Главная » Учет в ГИБДД » Расторжение контракта по гражданскому кодексу. Чем отличаются одностороннее расторжение договора от отказа исполнять обязательство? Существенное изменение обстоятельств как причина расторжения договора

Расторжение контракта по гражданскому кодексу. Чем отличаются одностороннее расторжение договора от отказа исполнять обязательство? Существенное изменение обстоятельств как причина расторжения договора

1. Изменение и расторжение договора возможны по соглашению сторон, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами или договором.

Многосторонним договором, исполнение которого связано с осуществлением всеми его сторонами предпринимательской деятельности, может быть предусмотрена возможность изменения или расторжения такого договора по соглашению как всех, так и большинства лиц, участвующих в указанном договоре, если иное не установлено законом. В указанном в настоящем абзаце договоре может быть предусмотрен порядок определения такого большинства.

2. По требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только:

1) при существенном нарушении договора другой стороной;

2) в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или договором.

Существенным признается нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора.

4. Сторона, которой настоящим Кодексом, другими законами или договором предоставлено право на одностороннее изменение договора, должна при осуществлении этого права действовать добросовестно и разумно в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или договором.

Положения статьи 450 ГК РФ используются в следующих статьях:

Односторонний отказ от исполнения договора поставки
1. Односторонний отказ от исполнения договора поставки (полностью или частично) или одностороннее его изменение допускаются в случае существенного нарушения договора одной из сторон (абзац четвертый пункта 2 статьи 450).
Досрочное расторжение договора по требованию арендодателя
Договором аренды могут быть установлены и другие основания досрочного расторжения договора по требованию арендодателя в соответствии с пунктом 2 статьи 450 ГК РФ.
Досрочное расторжение договора по требованию арендатора
Договором аренды могут быть установлены и другие основания досрочного расторжения договора по требованию арендатора в соответствии с пунктом 2 статьи 450 ГК РФ.
Внесение изменений в техническую документацию
3. Подрядчик вправе требовать в соответствии со статьей 450 ГК РФ пересмотра сметы, если по не зависящим от него причинам стоимость работ превысила смету не менее чем на десять процентов.
Расторжение договора простого товарищества по требованию стороны
Наряду с основаниями, указанными в пункте 2 статьи 450 ГК РФ, сторона договора простого товарищества, заключенного с указанием срока или с указанием цели в качестве отменительного условия, вправе требовать расторжения договора в отношениях между собой и остальными товарищами по уважительной причине с возмещением остальным товарищам реального ущерба, причиненного расторжением договора.
Договор об отчуждении исключительного права
5. При существенном нарушении приобретателем обязанности выплатить правообладателю в установленный договором об отчуждении исключительного права срок вознаграждение за приобретение исключительного права на результат интеллектуальной деятельности или на средство индивидуализации (подпункт 1 пункта 2 статьи 450) прежний правообладатель вправе требовать в судебном порядке перевода на себя прав приобретателя исключительного права и возмещения убытков, если исключительное право перешло к его приобретателю.

Согласно российскому гражданскому законодательству существенное нарушение договора является основанием для одностороннего изменения или расторжения договора (пункт 2 статьи 450 ГК РФ). Если обратиться к системе способов защиты гражданских прав, установленных законодателем, можно прийти к выводу об использовании в данном случае такого способа защиты, как прекращение или изменение правоотношения (статья 12 ГК РФ).

Однако такое одностороннее изменение или расторжение договора идет в разрез с принципом свободы договора в силу отсутствия согласованности воли сторон. Там, где сталкиваются разнонаправленные воли, всегда есть потенциальная угроза нарушения интересов той или иной стороны. В этой ситуации грамотно изложенная правовая норма способна упорядочить отношения сторон и защитить интересы, поставленные под угрозу. Не всякое нарушение договора должно влечь столь серьезное последствие, как расторжение договора, а только такое, при котором становится очевидным неудовлетворение потребностей другой стороны, которыми она руководствовалась в момент заключения договора. В противном случае возникло бы противоречие основным экономическим законам и угроза дестабилизации оборота.

Определение ущерба и понятие лишение

В связи с этим законодатель вводит понятие существенности нарушения договора, формулируя существенное нарушение как «такое нарушение договора одной из сторон, которое влечет для другой стороны такой ущерб, что она в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать при заключении договора» (статья 450 ГК РФ). Конструктивно данное положение является довольно «перегруженным» с точки зрения употребляемых терминов. Речь идет прежде всего об определении ущерба через понятие лишения. Если обратиться к буквальному толкованию слов, можно прийти к выводу, что такая формулировка указывает на два различных признака, необходимых для понятия существенного нарушения. Первый признак выражается в наличии у потерпевшей стороны ущерба, то есть потери, убытка, урона, который она понесла вследствие нарушения договора другой стороной. Таким образом, законодатель, по сути, отсылает нас к легальному определению убытков, данному в статье 15 ГК РФ. При этом следует отметить отсутствие указания на конкретную форму убытков, что дает основание полагать, что в смысл статьи 450 Кодекса включен ущерб и как реальный ущерб, и как упущенная выгода. С другой стороны, понятие «лишение» предполагает наличие противоправного поведения другой стороны, которое и стало причиной лишения; буквально - у потерпевшей стороны отняли то, на что она имела право рассчитывать. Однако при толковании этой формулировки возникают проблемы. Ведь очевидно, что лишиться можно лишь того, чем уже обладаешь. Представляется, что в данном случае законодатель исходит из того, что потерпевшая сторона лишается прежде всего не столько материального блага, сколько права, возникшего у нее из договора и представляющего для нее законный договорный интерес. Подобное буквальное толкование в доктрине гражданского права не является бесспорным. Судебная практика в этом вопросе заняла довольно жесткую противоположную позицию. Нарушение признается существенным только в случае доказанности возникновения убытков, причем учитывается не только сам факт наличия убытков, но и их размер. Так, по одному из дел Федеральный арбитражный суд Уральского округа отказал в удовлетворении иска о расторжении договора, обосновав это недоказанностью понесенных истцом убытков (постановление ФАС Уральского округа от 30.04.04 № Ф09P1178/04PГК). В другом деле Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа отказал в удовлетворении иска о расторжении договора в силу незначительного размера задолженности арендатора, несмотря на наличие предусмотренного договором основания расторжения. При этом в основу решения положены следующие доводы: «досрочное расторжение договора является крайней мерой за нарушение арендатором своих обязательств и применяется в случае неисполнения арендатором обязательства в разумный срок даже после направления ему предупреждения об этом. Как усматривается из материалов дела и установлено судом, к моменту рассмотрения дела ответчик погасил часть задолженности, а оставшаяся, равная 50 000 руб., меньше размера квартальной арендной платы, установленной пунктом 3.1 договора. С учетом изложенного нарушение арендатором обязательства может быть признано несущественным» (постановление ФАС СевероPЗападного округа от 23.06.04 № А56-34430/03).

Понятие значительности ущерба

Следующий вопрос возникает при толковании понятия «значительная степень лишения» для стороны. Понятие «значительность», бесспорно, относится к так называемым оценочным категориям в гражданском праве и требует подробного рассмотрения в свете судебной практики и доктрины. При определении значительности следует исходить из характера и объема того права, которого лишилась потерпевшая сторона. Из буквального смысла закона можно сделать два умозаключения на этот счет. Первое состоит в том, что сторона лишается именно того, на что она могла и должна была рассчитывать в связи с договором. И здесь следует подчеркнуть необходимость для судов непосредственно обращаться к текстам и содержанию договоров, применяя правила толкования, установленные в статье 431 ГК РФ. Объем прав и законных интересов должен определяться прежде всего договором. Договор в данном случае помогает определить верхнюю границу оправданных ожиданий потерпевшей стороны, в то время как нижняя граница всегда оказывается определенной в силу принципа диспозитивности, установленного в статье 421 ГК РФ. Названный принцип выражается в рассматриваемой ситуации в том, что при отсутствии в договоре условия, устанавливаемого законом в виде диспозитивной нормы, это условие тем не менее имплицитно существует в договоре, и, таким образом, его нарушение может привести к существенному нарушению договора (пункт 4, абзац второй, статьи 421 ГК РФ). Более того, закон устанавливает, что даже в случае отсутствия нормы неурегулированное условие договора определяется обычаями делового оборота, применимыми к отношениям сторон (пункт 4, абзац третий, статьи 421 ГК РФ). Таким образом, объем и характер права, на которые потерпевшая сторона могла рассчитывать, должны определяться исходя из положений всех вышеназванных источников и требуют в каждом случае детального и глубокого анализа договорных отношений и применимого законодательства. Второе умозаключение касается момента, в который должны формироваться законные ожидания потерпевшей стороны. Закон указывает здесь на момент заключения договора, но следует иметь в виду также и динамику гражданских правоотношений. В связи с этим несправедливо было бы ограничивать законный интерес сторон только теми условиями, которые были оговорены в момент заключения договора, если в последующем эти условия претерпели изменения. Причем речь может идти как об интересах потерпевшей, так и об интересах нарушившей стороны. Анализ легального определения позволяет выявить ряд признаков «существенного нарушения»: 1. Это разновидность нарушения договора как родового понятия; 2. Нарушение договора должно зависеть от воли нарушившей стороны либо риск нарушения должен лежать на нарушившей стороне; 3. Такое нарушение должно быть существенным. При этом существенность нарушения характеризуется:

наличием ущерба в виде лишения;
наличием причинно-следственной связи: нарушение ведет к причинению ущерба (убытков).

Характер лишения определяется, в свою очередь, через три критерия:

объем и характер права должны вытекать из договора;
расчет на право должен иметь место, как правило, в момент заключения договора;
значительность лишения в праве.

Вытекающую из статьи 450 ГК РФ схему нельзя назвать безупречной, в связи с чем целесообразно обратиться к источникам международного частного права, регулирующим сходные отношения. Такое расширение области исследования позволит выявить целый ряд дополнительных критериев, которые могут быть положены в основу дальнейшего усовершенствования нормы статьи 450 ГК РФ. При этом необходимо оценить каждый их них, поскольку использование этих критериев в международном праве само по себе не означает их бесспорную ценность.

ВЕНСКАЯ КОНВЕНЦИЯ О ДОГОВОРАХ МЕЖДУНАРОДНОЙ КУПЛИ "ПРОДАЖИ ТОВАРОВ

Прежде всего следует обратиться к нормам Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года (далее - Конвенция). Российское определение существенного нарушения было, по сути, заимствовано из данного акта. Однако даже беглый анализ статьи 25 Конвенции позволяет заметить, что отечественный законодатель использовал только часть предложенного определения. Статья 25 Конвенции звучит следующим образом: «Нарушение договора, допущенное одной стороной, является существенным, если оно влечет за собой такой вред для другой стороны, что последняя в значительной степени лишается того, на что была вправе рассчитывать на основании договора, за исключением случаев, когда нарушившая договор сторона не предвидела такого результата и разумное лицо, действующее в том же качестве при аналогичных обстоятельствах, не предвидело бы его» (выделено авт. - Э. В. ). Таким образом, создатели Конвенции значительно ограничивают пределы ответственности неисправной стороны за существенное нарушение договора категорией «предвидимости». При этом следует подчеркнуть ряд важных моментов, относящихся к этой категории. Во-первых, предвидимость должна быть установлена в отношении именно результата нарушения договора, а не самого нарушения. Иными словами, сторона могла не предвидеть нарушение договора, но должна была предвидеть гипотетический результат нарушения ею своих договорных обязательств. Указание на предвидимость обозначает установление разумных пределов для осуществления потерпевшей стороной своего права на расторжение договора и требования возмещения убытков. Сторона, нарушающая договор, может предвидеть только стандартные или адекватные, наиболее распространенные последствия конкретного вида нарушения исходя из обстоятельств конкретного дела и не обязана просчитывать все возможные экстраординарные исходы ситуации. Эта идея четко прослеживается во всей Конвенции и прежде всего в нормах об убытках, применение которых логически следует после применения нормы о расторжении договора. Речь идет о статье 74 Конвенции, где после определения убытков дается указание на то, что «такие убытки не могут превышать ущерба, который нарушившая договор сторона предвидела или должна была предвидеть в момент заключения договора как возможное последствие его нарушения, учитывая обстоятельства, о которых она в то время знала или должна была знать». Другой важный момент - это обращение к фигуре разумного лица. К неисправной стороне предъявляются требования как к разумному лицу в том же качестве при аналогичных обстоятельствах. Данный юридический прием является довольно распространенным и используется с целью снятия субъективного аспекта при оценке действий сторон договора. Для определения предвидимости необходимо оценить поведение неисправной стороны объективно и субъективно. Именно объективный подход с позиций разумного лица является наиболее значимым. Другими словами, предполагается, что нарушившая сторона была способна предвидеть последствия нарушения, если установлено, что она могла или должна была знать о таких последствиях. Но что происходит, когда нарушившая сторона имела специальное знание и, таким образом, могла предвидеть даже больше, чем обычное разумное лицо? Союз «и» делает возможным заключить, что такое специальное знание не может приниматься в расчет, позволяя нарушившей стороне избежать признания существенного нарушения, прикрываясь парадигмой разумного лица в том же качеств е при аналогичных обстоятельствах. С одной стороны, неисправная сторона не обязана выходить в предвидении за рамки разумного лица, но, с другой стороны, фактическое неразумное непредвидение результата нарушения не оправдывает ее. Следующий значимый момент в использовании критерия «предвидимости» - это момент предвидения. Статья 25 Конвенции не говорит о моменте, когда сторона должна предвидеть результат нарушения. С другой стороны, мы видим, что момент предвидения можно определить, используя статью 74 Конвенции, где размер возмещаемого ущерба не может превышать предвидимого на момент заключения договора. Отсюда можно заключить, что если составители Конвенции не уточнили момент предвидения, как это было сделано в вышеназванном случае, значит, время предвидения расширяется на весь срок с момента заключения договора вплоть до самого нарушения. Такой вывод подчеркивает волевой аспект нарушения договора, так как сторона действительно может предвидеть результат нарушения непосредственно перед самим нарушением и все же идет на это. Еще один вопрос, который необходимо обозначить в связи с обращением к Венской конвенции, - это вопрос о предвидении нарушения договора исправной стороной . В соответствии со статьей 72 Конвенции «если до установленной для исполнения договора даты становится ясно, что одна из сторон совершит существенное нарушение договора, другая сторона может заявить о его расторжении». Из содержания данной нормы с очевидностью следует, что Конвенция фактически предоставляет еще одно основание для одностороннего расторжения договора в связи с предполагаемым нарушением договора другой стороной. Такая позиция, с одной стороны, предоставляет стороне по договору возможность не ждать, когда другая сторона нарушит договор, а расторгнуть его, предотвратив убытки или сократив их, с другой - еще больше усложняет оценку существенного нарушения, которое еще фактически не имело место. И наконец, последний вопрос касается бремени доказывания. Именно на пострадавшую сторону ложится бремя доказывания, что она потерпела существенный ущерб, что в значительной степени лишилась того, на что была вправе рассчитывать по договору. Когда же ущерб и значительное лишение установлены, бремя доказывания перемещается на нарушившую сторону. «Чтобы успешно апеллировать к непредвидимости, нарушившая сторона должна доказать два обстоятельства: первое - что она совершенно не предвидела такое существенное лишение, причиненное нарушением, и второе - что любое разумное лицо на ее месте не предвидело бы его. Если нарушившая сторона сможет доказать это, то существенного нарушения не будет». Таким образом, на основании вышеизложенного предлагается использовать критерий «предвидимости» для разумного ограничения права на расторжение договора в случае его существенного нарушения. Это умозаключение, но только с позиции нарушившей стороны, подтверждается и мнением известного немецкогоюриста Roberta Kocha: «Кажется оправданным вывод о том, что только лишение или значительное лишение является тем, что делает нарушение существенным и что элемент предвидимости служит лишь для освобождения нарушившей стороны от ответственности за нарушение договора».

ПРИНЦИПЫ МЕЖДУНАРОДНЫХ КОММЕРЧЕСКИХ ДОГОВОРОВ (ПРИНЦИПЫ УНИДРУА)

В отличие от Венской конвенции, Принципы УНИДРУА говорят о существенном «неисполнении» договора. Следует отметить, что «неисполнение» в данном случае выступает как синоним «нарушения». Принципы так же, как и Конвенция, различают существенное неисполнение и несущественное, не являющееся серьезным. Концепция существенного неисполнения, в общем, соответствует концепции существенного нарушения по Венской конвенции. Основное значение существенного неисполнения в обеих системах - наделение потерпевшей стороны правом на расторжение договора с последующим требованием о возмещении убытков. Согласно статье 7.3.1, устанавливающей право на прекращение договора, при определении существенности неисполнения обязательства во внимание должно быть, в частности, принято: 1. существенно ли неисполнение лишает потерпевшую сторону того, что она имела право ожидать в соответствии с договором, кроме случаев, когда другая сторона не предвидела и не могла разумно предвидеть такой результат; 2. имеет ли принципиальный характер с точки зрения договора строгое соблюдение неисполненного обязательства; 3. является ли неисполнение умышленным или это следствие по грубой небрежности; 4. дает ли неисполнение потерпевшей стороне основание считать, что она не может полагаться на будущее исполнение другой стороны; 5. понесет ли неисполнившая сторона несоразмерные потери в результате подготовки или осуществления исполнения, если договор будет прекращен. Каждый из этих критериев является сам по себе значимым и требует оценки существенности неисполнения обязательства с обращением ко всем обстоятельствам конкретного дела. Первый критерий, по сути, был уже проанализирован ранее, так как повторяет идею Венской конвенции. Второй критерий обращает внимание не на действительную тяжесть неисполнения, а на характер договорного обязательства, строгое исполнение которого может иметь принципиальный характер. А. С. Комаров подчеркивает, что такие обязательства строгого соблюдения не являются чем-то необычным в коммерческих договорах9. Данная позиция снова возвращает нас к вопросу признания существенным нарушением лишение в праве, а не фактическое лишение материального блага. Иностранные комментарии Принципов УНИДРУА подтверждают целесообразность использования данного критерия. Так, Сhengwei Liu в своей работе, посвященной средствам защиты при неисполнении договорных обязательств, указывает, что «лишение в значительной степени состоит в отсутствии и утрате права стороны иметь в распоряжении или иметь возможность обладать тем благом, которое причитается ей по договору. При этом ожидания потерпевшей стороны должны быть видны из договора». Другой автор11 ссылается на точку зрения Van der Velden,а, который предлагает использовать трактовку «лишения», данную в Своде римских законов (Corpus Juris Secundum), а именно «лишение не обязательно должно быть действительным и не обязательно должно влечь реальный ущерб, но означает лишение в праве, отличное от фактического лишения и определяемое через отказ от исполнения того, что сторона должна получить по договору, или осуществление того, что сторона не имела права делать по договору». Примером использования данного формального критерия является неисполнение договорного обязательства в срок, предусмотренный договором, независимо от фактически причиненного ущерба от неисполнения обязательства в надлежащий срок. Один из самых известных юристов в области международного частного права Peter Schlechtriem в своем комментарии к Венской конвенции отметил, что «когда точная дата поставки устанавливается соглашением, неисполнение поставки товаров в срок в соответствии с условиями договора ведет к нарушению основанного на договоре интереса в принятии поставки в определенное время, которое является таким существенным, что договор может быть расторгнут независимо от наличия реального ущерба в результате задержки поставки». Третий критерий, предложенный Принципами УНИДРУА (является ли неисполнение умышленным или это следствие грубой небрежности), указывает на необходимость определить форму вины нарушившей стороны. Для существенного нарушения может иметь определенное значение умышленное неисполнение. В Венской конвенции нет аналогичной нормы. В соответствии с вышеизложенным критерием, «даже если неисполнение само по себе является несущественным и его последствия не лишают сторону в значительной степени того, на что она была вправе рассчитывать, такое неисполнение может быть признано существенным при установлении умысла. Это дает пострадавшей стороне основание полагать, что она не может рассчитывать на исполнение обязательств стороной в будущем». «Намерение нарушить договор может приниматься в расчет только в случае, когда умышленное или небрежное поведение стороны создает неуверенность в будущем исполнении договора стороной». Таким образом, данный критерий играет роль факультативного и должен приниматься в расчет только в определенных выше случаях. Четвертый критерий (отсутствие надежды на будущее исполнение) имеет значение, если, например, сторона должна осуществить исполнение по частям и ясно, что недостаток, обнаруженный в уже исполненной части, будет повторяться во всех остальных. Тогда потерпевшая сторона может прекратить договор, даже если дефекты в ранее исполненных частях по своему характеру не были достаточными для прекращения договора. Последний, пятый, критерий (несоразмерные потери в результате подготовки или осуществления исполнения, если договор будет прекращен) не имеет прямого отношения к определению существенного нарушения. Этот подход имеет целью ограничение использования права на расторжение договора, а не определение существенного нарушения. Другими словами, он «ограничивает возможность использования такого средства защиты, как расторжение договора, несмотря на наличие существенного нарушения, не отрицая при этом существенность нарушения». Кроме изложенных выше критериев определения существенного нарушения интерес представляет также статья 7.1.4 Принципов УНИДРУА, регламентирующая случай «излечимого» исполнения. Речь идет о возможности исправления и, таким образом, избежания применения другой стороной права на расторжение договора при соблюдении определенных условий: «Неисполнившая сторона может за свой счет исправить любое неисполнение, при условии, что:

она без неоправданной задержки уведомит о предлагаемом способе и времени исправления;
исправление соответствует данным обстоятельствам;
потерпевшая сторона не имеет законного интереса отказаться от исправления;
исправление осуществляется незамедлительно».

Рассмотрение «излечимости» как ограничивающего фактора при определении существенного нарушения допустимо, только если нарушившая сторона будет доказывать, когда исправление нарушения реально возможно, что она желает исправить недостатки и потерпевшая сторона не лишается в значительной степени того, на что была вправе рассчитывать на основании договора. Данное правило в полной мере подтверждает определяющее значение принципа святости или предпочтительности исполнения договора. Robert Koch полагает, что «разумно использовать критерий, изложенный в статье 7.1.4 Принципов УНИДРУА для отрицания факта существенного нарушения, когда все требования соблюдены. Во избежание теоретических и практических трудностей в отношениях сторон такое право на исправление должно прекращаться уведомлением о расторжении договора». Необходимо отметить, что данный подход нашел своеобразное отражение в отечественной судебной практике. В частности, информационное письмо Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 05.05.97 № 14 «Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договоров» содержит следующее разъяснение в отношении договора аренды: «Требование о расторжении договора аренды не подлежит удовлетворению, если в разумный срок устранены нарушения, послужившие основанием для обращения в арбитражный суд». Хотя в данном случае речь идет об исправлении на момент обращения в суд, а не о возможном будущем исправлении. Тем не менее логика остается той же.

ПРИНЦИПЫ ЕВРОПЕЙСКОГО КОНТРАКТНОГО ПРАВА

В соответствии со статьей 8:103 Принципов выделяется три основных критерия для определения существенного нарушения. Неисполнение обязательства является серьезным для контракта, если:

сущностью контракта является строгое исполнение обязательств, или
неисполнение существенно лишает потерпевшую сторону того, что она имела право ожидать по контракту, если только другая сторона предвидела и имела основания предвидеть такой результат, или
неисполнение является намеренным и дает основания пострадавшей стороне считать, что она не может полагаться на дальнейшее исполнение другой стороной своих обязательств.

Статья 8:105 Принципов так же, как и Венская конвенция, допускает ситуацию так называемого предвидимого неисполнения, когда неисполнение еще не произошло, однако участнику контракта до начала исполнения последнего другой стороной стало очевидно, что действия контрагента повлекут существенное неисполнение. В таком случае исправная сторона может потребовать адекватного страхования должного исполнения, и если такое страхование не произведено в течение разумного срока, то сторона, требующая этого, может прекратить контракт, если продолжает обоснованно полагать, что последует существенное неисполнение контракта другой стороной. Таким образом, можно заметить, что положения Принципов Европейского контрактного права о существенном нарушении договора, в общем, следуют логике статьи 25 Венской конвенции, хотя терминология несколько различна. Очевидно, что в пунктах (а) и (в) статьи 8:103 были учтены также доктринальная и судебная позиции по данному вопросу. Итак, анализ законодательства, доктрины и судебной практики показывает, что легальное определение существенного нарушения не является совершенным, так как:

оценочное понятие существенности определяется через другое оценочное понятие «значительность»;
не очевиден вопрос о том, что включает в себя понятие ущерба;
спорным является вопрос о том, что понимается под лишением: лишение в праве или материальные потери пострадавшей стороны;
неясно, чем могут быть ограничены ожидания стороны;
не уточнено, когда должны формироваться эти ожидания и возможно ли их изменение при последующем изменении договора.

На сегодняшний день судебная практика идет по пути признания нарушения существенным только в случае, когда такое нарушение влечет значительные убытки и является очевидным для любого лица. Представляется, что, если бы законодатель хотел ограничить понятие «существенное нарушение» только такими случаями, это было бы четко отражено в законе. Но слишком расплывчатая формулировка закона заставляет суды идти по проверенному пути. Внесение корректив и дополнительных критериев привело бы к тому, что норма стала бы действительно «работать» по назначению. Проведенный анализ международного законодательства и доктрины позволяет выделить дополнительные критерии, которые могут быть применены отечественным законодателем. Представляется, что их использование позволит с большей степенью уверенности судить о наличии либо отсутствии существенного нарушения и, таким образом, сделает судебную практику менее консервативной и одновременно более единообразной. Э. Д. Войник, юрист

По ст. 451 ГК РФ, расторжение договоров допускается при существенном изменении ситуации и обстоятельств, на которых участники основывались при их заключении, если другое не вытекает из существа сделки или не предусмотрено в самих соглашениях. При применении этой нормы возникает немало сложностей. Рассмотрим подробно ст. 451 ГК РФ с комментариями 2016 г .

Специфика

В первой части 451 ст. ГК РФ присутствует указание на существенность изменений обстоятельств, послуживших причиной прекращения правоотношений. Речь идет о таких ситуациях, при которых стороны, если разумно могли предвидеть события, не заключили бы соглашение вообще или оформили бы сделку на иных условиях. При таком изменении обстоятельств участникам следует прийти к консенсусу по поводу дальнейших отношений.

Условия

Если стороны не смогли достичь соглашения о приведении условий сделки в соответствие с изменившейся первоначальной ситуацией либо о прекращении отношений, допускается расторжение договора. При наличии оснований, закрепленных в пункте 4 рассматриваемой нормы, он может быть изменен по иску заинтересованного участника. Однако для этого одновременно должны соблюдаться следующие условия:

Дополнительно

В случае расторжения договорных отношений в связи с существенно изменившимися первоначальными обстоятельствами судебная инстанция по требованию любого участника устанавливает последствия этого действия. При этом орган исходит из необходимости справедливо распределить между лицами расходы, понесенные ими в сложившейся ситуации. Корректировка соглашения в связи с изменением обстоятельств разрешается судом в исключительных случаях. Это допускается, если его прекращение не будет согласовываться с общественными интересами или вызовет для участников ущерб, существенно превышающий издержки, необходимые для реализации сделки на новых условиях.

Ст. 451 ГК РФ с комментариями

В Гражданском кодексе закреплены положения, в соответствии с которыми допускается прекращение сделки. В ст. 450, 451 ГК РФ предусматривается возможность установления дополнительных для этого оснований. В качестве одного из них выступает существенное изменение тех обстоятельств, из которых участники исходили при заключении сделки. Руководствуясь 451 ст. ГК РФ, стороны могут сами урегулировать правоотношения. Норма также позволяет заинтересованному участнику обратиться с иском, если исполнение обязательств, взятых при подписании документа, в связи с произошедшими событиями становится крайне обременительным. Особенность ситуации заключается в том, что предвидение изменений обстоятельств полностью исключило бы заключение сделки или стороны подписали бы договор на совсем иных условиях.

Нюансы

Изменение обстоятельств может быть признано существенным при одновременном исполнении условий, присутствующих во втором пункте ст. 451 ГК РФ. Судебная практика исходит из того, что далеко не во всех ситуациях экономическая невыгодность реализации условий сделки будет является основанием для прекращения правоотношений в рамках искового производства. Условия, закрытый перечень которых устанавливает рассматриваемая норма, указывает на приоритет стабильности выполнения обязательств. Невозможность реализовать условия сделки должна быть объективной.

Исключительные случаи

Условия, приведенные во втором пункте 451 ст. ГК РФ , предопределяют приоритет при решении вопроса в пользу прекращения отношений. Соглашение, между тем, может быть сохранено. Такая ситуация возможна в случае изменения условий в соответствии с возникшими обстоятельствами. Корректировка соглашения допускается в исключительных случаях. Как правило, это такие ситуации, вы которых расторжение договора невозможно даже при наличии всех установленных законом условий. Исключительность обосновывается тем, что прекращение отношений не согласуется с общественными интересами или повлечет для участников ущерб, несоизмеримый с расходами, необходимыми на исполнение обязательств в измененном виде. В иных случаях применяются прочие положения ст. 451 ГК РФ. Расторжение кредитных договоров зачастую влечет несоизмеримый ущерб для участников. Необходимость в пересмотре условий таких сделкок возникает, как правило, при возникновении просрочки. Должнику и банку невыгодно расторгать договор. Наиболее целесообразно пересмотреть условия выплат, то есть, изменить соглашение. Однако далеко не всегда заинтересованная сторона сможет получить удовлетворение своих претензий в суде.

Особенности исковых производств

Необходимо отметить, что достаточно редко поддерживаются требования, связанные с изменением условий соглашений или прекращением отношений в соответствии со ст. 451 ГК РФ. Даже такие обстоятельства, которые обуславливаются экономическим кризисом, ухудшением рыночной конъюнктуры, повышением цен, инфляцией и пр., не признаются существенными. Так, например, по одному из Постановлений ФАС была подтверждена обоснованность отказа в удовлетворении апелляционной жалобы на решение по иску об изменении соглашения инвестиционного займа. Инстанция указала, что резкое увеличение курса инвалюты в России нельзя рассматривать как самостоятельное существенное изменение ситуации, повлекшее последствия, закрепленные в ст. 451 ГК РФ. Есть и другие аналогичные прецеденты. Например, оформление кредитного договора в долларах предусматривает возложение на должника риска изменения курса инвалюты относительно рубля. Соответственно, его повышение не может являться основанием для применения рассматриваемой нормы.

Другие причины отказа

Не расценивается как существенное изменение ситуации и корректировка процентной ставки по кредитам. Соответствующее указание присутствует в Постановлении арбитражного суда Уральского окр. N Ф09-9064/09-С5. Аналогичная ситуация и со ставкой рефинансирования. Ее корректировка не признается судами как существенное изменение ситуации.

Угроза безопасности как существенное обстоятельство

В судебной практике есть и положительные результаты рассмотрения дел по 451 ст. ГК РФ. Так, например, истец обратился с требованием прекратить правоотношения по аренде бани, поскольку их продолжение угрожает безопасности людей. Суд установил, что здание находилось в аварийном состоянии, более того, оно является культурно-историческим памятником. Его использование в целях, установленных арендным соглашением, недопустимо. Между тем, наличие угрозы для безопасности граждан не всегда рассматриваются как существенные обстоятельства. Например, было отказано в требовании расторгнуть договор об аренде тоннельного перехода, использовавшегося для торговли. Истец мотивировал претензии тем, что в соответствии с решением антитеррористических комиссий области и города павильоны были перенесены. Это, по его мнению, является существенным изменением первоначальных обстоятельств. Между тем судебный орган, мотивируя свое постановление, указал, что заявитель, заключая соглашение, знал об особенностях объекта, который брал в аренду. Соответственно, он мог предвидеть последствия и предотвратить их, не вступая в правоотношения вообще. Более того, истцом не было доказано, что реализация соглашения на первоначальных условиях нарушит соотношение экономических интересов сторон настолько, что для него могут наступить потери, аналогичные тем, которые возникли бы при нарушении ответчиком его обязательств.

Другими словами, в рассматриваемом случае заявитель не лишался в существенной степени того, на что рассчитывал при заключении сделки. В итоге кассационный суд признал отказ в удовлетворении претензий истца первой и апелляционной инстанциями правомерным в связи с отсутствием в спорном правоотношении всех четырех условий, установленных ст. 451.

2. По требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только:

1) при существенном нарушении договора другой стороной;

2) в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или договором.

Комментарии к ст. 450 ГК РФ

1. Предусмотренное в п. 1 комментируемой статьи правило соответствует основополагающему принципу российского гражданского законодательства о свободе договора (см. ст. ст. 1, 421 и коммент. к ним).

ГК предусматривает способы, используя которые стороны могут по соглашению между собой расторгнуть или изменить договор. Например, путем новации (см. ст. 414 и коммент. к ней), предоставления взамен исполнения отступного (см. ст. 409 и коммент. к ней). Однако по договорам в пользу третьего лица стороны не могут расторгнуть или изменить заключенный ими договор без согласия третьего лица с момента его согласия воспользоваться своим правом по договору (см. ст. 430 и коммент. к ней). Действующие процессуальные правила (ч. 2 ст. 34 ГПК и п. 4 ст. 37 АПК) запрещают судам общей юрисдикции и арбитражным судам утверждать мировые соглашения сторон (в том числе и влекущие за собой изменение или расторжение договора), если они нарушают права и охраняемые законом интересы третьих лиц. Хотя закон и не возбраняет сторонам изменять обязательство, обеспеченное поручительством, однако, коль скоро такие изменения влекут для поручителя увеличение ответственности или иные неблагоприятные последствия, и он не дал согласия на это, поручительство прекращается (см. ст. 367 и коммент. к ней).

2. Изменить или расторгнуть договор, если соглашение об этом не достигнуто, можно по требованию заинтересованной стороны, причем только в судебном порядке и лишь при наличии определенных оснований (п. 2 коммент. статьи).

Прямо установленное в комментируемой статье основание для изменения или расторжения договора (его существенное нарушение) следует трактовать в соответствии со смыслом предписаний закона. А он состоит в том, что существенным следует признавать такое нарушение, которое влечет для другой стороны невозможность достижения цели договора. В этой связи термин "ущерб" не должен толковаться ограничительно. Кроме возможных высоких дополнительных расходов, неполучения доходов, он включает и другие последствия, существенно отражающиеся на интересах стороны. Такой подход законодателя ясно прослеживается при анализе отдельных положений ГК. Например, по договору пожизненной ренты (ст. 599) сам факт ее неуплаты в срок дает право получателю ренты потребовать расторжения договора. Существенным нарушением договора купли-продажи признается, в частности, передача товара с неустранимыми недостатками, с недостатками, выявляемыми неоднократно либо проявляющимися вновь после их устранения (п. 2 ст. 475). При применении этого правила следует учитывать арбитражную практику, нашедшую, в частности, отражение в информационном письме ВАС РФ от 5 мая 1997 г. N 14 "Обзор практики разрешения споров, связанных с заключением, изменением и расторжением договора" (см. Вестник ВАС РФ. 1997. N 7. С. 108, 109). Прежде всего сторона, ссылающаяся на существенное нарушение договора, должна представить суду соответствующие доказательства его наличия. Сам факт наличия такого нарушения не служит основанием для расторжения договора, если в разумный срок нарушение устранено. Когда сторона имела право в силу норм ГК требовать изменения договора, но им не воспользовалась, суд по требованию другой стороны обоснованно принял решение о расторжении договора, признав существенными допущенные нарушения.

Ко второй группе оснований, дающих право требовать изменить или расторгнуть договор, относятся как установленные Кодексом и другими законами, так и предусмотренные договором. Например, по договору присоединения такое право при определенных условиях предоставлено присоединившейся стороне (см. п. 2 ст. 428 и коммент. к ней). Основания для расторжения сделок приватизации государственного или муниципального имущества предусмотрены Законом о приватизации (см. п. 7 ст. 21 и п. 1 ст. 29).

3. Необходимо проводить четкое различие между правом предъявить требование о расторжении договора (полном или частичном) и правом на односторонний отказ (полностью или частично) от его исполнения. Односторонний отказ от исполнения договора производится без обращения в суд и соответственно в силу самого факта его осуществления договор считается расторгнутым, а при частичном отказе - измененным. Это не исключает возможности оспаривать в суде обоснованность одностороннего отказа на основании общих предписаний ГК (см. ст. 11 и коммент. к ней).

При применении п. 3 комментируемой статьи необходимо специально выяснить вопрос о моменте вступления в силу такого отказа. Прежде всего следует иметь в виду, что применительно к отдельным видам договоров ГК устанавливает обязанность заблаговременного уведомления о прекращении договора. См., например, п. 1 ст. 699 (в отношении бессрочного договора безвозмездного пользования); п. 3 ст. 977 (в отношении договора поручения); п. 2 ст. 1003 (в отношении договора комиссии); п. 2 ст. 1024 (в отношении договора доверительного управления имуществом); п. 1 ст. 1037 (в отношении договора коммерческой концессии); ст. 1051 (в отношении бессрочного договора простого товарищества). Кроме того, не бесспорен вопрос о том, вступает ли отказ в силу с момента его заявления или с момента его получения другой стороной, если в самом отказе не предусмотрен более поздний срок вступления его в силу или это не следует из характера договора и отказа. В этой связи необходимо обратить внимание на то, что применительно к договору поставки (п. 4 ст. 523) законом установлено, что договор считается измененным или расторгнутым с момента получения стороной уведомления контрагента, если иной срок не предусмотрен в уведомлении и не определен соглашением сторон.

Согласно ст. 310 (см. коммент. к ней) односторонний отказ от исполнения обязательства и одностороннее изменение его условий допускается лишь в случаях, предусмотренных законом. В то же время применительно к обязательствам, связанным с осуществлением предпринимательской деятельности, они допускаются и по соглашению сторон в случаях, предусмотренных договором, если иное не вытекает из существа обязательства. Применительно к договорным обязательствам в п. 3 комментируемой статьи не содержится ограничения, аналогичного предписанию ст. 310. Из этого следует, что закон допускает включение условия о праве на односторонний отказ (одностороннее изменение) и в договоры, не связанные с предпринимательской деятельностью, если иное не вытекает из закона или существа обязательства. Основанием для такого заключения служит п. 3 ст. 420 (см. коммент. к этой статье), согласно которому общим положениям ГК о договоре и правилам об отдельных видах договоров отдан приоритет по отношению к общим положениям об обязательствах (к числу которых относится ст. 310).

4. В части первой ГК предусмотрены некоторые общие положения, предоставляющие стороне право на односторонний отказ от исполнения договора. Таким правом обладает сторона, в отношении которой не выполнено встречное обязательство либо обстоятельства с очевидностью свидетельствуют, что оно не будет исполнено в установленный срок (см. ст. 328 и коммент. к ней). Может им воспользоваться и кредитор при просрочке должника, если в связи с этим исполнение утратило для него интерес (см. ст. 405 и коммент. к ней).

Значительное число норм, предоставляющих сторонам право на односторонний отказ от исполнения договора, содержится в части второй ГК. Их можно подразделить на две группы. К первой относятся нормы в отношении договоров, существо которых предопределяет предоставление сторонам (или одной стороне) права отказаться от договора по их усмотрению. Например, по договору безвозмездного пользования - обеим сторонам (ст. 699), по договору поручения - обеим сторонам (ст. 977), по договору комиссии - комитенту (ст. 1003), по договору хранения - поклажедателю (ст. 904), по договору банковского счета - клиенту (ст. 859), по договору коммерческой концессии - обеим сторонам (ст. 1037), по договору транспортной экспедиции - обеим сторонам (ст. 806), по договору проката - арендатору (п. 3 ст. 627), по договору возмездного оказания услуг - обеим сторонам (ст. 782), по договору дарения - одаряемому (ст. 573). Во вторую группу входят нормы, предусматривающие такое право стороны в случаях, когда другая сторона нарушила свои обязательства. Например, по договору купли-продажи (п. 1 ст. 463, ч. 2 ст. 464, п. 2 ст. 467, п. 2 ст. 475, п. 2 ст. 480, п. 3 ст. 484, п. 4 ст. 486, п. 2 ст. 489, ч. 2 ст. 490), по договору розничной купли-продажи (п. 3 ст. 495, п. 3 ст. 503), по договору поставки (п. 3 ст. 509, п. 2 ст. 515, п. п. 1 и 2 ст. 523), по договору подряда (п. 3 ст. 715, п. 3 ст. 716, ст. 717, п. 2 ст. 719, п. 3 ст. 723), по договору строительного подряда (п. 3 ст. 745), по договору перевозки пассажира (п. 2 ст. 795).

Применительно к договору поставки следует особо обратить внимание на два момента. Во-первых, такое право предоставляется при существенном нарушении договора (определяемого в соответствии с предписаниями п. 2 коммент. статьи). Во-вторых, законом (п. п. 2 и 3 ст. 523) установлена презумпция, какого рода нарушения считаются существенными: со стороны поставщика - поставка товаров ненадлежащего качества с недостатками, которые не могут быть устранены в приемлемый для покупателя срок, и неоднократное нарушение сроков поставки; со стороны покупателя - неоднократное нарушение сроков оплаты и неоднократная невыборка товаров.

На этой неделе выкладываю для публичного обсуждения написанный летом комментарий к ст.450-450.1 ГК из готовящегося в соавторстве с рядом коллег постатейного комментария к общей части обязательственного и договорного права ГК. Текст не является окончательным. Надеюсь его еще доработать, в том числе, с учетом Ваших замечаний, критики и предлложений. Так что буду благодарен за любую обратную связь.

Напишите, в частности, какие еще вопросы, на Ваш взгляд, было бы разумно добавить в комментарий. Сразу скажу, что комментарий к нормам ст.451-453 ГК также написан, его выложу позднее (может, на следующей неделе).

Статья 450. Основания изменения и расторжения договора

2. По требованию одной из сторон договор может быть изменен или расторгнут по решению суда только:

1) при существенном нарушении договора другой стороной;

2) в иных случаях, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами или договором.

Комментарий:

1. Согласно п.1 ст.450 ГК стороны договора вправе расторгнуть или изменить договор своим соглашением, если иное не предусмотрено законом или договором. Расторжение или изменение договора влечет прекращение или изменение на будущее возникших из договора обязательств (п.1-2 ст.453 ГК).

При этом указание в данной норме на то, что изменение и расторжение договора по соглашению сторон может быть заблокировано самим договором, вызывает определенные сомнения. Ведь условие о недопустимости расторжения или изменения договора по соглашению сторон может быть исключено из договора по тому же соглашению, которое меняет иные условия или влечет расторжение. Таким образом стороны не могут ограничить свою волю расторгнуть договор или изменить его по соглашению.

1.1. Согласно абз.2 п.1 ст.450 ГК в многостороннем договоре, всеми сторонами которого являются лица, осуществляющие предпринимательскую деятельность, может быть предусмотрено, что его расторжение или изменение допускается по воле большинства его сторон. Из этого вытекает, что по общему правилу для расторжения или изменения многостороннего договора требуется согласие всех его сторон.

В тех же случаях, когда многосторонний договор допускает его расторжение/изменение по согласию большинства, по общему правилу большинство должно определяться стандартным способом по принципу «одна сторона - один голос». Но договор может предусматривать и иные принципы определения большинства. Например, в акционерном соглашении или соглашении участников ООО может быть предусмотрено, что большинство будет определяться по количеству принадлежащих участникам такого договора акций. Ставить под сомнение такое проявление свободы договора нет необходимости в условиях, когда в таких коммерческих договорах стороны могут согласовать в принципе право одностороннего отказа (п.2 ст.310, ст.450.1 ГК). Как известно, при толковании правовых норм следует исходить из принципа a fortiori: если позволено большее, то, тем более, позволено и меньшее.

2. Согласно п.2 ст.450 ГК расторжение или изменение договора по требованию одной из сторон в судебном порядке возможно в случаях, предусмотренных в законе или договоре, а также при существенном нарушении договора другой стороной.

2.1. Указание в договоре на право требовать расторжения или изменения договора без прямой отсылки к судебной процедуре такого расторжения или изменения должно толковаться судом как указание на необходимость соблюдения судебной процедуры расторжения/изменения (Постановление Президиума ВАС РФ от 20 октября 2011 г. N 9615/11).

2.2. Упоминание в п.2 ст.450 ГК права кредитора требовать изменения договора в случае его существенного нарушения должником требует некоторых уточнений. Кредитор не вправе требовать произвольного изменения тех или иных договорных условий в ответ на нарушение договора должником. Право требовать изменения договора возникает в строго ограниченных случаях, когда такое изменение соответствует природе отношений. И даже в таких случаях принято говорить скорее о расторжении. По сути, речь идет только о двух случаях.

Во-первых, при исполнении должником лишь части своих обязательств кредитор вправе ставить перед судом вопрос о прекращении обязательств в неисполненной части. В такой ситуации неисполненная часть обязательств прекращается (т.е. имеет место частичное расторжение), но в отношении всего объема исполнения по договору происходит фактическое изменение. Иначе говоря, в такой ситуации можно говорить как о расторжении договора в части, так и о изменении договора. Обычно в практике используется первое обозначение.

Во-вторых, при нарушении своих обязательств лицом, получившим имущество по договора займа, кредита, вклада, аренды или ссуды и обязанным вернуть его по истечении срока договора, другая сторона обычно желает потребовать досрочного возврата этого имущества. Такой иск по сути направлен на изменение условий договора о сроке использования полученного имущества. Но и здесь в законе и обороте принято говорить скорее о расторжении договора и его последствиях (например, расторжение договора аренды по ст.619 ГК). Подробнее см. комментарий к ст.453 ГК.

2.3. Пункт 2 ст.450 ГК определяет также и понятие существенного нарушения. Данное определение указывает на то, что далеко не всякое нарушение договора дает пострадавшей стороне права требовать его расторжения или изменения; нарушение должно быть достаточно серьезным, чтобы с точки зрения принципа соразмерности оправдывать такую санкцию как расторжение/изменение договора. При оценке существенности нарушения суд должен оценивать весь комплекс обстоятельств, пытаясь соизмерить такую санкцию как расторжение договора с последствиями нарушения и найти наиболее справедливое решение. Суд, в частности, может учитывать размер убытков, которые нарушение причиняет кредитору; утрату доверия к должнику и к его способности исполнять договор в будущем; объективную утрату интереса в реальном исполнении договора; недобросовестный и умышленный характер нарушения договора; те убытки, которые расторжение договора может причинить нарушителю; вину кредитора в нарушении договора и т.п. Анализ некоторых факторов, которые среди прочего следует учитывать при оценке существенности нарушения, см.: Постановление Президиума ВАС РФ от 12 апреля 2011 г. N 12363/10. Факторы, которые суды следует учитывать при оценке существенности нарушения, приводятся также в п.2 ст.7.3.1 Принципов УНИДРУА.

При этом следует учитывать, что никакой связи между существенными условиями договора и существенным его нарушением нет. Это абсолютно разные правовые институты, выполняющие различные функции. Существенность нарушения оценивает сам характер нарушения, его последствия и соразмерность расторжения в качестве реакции на такое нарушение. Доктрина же существенных условий служит решению вопроса о заключенности договора и достаточной его полноте. Соответственно, существенное условие может быть нарушено несущественно, а несущественное условие - нарушено существенно.

2.4. Расторжение договора не является мерой ответственности. Поэтому, здесь неприменимы основания освобождения от ответственности (ст.401 ГК). Кредитор вправе требовать расторжения договора и тогда, когда должник освобождается от ответственности в связи с отсутствием вины или наличием обстоятельств непреодолимой силы. Неприменение к расторжению договора оснований освобождения от ответственности широко признано в зарубежном праве (п.4 ст.7.1.7 Принципов УНИДРУА, п.2 ст.III.-3:101 Модельных правил европейского частного права, п.5 ст.79 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года). В то же время фактор освобождения должника от ответственности за нарушение может оцениваться среди прочих обстоятельств при определении существенности нарушения. При этом если нарушение договора причиняет кредитору убытки, фактор освобождения должника от ответственности свидетельствует скорее в пользу существенности нарушения, так как сохранение договора в силе будет провоцировать возникновение у кредитора все новых и новых убытков, которые он не сможет возместить за счет должника, освобождаемого от ответственности.

2.5. Приведенное в п.2 ст.450 ГК понятие существенного нарушения является неполной калькой с определения существенного нарушения, которое приводится в ст.25 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года. Отличие состоит в том, что согласно Венской конвенции деструктивные последствия нарушения договора должны быть предвидимы должником. В то же время ГК РФ не предусматривает критерий предвидимости. Если ущерб, причиненный нарушением договора кредитору, и утрата им в значительной степени того, на что он был вправе рассчитывать при заключении договора, не могли быть предвидимы должником, российский закон все равно дает кредитору право требовать расторжения или изменения договора. В то же время представляется, что фактор непредвидимости должником возникновения у кредитора негативных последствий нарушения (например, возникновения значительных убытков или утраты интереса к исполнению договора) может оцениваться судом наряду с другими обстоятельствами при определении существенности нарушения.

2.6. Норма п.2 ст.450 ГК не исключает право сторон своим соглашением уточнить критерии существенности нарушения (например, установив, какая по длительности просрочка рассматривается как существенное нарушение). Также стороны, вправе исключить данный критерий вовсе, установив право требовать расторжения при малейшем нарушении договора (видимо, за исключением случая включения такого условия в пользу предпринимателя в договоре с непредпринимателем). Этот вывод вытекает из того, что закон (ст.310 ГК) допускает право сторон договориться о возможности вовсе немотивированного отказа от договора (за исключением включения в договор условия о праве на немотивированный отказ предпринимателя в договоре с непредпринимателем). В таких условиях ставить в контексте сугубо коммерческого договора под сомнение куда менее жесткое условие о праве на расторжение (судебное или в форме одностороннего отказа) при малейшем нарушении договора (например, любой по продолжительности просрочке) никак нельзя.

2.7. Стороны не могут вовсе исключить в договоре право кредитора расторгнуть договор при объективно существенном нарушении. Такое условие договора грубо нарушало бы справедливый баланс интересов сторон и было бы абсолютно аномальным, так как заставляло бы кредитора вечно ожидать надлежащего исполнения.

2.8. В ряде случаев специальные нормы закона устанавливают в качестве основания для расторжения требование о предоставлении должнику дополнительного разумного срока. Например, п.2 ст.480 или ст.619 указывают на необходимость предъявления нарушителю договора требования об устранении нарушения договора в разумный срок прежде чем, кредитор захочет расторгнуть договор. Без соблюдения этой формальной процедуры кредитор в указанных случаях не сможет расторгнуть договор. В ряде других случаев предъявление кредитором требования об устранении нарушения в дополнительный разумный срок в силу положений закона может выступать в качестве альтернативы критерию существенности нарушения (п.3 ст.723 ГК). Здесь кредитор вправе расторгнуть договора либо при существенности нарушения как такового, либо при неустранении должником нарушения в дополнительный разумный срок, предоставленный ему кредитором.

Предоставление должнику дополнительного срока на устранение нарушения не изменяет сроки исполнения обязательства, не отменяет факт нарушения должником договора и не освобождает его ответственности. На это указывает в частности п.2 ст.47 и п.2 ст.63 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года. Причем этот вывод актуален как для случаев, когда установление дополнительного срока предписано законом, так и для иных случаев, когда кредитор, столкнувшийся с нарушением, предоставляет нарушителю дополнительный разумный срок для устранения нарушения. В качестве примера возникновения спора в отношении данного вопроса о значении таких требований кредиторов в российских судах см. Постановление Президиума ВАС от 17 декабря 2013 г. N 12945/13.

Правовой эффект предоставления дополнительного срока состоит в том, что для кредитора соблюдение этой формальности с точки зрения положений закона в ряде случаев может быть условием для последующего расторжения договора, а для должника - дает ему гарантию того, что кредитор в отведенный должнику разумный срок договор расторгать не будет и будет готов принять исполнение от должника. Такая гарантия позволяет должнику спокойно прилагать усилия к устранению нарушения, не опасаясь того, что с ним расторгнут договор в момент, когда он потратит на попытку устранить нарушение значительные средства и силы. Утрата кредитором права на расторжение договора в период, дополнительно отведенный им должнику для устранения нарушения, очевидно вытекает из принципа эстоппель и ст.10 ГК, а также отражена в п.2 ст.63 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года.

При этом нарушитель договора сам может запросить у кредитора дополнительный разумный срок на устранение нарушения. Если кредитор ответит согласием или установит иной срок, должны применяться правила, установленные выше. В то же время российский закон не знает правила, установленного в п.2 ст.48 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года, согласно которому в случае получения от должника такого запроса на предоставление дополнительного разумного срока молчание кредитора расценивается как согласие на его установление. Такое правило могло бы применяться российскими судами по аналогии закона с учетом того, что Венская конвенция является частью российского права.

Положения, так или иначе увязывающая право кредитора на расторжение договора с предоставлением должнику дополнительного разумного срока для устранения нарушения, часто встречаются и в договорах (Постановление Президиум ВАС РФ от 11 сентября 2012 г. N 3378/12).

Остается только отметить, что в тех случаях, когда ни закон, ни договор не упоминают механизм установления дополнительного разумного срока для устранения нарушения в контексте оснований для расторжения, соблюдение кредитором данной процедуры и неустранение должником нарушения в такой срок (и тем более, прямой отказ нарушение устранять) должны оцениваться судом как один из факторов, свидетельствующих в пользу существенности нарушения и оправданности расторжения договора.

2.9. Несмотря на то, что п.2 ст.450 ГК в качестве общего правила устанавливает судебный порядок расторжения договора при его нарушении, в реальности у пострадавшего от нарушения кредитора в большинстве случаев имеется возможность отказаться от договора в одностороннем порядке, так как ряд общих норм закона (п.2 ст.328, п.2 ст.405 ГК, см. комментарий к соответствующим статьям), а также множество специальных норм закона (ст.475, 523, 715, 723 ГК и т.п.), а нередко и договор дают ему такое право. Подробнее см. комментарий к ст.450.1 ГК. При этом отмеченные выше подходы к толкованию ст.450 ГК в отношении оснований расторжения нарушенного договора (применительно к существенному нарушению и значения требования об устранении нарушения в дополнительный разумный срок) в полной мере применимы и к одностороннему отказу от договора, когда он допускается законом или договором.

2.10. В тех случаях, когда специальные нормы закона устанавливают судебный порядок расторжения договора и эти нормы носят диспозитивный характер, стороны вправе своим соглашением установить право на односторонний отказ от договора (ст.450.1 ГК). В частности, стороны договора аренды могут установить право арендодателя отказаться от договора, отступив тем самым от специального правила ст.619 ГК о судебном порядке расторжения (Постановление Президиума ВАС от 9 сентября 2008 г. N 5782/08, п.7 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 11 января 2002 г. N 66). Если же специальные правила о судебном порядке расторжения квалифицируются судами в качестве императивных, отступление от этих правил и согласование одностороннего отказа от договора не должны допускаться.

2.11. Нормы п.2 ст.450 ГК не исключают права сторон указать в договоре на то, что при наступлении тех или иных обстоятельств (в том числе при определенном нарушении договора) договор будет считаться расторгнутым автоматически. В таком случае фактически в договор включено отменительное условие, наступление которого прекращает договор (Постановление Президиума ВАС РФ от 13 ноября 2012 г. N 7454/12).

4. Из п.4 ст.450 ГК вытекает, что закон или договор могут предоставлять стороне договора право на одностороннее изменение условий договора.

4.1. В частности, положения закона (п.2 ст.811, ст.813, п.2 ст.814 ГК) о праве займодавца (банка) потребовать досрочного возврата суммы займа (кредита) при нарушении заемщиком своих обязательств фактически предоставляют займодавцу (банку) право на изменение условий договора о сроке возврата займа (кредита). См.: Определение Верховного Суда РФ от 10.03.2015 по делу N 20-КГ14-18; Определение Верховного Суда РФ от 08.11.2011 N 46-В11-20; Пункт 8 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13.09.2011 N 147

4.2. При этом здесь не стоит забывать, что в силу ст.310 ГК условие договора, предоставляющее такое право, не может быть включено в договор между лицом, осуществляющим предпринимательскую деятельность, и лицом, такую деятельность не осуществляющим, в пользу первого из таких лиц (п.13 Информационного письма Президиума ВАС от 13 сентября 2011 г. N 146).

4.3. Согласно п.4 ст.450 ГК в тех случаях, когда в силу закона или договора одна из сторон имеет право на одностороннее изменение условий договора, она должна осуществлять это право разумно и добросовестно. Это требование вытекает в полной мере из п.3 ст.1 ГК и п.3 ст.307 ГК. В частности, если договор дает банку право на одностороннее изменение процентной ставки по кредиту, он не может осуществлять это право произвольно. Повышение процентной ставки должно иметь какое-то убедительное экономическое обоснование (например, быть увязано с изменением средних процентных ставок по кредитам). См.: п.3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 13 сентября 2011 г. N 147.

4.4. Подробнее о праве на одностороннее изменение условий договора см. комментарий к ст.310 ГК.

Статья 450.1. Отказ от договора (исполнения договора) или от осуществления прав по договору

1. Предоставленное настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором право на односторонний отказ от договора (исполнения договора) (статья 310) может быть осуществлено управомоченной стороной путем уведомления другой стороны об отказе от договора (исполнения договора). Договор прекращается с момента получения данного уведомления, если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором.

2. В случае одностороннего отказа от договора (исполнения договора) полностью или частично, если такой отказ допускается, договор считается расторгнутым или измененным.

3. В случае отсутствия у одной из сторон договора лицензии на осуществление деятельности или членства в саморегулируемой организации, необходимых для исполнения обязательства по договору, другая сторона вправе отказаться от договора (исполнения договора) и потребовать возмещения убытков.

4. Сторона, которой настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором предоставлено право на отказ от договора (исполнения договора), должна при осуществлении этого права действовать добросовестно и разумно в пределах, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором.

5. В случаях, если при наличии оснований для отказа от договора (исполнения договора) сторона, имеющая право на такой отказ, подтверждает действие договора, в том числе путем принятия от другой стороны предложенного последней исполнения обязательства, последующий отказ по тем же основаниям не допускается.

6. Если иное не предусмотрено настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором, в случаях, когда сторона, осуществляющая предпринимательскую деятельность, при наступлении обстоятельств, предусмотренных настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором и служащих основанием для осуществления определенного права по договору, заявляет отказ от осуществления этого права, в последующем осуществление этого права по тем же основаниям не допускается, за исключением случаев, когда аналогичные обстоятельства наступили вновь.

7. В случаях, установленных настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором, правила настоящей статьи применяются при неосуществлении определенного права в срок, предусмотренный настоящим Кодексом, другими законами, иными правовыми актами или договором.

Комментарий:

1. Пункт 1 ст.450.1 ГК, вступившей в силу с 1 июня 2015 года, посвящен праву на односторонний отказ от договора. Из текста п.1 ст.450.1 ГК вытекает, что такое право может быть предоставлено стороне законом или договором.

1.1. Что касается закона, то тут можно выделить три основных разновидности таких норм. Во-первых, это нормы, дающие стороне право на отказ от договора в случае нарушения договора. Их очень много в Особенной части ГК (п.1 ст.463, п.2 ст.475, ст.523, п.2 ст.715, п.3 ст.723 ГК и т.п.). В тех случаях, когда закон говорит о праве на отказ от договора (или исполнения договора) без упоминания прилагательного «односторонний», он имеет целью установить право именно на односторонний, внесудебный отказ от договора (Постановления Президиума ВАС РФ от 25 октября 2011 г. N 9382/11 и от 24 июля 2012 г. N 5761/12). Кроме того, предусмотренное в п.2 ст.328 право отказаться от своего встречного исполнения в случае неосуществления обусловленного исполнения должником, а также указанное в п.2 ст.405 ГК право отказаться от принятия исполнения при просрочке должника, влекущей утрату кредитором интереса в исполнении договора, также означают ничто иное как право на отказ от договора (см. комментарий к п.2 ст.328 и п.2 ст.405 ГК). С учетом общего характера п.2 ст.328 и п.2 ст.405 ГК фактически это означает, что общее правило о судебном порядке расторжения нарушенного договора, установленное в п.2 ст.450 ГК, исключается в подавляющем числе случаев за счет общих и специальных норм о праве на отказ от договора. Кредитор, пострадавший от нарушения, практически всегда может отказаться от договора в одностороннем внесудебном порядке на основе соответствующих общих или специальных норм закона.

Во-вторых, это нормы, устанавливающие право на отказ от договора при наступлении тех или иных условий, не связанных с нарушением договора (например, право на отказ от договора при отсутствии у контрагента лицензии или членства в СРО согласно п.3 ст.450.1 ГК).

Наконец, в-третьих, это нормы о праве на немотивированный, безусловный отказ от договора (п.2 ст.610, ст.717, ст.782 ГК).

1.2. Кроме того, из п.1 ст.450.1 ГК следует законность условий о праве на односторонний отказ от договора, если таковые включены в контракт. Договор может предусматривать право на отказ от него в связи с нарушением, наступлением иных отлагательных условий, но также и вовсе без каких-либо оснований, то есть немотивированно (Постановление Президиума ВАС РФ от 09.09.2008 N 5782/08). При этом не стоит забывать, что в силу п.2 ст.310 ГК такое условие нельзя выговорить в пользу лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, в договоре с лицом, такую деятельность не осуществляющим.

Если стороны указывают в договоре право на «одностороннее расторжение» договора, суды с учетом принципов толкования договора должны оценивать данное условие как право на внесудебный односторонний отказ от договора (Постановление Президиума ВАС РФ от 16 февраля 2010 г. №13057/09). Ранее в судебной практике встречался иной подход, согласно которому такое условие договора не считалось свидетельствующим о праве на отказ от договора (Постановление Президиума ВАС РФ от 1 июня 1999 г. №6759/98). Эта старая позиция ВАС игнорировала то, что в обороте под односторонним расторжением стороны, как правило, понимают именно односторонний отказ.

1.3. Когда закон или договор предоставляют одной из сторон право на отказ от договора в связи с нарушением, и при этом не оговаривают прямо, что для законности такого отказа нарушение должно быть существенным, требование существенности нарушения тем не менее все равно должно быть соблюдено. Этот критерий является универсальным ограничителем права на расторжение нарушенного договора и его применение не должно зависеть от того, расторгается ли договор в судебном порядке или в порядке одностороннего отказа от договора. Иначе говоря, положение п.2 ст.450 ГК, устанавливающее критерий существенного нарушения в отношении судебного порядка расторжения, должно применяться по аналогии закона и к случаям одностороннего отказа. Этого требует применение принципов добросовестности, разумности и справедливости. Иначе, с учетом того, что право на отказ от нарушенного договора в силу п.2 ст.328 и п.2 ст.405 ГК, а также множества аналогичных специальных норм закона является де-факто общим правилом и оттесняет судебную процедуру расторжения на второй план, получалась бы ситуация, когда таким правом в большинстве случаев можно было бы воспользоваться при малейшем нарушении. Последнее явно противоречит принципу соразмерности и тому, что имеют в виду большинство контрагентов при заключении договора. Кроме того, применение критерия существенного нарушения к случаям одностороннего отказа в полной мере соответствует зарубежному опыту. Данный критерий изобретен в зарубежном праве именно для ограничения права на отказ от договора (ст.7.3.1 Принципов УНИДРУА, ст.III.-3:502 Модельных правил европейского частного права, ст.25, 49, 64 Венской конвенции о договорах международной купли-продажи товаров 1980 года). Было бы странно предполагать, что российский законодатель скопировал почти дословно данный критерий из источников зарубежного права и решил почему-то не применять его к случаям одностороннего отказа. При этом здесь в полной мере применимы те выводы, которые были сделаны на основе толкования п.2 ст.450 ГК в соответствующем комментарии к этому пункту о возможности сторон конкретизировать критерий существенности нарушения или (с рядом оговорок) его исключить вовсе, а также о значении установления дополнительного разумного срока.

1.4. Согласно п.1 ст.450.1 ГК в случаях, когда право на односторонний отказ предусмотрено в законе или договоре, данное право осуществляется посредством направления уведомления другой стороне. При этом согласно данной норме договор прекращается с момента получения данного уведомления, если иное не вытекает из закона или условий договора. Ранее, до 1 июня 2015 года это решение выводилось в судебной практике (Постановление Президиума ВАС РФ от 25.07.2011 N 3318/11, пункт 16 Постановления Пленума ВС РФ и ВАС РФ N 5/29 от 26.03.2009). Такое решение вполне логично и вытекает из общих принципов регулирования юридически значимых уведомлений и извещений (ст.165.1 ГК). При этом в полной мере здесь применимо положение ст.165.1 ГК о том, что в случае доставки юридически значимого сообщения по адресу адресата извещение порождает правовые последствия даже в случае его неполучения, если оно было не получено по обстоятельствам, за которые отвечает адресат. Такая ситуация имеет место в частности в случаях, когда пришедшее адресату по почте письмо не было им востребовано в течение срока хранения, или когда адресат уклонился от доставленного ему извещения иным образом. Этот вывод нашел свое закрепление в п.67 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 года №25. Также в отношении уведомления об отказе от договора в полной мере применимо положение п.3 ст.54 ГК: «Юридическое лицо несет риск последствий неполучения юридически значимых сообщений (статья 165.1), доставленных по адресу, указанному в едином государственном реестре юридических лиц, а также риск отсутствия по указанному адресу своего органа или представителя. Сообщения, доставленные по адресу, указанному в едином государственном реестре юридических лиц, считаются полученными юридическим лицом, даже если оно не находится по указанному адресу». С учетом этого положение п.1 ст.450.1 ГК было бы логично толковать так: заявление об отказе приобретает правовое значение не в момент фактического получения заявления об отказе, а в момент его доставки адресату по надлежащему адресу.

Указание на то, что иной момент прекращения договора может вытекать из договора, означает, что стороны могут установить, например, что при отказе от договора он будет считаться расторгнутым с первого числа месяца, следующего за тем, в течение которого было сделано заявление об отказе.

В п.1 ст.450.1 ГК прямо не указано, но из применения общих принципов гражданского права следует, что лицо, заявляющее односторонний отказ от договора, может отсрочить правовой эффект своего заявления (указав, например, что договор будут считаться расторгнутым с определенной календарной даты в будущем), даже если такая возможность прямо не указана в договоре. Соответственно, такая отсрочка «терминационного эффекта» может следовать не только из договора, но и из самого заявления об отказе от договора.

1.5. В силу положений ст.327.1 ГК и ст.157 ГК право на отказ может быть поставлено договором под отлагательное или отменительное условие: в этом случае само право отказаться будет возникать при наступлении отлагательного условия или прекращаться при наступлении условия отменительного.

1.6. Односторонний отказ от договора является односторонней сделкой (п.50 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 года №25). Поэтому, в частности, сторона, осуществляющая отказ от договора, может поставить правовой эффект своего заявления под отлагательное условие. Так, например, кредитор может в одном письме должнику соединить требование устранить нарушение в дополнительный разумный срок и заявление об отказе от договора, которое должно вступать в силу при условии неустранения должником нарушения (п.2 ст.III.-3:507 Модельных правил европейского частного права). В то же время в силу природы одностороннего отказа от договора как односторонней сделки, прекращающей соответствующие договорные права, заявление об отказе от договора вряд ли может быть поставлено под отменительное условие.

Кроме того, в силу признания отказа от договора сделкой заявленный односторонний отказ может быть оспорен на основании правил о признании сделок недействительными. Так, например, односторонний отказ от договора может быть оспорен по правилам об оспаривании крупных сделок, сделок с заинтересованностью, по правилам ст.174 ГК или на основании пороков воли (ст.178-179 ГК). См.: Постановления Президиума ВАС РФ от 28 мая 2013 г. N 17481/12, от 25 октября 2011 г. N 9382/11, от 11 сентября 2012 г. N 3378/12.

1.7. Если у стороны договора в силу норм закона или условий договора имеется право на отказ от договора в связи с наступлением тех или иных обстоятельств (например, нарушения договора), осуществление права на отказ от договора происходит на свой страх и риск. Если впоследствии наличие оснований для отказа будет поставлено под сомнение, возникает риск того, что отказ от договора будет признан неправомерным, а отказавшаяся сторона, ошибочно считающая, что договор расторгнут, и не исполнявшая своих обязательств по нему, - привлечена к ответственности.

При этом неправомерный отказ от договора, то есть отказ, совершенный при отсутствии достаточных правовых оснований, является ничтожным. В отношении такого отказа подлежит применению п.2 ст.168 ГК в его расширительной интерпретации. Согласно положению данного пункта ничтожной является сделка, которая противоречит закону и одновременно нарушает права третьих лиц. Эта формулировка явным образом адресована в первую очередь двусторонним сделкам, так как только в такой ситуации лицо, не участвующее в сделке, является третьим лицом. В случае же сделки односторонней таким не участвующим в сделке лицом является сторона, которой адресовано заявление об отказе от договора. Верховный Суд сформулировал де-факто тот же вывод в п.51 Постановления Пленума ВС РФ от 23 июня 2015 г. N 25, указав, что при совершении односторонней сделки в ситуации, когда в силу закона или договора она не могла быть совершена, а также при несоблюдении требований к ее совершению такая сделка не влечет правовых последствий, на которые она была направлена. Соответственно, неправомерный отказ от договора (например, при несоответствии нарушения должника критерию существенности) ничтожен независимо от подачи заинтересованным лицом какого-либо иска на сей счет. Сторона договора, столкнувшаяся с неправомерным отказом от договора другой стороны, не обязана подавать иск об оспаривании отказа в суд и может сослаться на неправомерность такого отказа в форме возражения при рассмотрении любого спора из данного договора.

1.8. В тех случаях, когда у кредитора имеется в силу закона или договора право на отказ от договора и при этом такой отказ обусловлен наступлением тех или иных обстоятельств (например, существенное нарушение), управомоченное на отказ от договора лицо может вместо осуществления этого права обратиться в суд с иском о расторжении договора. Такое решение управомоченного лица обычно связано с тем, что оно не в полной мере уверено в наличии оснований для отказа и не желает рисковать. Ведь если оно откажется от договора, а впоследствии его отказ признают неправомерным, само такое лицо окажется нарушителем договора и может быть привлечено к ответственности.

1.9. Если после заявленного одной из сторон правомерного одностороннего отказа от договора стороны подписывают соглашение, которым они подтверждают сохранение договора и отменяют ретроспективно состоявшееся расторжение, договор считается не прекращенным (Определение Верховного Суда РФ от 02.07.2015 N 305-ЭС15-241).

1.10. Если закон предоставляет стороне право немотивированно отказаться от договора (например, ст.782 ГК), но при этом договор для этой стороны является публичным, реализация такого права при наличии технической возможности осуществлять соответствующее предоставление (например, оказывать услуги) не допускается. Ведь на следующий день после такого отказа другая сторона может правомерно потребовать заключения нового аналогичного договора по правилам о заключении публичного договора (ст.426 ГК). Этот вывод закреплен в Постановлении Президиума ВАС РФ №9548/09 от 24 ноября 2009 года.

2. В силу п.2 ст.450.1 ГК правомерный односторонний отказ от договора в целом влечет расторжение договора. В тех случаях, когда допускается отказ от договора в той или иной его части, договор считается измененным. Например, о праве на частичный отказ от договора говорит абз.2 п.2 ст.328 ГК (пропорциональный отказ от встречного исполнения при частичном исполнении должником своих обязательств). Соответственно, односторонний отказ от договора является способом правомерного расторжения или изменения договора наряду с такими способами как расторжение/изменение договора по соглашению сторон или в судебном порядке.

3. Пункт 3 дает кредитору по обязательству право на отказ от договора в случае отсутствия у должника лицензии или членства в саморегулируемой организации, необходимых для исполнения обязательства. В таких случаях существует юридическая невозможность исполнения (изначальная - если лицензия или членство в СРО отсутствуют на момент заключения договора, или последующая - если лицензия или членство в СРО прекратились после заключения договора), но это не влияет само по себе на существование обязательства. Обязательство в таких ситуациях прекращается не автоматически, а посредством одностороннего отказа. При этом в силу п.3 ст.450.1 ГК кредитор может в дополнение к отказу от договора потребовать возмещения убытков.

4. Установленное в п.4 ст.450.1 ГК требование осуществления права на отказ от договора в соответствии с принципами добросовестности и разумности конкретизирует положения п.3 ст.1 ГК. При злоупотреблении кредитором правом на отказ от договора суд вправе признать отказ от договора неправомерным. Например, как указано в комментарии к п.2 ст.450 ГК, в качестве недобросовестной попытки отказаться от договора следует признать заявление об отказе, сделанное кредитором до истечения предоставленного им должнику дополнительного разумного срока для устранения нарушения.

5. Пункт 5 ст.450.1 ГК закрепляет принцип эстоппель (запрета на противоречивое поведение управомоченного лица) в отношении права на отказ от договора и по сути конкретизирует применение принцип добросовестности в отношении отказа от договора (п.4 ст.450.1 ГК). Если у стороны возникает право на отказ от договора, но она своим поведением (в том числе принятием предложенного исполнения) подтверждает сохранение договора, эта сторона впоследствии теряет возможность заявить об отказе от договора по тем же основаниям.

5.1. Данное положение страдает тем же дефектом, что и многие другие попытки кодифицировать принцип эстоппель применительно в виде неких жестких правил без упоминания принципа добросовестности. Дело в том, что сама закрепленная в норме идея об утрате права на отказ от договора вполне разумна во многих ситуациях, так как вытекает из принципа добросовестности. Но из последнего же принципа следует, что в ряде иных ситуаций утрата права на отказ от договора в результате поведения управомоченного лица, подтверждающего действие договора, не должна происходить. Соответственно, в таких случаях от судов требуется ограничительное телеологическое толкование данной нормы закона.

Так, например, в норме прямо не указано, но из существа отношений следует, что данное положение не применяется к случаям, когда отказ от договора является реакцией на текущую просрочку должника. Если должник не исполняет свое обязательство, любое поведение кредитора, из которого следует его желание считать договор действующим, никак не может ограничить право кредитора, потерявшего надежду дождаться исполнения, впоследствии отказаться от договора. Иначе бы право стимулировало кредитора не идти на встречу должнику и немедленно отказываться от договора из страха того, что любое его поведение, свидетельствующее о сохранении интереса к договору, впоследствии может быть использовано против него как основание для блокирования права на последующий отказ от договора.

Или приведем иной пример. Наибольшее значение указанное в п.5 ст.450.1 ГК правило имеет в случаях, когда должник осуществил ненадлежащее исполнение, и у кредитора в связи с этим возникло право на отказ от договора. В такой ситуации должник оказывается в положении ожидания ответной реакции кредитора, и право не должно поощрять непоследовательное поведение кредитора. Если кредитор, узнав о ненадлежащем характере исполнения, повел себя так, что это свидетельствует о его желании сохранить договор, его попытка впоследствии, передумав, отказаться от договора по основанию данного ненадлежащего исполнения должна блокироваться на основании данной нормы закона. Но если обстоятельства дела показывают, что кредитора нельзя обвинить в недобросовестном противоречивом поведении, эффект утраты права на отказ от договора наступать не должен. Так, например, если кредитор, получивший ненадлежащее исполнение, дает должнику дополнительный срок для устранения нарушения, и в рамках этого срока, надеясь на устранение нарушения, совершает действия, свидетельствующие о сохранении своего интереса в договоре, право кредитора впоследствии отказаться от договора, если нарушение не будет устранено, не должно блокироваться.

5.2. Подтверждение договора может выражаться в активных действиях, но подтверждение договора может осуществляться и посредством бездействия. Если имеет место текущая просрочка, бездействие кредитора не влечет утрату права на отказ, так как кредитор имеет полное право ожидать реальное исполнение столько, сколько посчитает нужным, а впоследствии, устав ждать, вправе отказаться от договора. Но нереализация кредитором права на отказ от договора в течение разумного срока после того, как он выявил или должен был выявить ненадлежащий характер полученного исполнения, действительно, должно блокировать его попытку в последующем отказаться от договора, так как такое поведение кредитора явно недобросовестно.

5.3. Из этих принципов в отношении случая осуществления должником ненадлежащего исполнения вытекает в частности следующее.

Во-первых, кредитор утрачивает право на отказ от договора в связи с осуществлением исполнения с просрочкой или дефектным характером осуществленного исполнения, если эти основания для отказа были налицо уже при принятии исполнения, но кредитор несмотря на это осознанно в форме того или иного волевого акта (по накладной, акта приема-передачи и т.п.) принял такое просроченное или дефектное исполнение без каких-либо оговорок. При этом кредитор утрачивает право на отказ от договора в части такого осознанно полученного исполнения, но не теряет право в течение разумного срока отказаться от договора в отношении запланированных на будущее этапов исполнения, если договор носит длящийся характер.

Во-вторых, если кредитор не мог не принять просроченное исполнение (например, при зачислении денежных средств на его счет), кредитор утрачивает право на отказ по этим основаниям, если не осуществит отказ в течение разумного срока после получения исполнения. Данный вывод об утрате права на расторжение (правда, применительно к праву на подачу иска о расторжении) в случае нереализации этого права в течение разумного срока после получения просроченных платежей закреплен в п.23 Постановления Пленума ВАС РФ от 17 ноября 2011 г. N 73.

В-третьих, кредитор теряет право на отказ от договора в ответ на полученное исполнение со скрытыми дефектами, если не осуществит это право в течение разумного срока после того, как он узнал или должен был узнать о ненадлежащем характере исполнения. Например, было бы явно недобросовестным со стороны покупателя держать поставщика в неопределенности в отношении перспектив отказа от договора из-за выявленных в поставленном товаре скрытых дефектов в течение нескольких лет после их выявления.

В-четвертых, при предъявлении кредитором требования об устранении нарушения в дополнительный разумный срок расчет разумного срока на реализацию права на отказ от нарушенного договора должен осуществляться с момента истечения установленного срока на устранение нарушения или прямого отказа должника устранять нарушение. Более того, действия кредитора, подтверждающие сохранение договора в силе в период предоставленного им должнику дополнительного срока для устранения нарушения, не должны препятствовать ему отказаться от договора в разумный срок после того, как истечет этот дополнительный срок, или он получит от должника ответ с прямым отказом устранять нарушение.

В-пятых, аналогичные правила о разумном сроке реализации права на расторжение при ненадлежащем исполнении применяются и к тем случаям, когда кредитор намеревается расторгнуть договор не путем одностороннего отказа, а посредством подачи иска о расторжении. Иначе говоря, право заявить такой иск блокируется, если оно не было реализовано в течение разумного срока.

Эти или похожие правила об утрате кредитором, столкнувшимся с ненадлежащим исполнением, права на отказ от договор в случае нереализации этого права в разумный срок или иного поведения кредитора, подтверждающего действие договора, хорошо известны зарубежному праву (ст.7.3.2 Принципов УНИДРУА, ст.III.-3:508 Модельных правил европейского частного права, п.2 ст.49 и п.2 ст.64 Венской конвенции 1980 года о договорах международной купли-продажи товаров). Эти положения источников международной унификации договорного права куда более точны, чем достаточно грубое решение, закрепленное в п.5 ст.450.1 ГК.

5.4. Правила п.5 ст.450.1 ГК в изложенной здесь интерпретации должны по аналогии закона применяться и к случаям расторжения договора в ответ на допущенное нарушение в судебном порядке.

6. Пункт 6 ст.450.1 ГК устанавливает возможность лица, осуществляющего предпринимательскую деятельность, отказаться от осуществления своего права по договору после того, как возникли обстоятельства, служащие основанием для его реализации. Иное может быть предусмотрено в законе, ином правовом акте или договоре. Заявление отказа от своего права блокирует возможность данное право впоследствии осуществить по тем же основаниям, кроме случаев, когда в будущем такие обстоятельства возникнут вновь.

6.1. Актуальность данной нормы вытекает из того, что по общему правилу в силу п.2 ст.9 ГК отказ от осуществления права данное право не прекращает. Пункт 6 ст.450.1 ГК фактически уточняет, что в тех случаях, когда право вытекает из договора и, соответственно, порождено волей сторон, осуществление данного права может быть заблокировано посредством волевого акта управомоченного лица (отказа от осуществления права). При этом действие п.6 ст.450.1 ГК распространяется только на договорные права и, как минимум, напрямую не затрагивает права, вытекающие из корпоративных, наследственных, семейных или иных частноправовых отношений.

6.2. Отказ от осуществления договорного права является односторонней сделкой. Соответственно, к такому отказу могут применяться правила о сделках. В частности, такой отказ может быть поставлен под отлагательное условие (ст.157 ГК). Например, банк может заявить заемщику о своем отказе от права потребовать досрочного погашения кредита в связи с наступлением соответствующих указанных в договоре обстоятельств, дающих банку такое право (в частности, ухудшение финансовых показателей деятельности заемщика), но поставить эффект такого заявления под условие устранения заемщиком возникших обстоятельств в течение определенного срока. В описанной ситуации если заемщик восстановит свою платежеспособность в течение указанного срока, условный отказ банка от реализации своего права на досрочное истребование кредита не вступит в силу.

В то же время в силу распорядительного характера отказа от осуществления договорного права поставить его под отменительное условие вряд ли возможно.

6.3. Так как отказ от осуществления договорного права является односторонней сделкой, его осуществление происходит в форме направления другой стороне соответствующего уведомления. Такой отказ порождает правовые последствия с момента доставки указанного уведомления адресату (ст.165.1 ГК).

6.4. При этом данная норма должна распространяться на так называемые секундарные права, то есть права, которые осуществляются одной из сторон посредством того или иного одностороннего решения, а также иные подобные правомочия (право на зачет, односторонний отказ от договора, инициацию иска о расторжении договора в ответ на состоявшееся нарушение или существенное изменение обстоятельств, одностороннее изменение договора, досрочное истребование кредита и т.п.). Блокирование осуществление такого права означает утрату возможности своим односторонним волеизъявлением или инициацией соответствующего иска навязать тот или иной правовой эффект другой стороне.

При этом положения данной нормы не распространяются на право кредитора требовать исполнения обязательства. При желании кредитора отказаться от своего права требования он должен воспользоваться специальным институтом прощения долга (ст.415 ГК). Соответственно, в случаях, когда, например, кредитор заявляет должнику об отказе от своего права потребовать уплаты начисленной неустойки, должны применяться правила о прощении долга: соответствующее требование считается прекращенным, если должник после получения соответствующего уведомления в разумный срок не заявит свое возражение.

6.5. В силу прямого указания в п.6 ст.450.1 ГК отказ от осуществления правом должен быть заявлен после того, как возникли основания для такого отказа. В тех случаях, когда стороны желают отменить некое право одной из сторон заранее, им следует подписать соглашение об изменении договора. В то же время не наблюдаются какие-либо принципиальные возражения против того, чтобы лицо в ожидании возникновении у него оснований для осуществления некого права по договору могло отказаться от осуществления такого права заранее, поставив такой отказ под условие возникновения таких оснований. Этот вывод вытекает из того, что отказ от осуществления права является односторонней сделкой и, как и любая сделка, может быть поставлен под условие (ст.157 ГК).

При этом представляется, что заранее осуществленный отказ от осуществления права, закрепленного за одной из сторон договора императивной нормой закона, невозможен. Императивность нормы, предоставляющей одной из сторон то или иное право, означает, что закон не позволяет сторонам договориться об отнятии данного права у этой стороны. Если это право нельзя отнять заранее по соглашению сторон, то вряд ли было бы логично, если это право можно было бы так же заранее заблокировать односторонним волеизъявлением управомоченной стороны. При этом последующий отказ от соответствующего права, предоставленного стороне императивной нормой закона, должен признаваться судами, если не будет доказано, что отказавшаяся сторона в момент заявления отказа не знала и не должна была знать о возникновении у нее соответствующего права. Этот подход, в частности, отражен и в ст.II.-1:102 Модельных правил европейского частного права, согласно которой тот факт, что стороны не могут в договоре отступить от императивной нормы, закрепляющей то или иное право одной из сторон, не препятствует управомоченной стороне отказаться от осуществления данного права уже после того, как оно возникло и эта сторона узнала о его возникновении.

Так, например, нередко императивные нормы закона закрепляют за кредитором, пострадавшим от нарушения (в частности, ненадлежащего исполнения), право на отказ от нарушенного договора. Исключить такое право договором невозможно и в равной степени данное право не будет блокироваться, если кредитор заявит об отказе от него еще до того, как произошло нарушение. В то же время если кредитор уже после состоявшегося нарушения заявляет нарушителю об отказе от осуществления своего права на отказ от договора в ответ на это нарушение, попытка реализовать данное право вопреки этому заявлению должна пресекаться.

6.6. Серьезный вопрос может возникать на практике при нахождении отличий между доктриной отказа от договорного права и доктриной эстоппель. Принцип эстоппель вытекает из общего запрета на злоупотребление правом (ст.10 ГК) и принципа добросовестности (п.3 ст.1 ГК). Суть действия правила эстоппель состоит в том, что лицо утрачивает некое принадлежащее ему право в случае, если после возникновения данного права это лицо, хотя и не отказывается от права напрямую, но ведет себя таким образом, что создает у других лиц разумные ожидания в отношении того, что данное право осуществляться не будет. Непоследовательное и противоречивое поведение с учетом конкретных обстоятельств может быть признано недобросовестным. В европейской цивилистической традиции этот принцип принято обозначать venire contra factum proprium. Принцип эстоппель закреплен в ст.I.-1:103 Модельных правилах европейского частного права («Поведением, противоречащим добросовестности и честной деловой практике, является, в частности, поведение, не соответствующее предшествующим заявлениям или поведению стороны, при условии, что другая сторона, действуя себе в ущерб, разумно положилась на них»), а также в ст.1.8 Принципов УНИДРУА («Сторона не может поступать несовместимо с определенным пониманием, которое возникло по зависящим от нее причинам у другой стороны и имея в виду которое эта другая сторона, разумно на него полагаясь, совершила действие в ущерб себе»). В российской судебной практике в последние годы принцип эстоппель стал активно применяться в том числе с прямым его упоминанием в тексте решений (Определение ВС РФ от 9 октября 2014 года №303-ЭС14-31, Постановления Президиума ВАС от 24 июня 2014 года №1332/14, от 23 апреля 2012 года №1649/13, от 22 марта 2011 года №13903/10). Более того, ряд новых норм ГК РФ ввели те или иные проявления данного принципа (п.2 ст.166 ГК, п.5 ст.166 ГК, п.2 ст.431.1, п.3 ст.432, п.5 ст.450.1).

Вопрос о разграничении отказа от договорного права в соответствии с п.6 ст.450.1 ГК и утраты права в связи с применением правила эстоппель требует серьезного научного анализа. На настоящий момент одним из очевидных отличий видится то, что отказ от договорного права осуществляется в форме прямо выраженного волеизъявления, в то время как утрата права по правилу эстоппель выводится из конклюдентного поведения управомоченного лица и комплекса конкретных обстоятельств; при этом, если управомоченное лицо не желало на самом деле утратить соответствующее право, это не препятствует применению правила эстоппель, так как последнее правило защищает прежде всего разумные ожидания других лиц.

Правовой науке и судебной практике предстоит выделить и иные различия, которые на настоящий момент проступают не вполне четко. Например, в зарубежном праве в качестве одного из условий применения доктрины эстоппель нередко выделяется доказанность того, что соответствующее поведение управомоченного лица не просто создало у другого лица соответствующие разумные ожидания, но спровоцировало это другое лицо положиться на эти ожидания и совершить те или иные действия или воздержаться от них из расчета на то, что соответствующее право осуществлено не будет. Соответственно, для применения доктрины эстоппель или ее европейских аналогов нередко требуется доказать, что осуществление права не просто подорвет разумные ожидания, но и причинит другому лицу, положившемуся на эти ожидания и выстроившему свое поведение из расчета неосуществления указанного права, ущерб. Если данный критерий применения принципа эстоппель найдет поддержку в российском праве, то будет налицо еще одно отличие этого принципа от отказа от договорных прав, так как для отказа от договорного права вполне достаточно, чтобы управомоченное лицо четко и ясно выразило свою волю, а критерий ущерба не имеет значения.

7. Согласно п.7 ст.450.1 ГК в законе, ином правовом акте или договоре может быть предусмотрено, что отказ от осуществления права будет считаться произошедшим автоматически в случае нереализации такого права в течение срока, указанного в законе, ином правовом акте или договоре. Как уже отмечалось, положения п.6 ст.450.1 ГК об отказе от договорных прав не применяются к праву требования кредитора по обязательству, так как отказ от права требования осуществляется по правилам ГК о прощении долга. Соответственно, не применимо к праву требования по обязательству и положение п.7 ст.450.1 ГК о «молчаливом отказе от права». При этом представляется, что в договоре нельзя договориться о том, что непредъявление кредитором иска об исполнении обязательства в течение определенного срока будет расцениваться в качестве прощения долга. Объяснение здесь основано на системном толковании законодательства: согласно ст.198 ГК стороны договора не могут своим соглашением менять сроки исковой давности. Само по себе это положение носит достаточно дискуссионный характер, но оно четко закреплено в законе. Безусловно, блокирование осуществления права требования по обязательству не совсем идентично по последствиям истечению срока давности, но фактически нацелено на тот же самый результат. Соответственно, условие договора о том, что непредъявление кредитором иска в суд в течение указанного в договоре срока блокирует возможность судебной защиты данного права, не может использоваться с целью фактического обхода этого императивного запрета закона.

Просмотров