Доказывание в суде присяжных. Особенности исследования доказательств в суде при­сяжных

Судебное следствие в суде присяжных проходит по общим правилам непосредственного исследования доказательств и установления фактических обстоятельств дела со следующими особенностями.

Особенности предмета доказывания

Выше обращалось внимание на то, что все судебное разбирательство в суде присяжных делится на два этапа, что предопределено разграничением компетенции между присяжными заседателями и профессиональным судьей. Соответственно этому и судебное следствие делится на два этапа. На первом этапе устанавливаются те фактические обстоятельства, доказанность которых отнесена к компетенции присяжных заседателей. Это основной этап судебного следствия, поскольку к компетенции присяжных отнесен не только основной вопрос всякого уголовного дела -- виновен ли подсудимый в совершении преступления, в котором его обвиняет государственный обвинитель (или потерпевший), но и заслуживает ли он снисхождения либо особого снисхождения. Поэтому на первом этапе в присутствии присяжных заседателей подлежат доказыванию практически все обстоятельства, указанные в ст. 68 УПК, за следующими изъятиями.

В присутствии присяжных не исследуются факты, связанные с прежней судимостью подсудимого (ст. 446 и 449 УПК). Законодатель посчитал, что исследование такого рода фактов способно привести к несправедливому предубеждению присяжных, и они могут признать подсудимого виновным не потому, что вина его в совершении данного преступления доказана, а потому, что он склонен совершать преступления.

Хотя закон и не содержит больше никаких ограничений в части исследования в присутствии присяжных иных данных, которые могут привести к несправедливому предубеждению, но и логика закона, и практика отправления правосудия с участием присяжных заседателей убеждают в том, что в присутствии присяжных следует избегать исследования и многих других обстоятельств. Прежде всего, это относится к данным о личности, которые можно охарактеризовать как "плохая репутация" подсудимого (алкоголик, наркоман, плохой семьянин и др.). Не рекомендуется предъявлять присяжным для обозрения фотографии (киносъемку), способные вызвать отрицательные эмоции присяжных (фотография изуродованного трупа), если, конечно, это не имеет значения для дела и информация, запечатленная фотографией, содержится в других источниках доказательств, которые были исследованы в суде (например, протокол осмотра места происшествия, показания свидетелей, заключение эксперта). Но если в ходе судебного следствия какая-либо из сторон настаивает на предъявлении фотографий для подтверждения фактических данных, которые видны на фотографии, то такие фотографии должны предъявляться для обозрения присяжным и исследоваться в ходе судебного следствия.

Запрещение исследовать в присутствии присяжных данные о прошлых судимостях подсудимого, равно как и рекомендация избегать исследования его плохой репутации действуют до тех пор, пока подсудимый или его защитник не укажут на обстоятельства, требующие опровержения. Так, если защитник скажет, что его подзащитный впервые совершил преступление, то прокурор должен будет сообщить присяжным, что подсудимый имеет неснятую судимость. Равным образом если защита будет утверждать, что подсудимый достойный человек (хороший семьянин, труженик, занимается благотворительной деятельностью, добрый, честный и др.), то обвинение вправе привести факты, свидетельствующие об обратном. В присутствии присяжных обстоятельства, связанные с гражданским иском, устанавливаются лишь в том объеме, который влияет на признание обвиняемого виновным в конкретном преступлении, Все, что выходит за эти пределы (расходы на похороны, на лечение, возмещение морального вреда и др.), должно устанавливаться судьей уже после вынесения присяжными вердикта, т.е. на втором этапе судебного следствия.

Поскольку отказ прокурора от обвинения может иметь место на любом этапе судебного разбирательства (ч. 1 ст. 430 УПК), то это может произойти и до окончания судебного следствия. Если прокурор откажется от обвинения частично, то дело в этой части прекращается и дальнейшее исследование обстоятельств, касающихся этой части обвинения, не проводится. Если прокурор откажется от обвинения полностью, то дело прекращается в полном объеме и коллегия присяжных распускается. Однако если потерпевший возражает против частичного или полного прекращения дела, то судебное следствие продолжается в полном объеме.

Особенности пределов доказывания

В ч. 2 ст. 446 установлено: "Если все подсудимые полностью признали себя виновными, председательствующий сразу же предлагает каждому из них дать показания по поводу предъявленного обвинения и других обстоятельств дела. В случае, когда сделанные признания не оспариваются какой-либо из сторон и не вызывают у судьи сомнений, председательствующий вправе, если с этим согласны все участники процесса, ограничиться исследованием лишь тех доказательств, на которые они укажут, либо объявить судебное следствие оконченным и перейти к выслушиваниям прений сторон".

Это существенное отступление от общих правил доказывания, согласно которым признание обвиняемым своей вины может быть положено в основу обвинения лишь при подтверждении признания совокупностью имеющихся по делу доказательств (ч. 2 ст. 77 УПК).

Такое отступление от общих правил вытекает из принципа состязательности, равно как и обязанность прекратить уголовное Дело при отказе прокурора от обвинения.

Вместе с тем закон исходит из того, что при полном признании подсудимым своей вины должны быть, тем не менее, установлены все обстоятельства, подлежащие доказыванию по уголовному делу в рамках вопросов, отнесенных к компетенции присяжных заседателей. В данном случае считается, что все подлежащие доказыванию обстоятельства, позволяющие признать подсудимого виновным в совершении преступления, можно считать доказанными, поскольку подсудимый не оспаривает обвинения.

Ограничить судебное исследование судья может при соблюдении ряда условий: сделанное признание не оспаривается какой-либо из сторон; не вызывает у судьи сомнения. При этом председательствующий вправе, если с этим согласны все участники процесса, ограничиться исследованием лишь тех доказательств, на которые они укажут, либо, если таких ходатайств нет, объявить судебное следствие оконченным (ст. 446 УПК).

Особое значение для определения уровня состязательного характера судебного следствия имеет проявление принципа состязательности в правилах исследования доказательств, в ходе этого этапа судебного разбирательства.

Законом РСФСР от 16 июля 1993 г. в уголовно-процессуальное законодательство был введен ряд новелл, обеспечивающих в суде присяжных более состязательную, чем при разбирательстве дел в общем порядке, процедуру исследования доказательств.

Так, согласно ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР стороны получили право допрашивать свидетелей и потерпевших раньше судьи, что полностью соотносится с распределением процессуальных функций в судебном следствии. В ст. 429 УПК РСФСР подчеркивается, что в суде присяжных «обеспечивается равенство прав сторон, которым суд, сохраняя объективность и беспристрастие, создает необходимые условия для… исследования обстоятельств дела». В Постановлении Пленума Верховного суда от 20 декабря 1994 г. в развитие данных положений закона указывается, что «оглашать в ходе судебного разбирательства протоколы следственных действий, заключения экспертов, другие приобщенные к делу документы должны, как правило, стороны, заявившие об этом ходатайства».

Изучение конкретных дел, рассмотренных с участием присяжных заседателей, показывает, что судебному следствию в этой форме судопроизводства в большей степени свойственны состязательные начала, чем при разбирательстве дел в общем порядке.

Вместе с тем анализ действующего законодательства и результатов судебной практики российского суда присяжных позволяет сделать вывод о наличии ряда отступлений от состязательных начал при исследовании доказательств, что требует изучения этих нарушений и поиска путей практического и законодательного преодоления.

Рассмотрим данные нарушения принципа состязательности и возможные способы их устранения.

Первое отступление от состязательных начал в порядке исследования доказательств в суде присяжных, связанное с процедурой допроса свидетеля, на наш взгляд, состоит в наличии в структуре этого «допроса» так называемого «свободного рассказа» свидетеля, обращенного к суду.

Как уже отмечалось выше, состязательные системы судебного следствия не приемлют «свободного рассказа», поскольку стороны должны контролировать вопросами показания «своих» свидетелей, определяя необходимый объем показаний, а также вследствие опасности, что в ходе свободного повествования свидетель может сообщить присяжным какие-либо недопустимые сведения либо свидетельствующие против той стороны, в интересах которой он вызван в суд. Напротив, в несостязательных системах судебного следствия, ориентированных исключительно на поиск судом истины, «свободный» рассказ - составная часть допроса судом свидетеля наряду с вопросами сторон, оказывающих только содействие суду в исследовании доказательств. Как уже отмечалось, ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР устанавливает более состязательный порядок допроса свидетелей, предоставляя сторонам бо#льшую свободу в исследовании этого доказательства , чем при разбирательстве дел в общем порядке. Однако в этой статье четко не указывается, с чего в суде присяжных должен начинаться допрос свидетелей: со «свободного рассказа», свойственного несостязательным системам, либо с предложения вопросов допрашивающей стороной, что последовательно развивало бы уже закрепленные состязательные начала судебного допроса.

Как нами уже было отмечено, такой пробел закона, устанавливающего особенности судебного следствия в суде присяжных, свидетельствует о действии в данном случае общих положений закона, закрепляющих несостязательную конструкцию допроса, что, в свою очередь, создает скрытую (внутреннюю) коллизию двух норм УПК РСФСР: «части 1 ст. 283, предписывающей необходимость свободного рассказа, и части 4 ст. 446, в которой закреплен противоречащий этому положению принцип состязательности» 174 .

174 Насонов С.А. Судебное следствие в суде присяжных: законодательство, теория, практика (обобщение результатов исследования) // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 173.

Л.Б.Алексеева, оспаривая данную позицию, указывает, что «никакого умолчания здесь нет… в ч. 3 ст. 446 УПК совершенно четко говорится, что допрос обвинителем следует после дачи подсудимым показаний, т.е. после свободного рассказа» 175 . На наш взгляд, позиция Л.Б.Алексеевой совершенно верна применительно к ч. 3 ст. 446 УПК РСФСР, где говорится о допросе подсудимого , в то время как в ч. 4 этой же статьи, посвященной допросу свидетелей, такой «совершенной четкости» нет. Хотя, конечно, нельзя отрицать, что намеренный «пробел» в ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР предполагает отсылку к ч. 1 ст. 283 (но не к ч. 3 ст. 446) Кодекса, где содержится правило, предписывающее необходимость «свободного рассказа». На практике судьи по разному подходят к восполнению этого «пробела» в ч. 4 ст. 446 УПК РСФСР.

175 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 143.

Так, посещение процессов в Московском областном суде позволило установить, что один из судей всегда предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, но как только последний начинает спрашивать, о чем ему рассказывать, судья сразу же предлагает обвинителю перейти к его допросу. Другой судья того же суда никогда не делает предложений «свободного рассказа» свидетелю, так как, по его мнению, это противоречит принципу состязательности.

Каким же образом может быть устранено, до внесения изменений в законодательство, это отступление от состязательных начал?

На наш взгляд, приемлемой является позиция авторов комментария к УПК, считающих, что предложение свидетелю свободного рассказа следует передать той стороне, которая начинает допрос 176 .

176 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В.М.Лебедева. М.: Спарк, 1995. С. 572.

С другой стороны, Л.Б.Алексеевой точно указано, что этот подход в настоящее время многократно усилит обвинение, поскольку «при таком положении вещей… мы… полный контроль за доказательствами отдаем в руки государственного обвинителя» 177 . Поэтому мы полностью согласны с позицией указанного автора о необходимости сохранения status quo в этом вопросе во избежание большего нарушения состязательных начал. Вместе с тем в проектируемом процессуальном законодательстве данный вопрос должен быть разрешен с состязательных позиций путем передачи права предлагать свидетелю изложить «свободный рассказ» той стороне, которая начинает этот допрос, причем закрепить данное положение именно как право, а не как обязанность этой стороны.

177 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 143.

В связи с этим следует обратить внимание на то, что в ст. 324 проекта УПК РФ («Допрос свидетеля») ничего не говорится о «свободном рассказе» и, в то же время, не содержится запрета на предложение сторонами допрашиваемым лицам таких вопросов, которые влекут ответы в форме повествования. Мы полагаем возможным уточнить текст проекта в этой части и , с учетом вышеизложенного, сформулировать соответствующее положение ч. 3 ст. 324 проекта УПК РФ следующим образом: «Первой предлагает свидетелю рассказать все, что ему известно по делу, и задает вопросы, либо сразу задает вопросы та сторона, по ходатайству которой этот свидетель вызван в судебное заседание».

Вторым существенным отступлением от состязательных начал в правилах исследования доказательств в суде присяжных является наличие у обвинителя абсолютного права первого допроса всех свидетелей, указанных в обвинительном заключении , экспертов и даже подсудимого, который в состязательных типах судебного следствия считается «первым свидетелем защиты». Единственным исключением из этого положения является правило, закрепленное в ч. 3 ст. 283 УПК, которое предоставляет право стороне, вызвавшей свидетеля, первой и допросить его. Однако во время судебного следствия такие свидетели вызываются защитой довольно редко, а все свидетели, указанные в обвинительном заключении, считаются вызванными обвинением. Негативные последствия такого процессуального неравноправия для защиты очевидны.

Приступая вторым к допросу свидетеля, защитник вынужден преодолевать сложившееся мнение присяжных, часто негативное по отношению к подсудимому, что не всегда удается. Ухудшает его положение и усиливает воздействие обвинителя на присяжных немедленное оглашение прокурором предшествующих показаний свидетеля (подсудимого) в случае их противоречия с показаниями, данными в суде.

В процессе по делу С. и др. адвокат подсудимого заявил возражение по поводу такого оглашения, так как защита лишается возможности немедленно после прокурора задать вопросы свидетелям и тем самым оказать на них равное воздействие. Судья отклонил это возражение. Адвокат смог приступить к допросу свидетеля лишь после часового допроса со стороны обвинителя (свидетель был уже крайне утомлен, вследствие чего совершенно невнятно отвечал на вопросы, а впоследствии вообще отказался давать показания) 178 .

178 Дело по обвинению Степина Ю.А.

Истоки этого отступления от состязательных начал лежат в особенностях российского предварительного следствия, на котором собирание (проверка, оценка) доказательств осуществляется только следователем, обязанным собирать как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства.

Естественно, что любые доказательства, полученные в ходе следствия, будут считаться собранными обвинением, даже те, что были собраны по ходатайству защиты. Поэтому все свидетели, эксперты, указанные в обвинительном заключении, считаются «свидетелями обвинения» вне зависимости от содержания их показаний, что дает право государственному обвинителю первому приступить к их допросам.

Каким же образом может быть устранено это отступление от состязательных начал в судебном следствии?

Единственной предпосылкой законодательного решения данной проблемной ситуации могло бы стать положение, обязывающее следователя при составлении обвинительного заключения разделить всех свидетелей, в зависимости от содержания их показаний, на свидетелей защиты и обвинения, что позволило бы установить правило о праве защитника первым допрашивать «своих» свидетелей.

Однако данное предложение вряд ли может быть реализовано на практике, поскольку указанное разделение свидетелей на две группы практически невозможно, т.к. в показаниях одного и того же свидетеля часто имеются сведения, которые могут быть использованы и для защиты, и для обвинения. Непреодолимые трудности возникнут при реализации этого правила и по так называемым «групповым» делам, где показания одного того же свидетеля могут быть «обвинительным» доказательством для одного соучастника и «оправдательным» для другого. Поэтому, на наш взгляд, единственным способом законодательного решения данной проблемы могло бы стать предоставление защитнику права первым приступать к допросу подсудимого, что в какой-то степени уравняло бы его с обвинителем. Именно такой подход нашел отражение в проекте УПК РФ, согласно ст. 321 которого «при согласии подсудимого дать показания первым его допрашивают защитник и участники процесса со стороны защиты».

Практический способ решения данной проблемы предложен В.В.Золотых, который полагает, что с учетом необходимости обеспечения равенства сторон в судебном следствии «свидетелей защиты государственный обвинитель должен передать стороне защиты, которая самостоятельно должна определять, допрашивать этих лиц или нет» 179 . Очевидно, что право первого допроса этих лиц в таком случае будет принадлежать защите.

179 Золотых В.В. Указ. соч. С. 192.

Полностью соглашаясь с данным подходом, мы, тем не менее, сомневаемся в его практическом осуществлении, поскольку вряд ли прокуроры пойдут на добровольный отказ от принадлежащего им права первыми допрашивать «свидетелей защиты». Кроме того, как справедливо отметила Л.Б.Алексеева, предоставление в настоящее время защитнику права первого допроса подсудимого противоречит ч. 3 ст. 446 и будет являться существенным нарушением уголовно-процессуального закона 180 .

180 Алексеева Л.Б. Судебное следствие. Прения сторон. Возвращение дела на дополнительное расследование со стадии судебного разбирательства. С. 142.

На наш взгляд, единственным реальным подходом к частичному решению данной проблемы на практике могла бы стать активизация деятельности защиты по привлечению новых свидетелей в судебное следствие, которых в соответствии со ст. 283 УПК РСФСР защитник имел бы право допрашивать первым.

Следующим существенным отступлением от состязательных начал при исследовании доказательств, на наш взгляд, является отсутствие у каждой из сторон закрепленного в законе права на производство перекрестного допроса свидетеля (потерпевшего, эксперта), первоначально допрошенного другой стороной. Этот очевидный пробел законодательства предопределяет неравенство защитника и обвинителя, поскольку прокурор, как уже отмечалось, допрашивает первым практически всех свидетелей по делу.

Следует отметить, что ряд авторов указывает на возможность проведения «перекрестного» допроса сторонами и в рамках ныне действующего законодательства о судебном следствии в суде присяжных. Так, М.В.Немытина пишет, что «опытный прокурор или адвокат всегда сумеет провести перекрестный допрос… свидетеля даже при отсутствии регламентации стадий допроса в законодательстве» 181 . Авторы комментария УПК утверждают, что «перекрестный допрос в суде присяжных» уже «используется на практике, хотя в законе он прямо не предусмотрен» 182 .

181 Немытина М.В. Суд присяжных: российская традиция или западная модель? // Вестник Саратовской гос. акад. права. 1996. № 3. С. 23.

182 Научно-практический комментарий к Уголовно-процессуальному кодексу РСФСР / Под общ. ред. В.М.Лебедева. М.: Спарк, 1995. С. 144.

Представляется, что эти позиции обусловлены различными представлениями о сущности и значении «перекрестного допроса». В отечественной процессуальной литературе устоялось понимание перекрестного допроса как допроса свидетеля (потерпевшего) одной из сторон после того, как его допросит другая сторона, «в разъяснение или в дополнение ответов, данных на вопросы другой стороны», и проводимого по тем же правилам, что и первоначальный допрос 183 .

183 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 208.

Между тем «классический» перекрестный допрос, возникший в состязательных системах судебного следствия, существенно отличается от первоначального допроса, поскольку он ориентирован исключительно на проверку свидетельских показаний, данных в ходе прямого допроса , и включает в себя процессуальные средства, обеспечивающие эффективность этой проверки в ходе вторичного допроса.

Как уже указывалось при описании англо-американской модели судебного следствия в суде присяжных, такими процессуальными средствами выступают наводящие вопросы (leading questions) и вопросы о репутации. Право пользоваться этими процессуальными средствами - исключительная привилегия стороны, проводящей перекрестный допрос, и только данное право в какой-то степени уравнивает ее со стороной осуществляющей первоначальный (прямой) допрос.

Без этих процессуальных средств (привилегий) равенства сторон при допросе не будет, так как сторона, первой осуществляющая допрос, всегда находится в более благоприятном положении, поскольку фактически раскрывает присяжным целостную картину показаний того или иного свидетеля. Только эти процессуальные средства позволяют другой стороне в ходе вторичного допроса, избегая повторов и излишней затраты времени, предельно четко обозначить все слабые места в показаниях свидетеля, осуществить проверку его показаний.

Поскольку данные процессуальные средства перекрестного допроса направлены лишь на проверку уже полученных показаний, они не могут использоваться при производстве прямого допроса, что обеспечивается правилом тождественности объемов прямого и перекрестного допросов.

Обобщая все вышеизложенное, можно сделать вывод, что использование перекрестного допроса в нынешнем российском суде присяжных зависит вовсе не от «опытности» прокурора или адвоката, а от допущения в законе использования указанных процессуальных средств этого допроса.

Анализ процессуальных норм УПК РСФСР приводит к выводу, что среди положений, регулирующих судебное следствие (и судебное следствие в суде присяжных), нет правовых норм, прямо запрещающих сторонам использовать при допросах как наводящие вопросы (запрет в ч. 4 ст. 446 УПК обращен только к присяжным), так и вопросы «о репутации» свидетелей.

Возможность использования сторонами этих процессуальных средств в настоящее время пресекается только на практике. Исследования процессов с участием присяжных показывают, что судьи во всех случаях отводили наводящие вопросы сторон, даже если они задавались в ходе так называемого «перекрестного» допроса и не выходили за рамки показаний, изложенных свидетелями в ходе первоначального допроса. Аналогичная картина наблюдается и в отношении судей к попыткам сторон исследовать «репутацию» свидетеля.

Мы полностью разделяем позиции тех авторов (Л.Б.Алексеевой, В.В.Золотых), которые указывают на возможность допущения использования на практике наводящих вопросов, «если информация, которая „подбрасывается“, уже сообщалась свидетелем ранее». Такой вопрос ничему новому научить свидетеля уже не сможет, поэтому он вполне допустим в ходе вторичного допроса свидетеля другой стороной 184 . Кроме того, мы полагаем, что на практике должен измениться подход к допустимости вопросов о личности свидетеля. Представляется, что далеко не все вопросы этой категории следует отклонять как неотносимые к делу и направляющие присяжных на неверную оценку показаний свидетеля, основанную исключительно на его личностных качествах. Следует полностью согласиться с критикой Д.И.Перловым теории «общей достоверности» свидетелей и с его суждением, что «нельзя заранее наклеивать на свидетелей ярлыки заслуживающих и не заслуживающих доверия вообще безотносительно к содержанию их показаний» 185 . Однако тот же автор указывал, что «проверка достоверности свидетельских показаний непосредственно связана с углубленным исследованием взаимоотношений подсудимого и свидетелей», поскольку, например, «неприязненные отношения, сложившиеся между свидетелем и подсудимым, желание отомстить, опозорить, причинить ущерб побуждают иногда некоторых свидетелей давать ложные показания» 186 .

184 Данное процессуальное средство, на наш взгляд, может быть использовано защитой хотя бы потому, что оно прямо не запрещено законом (ст. 446 УПК РСФСР).

185 Перлов Д.И. Указ. соч. С. 205.

186 Там же. С. 197.

Конечно, предлагаемые изменения судебной практики решат рассматриваемую проблему только частично. Наиболее полно все вышеизложенные затруднения могут быть решены только при законодательном закреплении некоторых элементов перекрестного допроса.

Нам представляется, что следующие изменения в законодательстве устранят процессуальное неравенство сторон в допросе свидетелей :

– разрешение использования наводящих вопросов в пределах раскрытых первоначальным допросом обстоятельств;

– в остальной части допрос свидетеля другой стороной должен производиться по правилам первоначального допроса;

– вопросы о личности свидетеля допустимы только в рамках выяснения возможных мотивов для лжесвидетельства;

– при протоколировании допроса следует записывать не только ответы, но и вопросы, предлагаемые допрашиваемому.

Между тем проект УПК РФ, так же, как и действующее законодательство, не предусматривает процедуры перекрестного допроса. Подтверждением тому является указание о запрете наводящих вопросов в ст. 321 проекта, а также отсутствие в ст.ст. 233, 234 проекта, регламентирующих процедуру допроса свидетелей и потерпевших, каких-либо упоминаний о возможности применения сторонами процессуальных средств перекрестного допроса. В связи с этим представляется возможным дополнить указанные статьи проекта УПК РФ предложенными выше положениями.

С учетом указанных изменений российский перекрестный допрос станет одной из гарантий , обеспечивающих эффективную проверку доказательств и поддерживающих высокий уровень состязательности в судебном следствии.

4. Процедура сокращенного судебного следствия

Как уже указывалось выше, существенным отличием процедуры судебного следствия в суде присяжных от традиционного порядка этого этапа является возможность её сокращения в зависимости от признания подсудимым своей вины и ряда иных процессуальных условий, закрепленных в ч. 2 ст. 446 УПК РСФСР 187 . Связь процедуры сокращенного судебного следствия с состязательным построением этого этапа судебного разбирательства очевидна: согласно доктрине состязательного судопроизводства судебное разбирательство может иметь место только при наличии спора сторон и только по поводу этого спора. И.Я.Фойницкий писал по этому поводу: «Предметом разбирательства на суде всегда бывает какой-либо спор, если данное обстоятельство бесспорно, доказывать его нечего» 188 . Признание подсудимым своей вины, представляющее собой по сути отказ от спора с обвинением по вопросу о виновности, делает ненужным исследование большинства обстоятельств дела, что и предопределяет производство судебного следствия по сокращенному варианту.

187 Выше отмечалось, что с 7 августа 2000 г. процедура сокращенного судебного следствия применяется и при производстве у мирового судьи.

188 Фойницкий И.Я. Указ. соч. Т. 2. С. 249.

Однако, несмотря на очевидную обусловленность состязательными началами, процедура сокращенного судебного следствия была по-разному оценена как теоретиками, так и практиками.

Так, В.М.Савицкий, критикуя «пагубное пристрастие… к получению признательных показаний», подчеркивает, что «любая попытка записать в кодексе самую возможность прекратить исследование обстоятельств дела по той причине, что подсудимый сказал: „да, я виновен“ …сразу же поворачивает голову дознавателя, следователя, прокурора, судьи в сторону получения признания, заставляет ждать признания, объективно движет к его переоценке» 189 . По мнению указанного автора, процедура сокращенного судебного следствия не может применяться и при рассмотрении дел о нетяжких преступлениях , т.к. это нарушает единые правила доказывания: «Если подсудимому грозит смертная казнь, то нужно все исследовать в суде до конца, чтобы… не произошла ошибка. А если ему светит меньшее наказание, то можно ограничиться признанием вины…» 19 0 Исходя из изложенного, В.М.Савицкий считает позитивным, что «одиозные, забракованные» нормы о сокращенном судебном следствии были исключены из последнего варианта проекта УПК РФ.

189 Савицкий В.М. Традиционен в лучшем смысле слова // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 68.

190 Там же.

Л.Б.Алексеева поддерживает «ту умеренную позицию, которая отражена в проекте, предусматривающую возможность сокращения следствия лишь при рассмотрении… дел о преступлениях небольшой тяжести» 191 .

191 Алексеева Л.Б. Некоторые вопросы реализации принципа состязательности в проекте нового УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 123.

По мнению В.В.Золотых, «действующие в настоящее время условия проведения сокращенного судебного следствия… полностью обеспечивают законность и обоснованность выносимых по таким делам приговоров» 192 . Ю.А.Ляхов, указывая на то, что сокращенное судебное следствие - «необходимое звено состязательного процесса», подчеркивает, что этот институт «действительно противоречит прежним… правилам доказывания, напрочь игнорирующим состязательность, обязывающим суд наравне с прокурором, следователем и дознавателем… выявлять как уличающие, так и оправдывающие обвиняемого доказательства» 193 .

192 Золотых В.В. Каким быть Российскому суду присяжных по новому УПК // Судебная реформа: итоги, приоритеты, перспективы. М.: Московский общественный научный фонд, 1997. С. 183.

193 Ляхов Ю.А. Сокращенное судебное следствие в суде присяжных РФ // Вестник Саратовской государственной академии права. Саратов. 1996. № 3. С. 204.

Столь же неоднозначное отношение к процедуре сокращенного судебного следствия проявляется и на практике 194 , где этот институт не имеет широкого применения. По мнению Ю.А.Ляхова, «судьи относятся к нему (сокращенному судебному следствию. - С.Н. ) настороженно и предпочитают идти проверенным путем - не сокращать судебное следствие» 195 . С.А.Пашин, анализируя при подведении итогов мониторинга суда присяжных отношение судей к рассматриваемому институту, отмечает, что «новое правоположение пока отторгается на подсознательном уровне» 196 .

194 Значительной практики применения этого процессуального института в настоящее время не имеется. Имеющаяся практика в различных судах не превышает 1–2 % от количества дел, рассмотренных в общем порядке (без сокращения судебного следствия).

195 Ляхов Ю.А. Сокращенное судебное следствие в суде присяжных РФ. С. 208.

196 Пашин С.А. Суд присяжных: первый год работы. М.: Международный комитет содействия правовой реформе, 1995. С. 29.

Все вышеизложенное показывает, что какие-либо окончательные выводы по данной проблеме делать еще рано , науке, по-видимому, еще предстоит решить данный вопрос на основе сколько-нибудь значительной практики применения этого процессуального института. Вместе с тем мы полагаем возможным сохранить институт сокращенного судебного следствия в суде присяжных в новом УПК РФ, несколько преобразовав его с целью максимального предотвращения тех возможных негативных последствий, о которых пишет В.М.Савицкий. В этой связи представляется удачной следующая редакция статьи 320-1 проекта УПК РФ, действие которой, на наш взгляд, следует распространить и на судебное следствие в суде присяжных:

«Сокращенное судебное следствие.

(1) В ходе судебного следствия по ходатайству сторон суд вправе ограничить исследование доказательств объемом, достаточным для вынесения окончательного решения по делу. Во всяком случае должны быть допрошены подсудимый, потерпевший, их представители, гражданский истец и гражданский ответчик, исследованы необходимые письменные доказательства, после чего суд может объявить судебное следствие законченным и перейти к судебным прениям.

(2) При этом суд должен разъяснить сторонам, что отказ от исследования доказательств влечет недопустимость обжалования или опротестования приговора по этому основанию.

(3) Правила, изложенные в части первой настоящей статьи , не применяются по делам о преступлениях, за которые может быть назначено лишение свободы на срок свыше пяти лет, пожизненное лишение свободы или смертная казнь; в случаях, когда по делам о преступлениях, совершенных группой лиц, хотя бы один из подсудимых не признает своей вины и дело в отношении невозможно выделить в отдельное производство, а также по всем делам несовершеннолетних».

Преобразование института сокращенного судебного следствия в его нынешнем виде в контролируемую судом договоренность сторон о пределах судебного следствия при отказе от жесткой ориентации на «признательные» показания подсудимого, на наш взгляд, позволит обеспечить бо#льшую реализацию состязательных начал на этом этапе судебного разбирательства в суде присяжных.

В соответствии и на основании ст. 335 УПК РФ законодателем вводится новое понятие - вступительные заявления государственного обвинителя и защитника, с которых начинается судебное следствие. Исходя из содержания ч.

1 - 3 ст. 335, вступительное заявление государственного обвинителя состоит из двух частей: изложения резолютивной части обвинительного заключения (постановления о привлечении в качестве обвиняемого) и предложения о порядке исследования доказательств по делу.

Вступительное заявление защитника также состоит из двух частей - изложения согласованной с подсудимым позиции по предъявленному обвинению и предложения о порядке исследования доказательств.

В ст. 446 УПК РСФСР было четко указано, что, оглашая резолютивную часть обвинительного заключения, государственный обвинитель не вправе упоминать о фактах судимости подсудимых.

Следует обратить внимание, что в ч. 1 и 2 ст. 335 УПК РФ такого прямого запрета не содержится, однако это вытекает в целом из содержания статьи. Так, в ч. 2 указано, что государственный обвинитель излагает лишь сущность предъявленного обвинения, а в ч. 8 - что данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется. Запрещается исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение присяжных в виновности подсудимого.

Представляется, что упоминания о судимости могут быть допустимы лишь в случаях, когда это входит в предмет исследования сущности предъявленного обвинения. Например, наряду с обвинением в убийстве при отягчающих обстоятельствах, подсудимому предъявлено обвинение в насилии в отношении сотрудника управления исполнения наказания или осужденного с целью воспрепятствовать его исправлению (ст. 321 УК РФ).

В данном случае обвинение - объективная сторона преступления - состоит в том, что субъектом может быть лишь лицо, осужденное по приговору суда и отбывающее наказание в местах лишения свободы.

Исходя из положений ст. 324 УПК РФ, согласно которой производство в суде с участием присяжных заседателей ведется в общем порядке с учетом особенностей, предусмотренных гл. 42, следует придти к выводу, что поскольку сторона обвинения первой представляет доказательства, а очередность исследования этих доказательств определяется стороной обвинения, то первыми исследуются доказательства, представленные стороной обвинения. И лишь после исследования доказательств, представленных стороной обвинения, исследуются доказательства, представленные стороной защиты. Если в уголовном деле участвуют несколько подсудимых, то очередность исследования доказательств, представленных защитой, определяется судом, с учетом мнения сторон.

Таким образом, из смысла ст. 274 и ч. 2 и 3 ст. 335 следует, что первыми исследуются доказательства, представленные государственным обвинителем в предложенном им порядке, а затем доказательства защиты, также в порядке, предложенном защитой, предварительно согласованном с подсудимым.

Такой порядок исследования доказательств соответствует конституционному положению о презумпции невиновности и о недопустимости возложения на обвиняемого обязанности доказывать свою невиновность (ст. 49 Конституции РФ) и общим положениям Уголовного процессуального кодекса (ст.

Часть 4 ст. 335 определяет порядок реализации права присяжных заседателей на участие в исследовании доказательств. В частности, если в ст. 333 указано, что присяжные заседатели имеют право задавать через председательствующего вопросы допрашиваемым лицам, то ч. 4 ст. 335 конкретизирует, что указанные вопросы излагаются письменно и подаются председательствующему через старшину. Суть вопроса, изложенного присяжным заседателем, согласно ч. 4 формулируется председательствующим, и лишь затем в такой формулировке вопрос задается допрашиваемому лицу. Председательствующему предоставлено также право отвести вопросы, не относящиеся к предъявленному обвинению.

При этом письменные вопросы присяжных заседателей должны в обязательном порядке приобщаться к протоколу судебного заседания. В случае формулировки председательствующим вопросов, изложенных присяжными заседателями, они приобщаются к протоколу судебного заседания, а вопросы, сформулированные председательствующим, отражаются в протоколе судебного заседания. Такой порядок отражения данных судебного следствия дает возможность кассационной инстанции проверить с достаточной полнотой доводы кассационных жалоб и представлений на необъективность ведения процесса.

Сам порядок допроса подсудимых, потерпевших, свидетелей, экспертов и другие процессуальные действия в процессе судебного следствия регламентированы гл. 37.

Согласно ст. 50 Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия не допускается использование доказательств, полученных с нарушением закона. В соответствии с ч. 3 ст. 7 УПК нарушение норм в ходе уголовного судопроизводства влечет за собой признание недопустимыми полученных таким путем доказательств. Такие доказательства теряют юридическую силу и не могут исследоваться и использоваться в ходе судебного разбирательства (ч. 5 ст. 235).

Недопустимые доказательства исключаются председательствующим судьей в стадии предварительного слушания по ходатайству сторон. О порядке заявлений и разрешений таких ходатайств см. ст. 234 - 236 УПК РФ.

Если в ходе предварительного слушания исключались какие-либо доказательства как полученные с нарушением закона, то об их существовании в соответствии с ч. 6 ст. 235 запрещается сообщать присяжным заседателям при судебном разбирательстве. Нарушение этого требования является одним из оснований отмены приговора, поскольку исследование недопустимых доказательств может повлиять на принятие решения коллегией присяжных заседателей.

На необходимость принятия председательствующим судьей мер, исключающих возможность ознакомления присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами, было обращено внимание постановлением Пленума Верховного Суда Российской Федерации.

Доказательства, недопустимость которых была выявлена в ходе судебного разбирательства, исключаются из уголовного дела как по собственной инициативе судьи, так и по ходатайству сторон. Несколько по иному была сформулирована ст. 435 УПК РСФСР, которая прямо обязывала председательствующего судью решить вопрос об исключении из разбирательства в суде присяжных всякого доказательства, полученного с нарушением закона. Часть 5 ст. 335 УПК РФ хотя и не указывает на обязательность исключения судьей недопустимых доказательств, а говорит лишь о том, что судья исключает такие доказательства; обязательность этого требования вытекает из содержания ст. 7, гарантирующей законность при производстве по уголовному делу. Это же требование содержалось и в ст. 69 ч. 3 УПК РСФСР. Исследование при судебном разбирательстве недопустимых доказательств с участием коллегии присяжных заседателей является основанием для отмены приговора.

Представляется, что положения ч. 7 ст. 235, согласно которой при рассмотрении уголовного дела по существу суд, по ходатайству стороны, вправе повторно рассмотреть вопрос о признании исключенного доказательства допустимым, распространяются и на рассмотрение дел судами с участием коллегии присяжных заседателей. Исключения из этого правила для таких судов законодателем не предусмотрено, поэтому и процедура фактического разрешения вопроса о допустимости доказательств должна быть единой. Такое решение вопроса не противоречит и требованиям ст. 324, регламентирующей порядок производства в суде с участием присяжных заседателей. Следует отметить, что ч. 5 ст. 446 УПК РСФСР также предусматривалось разрешение ходатайств об исследовании доказательств, исключенных ранее судьей из разбирательства.

Обязательным условием процедуры обсуждения вопросов о допустимости доказательств в ходе судебного разбирательства является отсутствие при этом присяжных заседателей. Указанное требование закона призвано оградить присяжных заседателей от возможного влияния на существо принимаемых ими впоследствии решений о виновности подсудимого.

По результатам обсуждения вопросов о допустимости доказательств судья обязан вынести мотивированное постановление.

Части 7 и 8 ст. 335 УПК РФ определяют предмет и пределы доказывания в суде с участием присяжных заседателей. Компетенция присяжных заседателей изложена в ст. 299, 334 и 339. Указанные статьи строго ограничивают вопросы, которые могут разрешаться присяжными заседателями, а именно:

о доказанности деяния, в совершении которого обвиняется подсудимый;

о доказанности совершения деяния подсудимым;

о виновности подсудимого в совершении преступления;

о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения в случае признания его виновным.

С учетом компетенции присяжных заседателей в судебном заседании с их участием должны исследоваться лишь те обстоятельства дела, которые достаточны для разрешения поставленных перед ними вопросов в соответствии со ст. 339 УПК РФ.

Соблюдение процедуры исследования доказательств возложено на председательствующего судью. Он должен проявлять особое внимание к вопросам устранения из исследования доказательств, хотя и относящихся к делу, но выходящих за пределы доказывания по уголовному делу с участием присяжных заседателей. Запрещая в суде с участием присяжных заседателей исследовать факты прежней судимости, признания подсудимого хроническим алкоголиком или наркоманом, а также иные данные, способные вызвать предубеждение у присяжных в отношении подсудимого, законодатель исходил из того, что в задачу присяжных заседателей входит лишь доказанность совершения подсудимым конкретного деяния. Для решения этого вопроса прежняя судимость, а также иные данные, запрещенные к исследованию в суде с участием присяжных заседателей и описанные в ч. 8, значения не имеют. Иное решение данного вопроса неизбежно приведет к несправедливой оценке присяжными заседателями обстоятельств совершения преступления. На важность ограждения присяжных заседателей от сведений, выходящих за рамки пределов доказывания, которые могут повлиять на их объективность и беспристрастность, обратил внимание Пленум Верховного Суда РФ.

Данные о личности подсудимого исследуются с участием присяжных заседателей лишь в той мере, в какой они необходимы для установления отдельных признаков состава преступления, в совершении которого он обвиняется (см. п. 2 данной статьи). Необходимость исследования данных о личности подсудимого с участием присяжных заседателей может возникнуть также, например, по делу об убийстве из огнестрельного оружия при решении вопроса об ответственности подсудимого. Если подсудимый являлся опытным охотником, специалистом в области стрелкового оружия и т.д. и, таким образом, хорошо знал технические характеристики оружия, из которого производились эти выстрелы, его боевые свойства, то утверждения о том, что он рассчитывал на благополучный исход, т.е. не предвидел возможность поражения потерпевшего на определенном расстоянии дробовым зарядом, отчего наступила смерть последнего, будут восприняты присяжными заседателями иначе, нежели аналогичное утверждение лица, не обладающего такими познаниями.

Представляя присяжным заседателям право высказывать свое мнение о снисхождении (ч. 4 ст. 339), влияющем на назначение наказания, законодатель связывал это не с данными о личности, а с обстоятельствами совершенного подсудимым преступления, степенью участия подсудимого в его совершении.

Не должны исследоваться с участием присяжных заседателей данные о личности подсудимого, характеристики, справки о состоянии здоровья, семейном положении и все другие данные, способные вызвать предубеждения у присяжных в отношении подсудимого.

Регулирование оценки доказательств в Российском уголовно-процессуальном законодательстве осуществляется как рядом общих норм, устанавливающих общие принципы и порядок оценки доказательств, так и в ряде статей непосредственно регулирующих деятельность суда присяжных. И поскольку оценка доказательств является лишь мыслительной деятельностью, она урегулирована не так, подробно как собирание и проверка доказательств.

Статья 71 УПК РСФСР устанавливает, что оценка осуществляется субъектами доказывания по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, и объективном рассмотрении всех обстоятельств дела в их совокупности, руководствуясь законом и правосознанием. Это общее правило подвергается значительной трансформации при оценке доказательств коллегией присяжных заседателей в соответствии с установленными главой 10 УПК РСФСР правилами.

При вынесении решений по делу оценку доказательств производят отдельно и профессиональный судья и коллегия присяжных заседателей. Но оценку доказательств они производят с различных точек зрения. Присяжные заседатели оценивают доказательства только с точки зрения их достаточности для вынесения окончательного решения по делу. А коронный судья производит оценку доказательств с точки зрения их допустимости в орбиту уголовного судопроизводства вообще, с точки зрения допустимости их в орбиту уголовного судопроизводства с участием присяжных заседателей, а так же с точки зрения их относимости. Кроме того, председательствующий по делу судья оценивает доказательства для целей назначения наказания. В меньшей мере, председательствующий по делу судья оценивает доказательства с точки зрения их достаточности для вынесения окончательного решения по делу - в случаях предусмотренных ч. 3 и 4. ст. 459 УПК РСФСР. По сравнению с следственной формой уголовного судопроизводства оценка доказательств председательствующим по делу судьёй имеет ещё и ту особенность, что при вынесении приговора он обязан руководствоваться вердиктом присяжных, то есть приговор должен быть постановлен, а деяние квалифицировано, на основе фактов, признанных доказанными вердиктом, за исключением случаев, когда председательствующий судья признал отсутствие в деянии состава преступления, либо когда он признал, что по делу не установлено событие преступления или не доказано участие подсудимого в совершении преступления.

Указанные особенности оценки доказательств председательствующим судьёй на настоящий момент в теоретическом и практическом плане достаточно разработаны и во многом не являются спорными, поэтому в дальнейшем основное внимание в данной работе будет уделено освещению и разбору особенностей оценки доказательств, производимой присяжными.

Представляется, что основная специфика оценки доказательств коллегией присяжных заседателей заключается в следующем.

Оценка доказательств производится:

• - не единолично судьёй, а коллегией, состоящей из 12 человек;
• - лицами, не имеющими не только высшего юридического образования, но и возможно вообще не имевшими никогда отношений с правоохранительной системой, судебными органами; чьё знание о принципах оценки доказательств и уголовно-процессуальных нормах основывается большей частью на информации полученной из напутственного слова председательствующего;
• - на основе данных, полученных только в судебном заседании по этому конкретному делу, при ограниченном доступе к материалам собранным на предварительном следствии;
• - при значительном ограничении доступа присяжных к доказательствам, так как закон запрещает использовать часть доказательств при производстве с коллегией присяжных.

Статья 443 УПК РСФСР, определяющая порядок принятия присяги присяжными заседателями, и её содержание гласит, что присяжный заседатель должен разрешать дело по своему внутреннему убеждению и совести, как подобает свободному гражданину и справедливому человеку.

Наряду с внутренним убеждением закон определяет и такую основу для вынесения решения присяжными, как совесть. Совесть определяют, как внутреннею оценку человеком нравственного достоинства своих поступков и намерений с учётом существующих в обществе норм морали и нравственных идеалов данной личности и обусловленные этой оценкой чувство нравственной ответственности за своё поведение перед окружающими людьми и обществом 47 .

Как видно из норм, установленных ст. 443 УПК РСФСР, закон не требует от присяжных вынесения решения, основанного только на законе, так как присяжные могут и не знать уголовного закона во всех его тонкостях. Представляется, что основным мерилом правильности и справедливости решения выносимого присяжными является их совесть. Совесть призвана оградить “от осуждения невиновного и от безнаказанности виновного” 48 .

Недаром, присяжных называют “судьями совести”. Ещё в дореволюционной России в теории уголовного процесса считалось, что всякий приговор суда присяжных должен прежде всего удовлетворять нравственному чувству людей, в том числе и подсудимого. В некоторых случаях вердикт коллегии присяжных заседателей может и не соответствовать закону с формальной точки зрения, но присяжные, руководствуясь своими понятиями о справедливости и нравственности, являются представителями общества, ради которых и для защиты интересов которых был принят данный уголовный закон. И в такой ситуации главным определяющим фактором является их совесть.

Как видно из приведённого выше определения, одной из составляющих совести является и моральная ответственность за свое поведение, т.е. решение по делу, перед обществом и окружающими людьми. Присяжные, осознавая какое наказание может быть назначено подсудимому в зависимости от их решения, в соответствии с их совестью решают вопросы о снисхождении к подсудимому и даже об освобождении его от ответственности. Так, например, по свидетельству А.Ф. Кони, слишком длительное предварительное следствие с неизбежным заключением под стражу большинства обвиняемых, отсидевших до суда многие месяцы предварительного ареста в качестве меры пресечения, приводит присяжных к мнению, что подсудимый уже понёс достаточное наказание, а дальнейшее его пребывание в общих камерах общественных тюрем представляется им лишённым всякой цели в нравственном и исправительном отношении 49 . С другой стороны, на присяжных лежит и моральная ответственность за то, чтобы лицо, виновное в совершении преступления и опасное для других членов общества и всего общества в целом, не избежало положенного наказания.

Все тот же А.Ф. Кони, в книге “Присяжные заседатели” писал: “ Вдумываясь в соображения присяжных........, приходиться признать, что часто в их, во-видимому не правильных решениях кроется действительная справедливость, внушаемая не холодным рассуждением ума, а голосом сердца” 50 . А.Ф. Кони видел в суде присяжных одну из важнейших его особенностей - возможность примирить строгие требования закона с голосом сострадания к подсудимому.