Как живут в китайских тюрьмах. Тюрьмы в Китае – лучше туда не попадать…. Краткая характеристика пенитенциарной системы Китая

Когда я итожу, то, что прожил, не могу не вспомнить конец 90-х годов ХХ века. Тогда, китайские власти, после долгой и безрезультатной тяжбы в судах по коммерческому иску предписали мне в течение 48 часов покинуть страну, а моего российского компаньона посадили. Сначала в Пекинский централ. А затем в не столь отдаленный от границы с РФ холодный Хайлар.

Силовое решение юридических вопросов, тогда, когда писанное право не позволяет без потери державного лица «Срединного государства желтых людей» осудить или встать на сторону «бледнолицых варваров с окраины», характерно для китайской традиции.

Официальный статус российско-китайских отношений в то время носил имя «стратегическое партнерство, направленное в XXI век». Кто такие партнеры? У людей европейской культуры имя партнеры значит компаньоны в деле, в сделках на рынке. Партнер – это тот, с кем ты имеешь бизнес, и имеешь выгоду. У китайцев же партнер – это тот человек с кем китаец садится «играть на интерес» за карточный стол или в мацзян. А это, согласитесь, другой смысл.

То же касается и других понятий экономики. Например, возьмем инвестиции. Никаких инвестиций в западном смысле слова, в смысле «священного акционерного капитала», у китайцев в бизнесе нет. По форме есть, а, по сути, нет. Для китайца иностранные инвестиции – это предоплата за товар. Или возврат исторических долгов за неравноправные отношения в XIX веке. Или отступные за отказ китайцев от изощренной мести за 100 лет былого полуколониального позора.

Ну а раз партнер – это не компаньон в деле. Не тот, кто составляет с тобой компанию. А тот, кто в карточной игре составляет противную сторону. То против него можно использовать все карты: и те, что на руках, и те, что припрятаны в рукаве. Тем более, что мораль прошлых обид это оправдывает.

А если иностранец окажется ушлым. Воспримет девиз стратегического партнерства по-китайски: как бесконечный путь хитрости, как игру, где все карты хороши. Да ещё и начнет обыгрывать китайских партнеров по игре на интерес. То не миновать ему силового решения вопросов правды и права. Ибо за китайским партнером всегда стоит вся совокупная мощь Срединного государства желтых людей, лучших из лучших. Тогда как за бизнесменом европейского склада ума стоят лишь «буква закона», да «права человека».

Так и получилось со мной и моим компаньоном, когда я, блефуя и передавая ход китайской стороне, перевел внешний долг российской компании на внутренний долг двух китайских компаний. А мой российский компаньон вывел выигранные на кону деньги из Китая в гонконгский офшор. При этом буква закона нами не была нарушена. Юридические претензии предъявлять нужно было к падким на легкий выигрыш китайцам. Однако на «пути хитрости» уязвлена была великоханьская гордость – то, что называется «лицо». В Китае потерю денег простить можно. А потерю лица – НЕТ.

Тогда, дабы не потерять лицо всей китайской цивилизации, меня с почетом старого статуса в Посольстве СССР, с признанием дипломатических преимуществ и привилегий, на которые я после 1991 года, конечно, не имел права, выдворили из страны «за деятельность не совместимую со статусом». А затем, всецело пользуясь тем, что я уже не мог приехать в Китай и лично участвовать в арбитраже, закрыли мое совместное предприятие с изъятием в свою пользу всей доли иностранного капитала. Ну а моего российского компаньона без былых дипломатических привилегий три месяца прессовали в тюрьме, до тех пор, пока не выбили из него откуп: достаточную по меркам полиции сумму денег. При этом, так и не открыв и не закрыв обвинение.

Ну а поскольку представителям российского бизнеса статус «персоны нон грата» явно не грозит, остановлюсь, с откровенных слов моего компаньона, на поучительном примере такого финансового регулятора, как китайская тюрьма. Регулятора в том смысле, что без откупа здесь не обойтись.

Ну, так вот. Пекинский централ в сравнении с провинциальной Хайларской тюрьмой во внутренней Монголии – это очаг уюта «со всеми удобствами». Общие камеры хотя и перегружены: на 12 кв. метрах сидят 28 человек, однако есть «очко» и умывальник. Подъем в 6 часов. К «утреннему туалету» дежурный каждому сидельцу отрывает от рулона по два куска туалетной бумаги и выдавливает порцию зубной пасты. Полотенец нет. Раз в неделю помывка: холодный душ. Кроме заботы о гигиене, от казны на пропитание в день выдают две постные «просвирки» из рисовой муки и два стакана воды. Все остальные «разносолы» за счет денег с воли.

Связь сидельца с внешним миром – это номер телефона. Её осуществляет охрана. Если позвонить не кому – медленная смерть. Если позвонить есть кому – то охрана получит для сидельца с воли деньги и разделит сумму 50 на 50. С той половины, что останется сидельцу, оплачивается «буфет»: лапша, галеты, соевые сосиски… За деньги можно устроить перевод в камеру «улучшенного содержания» менее населенную, с передачами продуктов с воли и выводом на балкон. Но и там нет ни телевизора, ни книг, ни газет.

Быт и нравы в камере конфуцианские с признаками расовой сегрегации. «Папа» – китаец. Старший по возрасту и с наибольшим сроком. Его место справа от окна. При «папе» – дежурный, который сторожит его покой, делает «папе» массаж и убирает камеру. Большая часть пола накрыта деревянным настилом высотой 15 см. На настиле циновки и подушки набитые шелухой. Под настилом, даже и на третьем этаже, бегают крысы. Побитие которых через щели в настиле составляет «развлечение для народа». Основное время провождения для китайцев – игра в карты. Иностранцы сидят вместе с китайцами. Если нет запрета от охраны, то первую неделю, дабы сломить гордыню, «белых обезьян» бьют. Ну а чернокожие братья по разуму на настил не допускаются вообще и спят на узкой полоске пола «у параши». При этом китайцы в камере живут дружно, а иностранцы – отчужденно.

Ещё 10 лет назад в Пекине и других китайских тюрьмах 16 граждан России сидело пожизненно. А 5 человек «мотали срок» в 20 лет. Сидят за торговлю наркотиками, сутенерство, драки повлекшие смерть человека, нанесение коммерческого ущерба. А вот русская девушка 20 лет от роду за передачу китайцам 2 килограмм героина была и вовсе расстреляна.

Быт и нравы в Хайларской тюрьме менее жестокие, чем в Пекине, но для иностранца более суровые. Умывальника в камере нет. Параша без крышки. Вода – из вентиля батареи отопления. Лампочка освещения, как и в Пекине, не выключается, но подъема и отбоя нет. Кормят баландой из ведра. В камере 15 кв. метров сидят 15 человек. Сидельцы со сроками 20-25 лет сидят в кандалах с цепями. Во всех случаях, сидельцы, срок более 4-х лет (а за кражу велосипеда уже дают 5 лет) начинают отбывать на тяжелых каторжных работах: в каменоломнях, на рудниках, у печей кирпичных заводов. И только после 4-х лет каторги попадают на отсидку, где за деньги можно перейти из общей камеры в улучшенную. А за откуп в 300 000 юаней скостить срок и выйти на свободу. Если денег нет – медленная смерть. В Китае всегда было много народа и смерть человека не является чем-то ошеломляющим психику.

Тюрьма в Китае – это традиционный конфуцианский инструмент демонстрации обществу принципа: государственная власть сильнее денег!

Примечательно как в 2007-2008 годах государственная власть с помощью тюрьмы за два года искоренила ранее весьма распространенное пьянство за рулем. Тогда в Пекине, сначала по средам и субботам, а затем внезапно, полиция устраивала повальные проверки водителей на алкоголь. Делалось это на перекрестках, пока поток машин стоит на красный свет. Если тест показывал наличие алкоголя, то в полицейский автобус забирали всех подряд, не взирая на лица. На первый раз оформляли штраф в 2000 юаней с водителя и по 500 юаней со всех, кто был в машине, как с пособников, а нарушителей заводили в базу данных. На второй раз – сразу 15 суток тюрьмы в общей камере с отсидкой на корточках! Отсидели все, даже самые блатные и богатые, так как откупиться в этой кампании наведения порядка от власти было нельзя. В итоге традиционное государство «Восточной деспотии», показав свободолюбивому бизнесу: кто в доме хозяин, на деле утвердило принцип произвола власти, как высшей ценности, что конфуцианской этики, что народной демократии.

********************************************************

Иллюстрированный журнал Nanfang Zhoumo воспользовался этим случаем, чтобы опубликовать свидетельства о том, в каких условиях содержатся заключенные. Такого в китайской прессе ранее никогда еще не писали.

"9 марта 2001 года, около 9 часов утра, полицейские доставили меня в следственный изолятор. После того как я был подвергнут полному личному обыску и у меня забрали ремень, меня босиком привели в «загон» (так в тюрьме Фучжоу называют многоместные камеры). Большая железная дверь захлопнулась, и я оказался в помещении высотой около 7 метров, свет в которое попадал из единственного окна. Помещение было размером около двадцати квадратных метров и в нем содержалось 27 человек. Все они изготавливали фонарики, расшивая их макраме или украшая бисером. Позже я узнал, что эта работа была обязательна для всех.

Мое появление вызвало большое оживление. «Разденься и сполоснись!» – приказал мне 50-летний мужчина, старший по камере. Я зашел в «закуток» (место, где моются, примыкающее к камере), чтобы там «пройти прописку», состоящую в том, что на меня вылили 20 ведер ледяной воды. Дело было в марте, и было еще холодно. Я жутко замерз, окруженный глазеющими на меня двадцатью мужиками. Мне было не по себе, стоя голым среди них… Позже я узнал, что мне повезло, так как я оказался в «красной хате», т.е. предназначенной для чиновников, иностранцев и пожилых людей, т.е. среди тех лиц, которые даже в предварительном заключении имели некоторую поддержку. В следственном изоляторе были только две такие камеры, все остальные, еще большего размера, предназначались для уголовников – убийц или воров. Там всех вновь прибывших в качестве «прописки» попросту жестоко избивали.

Как только мое «споласкивание» закончилось, старший по камере потребовал, чтобы я рассказал, за что здесь очутился. «Досадно!», – произнес он, прежде чем приказать мне идти работать. Все утро я нанизывал бисер. Когда принесли обед, я просто не мог есть. В 22 часа все улеглись спать.

Дюжина мужиков набилась на небольшое возвышение, которое служило общей постелью, и я больно ударился ногой, пытаясь туда пробраться. Старший по камере сказал мне: «Будешь спать около толчка!». Так как места на общей постели всем не хватало, половина заключенных спали либо в проходе, либо около туалета. Когда же в камеру набивали еще больше народа, то некоторые заключенные были вынуждены спать сидя у стены, либо ждать своей очереди, чтобы вытянуться на постели…

В первые дни я очень боялся, но потом потихоньку привык. В камере собралась очень специфическая компания. Двадцать восемь «пассажиров» делились как бы на три «класса»: высшее общество, состоящее из старшего по камере (как правило, назначается администрацией) и еще нескольких доминирующих личностей; нижний слой, который состоял из вновь прибывших и из заключенных, у которых был низкий статус; и средний слой. Имеется несколько факторов, которые позволяют определить, к какому «классу» принадлежит тот или иной заключенный: его способность пускать в ход кулаки, в каких отношениях он находится со старшим по камере и с охранниками, но также большую роль играет преступление, в котором его обвиняют (те, кто обвиняются в изнасиловании или в мошенничестве – «на очень плохом счету»).

В самом начале меня попытались унизить, но после того, как я несколько раз подрался, никто больше трогать меня не осмеливался. В течение двух недель я спал около толчка, затем почти год в проходе. Если ты – мокрая курица, то ты будешь постоянно стирать белье или мыть посуду. Заключенные, у которых есть деньги, могут что-то покупать, чтобы снискать благосклонность старшего по камере и «пассажиров» первых двух «классов». Таким образом, они могут облегчить свое существование. Но те, у кого нет денег или тех, кто мог бы защитить, вынуждены постоянно заниматься уборкой или стирать нижнее белье другим заключенным.

Подследственные никогда не выходят из камеры

В этом СИЗО один охранник отвечает за две камеры, в каждой из которых содержится от двадцати до тридцати человек. Для одного человека – это невыполнимая миссия; поэтому он должен делегировать часть своих полномочий старшим по камере, которые, соответственно, играют большую роль в поддержании порядка. В свою очередь, они имеют определенные льготы: им достается больше пищи, и они меньше работают. И места для сна у них больше.

В отличие от других заключенных, которые могут посылать своим близким только почтовые открытки, старшие по камере имеют право написать своим родственникам одно или два письма в месяц. Наконец, они могут дважды в день покидать «загон», чтобы отчитаться перед охранниками. У них действительно льготные условия, потому что подавляющее большинство заключенных могут выйти из «загона» только один раз – когда их осудят.

Когда наш старший по камере убыл, охранники решили, что у меня есть кое-какой авторитет, и предложили мне занять его место, на что я согласился только лишь для того, чтобы иметь возможность выходить подышать свежим воздухом! Вообще-то я там наполовину ослеп, потому что глаза не имели возможности смотреть дальше, чем на три-четыре метра. Дальше взгляд упирался в стену камеры.

В качестве старшего по камере я был всего один год, а потом отказался. Как двадцать мужиков, постоянно запертых в одной камере, без всякого намека на интимность, могут жить и не драться? Если старшему по камере не хватает авторитета, ситуация становится неуправляемой. Часто охранники посылают нескольких физически крепких заключенных, чтобы те помогли старшему по камере. В случае, если происходит какой-либо инцидент, всегда задаешь себе вопрос: стоит ли применять силу. Это нелегко решить!

Днем охранники наблюдают за тем, что происходит в камере через мониторы и вмешиваются при малейшем инциденте, но вечерами заключенные должны обеспечивать порядок самостоятельно. Если ночью драка приобретает скверный оборот или, например, кто-нибудь заболел, старший по камере приказывает всем стучать по полу, чтобы показать, что что-то произошло, чтобы пришли охранники.

В камере люди часто умирают, и никто не знает отчего. Тюремный врач посещает регулярно и дает витамины B и D. Когда мы его спрашиваем, почему кто-то умер, он отвечает, что проведенное вскрытие не дало возможности определить причину смерти. Может быть виновато плохое качество пищи…

Поэтому он сразу решил давать всем пищевые добавки. На всякий случай. За три года, проведенные в СИЗО, я ни разу не ел свежих овощей. К концу шестого месяца заключения мои волосы поседели не только из-за переживаний, связанных с моим делом, но и по причине отвратительного питания.

При малейшей драке мужчины, которые на свободе запросто могли выдержать двадцать ударов кулаком, здесь могут умереть от щелчка. Нас никогда не выводят на прогулки, и мы все имеем мертвенно-бледный вид. Зимой утром луч солнца проникает в камеру на 12 минут. И все по очереди стоят под ним. Я это навсегда запомню!

Никто снаружи не знает, что происходит в камере. Только те, кто в ней живут. По существующим правилам, подследственным нельзя контактировать со своими родственниками, только со своим адвокатом. В моем случае, мне пришлось ждать три месяца, прежде чем я смог с ним встретиться. Когда я освободился, я узнал, что он должен был несколько раз подать прошение в различные инстанции, чтобы ему разрешили со мной встретиться. И я мог его видеть лишь один или два раза в год. Каждый раз встреча длилась примерно полчаса. Но говорить можно было исключительно о моем уголовном деле.

Полицейские, сидящие с двух сторон около каждого из нас, тут же прерывали разговор, если он не относился к моему делу. Да и что толку было говорить ему обо всем этом?

Помню одного заключенного, у которого была исключительно завидная судьба. Это был иностранец китайского происхождения, который находился в СИЗО в течение двух лет за мошенничество, т.е. за преступление, которое, в принципе, делало его презираемым в глазах других заключенных. Но, не смотря на это, он относился к «первому классу». Каждый месяц его посещал консул, специально для этого прилетавший самолетом из Кантона, чтобы узнать о нем новости и не избили ли его. Ему даже не надо было просить, чтобы он к нему прилетал – так в его стране заведено. Нам трудно было понять такое поведение. Так мы открыли для себя, какое значение ТАМ имеет человеческое существо.

***
«С тех пор, как Китай ввел в практику кампании, направленные на борьбу с преступностью, названные «Сильно ударить» (с начала 1980-х годов), следственные изоляторы переполнены», – говорит Ванг Шунан, заместитель секретаря Китайского криминологического общества, профессор Университета политики и права.

Опрошенный иллюстрированным еженедельником Nanfang Zhoumo, он подтверждает существование постоянного насилия, описанного в свидетельствах, собранных кантональным еженедельником. «Хотя существующие правила обязывают во время содержания под стражей осуществлять не только функцию наблюдения, но и образовательную функцию, запрещают избиения, словесные оскорбления, телесные наказания и жестокое обращение с задержанными, концепция управления некоторыми следственными изоляторами остается все еще примитивной и ограничивается тем, что необходимо «не допустить побег, предотвратить смерть». Мы имеем ограниченные ресурсы, и полицейские не могут сами руководить всеми заключенными.

В следственных изоляторах практикуются избиения вновь прибывших теми, кто уже сидит давно, для того, чтобы они сидели тихо и в особенности для того, чтобы они признали свою вину».

Метки:

Когда я итожу, то, что прожил, не могу не вспомнить конец 90-х годов ХХ века. Тогда, китайские власти, после долгой и безрезультатной тяжбы в судах по коммерческому иску предписали мне в течение 48 часов покинуть страну, а моего российского компаньона посадили. Сначала в Пекинский централ. А затем в не столь отдаленный от границы с РФ холодный Хайлар.

Силовое решение юридических вопросов, тогда, когда писанное право не позволяет без потери державного лица «Срединного государства желтых людей» осудить или встать на сторону «бледнолицых варваров с окраины», характерно для китайской традиции.

Официальный статус российско-китайских отношений в то время носил имя «стратегическое партнерство, направленное в XXI век». Кто такие партнеры? У людей европейской культуры имя партнеры значит компаньоны в деле, в сделках на рынке. Партнер – это тот, с кем ты имеешь бизнес, и имеешь выгоду. У китайцев же партнер – это тот человек с кем китаец садится «играть на интерес» за карточный стол или в мацзян. А это, согласитесь, другой смысл. То же касается и других понятий экономики. Например, возьмем инвестиции. Никаких инвестиций в западном смысле слова, в смысле «священного акционерного капитала», у китайцев в бизнесе нет. По форме есть, а, по сути, нет. Для китайца иностранные инвестиции – это предоплата за товар. Или возврат исторических долгов за неравноправные отношения в XIX веке. Или отступные за отказ китайцев от изощренной мести за 100 лет былого полуколониального позора.

Ну а раз партнер – это не компаньон в деле. Не тот, кто составляет с тобой компанию. А тот, кто в карточной игре составляет противную сторону. То против него можно использовать все карты: и те, что на руках, и те, что припрятаны в рукаве. Тем более, что мораль прошлых обид это оправдывает.

А если иностранец окажется ушлым. Воспримет девиз стратегического партнерства по-китайски: как бесконечный путь хитрости, как игру, где все карты хороши. Да ещё и начнет обыгрывать китайских партнеров по игре на интерес. То не миновать ему силового решения вопросов правды и права. Ибо за китайским партнером всегда стоит вся совокупная мощь Срединного государства желтых людей, лучших из лучших. Тогда как за бизнесменом европейского склада ума стоят лишь «буква закона», да «права человека».

Так и получилось со мной и моим компаньоном, когда я, блефуя и передавая ход китайской стороне, перевел внешний долг российской компании на внутренний долг двух китайских компаний. А мой российский компаньон вывел выигранные на кону деньги из Китая в гонконгский офшор. При этом буква закона нами не была нарушена. Юридические претензии предъявлять нужно было к падким на легкий выигрыш китайцам. Однако на «пути хитрости» уязвлена была великоханьская гордость – то, что называется «лицо». В Китае потерю денег простить можно. А потерю лица – НЕТ.

Тогда, дабы не потерять лицо всей китайской цивилизации, меня с почетом старого статуса в Посольстве СССР, с признанием дипломатических преимуществ и привилегий, на которые я после 1991 года, конечно, не имел права, выдворили из страны «за деятельность не совместимую со статусом». А затем, всецело пользуясь тем, что я уже не мог приехать в Китай и лично участвовать в арбитраже, закрыли мое совместное предприятие с изъятием в свою пользу всей доли иностранного капитала. Ну а моего российского компаньона без былых дипломатических привилегий три месяца прессовали в тюрьме, до тех пор, пока не выбили из него откуп: достаточную по меркам полиции сумму денег. При этом, так и не открыв и не закрыв обвинение.

Ну а поскольку представителям российского бизнеса статус «персоны нон грата» явно не грозит, остановлюсь, с откровенных слов моего компаньона, на поучительном примере такого финансового регулятора, как китайская тюрьма. Регулятора в том смысле, что без откупа здесь не обойтись.

Ну, так вот. Пекинский централ в сравнении с провинциальной Хайларской тюрьмой во внутренней Монголии – это очаг уюта «со всеми удобствами». Общие камеры хотя и перегружены: на 12 кв. метрах сидят 28 человек, однако есть «очко» и умывальник. Подъем в 6 часов. К «утреннему туалету» дежурный каждому сидельцу отрывает от рулона по два куска туалетной бумаги и выдавливает порцию зубной пасты. Полотенец нет. Раз в неделю помывка: холодный душ. Кроме заботы о гигиене, от казны на пропитание в день выдают две постные «просвирки» из рисовой муки и два стакана воды. Все остальные «разносолы» за счет денег с воли.

Связь сидельца с внешним миром – это номер телефона. Её осуществляет охрана. Если позвонить не кому – медленная смерть. Если позвонить есть кому – то охрана получит для сидельца с воли деньги и разделит сумму 50 на 50. С той половины, что останется сидельцу, оплачивается «буфет»: лапша, галеты, соевые сосиски… За деньги можно устроить перевод в камеру «улучшенного содержания» менее населенную, с передачами продуктов с воли и выводом на балкон. Но и там нет ни телевизора, ни книг, ни газет.

Быт и нравы в камере конфуцианские с признаками расовой сегрегации. «Папа» — китаец. Старший по возрасту и с наибольшим сроком. Его место справа от окна. При «папе» — дежурный, который сторожит его покой, делает «папе» массаж и убирает камеру. Большая часть пола накрыта деревянным настилом высотой 15 см. На настиле циновки и подушки набитые шелухой. Под настилом, даже и на третьем этаже, бегают крысы. Побитие которых через щели в настиле составляет «развлечение для народа». Основное время провождения для китайцев – игра в карты. Иностранцы сидят вместе с китайцами. Если нет запрета от охраны, то первую неделю, дабы сломить гордыню, «белых обезьян» бьют. Ну а чернокожие братья по разуму на настил не допускаются вообще и спят на узкой полоске пола «у параши». При этом китайцы в камере живут дружно, а иностранцы – отчужденно.

Ещё 10 лет назад в Пекине и других китайских тюрьмах 16 граждан России сидело пожизненно. А 5 человек «мотали срок» в 20 лет. Сидят за торговлю наркотиками, сутенерство, драки повлекшие смерть человека, нанесение коммерческого ущерба. А вот русская девушка 20 лет от роду за передачу китайцам 2 килограмм героина была и вовсе расстреляна.

Быт и нравы в Хайларской тюрьме менее жестокие, чем в Пекине, но для иностранца более суровые. Умывальника в камере нет. Параша без крышки. Вода – из вентиля батареи отопления. Лампочка освещения, как и в Пекине, не выключается, но подъема и отбоя нет. Кормят баландой из ведра. В камере 15 кв. метров сидят 15 человек. Сидельцы со сроками 20-25 лет сидят в кандалах с цепями. Во всех случаях, сидельцы, срок более 4-х лет (а за кражу велосипеда уже дают 5 лет) начинают отбывать на тяжелых каторжных работах: в каменоломнях, на рудниках, у печей кирпичных заводов. И только после 4-х лет каторги попадают на отсидку, где за деньги можно перейти из общей камеры в улучшенную. А за откуп в 300 000 юаней скостить срок и выйти на свободу. Если денег нет – медленная смерть. В Китае всегда было много народа и смерть человека не является чем-то ошеломляющим психику.

Тюрьма в Китае – это традиционный конфуцианский инструмент демонстрации обществу принципа: государственная власть сильнее денег!

Примечательно как в 2007-2008 годах государственная власть с помощью тюрьмы за два года искоренила ранее весьма распространенное пьянство за рулем. Тогда в Пекине, сначала по средам и субботам, а затем внезапно, полиция устраивала повальные проверки водителей на алкоголь. Делалось это на перекрестках, пока поток машин стоит на красный свет. Если тест показывал наличие алкоголя, то в полицейский автобус забирали всех подряд, не взирая на лица. На первый раз оформляли штраф в 2000 юаней с водителя и по 500 юаней со всех, кто был в машине, как с пособников, а нарушителей заводили в базу данных. На второй раз – сразу 15 суток тюрьмы в общей камере с отсидкой на корточках! Отсидели все, даже самые блатные и богатые, так как откупиться в этой кампании наведения порядка от власти было нельзя. В итоге традиционное государство «Восточной деспотии», показав свободолюбивому бизнесу: кто в доме хозяин, на деле утвердило принцип произвола власти, как высшей ценности, что конфуцианской этики, что народной демократии.

Андрей Петрович Девятов, член Союза писателей России, постоянный заместитель директора Института российско-китайского стратегического взаимодействия (ИРКС)
No150 от 29.12.2010

Истории бывших заключённых и свидетельства иностранных специалистов об одной из самых закрытых пенитенциарных систем мира.

В закладки

Охранник просматривает окно коридора в пекинском центре заключения, октябрь 2012 года. Фото Getty

В мировом рейтинге по числу заполненности тюрем Китай, население которого составляет почти 1,4 миллиарда человек, занимает второе место. Точное число заключённых определить сложно, но, по оценкам общественных организаций, оно составляет от 1,649 миллиона до 2,3 миллиона человек. Это внушительная статистика для Азии и ещё более масштабная для Европы, где лидерство по числу приговорённых стабильно удерживает Россия - около 590 тысяч человек.

Несмотря на масштаб, информация об условиях жизни в китайских тюрьмах во многом остаётся закрытой, а если и просачивается в СМИ, то зачастую обрывисто и неточно. Многие правозащитники потратили не один год, собирая крупицы данных, но и они не могут осветить все детали тюремных условий. Именно поэтому одним из главных источников о происходящем в одной из крупнейших пенитенциарных систем мира остаются жители Китая и иностранцы, которые отсидели и вышли.

Там, где духовное движение встречается с пытками

«Духовная энергия колеса закона», «Усердная работа с колесом учения», «Великий закон колеса учения», - это лишь несколько вариантов перевода названия духовного движения фалуньгун, охватившего Китай 1990-х. Оно основано на традиционной китайской гимнастике и сочетает в себе элементы буддизма, даосизма и конфуцианства. По словам приверженцев, суть течения заключается в физическом и духовном развитии человека.

Верование, основанное уроженцем провинции Гирин Ли Хунчжи, набрало популярность в бурно развивающимся Китае. Строители, бизнесмены, студенты, чиновники - интерес к фалуньгун охватывал жителей страны. В какой-то момент приверженцами течения стали считать себя более 100 миллионов человек - для компартии, которая долго наблюдала за религиозным бумом, это был финальный знак к действию.

Увидев в течении реальную угрозу, власти Китая нанесли упреждающий удар, который обрёк тысячи людей на тюремные сроки. В 1999 году компартия объявила фалуньгун вне закона, якобы потому что течение демонстрировало признаки секты (в России книги об учении внесены в экстремистский список). Вскоре многих сторонников течения начали арестовывать порой даже по самым незначительным причинам.

Приверженцы фалуньгун в Гонконге (из-за большой автономии в этой части Китая учение не запрещено). Фото Reuters

Именно такая судьба постигла Цзиньтао Лю (Jintao Liu). Он работал преподавателем в школе, пока в начале 2000-х во время полицейской проверки на его учительском компьютере не обнаружили файл с книгой о фалуньгун. Мужчине не объяснили, в чём его обвиняют, но он и так это понимал. С 2006 по 2009 годы китаец провёл в пекинском центре содержания и трудовом лагере, где его регулярно избивали, пытали и унижали.

В разговоре с одним из крупнейших новостных изданий Австралии news.com.au, Цзиньтао описал , как однажды ему под ногти загнали спицы и заставили стоять на улице около 18 часов. За попытку поменять позу или просто двинуться его били. В другой раз заключённого раздели до гола четверо охранников и угрожали изнасиловать подручными средствами, «чтобы сделать геем».

Хунбинь Линь (Hongbin Lin) столкнулся с полицейской жестокостью к приверженцам запрещённого течения на несколько лет раньше. В 2002 году его приговорили к шести годам заключения за выход на улицу с баннером «Фалуньгун - это хорошо». Суд постановил, что таким образом мужчина пытался «нарушить работу правоохранительных органов».

Хунбинь Линь. Скриншот из репортажа news.com.au

Как утверждает Хунбинь, в первые же месяцы его избили охранники и пытали электрошокерами до тех пор, пока в них не кончился заряд. Подобную технику применяли ко многим приговорённым, но иногда те не выдерживали и умирали. Никакого гендерного разделения не было: охрана относилась к женщинам-заключённым не менее жестоко. Чан Чжи Юэ (Chang Zhi Yue) провела четыре года в пекинской тюрьме, пережив десятки столкновений.

По словам женщины, однажды девять охранников мучили её около пяти часов: она получила несколько тяжёлых травм, включая трещину черепа и позвоночника. В другой раз сотрудники учреждения посадили Чан Чжи на стул и начали тянуть её за ноги в разные стороны, пока у неё не треснуло бедро. Перед этим китаянку избили, нанеся удары как по телу, так и по лицу.

Такой уровень жестокости в китайских тюрьмах объяснялся закрытостью страны от международных организаций. С приходом к власти коммунистов в середине 20 века в КНР перестали проводить независимые расследования о происходящем в тюрьмах. В 2005 году туда прибыли сотрудники ООН, однако за их действиями строго следили и не позволяли пообщаться как с иностранными, так и с китайскими заключёнными.

В 2006 году инспекция ООН заключила, что 66% заключённых в китайских тюрьмах причисляли или причисляют себя к сторонникам фалуньгун.

Особо упрямых приверженцев движения отправляли в специальные центры, где силой вынуждали отказаться от верований. Заключённым регулярно показывали фильмы, критикующие и называющие фалуньгун сектантским верованием. Несогласных избивали и вынуждали смотреть записи, а порой подвешивали к потолку за запястья или били электрошокером, требуя отказаться от своих убеждений.

Все, кто приезжает в Китай, меньше всего думают, что окажутся в тюрьме. Правила жизни здесь простые: соблюдай законы и живи нормально. Как и везде. Не нарушай визовый режим, не ввязывайся в сомнительные компании, никаких наркотиков, поменьше агрессии и никогда не садись пьяным за руль. Наш соотечественник согласился выступить в роли антигероя и рассказать о своем не самом приятном опыте о трех месяцах в китайской тюрьме:

- До этого ты когда-нибудь садился за руль выпившим?

Нет. Честно. Это в первый и в последний раз.

- В первый раз сел пьяным за руль и сразу в тюрьму?

Я даже не знаю, сколько я выпил. Честно, я вообще не помню, как сел за руль. Тусовался с друзьями. А потом человек, который должен был водить куда-то исчез. И я почему-то сел за руль. Это была моя машина. Мы были вообще в другом районе. Ехал очень медленно по краю дороги. А там как раз полицейские меня останавливают, говорят: "Ты пьяный, выходи". Поняли, что я иностранец, сразу толпа полицейских собралась. Как это обычно бывает.

- Ты не пытался включить иностранца, мол, ничего не понимаю?

Нет, вообще так не делал. Просто я знал, что накосячил. Если косячишь очень сильно, то надо сотрудничать с полицейскими. Сразу понял, что попал. Вот и все.

- Ты сразу понял тяжесть всей ситуации?

Я до последнего момента не думал, что получу реальный срок. Думал, максимум отберут права. Ну ладно, жена будет машину водить. Вообще до последнего был уверен, что не пойду в тюрьму.

- А что с полицейскими? Как они вели себя при задержании?

Полицейские вели себя очень вежливо. Сначала их было трое. Потом толпа. Все восклицают: "О, россиянин! О, россиянин!". Посадили в свою машину, повезли в участок. Сразу сами же поставили жену в известность, машину на штрафстоянку эвакуатором отправили. Там я отсидел до утра и меня задержали на неделю. Сказали, что надо будет приходить туда для выяснения деталей по делу, потом дело пойдет в суд. Через три дня я забрал машину со штрафстоянки.

И вот я приходил в участок, ставил подписи. Очень много бумажной волокиты было. Назначили суд через 1,5 месяца. Почти сразу же нанял адвоката. Обычно при таких нарушениях суды долго ждать надо, 4-6 месяцев точно. Так как я был иностранцем, назначили все быстро.

- Как нашел адвоката?

Жена нашла через знакомых. Заплатили немного, около 5 000 юаней (50 000 руб.). Она меня все успокаивала: "Да все нормально! Разрулим!". И я ходил очень спокойный и расслабленный. Рассчитывали максимум на условный срок. В участок я ходил один, она явилась только во время суда. Подготовила все документы.

- Что было во время суда?

Да все нормально, в принципе. Я заволновался только в последний день, когда выносили решение. Мой адвокат не пришел и я заподозрил что-то неладное. Звоню ей, а она: "Да все схвачено! Все схвачено! Заходи, не бойся!". Все, зашел. А там говорят: "Надо в тюрьму". Звоню адвокату, говорю: "Что ты мне врала?". А она: "Ой, извини, у меня дела. И повесила трубку". Суд предписал явиться такого-то числа в тюрьму, через неделю примерно. Осудили меня на три месяца, при этом учли ту неделю, которую я уже отсидел в изоляторе.

- Ты что-нибудь взял с собой?

Да ничего не взял, только теплую одежду, деньги. Одежда не понадобилась, все выдавали сами. Деньги в размере 800 юаней (8000 рублей) внес на специальный счет, который есть у каждого осужденного, выдали квитанцию. На эти деньги я мог сделать в тюрьме специальный заказ. Все было максимально корректно. Очень хорошо обращались со мной. Это только потому, что я иностранец. Со своими так не церемонятся, плохо обращаются.

Меня посадили в джип, привезли в тюрьму. А своих же отправляют в специальном общем автобусе. Ни наручников, ничего не было. Провели в специальную комнату, внутри все заставили снять, выдали одежду, показали камеру. Одежда была летняя - футболка и шорты, а на улице зима. Камера была вообще маленькая 20 квадратов, внутри 20 кроватей. Но заполнена не была. 8-10 человек где-то. Количество постоянно менялось. Это была специальная камера для алководителей. В соседней камере сидели убийцы.

Я нарочно попросился в камеру к китайцам, а не к иностранцам, потому что решил в это время улучшить свой китайский. У иностранцев камера вся была заполнена, одни африканцы и арабы. Вообще жесть. Кто-то подрался, кто-то торговал наркотиками.

Везде камеры и датчики. Каждое движение строго регламентировано. Если заниматься физическими упражнениями в неустановленное время, то срабатывает сигнализация. Повысишь голос - сигнализация. Резкие движения - сигнализация. Сразу прибегают охранники. Когда я только зашел, какие-то китайцы выясняли отношение, перешли на маты - сработала сигнализация. Прибежали охранники, спрашивают у главного по камере: "Кто зачинщик?". Тот указал на одного. Его закрутили и в камеру к убийцам. В каждой камере есть главный.

Наша камера была особенная, к нам переводили за хорошее поведение. Однажды перевели человека, осужденного за финансовые махинации. Он китаец, учился в Германии, прожил там 15 лет. Приехал обратно в Китай, открыл в Шеньчжене (соседний город, свободная экономическая зона, ранее писала об этом городе - прим. автора ) инвестиционную компанию. Намутили что-то там с налогами и посадили на три года. В камере таких много было. Был очень "крутой" человек, ходил в своей одежде, в кроссовках своих, мог курить раз в день, в отличие от остальных.

За это время понял, что в камере сидят в основном те, кто не смог "вырулить" из этой ситуации. Говорят, что cуд можно задобрить по идее, зазнакомиться с судьей, повести в ресторан, в общем гуанси устраиваешь. Но мы этого не сделали, расслабился после слов адвоката. Вообще в Китае так принято везде. Например, жена рожает ребенка, надо обязательно пригласить врача в ресторан (подарить конверт с деньгами). Это не взятка, а правило хорошего тона, налаживание хороших связей.

Раз в неделю нам давали бланк заказа, где мы могли заказать еду или теплую одежду. Деньги платили с того специального счета.

У нас в камере был парень, который учился в Австралии и очень хорошо говорил по-английски.

- А он за что сидел?

Он сел пьяным за руль, не справился с управлением, снес забор, столбы, протаранил очень много машин. Но у него отец богатый, устроили гуанси и ему дали месяц тюрьмы. Хотя ситуация была намного хуже, чем у меня. Практиковал английский. Я так понял, что эта тюрьма - какое-то промежуточное место, после суда и до настоящей тюрьмы. Рассказывали, что в реальных тюрьмах намного хуже условия.

- Какой у тебя распорядок был?

Подъем в 6:30, отбой в 21:30. Распорядок дня обязателен для всех. Просыпаешься, сначала заправляешь кровать, чтобы было ровно. Там были люди, которые служили в армии. Я быстро научился. Помню жестоко мерз. Когда я был в тюрьме, как раз случилась самая холодная зима в Гуанчжоу, снег выпал. Но я особо не страдал, а вот китайцы-южане просто с ума сходили. Кстати, самое любимое занятие в тюрьме - это считать, сколько дней осталось. Очень многие заболели. И я понял, что у меня хорошее здоровье. Да и кормили очень хорошо.

- Кстати, чем кормили?

На завтрак давали чжоу (традиционный китайский завтрак - каша из риса и воды, прим. автора ). Правда, она была странная - просто вода и на дне чуть-чуть рис плавает. По вторникам и четвергам давали булки. Китайцы вообще не ели булки, а я люблю, поэтому я у них забирал. Типа, русский, забирай хлеб. В 11:30 давали обед. Обычно он состоял из риса и тефтелей (мясные шарики), иногда просто рис с овощами. Но эти мясные шарики были вообще не вкусные. Риса всегда очень много было. Даже слишком много. На ужин было почти то же самое, что и на обед. Нам еду приносили в камеру. Из камеры вообще не выходили никогда.

По ночам дежурили внутри камеры. Когда остальные спят, 2 или 3 человека должны следить за порядком, чтобы никто не убил себя. Дежурство длится полтора часа. И в это время просто стоишь и смотришь. Дежурили по очереди. Самое крутое дежурство сразу же после отбоя с 21:30 до 23:00 или с утра с 5 до 6:30. Те, кто там дольше сидит, у них "ранг" растет и они брали себе такое дежурство. Нельзя засыпать ни в коем случае. Сразу же сигнализация срабатывает и все просыпаются. За это получаешь штраф. В тюрьме действует балльная система. За каждый косяк начисляют баллы. А за драку сразу же переводят в другую камеру. Пять лет назад там один случай. Молодой студент попался, он там что-то залупаться начал и его убили в той тюрьме. Большой резонанс был. После этого там везде камеры поставили. Поэтому сейчас там стало очень безопасно. Самая безопасная тюрьма в Гуанчжоу наверно.

Туалет и душ внутри камеры. Туалет громко сказано. На самом деле это просто дырка. Но там за чистотой очень сильно следят. После того, как сходил по большому, надо все тщательно чистить.

- Ты со своими сокамерниками бывшими поддерживаешь сейчас отношения?

Да, конечно. Хорошо общаюсь с одним страховщиком. Еще есть владелец обувного завода. Там сидели в основном директора. Те, кто хорошо зарабатывает, у кого есть машины. Помню был один владелец завода, который производит парфюмерию. Но мы с ним особо не общались. Каким-то странным был. Слишком любил поспорить и поругаться. Еще был владелец завода по пошиву одежды. Но так только в Гуанчжоу. В деревнях и других провинциях, конечно, не так.

- Какие-то негативные моменты были или это у тебя характер такой спокойный?

Да, конечно, были. Когда люди долго сидят, они начинают сходить с ума. От скуки друг на друга нарываются. Но на меня не нарывались, типа иностранец. Я вообще спокойно сидел, научился играть в китайские шахматы. По вечерам с 18:30 до 21:00 можно телевизор смотреть либо в шахматы играть. Я играл в шахматы. Это очень крутая игра! Те, кто играет в эти шахматы, обычно очень рассудительные, любят подумать. Вот с ними я и задружился. Был один пожилой сычуанец (выходец из провинции Сычуань - где панды и перец, прим. автора ), моряк и заядлый рыбак, маленького роста и лысый. Вот он меня и научил играть. По-моему, эта игра интереснее, чем обычные шахматы. Может это мне показалось, потому что нечего было делать.

- О чем китайцы в тюрьме разговаривают?

О девушках они разговаривают. Где там хороший массажный салон. Что там делают и по чем. Все время спрашивали о русских девушках. Все-таки они очень большой интерес к иностранцу проявляют. Сразу толпой собираются, слушают, вопросы задают. Чувствовал себя дроидом из "Звездных войн". Был один человек, который ставил под сомнение мои слова. Например, я говорил, что в России средняя продолжительность жизни у мужчин 55 лет. А он мне: "Да ты все врешь! Даже в Африке так мало не живут. Здесь в любой деревне Китая, люди по 75 лет живут". Еще я рассказывал, что в России зимой бывает -50, а он: "Нет, не может быть! В -50 никто не выживает!". Такой самодовольный и думает, что все знает. А потом в тюрьме нахожу журнал о путешествиях и там была напечатана статья про Якутию. Я ему показал статью о якутской зиме, но он остался при своем мнении. Там, кстати, было написано, что эвенки - это китайцы.

- Как работники тюрьмы к тебе относились?

Очень корректно они себя вели. Хотя потому, что я был иностранцем. К своим тоже нормально относились, потому что контингент очень хороший был. А вот осужденные между собой не очень. Я неоднократно слышал, как они называли других деревенщинами.

За эти месяцы в тюрьме я очень хорошо научился различать китайцев. Легко узнаю по говору, кто из какой провинции. И самое главное -- пьяным за руль больше никогда не сяду!

Китайские тюрьмы — сущий «ад на земле». И не удивительно, ведь побывав там, меняется не только жизнь, но и мировоззрение.

По всей Поднебесной раскинулась целая сеть тюрем. Одни знамениты своими пытками и нечеловеческим трудом, а другие — «особым комфортом».

В этой статье мы рассмотрим, что же из себя представляет китайская тюрьма, и почему туда лучше не попадать.

Существует несколько типов мест лишения свободы:

Арестный дом

В арестный направляют за административное правонарушение. Сюда попадают несовершеннолетние, хулиганы, наркоманы, проститутки и их клиенты.

При таком тюремном заключении, задержанный пребывает здесь не более 15 суток. За это время нарушителю рассказывают о законах и основных нормах поведения. Никаких сложных физических работ выполнять не требуют, разве что могут заставить провести уборку в камере.

Данный вид наказания — самый лёгкий.

Трудовой лагерь

Ранее трудовые лагеря были довольно распространённой мерой наказания. Именно таким образом перевоспитывали нарушителей, привлекали их к общественному труду.

Данный метод рассматривался как эффективная альтернатива тюремному заключению. Заключённые работали на фабриках, в общественных местах. Однако такой вид наказания был отменён из-за злоупотреблений со стороны исполнителей закона — не было единого органа который бы мог структурировать и контролировать все процессы.

Система начала погружаться в мир взяток и корысти со стороны стражей порядка.

В данном учреждении человек мог находиться от одного до трёх лет, при этом получая небольшие денежные компенсации за свой труд. Фактически это превратилось в современный рабовладельческий строй, но благодаря активности правозащитных организаций такой вид наказания был отменён.

Следственный изолятор

Следственный изолятор или СИЗО, как принято его называть у нас, тоже можно отнести к тюрьме. Ведь обвинённый находится в заключениидо принятиясудом решения и вынесения приговора. В этом учреждении человек страдает гораздо больше, чем в самой тюрьме. Ведь здесь стражи порядка всяческими методами и способами пытаются выбить признание у арестованного. Официальное руководство запрещает жестокое обращение с задержанными, но довольно часто эти указания игнорируются, и человек, попавший в руки «закона» попадает под пытки.

Подозреваемых в преступлении избивают всевозможными подручными предметами (дубинки, электрошокеры). Некоторых лишают сна, заковывая в болезненное положение. Так же бывали и случаи, когда обвиняемых подвешивали за руки или помещали в одиночную камеру на пару суток, при этом, не давая воды и еды.

Бесчеловечное отношение не всегда исходит именно от охранников. В тюрьмах есть так называемые «авторитеты», которые с удовольствием устраивают пытки ради своего удовольствия.

Но это ещё не всё. Те, кому все-таки посчастливилось избежать пыток, жалуются на ужаснейшие условия пребывания и отвратительную пищу. Жить в СИЗО приходится порой без коек, одеял и подушек, довольствуясь холодным бетонным полом. Так же камеры довольно тесные, не всегда получается даже лечь на спину, приходится спать на боку.

Многие, кто пребывают в СИЗО, вынуждены по долгу работать, исполняя самые изощренные поручения. Нет чётко установленного перечня работ, которые могут выполнять обвиняемые в учреждении – указано лишь понятие «подходящие работы». А какие они, эти подходящие работы, устанавливают непосредственно охранники. Что из этого получается, можете представить сами…

Для многих нахождение в СИЗО является сущим адом, и невыносимым испытанием. Задержанные вздыхают с облегчением, когда судебный процесс завершён и вынесен приговор. Ведь теперь их переведут в настоящую тюрьму…

Тюрьма

Тюрьма в корне отличается от трудовых лагерей и СИЗО. Пребывание здесь гораздо гуманнее, ведь исправительная система подчиняется непосредственно юрисдикции центрального правительства. Поэтому находящиеся в месте лишения свободы люди меньше зависят от влияния охраны, которая, как уже известно, порой довольно безжалостна.

Что касается питания, то здесь всё достаточно скромно, но уже гораздо лучше чем в СИЗО. Зачастую дают небольшое количество мяса с овощами или тарелку супа. Однако некоторые заключенные ложатся спать голодными, ведь ужин начинается в 17:00, а работать им необходимо до поздна— попросту не успевают на трапезу. Иногда разрешают заключённым во время перерыва сбегать в тюремную лавку, чтобы приобрести что-то в качестве перекуса, но это не всегда удаётся, так как до магазина далековато или же не хватает денег.

Невероятной проблемой является и личная гигиена заключённых. Ведь зимой человек в китайской тюрьме может принять душ всего лишь один раз в неделю, летом — два.

На каждого выделяется по 15 минут времени, в это время входит ожидание в очереди и раздевание. То есть на саму процедуру остаётся всего десятки секунд. Мыться приходится очень быстро. К тому же под пристальным взглядомохраны…