашивать следователю, лично отобравшему объяснение по расследуемому им делу, просто некого. Поэтому зачастую никаких дополнительных следственных действий по проверке достоверности объяснений провести попросту невозможно.

Похожее требование выдвигал и А.И. Трусов. Выражая весьма негативное отношение к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела, он утверждал, что для признания их в качестве доказательств по делу с необходимостью «должно состояться решение соответствующего компетентного органа о приобщении их к делу и включению тем самым в процесс доказывания по делу». Аналогичное мнение высказывал в своё время А.С. Григорьян, утверждавший, что процессуальным актом, определяющим доказательственное значение документов, полученных в ходе доследственной проверки, является «постановление о приобщении их к делу, которое выносится вслед за возбуждением уголовного дела». Представляется, что требуемое решение по сути выражено в постановлении о возбуждении уголовного дела. Поскольку материалы содержат достаточные для возбуждения уголовного дела данные, указывающие на признаки преступления, понятно, что относимостью они обладают. Кроме того, следователь, возбуждая дело, признаёт тем самым законность получения исходных материалов и, следовательно, их допустимость. В пользу такого взгляда говорит сама практика: в изученных делах ни разу не приходилось встречать предложенного этими учёными постановления; видимо, реальной необходимости в нём нет.

Нельзя признать логичным и аргумент авторов, которые своё мнение о том, что собранные в ходе предварительной проверки фактические данные не являются судебными доказательствами, основывают на ст. 70 УПК2. Действительно, эта статья предусматривает получение доказательств лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и судом лишь «по находящимся в их производстве делам». Но такая формулировка отнюдь не устанавливает временные рамки, разрешая приобщать к делу лишь документы, составленные после возбуждения уголовного дела, как полагают авторы. В таком случае недопустимыми приходилось бы признавать, например, многие протоколы осмотров места происшествия. Процитированная норма закона лишь ограничивает круг субъектов, уполномоченных на активные действия по собиранию доказательств, должностным лицом (или должностными лицами), в чьём производстве находится уголовное дело.

Кроме существенного ущерба для доказательственной деятельности, отказ от использования объяснений и иной информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела, влечёт и неоправданные организационные потери: затраты рабочего времени следователей в ходе переписывания данных, имеющихся в объяснениях, в протоколы допросов; назначения экспертиз при наличии ранее проведённых исследований; подготовки и осуществления повторных проверок и ревизий и так далее. Вновь вызываются в государственные органы граждане, что можно признать излишним случаем применения мер процессуального принуждения, дополнительную работу приходится осуществлять экспертам и иным специалистам. Всё это, безусловно, отнюдь не служит оптимизации структуры отечественного уголовного процесса.

Впоследствии же суд при рассмотрении уголовного дела в очередной раз вызывает свидетелей, допрашивает экспертов, назначает дополнительные и повторные экспертизы, проводит осмотры и другие процессуальные действия. При этом вновь полученным данным, как правило, отдаётся приоритет перед теми, что были закреплены в ходе следственных действий, информация же, полученная до возбуждения дела, во внимание практически не принимается.

Думается, подобное положение дел, не основанное на нормах закона и явно не способствующее полному и объективному установлению истины по делу, необходимо исправлять. Правоприменители не должны демонстрировать заведомое недоверие к своим коллегам-следователям и априори объявлять составленный им документ ничтожным. Кроме указанного ущерба для расследования уголовных дел, такое отношение наносит удар и по престижу следователей. Наоборот, любой документ, приобщённый следователем к уголовному делу, имеет презумпцию допустимости и может быть исключён из разбирательства дела лишь при наличии весомых оснований к этому. Другими словами, как писал А.Т. Дугин, хотя и несколько в иной связи, должна иметь место «презумпция добросовестности следователя»1. В Уголовно-процессуальном кодексе ничто не противоречит такому положению, поэтому сложившуюся правоприменительную практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы рассматриваются как заведомо недопустимые, нужно признать не соответствующей духу и букве закона.

К сказанному следует добавить, что необходимость использования объяснений в доказывании возникает не слишком часто так, по изученным уголовным делам объяснения присутствовали примерно в 50% дел и только 4% этих дел полученные данные приобрели в последующем существенное значение (в связи с невозможностью допроса лица, изменением пояснений и т.д) По столь небольшому числу дел вполне возможно тщательно изучить обстоятельства получения объяснений, поэтому нет оснований утверждать о каких-либо нарушениях принципа допустимости.

Нельзя не отметить, что процесс получения объяснений неотделим от процессуальных гарантий соблюдения прав и интересов граждан. К таким гарантиям можно отнести, в частности, запрет домогаться определённых данных путём физического или психического насилия или других незаконных мер, право лица знакомиться с текстом объяснения и вносить в него необходимые, с его точки зрения, дополнения и поправки, возможность пользоваться родным языком и прочее. Чишь при нарушении этих и иных основополагающих принципов уголовного процесса объяснение может признано недопустимым доказательством. В литературе было высказано и справедливое мнение о том, что и статья 51 Конституции РФ должна разъясняться при получении объяснений у граждан, особенно у тех из них, чья причастность к преступлению проверяется. В. Николюк и В. Кальницкий как бы в продолжение вышесказанного аргументируют это тем, что «объяснения и протоколы явки с повинной являются доказательствами в «ранге» иного документа и не могут составляться в условиях, когда граждане находятся в неведении своих основных прав». Затем авторы указывают, что неразъяснение 51-й статьи при составлении этих документов не должно влечь обязательного признания их недопустимыми, «так как гарантированный Конституцией гражданам свидетельский иммунитет может быть обеспечен в рамках производства по уголовному делу». Представляется, что в случае, когда при отобрании объяснения без разъяснения права не свидетельствовать прот! в себя лицо призналось в совершении преступления, а затем отказалось от сделанного признания, данный документ нельзя признать допустимым, так как Конституция действует и на стадии возбуждения уголовного дела. Между тем по изученным уголовным делам до их возбуждения неоднократно опрашивались лица, которые фактически подозревались в совершении преступлений, и ни разу им не было разъяснено положение ст. 51 Конституции РФ. Такое состояние дел является неправильным.

В равной мере на следователе лежит обязанность по обеспечению и иных прав граждан при отобрании объяснений на стадии предварительной проверки: предоставление переводчика лицу, не владеющему языком судопроизводства; участие педагога при отобрании объяснений у лиц младше 14 лет.

Вместе с тем не могут быть применены к процессу получения объяснений многие элементы процессуального режима допросов: привод опрашиваемого, предупреждение его об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний и так далее.

Иногда имеют место и нарушения технического плана: отсутствие в объяснении даты его получения, подписи лица, отобравшего объяснение либо его собеседника и т.п. В литературе высказывается мнение, что «собственноручно написанное объяснение следователю подписывать не обязательно». С этим согласиться нельзя. Во-первых, одним из основных положений протоколирования процессуальных действий является их подписание всеми присутствующими лицами, и не случайно ст. 142 УПК детально регламентирует вопросы удостоверения факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола. Во-вторых, сведения о лице, отобравшем объяснение, могут понадобиться для выяснения обстоятельств его составления. Не секрет, что сотрудники милиции иногда не указывают дату получения объяснения и не вносят в него свои данные, а текст записывают на бланке протокола допроса, допуская в случае возбуждения уголовного дела возможность приобщения полученного объяснения в качестве протокола допроса. Наличие таких нарушений порождает существенные сомнения в достоверности документа и может влечь признание его недопустимым.

В случае, если объяснение играет существенную роль в доказывании, для устранения подобных сомнений составитель этого Документа должен быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах его составления, как рекомендует А.А. Ширванов, могут быть допрошены и другие лица, могущие подтвердить факт получения объяснения и достоверность его текста.

Резюмируя сказанное, нужно сделать определённый и единственно верный вывод: объяснения, полученные в порядке ст. 109 УПК в полном соответствии с требованиями закона, могут и должны быть признаны допустимыми в качестве иных документов и использоваться в процессуальном доказывании по делу.

Вместе с тем, поскольку получение объяснений не предусматривает тех гарантий достоверности информации и соблюдения прав и законных интересов опрашиваемых, которыми обусловлено в УПК проведение допросов свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого, всегда существует необходимость проведения допроса лиц, дававших объяснения в стадии возбуждения уголовного дела. Нельзя не учитывать возможность изменения позиции опрошенных в силу воздействия лиц, заинтересованных в сокрытии истины, и других причин. Поэтому не следует заранее отдавать предпочтение результатам допроса. При наличии существенных расхождений в содержании объяснений и показаний лица необходимо тщательно проанализировать причины такого изменения и оценить истинность полученных сведений с учётом всей совокупности собранных по делу доказательств.

Другим документом, в котором органы следствия фиксируют вербальную информацию о преступлении до возбуждения уголовного дела, является протокол явки с повинной. Судьи в большинстве своём предубеждённо, с недоверием относятся к этим документам, особенно если в последующем явившееся с повинной лицо изменило свою позицию в сторону отказа от признания в преступлении. Поэтому в подобных случаях (если следствие предполагает использовать явку с повинной в доказывании) существует необходимость в исследовании причин, побудивших преступника к явке с повинной, и обстоятельств, при которых эта явка состоялась. Это можно сделать, например, путём допросов должностных лиц, к которым обратился явившийся с повинной, его родственников, знакомых; выемки у него черновиков заявления о совершённом преступлении и т.д.

К оформлению протокола явки с повинной закон предъявляет минимум требований. Ст. 111 УПК предписывает лишь указать в нём данные о личности заявителя и подробное изложение его заявления, а также подписать его лицом, явившимся с повинной, и составителем протокола.

Более того, как справедливо отмечено в литературе, в том случае, если по каким-либо причинам протокол явки с повинной не был своевременно оформлен, факт наличия самой явки может быть закреплён путём допросов и иных следственных действий. Поскольку факт обращения лица с заявлением о совершении преступления является юридически значимым, он должен быть отражён в деле.

Вызывает очевидные сомнения, например, явка с повинной по делу Гар-куши, написанная им через три дня после его задержания в качестве подозреваемого. В данном документе Гаркуша «сознавался» в краже видеомагнитофона и денег, хотя при задержании по подозрению в совершении данного преступления он категорически отрицал свою причастность к нему. Какие-либо данные, указывающие на причину такой перемены позиции, в деле отражены не были.

Напротив, по делу Жучек суд при вынесении приговора принял во внимание явку с повинной, написанную обвиняемым после задержания его милицией, поскольку задержан он был в связи с совершением административного правонарушения В таких случаях решающее значение имеют пояснения самого обвиняемого и сотрудников милиции по поводу обстоятельств задержания.

Даже авторы, которые не сомневаются в правомерности использования при доказывании данных, полученных до возбуждения уголовного дела, высказывают различные взгляды по отдельным аспектам этой проблемы. В частности, вследствие ограниченного законодательного регулирования неясным является вопрос документального оформления отдельных этапов проверочной деятельности, а на практике процесс изъятия предметов, осуществляемый в порядке ст. 109 УПК, осуществляется весьма разнообразно.

Представляется, что в настоящее время к фиксирующему такое изъятие документу можно предъявлять лишь общие требования протоколирования, присущие уголовному процессу: протокол должен указывать на основания его составления - содержать Данные, в связи с чем изымается именно данный объект; полно и точно отражать факт перехода определённого предмета от кого-либо в распоряжение следователя или иного должностного лица; количественный и качественный состав передаваемого; быть подписанным всеми присутствующими и тому подобное. Однако в теории выдвигаются и особые требования к этому документу. Так, А.П. Рыжаков полагает, что если такой акт будет озаглавлен протоколом изъятия, он явится недопустимым доказательством, поскольку подобный протокол не предусмотрен уголовно-процессуальным законом. Автор рекомендует в этих случаях составлять протокол истребования, который «может и ничем, кроме наименования, не отличаться от протокола изъятия». Такой формализм, который нередко находит поддержку в судебной практике, видится не вполне оправданным.

Решающую роль в документе играет его содержание, соответствие или несоответствие нормам УПК. После возбуждения уголовного дела изъятие предметов закон предписывает оформлять протоколом выемки, и здесь никаких вопросов не возникает. Но ст. 109 УПК не предусматривает определённого названия протокола, фиксирующего факт истребования и получения предметов, и закон не содержит оснований для вывода об обязательности какого-либо конкретного наименования. Поэтому в случае правомерного получения материалов, необходимых для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, протокол, объективно отражающий процесс их передачи, должен быть признан допустимым документом вне зависимости от названия. Безусловно, достоверность изложенных сведений должна быть подтверждена другими данными.

Не выдерживает критики и аргументация некоторых юристов, которые в обоснование тезиса о том, что «протокол изъятия» нельзя признать источником доказательств выдвигают довод, что подобный акт не предусмотрен уголовно-процессуальным законодательством. На этом основании суды неоднократно исключали как недопустимые документы, именуемые протоколами изъятия или добровольной выдачи предметов, которые были получены до возбуждения уголовного дела. Однако очевидно, что среди приобщаемых к уголовному делу документов лишь некоторая их часть составляется на основании УПК, большинство же основывается на иных нормативных актах. В частности, изъятие документации на первоначальном этапе расследования преступлений, связанных с наркотиками, имеющих признаки подделки, а также вещей, предметов и веществ, изъятых из гражданского оборота, прямо предусмотрено п. 27 ст. 11 Закона РСФСР «О милиции». В случае необходимости протокол этого изъятия может быть введён в уголовный процесс в качестве «иного документа».

Действительно, подобное изъятие имеет немалое сходство с таким следственным действием, как выемка. Однако это не даёт основания для утверждений типа «по существу проводится выемка но без возбуждения уголовного дела». Проводя аналогию, можно указать, что истребование документов проводится как до возбуждения дела в порядке ст. 109 УПК, так и в ходе предварительного следствия на основании ст. 70 УПК, и никому не приходит в голову заявлять, что в первом случае полученные документы будут недопустимы.

В то же время можно присоединиться к мнению А. Чувилёва и А. Лобанова о том, что при наличии оснований для возбуждения уголовного дела и производства обыска или выемки нельзя признать допустимыми «досмотры» и «изъятия», проводимые работниками органов дознания в целях получения вещественных доказательств или документов2. Критерием разграничения в данном случае следует признать именно наличие или отсутствие оснований для возбуждения дела: с того момента, как совокупность имеющихся сведений о совершении преступления становится достаточной для принятия решения о возбуждении уголовного дела, получение предметов и документов в порядке ст. 109 УПК или на основании других нормативных актов (того же Закона РСФСР «О милиции») становится неправомерным и протокол такого изъятия будет уже недопустимым доказательством.

На этом основании нельзя признать правильным оформление изъятия веще-генных доказательств по делу, рассмотренному в одном из сборников «Следственной практики». В ходе следствия было установлено, что часть похищенного обвиняемыми имущества находится у их родственников и знакомых, не осведомлённых о происхождении вещей. Поскольку эти лица, узнав, что имущество приобретено преступным путём, выдали его следствию добровольно, его передача оформлялась протоколами добровольной выдачи. Такое произвольное наименование выемки по уголовному делу представляется неверным.

Нередко высказываются предложения о расширении перечня следственных действий, допускаемых до возбуждения уголовного дела. Например, Л.М. Карнеева предлагала разрешить проведение до возбуждения уголовного дела судебно-медицинских и автотехнических экспертиз, П.Ф. Пашкевич и В.Н. Махов - освидетельствование лиц, обратившихся с заявлениями о причинении телесных повреждений, изнасилований.

Некоторые авторы в порядке исключения и ввиду неотложности даже допускали возможность производства отдельных следственных действий (производство обысков, экспертиз, допрос свидетеля или потерпевшего, находящегося в опасном для жизни состоянии) до возбуждения дела. На практике это происходит, по некоторым данным, при проверке почти каждого пятого заявления и сообщения о преступлении4. Представляется, что прямое нарушение закона нельзя оправдать ничем и такие следственные действия должны быть признаны недопустимыми.

В то же время и при действующем законодательстве эта проблема решается без ущерба для получения и закрепления доказательств. На практике в сомнительных случаях, когда оснований для возбуждения уголовного дела пока недостаточно, назначается не экспертиза, а, на основании п. 2 ст. 109 УПК, исследование (трупа) или освидетельствование (живого лица), поручаемое по возможности тому же эксперту, который будет впоследствии в случае возбуждения уголовного дела проводить экспертизу. При этом нужно ответственно подходить к составлению направления, поставив все необходимые вопросы, предупредить специалиста о возможности последующего проведения экспертизы. Можно привести следующий пример Грязное обратился в прокуратуру с заявлением о том, что его избил работник милиции В ходе освидетельствования на теле того гражданина действительно были обнаружены повреждения, однако совокупность материалов, полученных в ходе проверки, вроде бы не давала оснований к возбуждению уголовного дела, и в этом было отказано Однако рез восемь месяцев прокурор округа отменил постановление об отказе и возбудил уголовное дело В ходе следствия проводилась судебно-медицинская экспертиза, основанная на акте освидетельствования, никаких нареканий она не вызвала, по делу был постановлен обвинительный приговор. Таким образом, никакой утери данных не произошло.

Имеют место случаи, когда следователи не придают значения тому» что судебно-медицинское исследование проведено до возбуждения уголовного дела и рассматривают поступившие акты наравне с заключением эксперта. Стоит присоединиться к мнению С.А. Шейфера, негативно оценивающего подобную практику, отметив существенную разницу между этими актами. Кроме того, не следует забывать о содержащемся в ст. 79 УПК перечне случаев обязательного производства экспертизы.

Процессуальная природа освидетельствования или исследования, проводимых в рамках стадии возбуждения уголовного дела, С. Бажановым определена как неясная. А.С. Шаталов утверждает, что составленные до возбуждения уголовного дела документы, фиксирующие результаты предварительного исследования, «не являются процессуальными, а содержащиеся в них сведения - доказательствами», схожего взгляда придерживается и Б.А. Комлев. С точки зрения А.П. Рыжакова, поскольку законодатель не предусмотрел назначения исследования в рамках стадии возбуждения уголовного дела, в случае, если оно проводится по инициативе следователя, его результаты могут быть признаны недопустимым доказательством как полученные с нарушением требований УПК5. Думается, акты таких исследований вполне можно отнести к материалам, истребуемым в порядке ст. 109 УПК. Ведь закон не требует, чтобы эти материалы на момент проверки имелись в готовом виде, нередки случаи, когда для их подготовки требуется проведение расчётов, исследований с применением специальных познаний. Об этом говорит и комментарий к УПК, и многие юристы.

Противники допуска результатов предварительных исследований в качестве доказательств иногда ссылаются на п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 года № 1 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где указано, что имеющиеся в деле акты либо справки о результатах ведомственного исследования какого-либо обстоятельства, хотя бы и полученные по запросу органов следствия или суда, не могут рассматриваться как заключение эксперта и служить основанием к отказу в проведении экспертизы. Это положение иногда трактуется как запрет на использование в доказывании любой формы специальных познаний, кроме экспертизы. Представляется, что эта позиция неверна и Верховный Суд желал лишь ориентировать судебную практику на то, что если он в процессе исследования обстоятельств дела придёт к выводу о назначении экспертизы, он вправе это сделать даже при наличии в материалах дела любых актов иного исследования.

В литературе справедливо замечено, что «исследования, независимо от того, проводятся ли они как предварительные, т.е. до возбуждения уголовного дела, или после назначения экспертизы, приводят к одинаковым результатам (когда исследуется один и тот же объект)». Это положение отразилось в Инструкции о производстве судебно-медицинской экспертизы, утверждённой приказом Минздрава РФ № 131 от 22.04.98, п. 7 которой наравне с экспертизой предусматривает и проведение по поручению следователя судебно-медицинских исследований (обследований) с целью выявления признаков, служащих основанием для возбуждения уголовного дела. Из другой области можно привести пример производства ревизии, которая может явиться основанием для возбуждения уголовного дела, а может и быть проведена в ходе расследования на основании ст. 70 УПК. В специальной литературе никогда не отмечались различия в оценке полученных результатов в каждом из этих случаях. Поэтому ущерба для доказательственного процесса нет, как нет и оснований для противопоставления акта исследования в ранге «иного документа» заключению эксперта. Однако, по сложившейся практике, при наличии документа, содержащего результаты исследования, экспертиза назначается, по некоторым данным, в 99,5% случаев, причём её проведение поручается тому же лицу и приводит к аналогичным результатам.

А.П. Рыжаков тоже не возражает против признания акта исследования и даже экспертизы доказательством в ранге «иного документа». Однако он делает это лишь при условии, что исследование было назначено не следователем, а он лишь истребовал её результаты. Но ведь медику или другому специалисту, проводящему исследование, в принципе безразлично, по чьей инициативе он это делает, он лишь выполняет свою работу, суть которой остаётся неизменной и приведёт в итоге к тому же результату. С другой стороны, трудно предположить, как, по мнению А.П. Рыжакова обязан поступить следователь, отобравший, например, объяснение у гражданина о причинении тому телесных повреждений, и желающий проверить наличие этих самых повреждений. Не имея возможности самостоятельно направить лицо на исследование, он, вероятно, должен кого-то попросить об этом. Таким образом, противопоставление актов исследования, назначенных различными субъектами, является, на наш взгляд, искусственным.

Изложенное можно подкрепить и таким примером: При проведении судебно-медицинских экспертиз по документам (в частности, по актам освидетельствования лиц, проведённым до возбуждения уголовного дела) обычной практикой сотрудников Бюро судебно-медицинской экспертизы Белгородской области является фактическое отсутствие в заключении исследовательской части экспертизы. Вместо неё в соответствующем месте находится ссылка на акт освидетельствования лица («Исследовательская часть: смотри акт судебно-медицинского освидетельствования № 197 от 19 февраля 1998 года, после чего сразу же следуют выводы Эксперт не видит необходимости дословно переписывать объёмные тексты, он может дать заключение и без этого И поскольку как суды первой инстанции, так и Белгородский областной суд не высказывают возражений против такого положения дел, можно признать, что акт освидетельствования, полученный до возбуждения уголовного дела, выступает в роли доказательственного документа - в его отсутствие выводы эксперта будут выглядеть безосновательными.

Для разрешения данной проблемы следовало бы изменить текст ст 109 УПК, изложив её в такой редакции «По поступившим заявлениям и сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы, получены объяснения и проведены исследования, однако без производства следственных действий, предусмотренных настоящим Кодексом».

Другой, хотя и сходной, формой получения специальных сведений в стадии возбуждения уголовного дела (которая, впрочем, применяется и в ходе предварительного следствия) является получение следователем справки эксперта - как должностного лица, а не как субъекта уголовно-процессуальной деятельности, которому поручено проведение экспертизы. Е.И. Зуев отмечал, что это мероприятие обусловлено прежде всего наличием в криминалистических подразделениях специализированных картотек и коллекций следов пальцев рук с мест преступлений по нераскрытым делам; дактилоскопических карт на лиц, представляющих оперативный интерес; поддельных документов; фальшивых денег; коллекций пуль и гильз с мест происшествий и т.д.. После получения материалов, изъятых с места происшествия или добытых иным путём, вместе с запросом лица, производящего следствие, специалист в пределах своих познаний проводит проверку, в результате которой может быть установлено, например, что представленные следы рук были обнаружены и в другом месте происшествия, что такие же фальшивые деньги появлялись в другом районе, или наоборот - что лицо, чьи отпечатки пальцев проверялись, по учётам не проходит.

Если в ходе проверки будет получен отрицательный результат, справка явится вполне достаточным источником информации. В противном же случае после возбуждения уголовного дела при наличии возможности к этому полученные данные могут быть зафиксированы путём назначения соответствующей экспертизы. Однако проведение такой экспертизы обязательным считать нельзя, поскольку закон устанавливает равенство всех источников доказательств.

Так, по делам, связанным с наркотиками, необходимым основанием для установления факта преступления является предварительное исследование специалистом изъятого наркотического вещества, определяющее его свойства, наименование и вес. Эта справка является в соответствии со ст. 88 УПК документом, составленным по поручению органа дознания, и будет иметь доказательственное значение только тогда, когда в ней имеются соответствующие реквизиты и сведения о том, каким образом она передана следствию (что не противоречит требованиям ст. 69 УПК). При этом недопустимо, когда следователи ссылаются на «выводы криминалистической экспертизы» или на «заключение эксперта-криминалиста», имя в виду справку специалиста.

Впоследствии справка специалиста может являться материалом, представленным соответствующему эксперту. С целью соблюдения требований ч. 2 ст. 109 УПК в ней должны отсутствовать исследовательские данные и другие элементы, присущие экспертизе (ст. ст. 187-191 УПК).

Немаловажно также то обстоятельство, что специалисты при исследовании изъятого у подозреваемого лица вещества, ранее опечатанного с участием понятых, нарушают его упаковку, при необходимости преобразуют внешние и внутренние свойства, не всегда отмечая в справке уменьшение массы. Это влечёт расхождения между описанием изъятых вещественных доказательств в протоколе осмотра или личного обыска и в заключении эксперта, что даёт основания для сомнений в достоверности заключения.

Поэтому в случае проведения исследования надлежит, во-первых, непременно приобщить полученную справку к материалам уголовного дела, во-вторых, обязать специалиста отразить в ней факт изменения объёма и других свойств исследованного объекта, а также указать, в каком виде он поступил на исследование и в каком виде возвращён следователю. При необходимости специалисты могут давать свидетельские показания по существу проведённого ими исследования.

В то же время нельзя признать обоснованным приравнивание к заключению экспертизы письменных консультаций специалистов, в которых они дают ответы на поставленные следователем вопросы, что встречается на практике. Критерием выбора формы истребования специальных сведений, на наш взгляд, должна быть необходимость проведения исследований предметов и обстоятельств. То есть в тех случаях, когда требуются научные, технические и иные подобные исследования, единственным правомерным способом закрепления их результатов является назначение экспертизы. Если же получение необходимой информации может быть достигнуто путём обычного сравнения, просмотра имеющихся картотек и т.п., то для её фиксации достаточным представляется составление справки эксперта или специалиста.

Но и совершенно неубедительным выглядит утверждение, что справка эксперта не имеет никакого значения и даже задержание или предъявление обвинения, совершённые с учётом содержащихся в ней данных, являются незаконными. Хотелось бы вновь напомнить, что ст. 69 УПК предусматривает такой вид доказательств, как «иные документы». Поскольку законодатель не счёл необходимым привести хотя бы приблизительный перечень документов, раскрывающий это понятие, в интересах всестороннего и полного расследования дела следует рассматривать его максимально широко, что и происходит на практике. В качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в самой произвольной форме и подчас довольно сомнительного содержания. На этом фоне решительное противодействие включению в совокупность доказательств официальных документов, содержащих исключительно информацию, подлежащую выяснению в ходе следствия, составленных по инициативе следователя, пусть иногда и в ходе доследственной проверки, выглядит по меньшей мере непонятным.

Стоит и предостеречь от небрежного отношения к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела. К чему это иногда приводит, наглядно показывает следующий пример. Уголовное дело по ст. 222 ч. 1, ст. 223 ч. 1 УК РФ в отношении Яцуценко было возбуждено после обыска у другого лица, где было обнаружено принадлежащее Яцуценко оружие и боеприпасы. Соответственно основным доказательством по делу свилась копия протокола обыска. Районный суд оправдал обвиняемого, указав, что имеющаяся в деле копия протокола обыска не заверена, не указана дата изготовления копии, в протоколе нет данных о замечаниях присутствующих лиц, об упаковке и опечатывании изъятых объектов. Областной суд, оставив оправдательный приговор без изменения, дополнительно отметил, что к делу следовало приобщить копии постановления о производстве обыска и уведомления прокурора. Невыполнение этих требований позволило признать недопустимым не только сам протокол обыска, но и заключения баллистических экспертиз в отношении изъятых в ходе этого следственного действия вещественных доказательств.

В качестве резюме можно сказать, что вопрос о доказательственном значении информации, полученной до возбуждения уголовного дела, должен быть объективно рассмотрен по каждому делу, поскольку он может оказаться решающим для установления истины по делу. Действующее законодательство никоим образом не препятствует введению в уголовный процесс (разумеется, после надлежащей проверки) и объяснений, и актов судебно-медицинского исследования, и иных материалов. Поэтому встречающуюся практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы заведомо признаются недопустимыми, следует признать противоречащей как требованиям закона, так и целям уголовного процесса.

Специфичны и источники, из которых получают фактические данные о признаках преступления. Для стадии возбуждения уголовного дела пригодны источники фактических данных, которые недопустимы в последующих стадиях. Источники, в которых содержатся фактические данные, полученные в стадии возбуждения уголовного дела, можно подразделить на следующие группы: заявления, сообщения и другие источники, служащие поводом для возбуждения уголовного дела; объяснения пострадавшего, заподозренного и иных лиц; протокол осмотра места происшествия и освидетельствования; предметы; документы, исходящие от предприятий, организаций, должностных лиц и граждан.

Ограничен круг субъектов, которые могут принимать участие в собирании доказательств в стадии возбуждения уголовного дела. Это объясняется тем, что такие участники уголовного судопроизводства, как подозреваемый, обвиняемый, защитник, законный представитель, потерпевший и его представитель, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители появляются только в стадии предварительного расследования, а значит и не могут участвовать в собирании доказательств в стадии возбуждения уголовного дела.

С другой стороны, в стадии возбуждения уголовного дела принимают участие в доказывании такие субъекты, которые неизвестны другим стадиям уголовного процесса: заявитель, лицо, явившееся с повинной, а также лица, дающие объяснения.

При получении в стадии возбуждения уголовного дела фактических данных о признаках преступления, следует столь же тщательно соблюдать требования УПК РФ, как и при получении доказательств в последующих стадиях. В противном случае любые источники фактических данных, полученные в стадии возбуждения уголовного дела, будут недопустимыми и исключены из доказывания на основании ст. 75 УПК. Симонова Т.С. Доказывание при установлении основания для возбуждения уголовного дела. //Вестник Оренбургского государственного университета. - 2006. - №9

В стадии возбуждения уголовного дела одной из серьёзных проблем является проблема доказательственного значения информации. Эта проблема на протяжении многих лет обсуждалась такими учёными, как П.П. Сердюков, В.В. Золотых, С.А. Шейфер и многими другими. Важность этой проблемы обусловлена необходимостью качественного совершенствования процесса доказывания в уголовном судопроизводстве, а информация, полученная на данной стадии, является зачастую более объективной и отвечающей действительности, чем данные, полученные в ходе предварительного расследования. Кроме того, определённая часть информации, полученной до возбуждения уголовного дела и зафиксированная в истребованных документах, получена быть не может, так как эти документы имелись в единственном экземпляре. Следовательно, такие сведения имеют большое доказательственное значение для уголовного судопроизводства (по мнению С.А. Шейфера, до 57 % представленных доказательств были получены на стадии возбуждения уголовного дела). Шейфер С.А. Доказательства и доказывание по уголовным делам: проблемы теории и правового регулирования. Тольятти, 1997. С. 43.

Ряд ученых занял противоположную позицию. По их мнению, материалы доследственной проверки не должны признаваться допустимыми доказательствами, так как доказательства могут быть собраны только после возбуждения уголовного дела. Белоусов А.В. Процессуальное закрепление доказательств при расследовании преступлений.- М., 2001. С. 30.

Анализ доводов, представляемых сторонниками данной позиции, позволяет сделать следующий вывод: основным аргументом против использования в уголовном судопроизводстве информации, полученной до возбуждения уголовного дела, является отсутствие в законодательстве прямого указания на возможность применения такой информации в качестве доказательств и процессуальный порядок её закрепления.

УПК РФ не содержит однозначного решения данной проблемы. Однако, основываясь на ряде положений УПК, последняя точка зрения представляется достаточно спорной в силу целого ряда обстоятельств.

Во-первых, в соответствии с ч. 1 ст. 75 УПК РФ недопустимыми доказательствами признаются лишь доказательства, полученные с нарушением требований УПК РФ. Прямого исключения из числа доказательств информации, полученной до возбуждения уголовного дела, в законодательстве не содержится.

Во-вторых, из положений ч. 4 ст. 146 УПК РФ явно следует возможность проведения отдельных следственных действий (осмотр места происшествия, освидетельствование, назначение судебной экспертизы) до возбуждения уголовного дела, а ведь протоколы этих следственных действий отнесены п. 5 ч. 2 ст. 74 к источникам доказательств. Из текста нормы однозначно следует, что эти следственные действия должны быть направлены на закрепление следов преступления и установление лица, его совершившего. Однако в Особенной части УПК лишь в ч. 2 ст. 176 указано, что осмотр места происшествия может быть произведён и до возбуждения уголовного дела, но не упоминается об этом в статьях 179 (освидетельствование) и 195 (назначение экспертизы).

В-третьих, проведение проверки поступивших сообщений о совершённых или подготавливаемых преступлениях регламентируется положениями УПК РФ. Целью такой проверки является собирание информации, подтверждающей или опровергающей факт осуществления общественно опасной деятельности. В таком случае было бы нецелесообразным отвергать такую информацию в уголовном судопроизводстве. Несомненно, оценка её должна проводиться на стадии предварительного расследования в строгом соответствии с нормами УПК РФ.

В-четвёртых, и заявление о преступлении, и заявление о явке с повинной, в соответствии со ст.ст. 141-143 УПК РФ, могут быть сделаны как в письменной, так и в устной форме, с последующим занесением в протокол, в письменном виде, что не исключает в дальнейшем возможности использования их в качестве доказательств как иных документов. Использование таких материалов в уголовном судопроизводстве становится возможным не только ввиду материальной фиксации полученной информации, но и процессуальной регламентация получения и закрепления таковой.

Возможность использования в качестве доказательств сообщений о преступлении определяется установленной для них законом процессуальной формой (ст.141-143 УПК РФ). Если письменное заявление гражданина, протокол устного заявления, протокол явки с повинной, рапорт об обнаружении признаков преступления составлены гражданами или должностными лицами в соответствии с их компетенцией и соблюдением требований закона, предусмотренными для составления данных документов, то они могут выступать в качестве доказательств по уголовному делу.

Значение доказательств имеют и другие документы, истребованные дознавателем или следователем в соответствии с ч.4 ст.21 УПК РФ или представленные по собственной инициативе заявителем или иными лицами (платежные ведомости, характеристики, справки из медицинских учреждений, справки о судимости и др.). Соответственно, фактические данные, полученные в результате разрешенных до возбуждения уголовного дела следственных действий (осмотра места происшествия, а также освидетельствования и назначения судебной экспертизы), являются доказательствами по уголовному делу.

Иначе решается вопрос о доказательственном значении объяснений, полученных от граждан и должностных лиц до возбуждения уголовного дела. В данном случае проверочные действия не могут заменить проведения соответствующих следственных действий при расследовании дела, поскольку закон (ч.2 ст.74 УПК РФ) прямо предусматривает в качестве доказательств показания свидетеля, показания потерпевшего и т.д.

В теории уголовного процесса многие процессуалисты придерживаются точки зрения о том, что «уголовно-процессуальное доказывание осуществляется на стадии возбуждения уголовного дела» . Правильность данных взглядов с позиции методологии обоснованно показана П.А. Лупинской применительно к выявленному ею специфическому признаку каждой стадии уголовного процесса. Как она утверждает, «любое итоговое решение, завершающее ту или иную процессуальную стадию, может быть принято лишь при наличии совокупности фактических данных, достаточных для ответа на главный вопрос этой стадии. Фактические данные представляют собой основания решения, а их установление происходит путём доказывания» .

Например, Т.С. Симонова считает, что «для установления наличия или отсутствия основания для возбуждения уголовного дела необходимо осуществлять проверочную деятельность. Фактические данные, на основании которых делается вывод о наличии или отсутствии основания для возбуждения уголовного дела, могут быть получены только из процессуальных источников» .

К сожалению, с принятием УПК РФ вопрос о способах установления основания для возбуждения уголовного дела по прежнему остался нерешенным. Положения действующего уголовно-процессуального законодательства также подтверждают возможность осуществления доказывание на протяжении всего уголовного судопроизводства, в том числе и на стадии возбуждения уголовного дела. Статья 86 УПК РФ предусматривает, что собирание доказательств осуществляется в ходе уголовного судопроизводства. Л.А. Татаров справедливо отмечает, что «собирание, проверка и оценка доказательств без конкретной цели лишены всякого смысла, поскольку не могут быть самоцелью в процессе и некой самодостаточной «вещью в себе». Обоснование и верификация конкретных выводов и решений по уголовному делу совокупностью доказательств, полученных, проверенных и оцененных в установленном законом порядке, - вот что объединяет в одно целое два аспекта (две стороны) доказывания, придает смысл и значение его элементам, не отрицая в этом единстве ни практического познания фактических обстоятельств дела, ни логического обоснования полученных знаний с целью реализации назначения уголовного судопроизводства» .

А.В. Капранов полагает, что «ныне действующий УПК РФ не относит к средствам проверки сообщений о преступлении получение объяснений и истребование предметов и документов, хотя в УПК РСФСР (ч. 2 ст. 109 УПК) говорилось что «по поступившим заявлениям и сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы и получены объяснения»). В связи с этим на практике складывается следующая ситуация: так как проведение проверочных действий до возбуждения уголовного дела необходимо (зачастую они выступают основными способами получения необходимых данных), то органам дознания рекомендуется до возбуждения уголовного дела истребовать предметы и документы и получать объяснения, но в рамках закона «О милиции» п. 4 ст. 11, или закона «О прокуратуре» ст. 6, в зависимости от органа, осуществляющего предварительную проверку сообщения о преступлении.

Представляется, что сложившийся порядок получения объяснений и истребования предметов и документов, недопустим, и не соответствует уголовно-процессуальному закону, так как деятельность по поводу установления оснований к возбуждению уголовного дела проводится вне рамок процесса».

На стадии возбуждения уголовного дела решениями, принимаемыми по результатам рассмотрения сообщения о преступлении, являются: 1) о возбуждении уголовного дела; 2) об отказе в возбуждении уголовного дела; 3) о передаче сообщения по подследственности либо в суд (ч.1 ст.145 УПК РФ) .

Соответственно, основаниями указанных выше решений выступают следующие обстоятельства: влекущие за собой возбуждение уголовного дела; влекущие за собой отказ в возбуждении уголовного дела; являющиеся основаниями передачи сообщения о преступлении по подследственности, либо в суд.

Обстоятельства, влекущие за собой возбуждение уголовного дела, именуются в законе (ч.2 ст.140 УПК РФ) как «признаки преступления». Признаки преступления представляют собой обстоятельства совершения общественно опасного, уголовно наказуемого деяния, предусмотренного определенной нормой уголовного закона. Согласно ч.2 ст.21 УПК РФ в каждом случае обнаружения признаков преступления прокурор, следователь, орган дознания и дознаватель принимают предусмотренные УПК РФ меры по установлению события преступления, изобличению лица или лиц, виновных в совершении преступления.

Признаки преступления как обстоятельства, влекущие за собой возбуждение уголовного дела, выясняются в ходе процессуальной деятельности по терминологии действующего закона с помощью «достаточных данных». З.З. Зинатулин справедливо отмечает, что «гносеологические предпосылки получения в стадии возбуждения уголовного дела достаточных данных процессуальными средствами есть основание рассматривать их доказательствами» . По своему происхождению достаточные данные, указывающие на признаки преступления, могут быть получены в ходе уголовно-процессуальной деятельности не только, согласно ч.4 ст.146 УПК РФ, путём производства отдельных следственных действий по закреплению следов преступления и установлению лица, его совершившего (осмотр места происшествия, освидетельствование, назначение судебной экспертизы), но и в ходе использования иных процессуальных действий по собиранию доказательств (ст.144 УПК РФ). Соответственно, «указанные сведения необходимо оценить по вопросу их достаточности для того, чтобы возникло обоснованное предположение о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела» .

О том, что «достаточные данные» на стадии возбуждения уголовного дела могут рассматриваться как доказательства, также свидетельствуют следующее доводы.

Во-первых, на стадии возбуждения уголовного дела получаемые достаточные данные, указывающие на признаки преступления, соответствуют требованию допустимости уголовно-процессуальных доказательств. Данный вывод можно сделать на основании анализа правил допустимости уголовно-процессуальных доказательств, которые включают в себя законность источника сведений о фактах, способов получения и закрепления указанных сведений, во-вторых, в порядке, предусмотренном уголовно-процессуальным законом, то есть управомоченным на то лицом или органом в результате проведения им процессуального действия при строгом соблюдении уголовно-процессуального закона, определяющего формы данного действия.

Действующий закон предусматривает следующие способы получения доказательств: 1) производство следственных и иных процессуальных действий органами уголовного судопроизводства, 2) представление письменных документов и предметов участниками процесса для приобщения их к уголовному делу в качестве доказательств; 3) собирание защитником доказательств путем получения предметов, документов и иных сведений; опроса лиц с их согласия; истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые обязаны предоставлять запрашиваемые документы или их копии (ст. 86 УПК РФ).

Надлежащими субъектами получения доказательств на стадии возбуждения уголовного дела являются дознаватель, орган дознания, следователь и прокурор.

Ю.А. Фролов аргументирует вывод о том, что «современное законодательство РФ не только определяет структуру системы уголовного судопроизводства, но и связи компонентов системы вплоть до элементарного уровня. Взаимодействие компонентов системы обеспечивается тем, что в полномочиях субъектов уголовного процесса можно выделить те из них, которые отражают специфику соответствующей функции, и те - которые обеспечивают общность (однородность) уголовно-процессуальной деятельности в целом» .

Таким образом, разновидностями процессуальной формой доказательств на стадии возбуждения уголовного дела могут быть протоколы следственных действий (ч.4 ст.146 УПК РФ), вещественные доказательства и иные документы (ст. ст.141-144 УПК РФ). Такой позиции придерживаются многие исследователи. В частности, по мнению одних авторов, «материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела необходимо относить к числу иных документов как одного из видов доказательств» . Другие же, в целом соглашаясь с таким мнением, дополняют его утверждением о том, что «помимо иных документов на стадии возбуждения уголовного дела могут иметь место и представляться также и вещественные доказательства» .

Совершенно справедливо И.В. Ананенко отмечает, что «некоторые доказательства могут быть собраны и в ходе производства следственных действий, и путем истребования или представления (например, вещественные доказательства)» .

На практике органы уголовного судопроизводства на стадии возбуждения уголовного дела также довольно часто признают уголовно-процессуальными доказательствами полученные материалы в рамках указанных выше процессуальных форм.

В стадии возбуждения уголовного дела ч.4 ст.146 УПК РФ устанавливает, что постановление следователя о возбуждении уголовного дела незамедлительно направляется прокурору, а постановлению дознавателя для получения согласия на возбуждение уголовного дела с приложением материалов проверки сообщения о преступлении, а в случае производства отдельных следственных действий по закреплению следов преступления и установлению лица, его совершившего (осмотр места происшествия). По существу указанное положение может быть расценено, как законодательное разрешение проводить названные следственные действия до возбуждения уголовного дела.

Во-вторых, на стадии возбуждения уголовного дела относимость достаточных данных определяется их связью с признаками преступления. Достаточные данные должны быть относимы к обстоятельствам, образующим признаки преступления, то есть, к обстоятельствам, характеризующимся наличием в деянии противоправности, общественной опасности, виновности и наказуемости. При этом, трансформация достаточных данных, указывающих на признаки преступления, с точки зрения их относимости к уголовно-процессуальным доказательствам возможна в последующем, когда полученные сведения (материалы доследственной проверки) могут быть положены в основу решения о возбуждении уголовного дела.

В этой связи, на взгляд автора, ч.2 ст.140 УПК РФ следует изложить в новой редакции, изменив предписания законодателя о наличии «достаточных данных», указывающих на признаки преступления, на «достаточные доказательства»: « Основанием для возбуждения уголовного дела является наличие достаточных доказательств, указывающих на признаки преступления».

Использование достаточных доказательств в постановлении о возбуждении уголовного дела требует от компетентных органов обязательного выявления с их помощью определённых признаков состава преступления. При чём, имеющиеся доказательства должны, как минимум, указывать на наличие события (деяния), содержащего все или некоторые признаки преступления, то есть достаточные доказательства должны иметь отношение к объективной стороне и объекту преступления. Вместе с тем, в условиях так называемой очевидности на момент возбуждения уголовного дела имеющиеся достаточные доказательства могут указывать на конкретное лицо, причастное к совершению преступления, либо с их помощью могут быть даже выявлены все основные искомые по делу обстоятельства.

Располагая на стадии возбуждения уголовного дела доказательствами, по общему правилу, можно лишь предполагать, что в деянии лица содержатся признаки преступления. Как правильно отмечают некоторые авторы, «указанные сведения необходимо оценить по вопросу их достаточности для того, чтобы возникло обоснованное предположение о наличии обстоятельств, влекущих за собой возбуждение уголовного дела» . Установить достоверность сведений, содержащихся в материалах проверки сообщения о преступлении, не всегда представляется возможным, поскольку достоверность зависит от определённой совокупности сведений о фактах, которая в стадии возбуждения уголовного дела может отсутствовать. Этим объясняется то, что решение о возбуждении уголовного дела может быть основано и на предположительно установленных фактах. Хотя, надо полагать, наиболее предпочтительным вариантом является тот, который не исключает ситуации возбуждения уголовного дела и при достоверном установлении события преступления и других обстоятельств.

Использование в ходе возбуждения уголовного дела достаточных доказательств, указывающих на возможный фрагментарный и вероятный характер оснований, нередко ведёт к тому, что в данной стадии уголовного процесса делается приблизительная квалификация преступления, которая может изменяться в ходе дальнейшего расследования.

Законодатель не требует, чтобы в постановлении о возбуждении уголовного дела раскрывалось содержание тех достаточных доказательств, которые подтверждают наличие признаков преступления. Однако, на практике встречаются случаи, когда в постановлении о возбуждении уголовного дела указываются конкретные сведения о наличии признаков преступления. Согласно положениям действующего уголовно-процессуального законодательства РФ (ст.24 УПК РФ) основания отказа в возбуждении уголовного дела отождествляются с основаниями прекращения уголовного дела. Вместе с тем, обстоятельства, исключающие производство по делу, влекут не только невозможность возбуждения уголовного дела, но и прекращение уже возбужденного уголовного дела. Однако деятельность должностных лиц до возбуждения уголовного дела не равнозначна в применении способов и использовании средств установления названных обстоятельств. Поэтому нельзя говорить об одинаковых возможностях в способах собирания, проверки и оценки сведений до возбуждения уголовного дела наряду с собиранием, проверкой и оценкой доказательств в ходе дальнейшего производства. В то же время отдельные исследователи пытаются провести аналогию между процессом выяснения обстоятельств, влекущих отказ в возбуждении уголовного дела, с процессом доказывания обстоятельств в последующих стадиях. Например, Л.М. Карнеева приводит в пользу отстаиваемого ею сходства процессуальной деятельности до возбуждения уголовного дела и после, такие доводы: «1) законодатель не безоговорочно отказался от производства следственных действий при решении вопроса о возбуждении уголовного дела; 2) до возбуждения уголовного дела следственные действия производятся и в иных случаях; 3) закон относит к средствам собирания доказательств не единственно следственные действия, но и истребование от учреждений, предприятий, организаций, должностных лиц и граждан предметов и документов, а также производство ревизий, что допускается в стадии возбуждения уголовного дела» .

Формулировка ст.148 УПК РФ о том, что при отсутствии основания для возбуждения уголовного дела следователь, орган дознания или дознаватель выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, предполагает наличие такого условия, при котором установлено отсутствие достаточных данных, указывающих на признаки преступления. В этой связи ч.1 ст.148 УПК РФ необходимо дополнить указанием о том, что основаниями отказа в возбуждении уголовного дела являются обстоятельства, предусмотренные ст.24 УПК РФ. Поэтому ч.1 ст.148 УПК РФ следует изложить в новой редакции: «В случае отсутствия оснований для возбуждения уголовного дела, а равно при наличии обстоятельств, перечисленных в ст.24 УПК РФ, следователь, орган дознания или дознаватель выносит постановление об отказе в возбуждении уголовного дела. Отказ в возбуждении уголовного дела по основанию, предусмотренному пунктом 2 части первой статьи 24 настоящего Кодекса, допускается лишь в отношении конкретного лица».

доказательство уголовный дело возбуждение

Список использованной литературы

• 1. Сердюков П.П. Доказательства в стадии возбуждения уголовного дела. - Иркутск, 1981. - С.13; Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела. - Воронеж, 1983. - С.91-97; Шейфер С.А. Собирание доказательств в советском уголовном процессе: методологические и правовые проблемы. - Саратов, 1986. - С.55;
• 2. Лупинская П.А. Решения в уголовном судопроизводстве. Их виды, содержание и формы. - М., 1976. - С.82.
• 3. Симонова Т.С. Проверка повода и установление основания для возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. Барнаул, 2007. С. 17.
• 4. Татаров Л.А. Методические и методологические проблемы доказывания обстоятельств преступления: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2007. С. 17.
• 5. Капранов А.В. Оптимизация стадии возбуждения уголовного дела: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2005. С. 20.
• 6. Смирнов А.В., Калиновский К.Б. Уголовный процесс: Учебник для вузов / Под общ. ред. А.В. Смирнова. - СПб., 2004. - С.311.
• 7. Зинатуллин З.З. Уголовно-процессуальное доказывание. - Ижевск, 1993. - С.148-149.
• 8. Арсеньев В.Д. Доказывание фактических обстоятельств дела в советском уголовном процессе: Диссертация на соискание учёной степени доктора юридических наук. - Иркутск, 1966. - Т.2. - С.26;
• 9. Фролов Ю.А. Система уголовного судопроизводства: история и современные тенденции развития: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. Ростов-на-Дону, 2006. С. 20.
• 10. Масленникова Л.Н. Процессуальное значение результатов проверочных действий в доказывании по уголовному делу: Автореферат диссертации на соискание учёной степени кандидата юридических наук. - М., 1990. - С.13$ Маевский В. Допустимость доказательств, полученных органами дознания до возбуждения дела // Российская юстиция. - 2000. - № 6. - С.38-39, Шейфер С.А. Законность способа получения предметов и документов как фактор их допустимости / Допустимость доказательств в российском уголовном процессе. - Ростов-на-Дону, 2000. - 38-88.
• 11. Шейфер С.А. Проблемы допустимости доказательств требуют дальнейшей разработки // Государство и право. - 2001. - № 10. - С.49; Плетнев В. Проблемные вопросы собирания доказательств по новому УПК // Российская юстиция. - 2002. - № 9. - С.49.
• 12. Ананенко И.В. Допустимость протоколов следственных действий: Автореф. дис. …канд. юрид. наук. СПб, 2005. С. 19.
• 13. Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела. - Воронеж, 1983. - С.54.
• 14. Гаврилов Б. О реальности российской уголовной статистики // Законность. - 1999. - № 6. - С.29.
• 15. Карнеева Л.М. Доказывание при отказе в возбуждении уголовного дела // Советское государство и право. - 1975. - № 2. - С.94-96.

В данной статье рассматриваются особенности предмета и предела доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Приводятся различные мнения ученых по данному вопросу. Предлагается рассмотреть вопрос о внесении в УПК РФ статьи об обстоятельствах, подлежащих выяснению в стадии возбуждения уголовного дела.

ОСОБЕННОСТИ ПРЕДМЕТА И ПРЕДЕЛОВ ДОКАЗЫВАНИЯ В СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА

ГРНТИ 10.79.47

Алексанова Ксения Сергеевна,

Московская академия Следственного комитета Российской Федерации,

Магистрант Юридического факультета

THE SUBJECT MATTER AND LIMITS OF PROOF IN THE STAGE OF INSTITUTION OF CRIMINAL PROCEEDINGS

Aleksanova Kseniya Sergeevna,

Moscow Academy of the Investigative Committee Russian Federation

АННОТАЦИЯ:

В данной статье рассматриваются особенности предмета и предела доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Приводятся различные мнения ученых по данному вопросу. Предлагается рассмотреть вопрос о внесении в УПК РФ статьи об обстоятельствах, подлежащих выяснению в стадии возбуждения уголовного дела.

ANNOTATION:

In this article, the features of the subject and the limit of proof are examined in the stage of initiating a criminal case. Various opinions of scientists on this issue are given. It is suggested that consideration be given to the inclusion in the Code of Criminal Procedure of the Russian Federation of an article on the circumstances to be clarified in the stage of initiating a criminal case.

Ключевые слова: доказывание в уголовном процессе; стадия возбуждения уголовного дела; уголовный процесс.

Key words: proving in criminal proceedings; the stage of initiation of criminal proceedings; criminal process.

Все факты и обстоятельства, имеющие существенное значение по уголовному делу, подлежат доказыванию, поэтому все они должны быть включены в предмет доказывания.

В уголовно-процессуальной доктрине высказываются соображения о том, что предмет доказывания является общим, одинаковым (сквозным) для всех стадий судопроизводства.

Обстоятельства, необходимые для правильного разрешения уголовного дела, должны быть установлены в полном объеме в стадии предварительного расследования и в ходе судебного разбирательства. В этом смысле можно говорить о едином предмете доказывания в этих и некоторых других стадиях процесса.

Но было бы неправильно полагать, что все обстоятельства, имеющие значение для дела, должны в равной мере исследоваться во всех без исключения стадиях. Специфика конкретных задач некоторых стадий уголовного судопроизводства определяет особенности предмета доказывания на этих стадиях. В частности, для возбуждения уголовного дела нет необходимости в исследовании всех обстоятельств, имеющих значение для правильного разрешения дела, закрепленных в ст.73 УПК РФ. Их выяснение является задачей последующих стадий процесса. Следовательно, в стадии возбуждения уголовного дела предмет доказывания будет уже, чем в других стадиях уголовного судопроизводства.

Таким образом, предмет доказывания первоначальной стадии процесса должен включать меньшее число элементов, установление которых, однако, является, достаточным для разрешения стоящим перед этим этапом задач.

Сказанное дает основание не согласиться с мнением авторов, полагающих, что предмет доказывания общий («сквозной») для всех стадий. Вызывает возражение и утверждение о том, что предмет доказывания хотя и является общим для всех стадий уголовного судопроизводства, но на отдельных его стадиях устанавливается лишь часть входящих в него обстоятельств, что реальный объем предмета доказывания на каждой стадии уголовного процесса неразрывно связан с ее задачами и особенностями. Если признать правильной точку зрения о том, что предмет доказывания одинаков во всех стадиях, то это должно привести к отрицанию различия между стадиями возбуждения уголовного дела и предварительного расследования, поскольку на этих стадиях должны устанавливаться одни и те же обстоятельства. Поэтому следует согласиться с авторами, которые считают, что от задач, стоящих перед той или иной стадией уголовного судопроизводства, зависят не реальный объем предмета доказывания, а само его содержание, что в различных стадиях процесса предмет доказывания может быть разным.

Уголовно-процессуальное законодательство не определяет круга обстоятельств, наличие или отсутствие которых должно быть установлено в целях правильного разрешения заявлений (сообщений) о преступлениях, оно содержит лишь указания на условия, необходимые для принятия того или иного решения. В частности, в соответствии со ст. 140 УПК, для возбуждения уголовного дела необходимо наличие повода и основания к этому. Такая законодательная регламентация предмета доказывания в стадии возбуждения уголовного дела не может быть признана удачной. Нельзя, например, считать правильным решение о возбуждении уголовного дела, принятое при наличии повода и основания к этому, когда в имеющихся материалах содержатся указания на обстоятельства, исключающие производство по делу, если наличие или отсутствие этих обстоятельств не проверялось, хотя для этого были все возможности.

Не может быть признано законным и решение об отказе в возбуждении уголовного дела, если не было установлено, имелся ли предусмотренный законом повод к возбуждению уголовного дела .

В уголовно-процессуальной литературе высказывается несколько точек зрения относительно предмета доказывания в стадии возбуждения уголовного дела. Одни авторы включают в него:

1. Установление законности повода для возбуждения уголовного дела;

2. Выяснение достаточных оснований для возбуждения уголовного дела;

3. Выяснение наличия или отсутствия оснований отказа в возбуждении уголовного дела .

Представители второй позиции ограничивают указанную выше триаду, включая в предмет доказывания на данном этапе лишь установление наличия или отсутствия повода и основания к возбуждению уголовного дела . Авторы третьей позиции включают в предмет только выяснение фактического наличия для этого лишь достаточного основания , либо оснований и обстоятельств, устраняющих возбуждение уголовного дела . Принятие одной из выше обозначенных позиций правоприменителями повлечет за собой важное следствие, в виде принятия различных решений при рассмотрении вопроса о возбуждении уголовного дела. В связи с этим представляется целесообразным ввести в УПК РФ самостоятельную статью об обстоятельствах, подлежащих выяснению в стадии возбуждения уголовного дела. В ней следует указать, что при разрешении вопроса о возбуждении уголовного дела должно быть установлено наличие или отсутствие поводов к возбуждению уголовного дела, оснований к возбуждению уголовного дела, обстоятельств, исключающих производство, по делу, а также иных обстоятельств, выяснение которых необходимо, для принятия решения о возбуждении или об отказе в возбуждении уголовного дела. В качестве иных обстоятельств, выяснение которых необходимо для принятия законного и обоснованного решения могут выступать обстоятельства, связанные с передачей сообщения по подследственности, либо в суд по делам частного обвинения.

С предметом доказывания тесно связано понятие пределов доказывания обстоятельств уголовного дела.

В процессуальной теории о сущности пределов доказывания высказывались различные суждения. Есть мнение, что пределы доказывания – это круг доказательств, необходимых для принятия правильного решения по уголовному делу .

По мнению других авторов, пределы доказывания – это границы (глубина) исследования фактов, входящих в предмет доказывания . Представляется, однако, что понятие пределов доказывания включает в себя оба эти элемента, поскольку без доказательств, нельзя достичь необходимых границ исследования .

Предмет доказывания и пределы доказывания — это взаимосвязанные, но не тождественные понятия.

Предмет доказывания представляет собой совокупность искомых по делу фактов. Пределы доказывания – это система доказательств, необходимых для вывода о наличии или отсутствии обстоятельств, составляющих предмет доказывания. Понятие предмета доказывания характеризует цель доказывания, а понятие пределов доказывания – средства достижения этой цели. Разграничение предмета доказывания и пределов доказывания существенно для того, чтобы определить, какие обстоятельства и в каком объеме должны быть установлены, при каких условиях проведенное исследование фактических оснований решения принимается объективным, всесторонним и полным, какая совокупность доказательств должна быть оценена как достаточная для принятия решения .

Являются ля пределы доказывания общими для всех стадий уголовного судопроизводства? Как уже отмечалось, предмет доказывания является общим в стадиях предварительного расследования и судебного разбирательства. Отсюда следует, что и пределы доказывания в этих стадиях одинаковы. Вместе с тем, в стадии возбуждения уголовного дела не ставится задача выяснить все обстоятельства, входящие в предмет доказывания по уголовному делу, предмет доказывания на этой стадии ограничен, а, следовательно, ограничены будут и пределы доказывания, поскольку для установления меньшего круга обстоятельств требуется и меньший круг доказательств.

Для решения вопроса о возбуждении уголовного дела не требуется установление всех без исключения признаков состава преступления, характеризующих все его элементы, а достаточно лишь установить отдельные признаки, отражающие наиболее существенные свойства конкретного состава преступления.

Значительную сложность представляет разрешение вопроса о том, какая совокупность фактических данных может быть признана достаточной для вывода о наличии или отсутствии оснований к возбуждению уголовного дела; можно ли возбудить уголовное дело, если наличие этих оснований установлено не достоверно, а с определенной степенью вероятности.

Есть мнение, что при разрешении вопроса о возбуждении уголовного дела следует исходить из достоверности самого факта, по поводу которого сделано сообщение, и из правильности оценки этого, факта как преступления , что успешное решение задач первой стадии уголовного процесса возможно лишь при условии достоверного вывода о событии, содержащем признаки преступления, что деяние и наличие в нем признаков преступления должны быть установлены достоверно, что в распоряжении органа, разрешающего вопрос о возбуждении уголовного дела, должны быть такие фактические данные, которые не вызывают сомнения относительно преступного факта, что к моменту вынесения постановления о возбуждении уголовного дела основание к принятию такого решения должно быть установлено достоверно. Эти суждения представляются неверными. Нельзя требовать достоверного установления обстоятельств, необходимых для принятия какого-либо решения, когда процесс доказывания еще не закончен. В частности, в момент принятия решения о возбуждении уголовного дела вывод о наличии в деянии, о котором поступило заявление (сообщение), признаков преступления не всегда может быть достоверным, поскольку в первой стадии уголовного процесса доказывание только начинается, многие обстоятельства преступления еще не известны.

Определяя условия, при наличии которых может быть возбуждено уголовное дело, закон называет достаточные данные, указывающие на признаки преступления. Таким образом, речь идет об обоснованном предположении, а не о достоверности выводов. Требование же достоверно установить признаки преступления уже к моменту возбуждения уголовного дела поставило бы перед этим этапом уголовного судопроизводства невыполнимую и излишнюю задачу, оно могло бы привести к осложнению проверки заявлений (сообщений). Поэтому следует согласиться с мнением авторов , которые считают, что для принятия решения о возбуждении уголовного дела достаточно иметь данные, позволяющие сделать предположительный вывод о, том, что имело место преступление.

Кроме того, впоследствии, в процессе расследования, может оказаться, что событие, по поводу которого возбуждено уголовное дело, не содержит в себе признаков преступления. Если в стадии предварительного расследования выяснялось, что в деянии отсутствуют признаки преступления, значит при принятии решения о возбуждении уголовного дела наличие этих признаков было установлено не достоверно, а предположительно.

Таким образом, закон не требует, чтобы к моменту принятия решения о возбуждении уголовного дела факт совершения преступления был установлен достоверно, достаточно получить данные, указывающие на возможность его совершения. Это положение также свидетельствует о том, что пределы доказывания при принятии решения о возбуждении уголовного дела будут уже, чем по уголовному делу в целом, поскольку для вероятного, предположительного вывода о наличии или отсутствии каких-либо фактов, обстоятельств, требуется меньшее количество доказательств, чем для их достоверного установления.

Однако следует иметь в виду, что для принятия решения об отказе в возбуждении уголовного дела, отсутствие оснований к возбуждению уголовного дела или наличие иных обстоятельств, исключающих производство по делу, должны быть установлены достоверно. Это оказывает влияние и на пределы доказывания при принятии решения об отказе в возбуждении уголовного дела .

Таким образом, особенности предмета и пределов доказывания в стадии возбуждения уголовного дела заключаются в том, что на данном этапе уголовного судопроизводства, как правило, должны быть установлены не все обстоятельства, имеющие значение для правильного разрешения уголовного дела, а лишь некоторые из них. Причем для принятия решения о возбуждении уголовного дела достаточно обоснованного предположения о существования этих обстоятельств.

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ:

1. Арсеньев В.Д. Доказывание фактических обстоятельств в отдельных стадиях советского уголовного процесса // Труды Иркутского ун-та. -1969. Т.45. Вып.8. 4.4. -С.77.
2. Березина Л.В. Новый УПК РФ о возбуждении уголовного дела: проблемы и возможности совершенствования // Общество и безопасность, — 2003. №3-4.
3. Быков Л.А., Маслов Н.В., Ремнев В.И. Законность возбуждения уголовного дела // Возбуждение уголовного дела: Учебно-методические материалы // Краснояр. гос. ун-т; сост. А.С.Барабаш. Красноярск, -2000. -С.85.
4. Ведищев Н.П. Новый закон: новые проблемы у адвокатов // Адвокат, -2013. N 9. -С. 19.
5. Карнеева Л.П. Уголовно-процессуальный закон и практика доказывания. М, -1999. -С.70.
6. Кузнецов Н.П. Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела. Воронеж: Изд-во Воронеж. ун-та, -1983. -С.74.
7. Павлов Н.Е. Производство по заявлениям, сообщениям о преступлениях // Возбуждение уголовного дела: Учебно-методические материалы // Краснояр. гос. ун-т; Сост. А.С.Барабаш. Красноярск, -2000. -С.248.
8. Степанов В.В. Предварительная проверка первичных материалов о преступлениях. Саратов: Изд-во Сарат. юрид. ин-та, -1972. -С.55.
9. Тетерин Б.С, Трошкин Е.З. Возбуждение и расследование уголовных дел // Возбуждение уголовного дела: Учебно-методические материалы // Краснояр. гос. ун-т; Сост. А.С.Барабаш. Красноярск, -2000. -С.219.