Доказывание в стадии возбуждения уголовного дела

Как уже было отмечено, деятельность на стадии возбужде­ния уголовного дела представляет собой форму уголовно-про- цессуального доказывания. Одним из признаков доказывания как формы познания является осуществление познавательной деятельности путем использования предусмотренных законом средств. Выявление и изучение обстоятельств, значимых для уго­ловного судопроизводства, предпринимаемое помимо указанных в действующем законодательстве специальных средств, не может считаться процессуальным доказыванием.

Исследуя правила, регулирующие доказывание на стадии возбуждения уголовного дела, необходимо учитывать, что онс является частью (подсистемой) целостной системы доказывания в уголовном процессе, другими подсистемами которой являются доказывание в стадии предварительного расследования, в стадии судебного разбирательства и т.д. . Это определяет их соотношение, в соответствии с которым доказывание, осуществляемое на первой стадии уголовного процесса, располагает как общими, так и прису­щими лишь ей специфическими средствами доказывания.

Само понятие средств доказывания на стадии возбуждения уголовного дела определяется в теории уголовного процесса не­однозначно.

Так, некоторые процессуалисты под средствами доказывания на стадии возбуждения уголовного дела рассматривают сами до­казательства , имея при этом в виду как фактические данные, та* и их источники.

Другая и наиболее распространенная точка зрения состоит 347 том, что все средства доказывания данной стадии сводятся к спо­собам (методам) получения доказательств 1 .

Конечно, все вышеназванные категории так или иначе отно­сятся к разряду средств доказывания. Всякое противопоставление последних доказательствам или способам их получения лишено устойчивого основания.

Но вместе с тем представляется неправильным сводить все средства доказывания стадии возбуждения уголовного дела к от­дельно взятой категории, так как это ведет к подмене общего от­дельным, целого - частью.

Термин «средства доказывания» в уголовном процессе должен применяться для обозначения многогранного понятия. Слово «средство» в русском языке означает: прием, способ действия ору­дие, совокупность приспособлений 2 , т.е. средством доказывания являются как фактические данные, получаемые и используемые в ходе этой деятельности, так и те формы и способы, при помощи которых эти данные становятся достоянием органа дознания, доз­навателя, следователя, прокурора и суда.

Общая конструкция настоящего многозначного понятия долж­на охватывать: во-первых, данные, положенные в основу выводов и процессуальных решений, принимаемых на этом этапе судопро­изводства, а в отдельных случаях и на последующих стадиях про­цесса; во-вторых, источники таких данных; и, в-третьих, способы получения и проверки вышеуказанных данных. Только все вместе взятое может дать надлежащее представление о средствах доказы­вания как уголовного судопроизводства в целом, так и рассматри­ваемой стадии в частности.

При этом нельзя не учитывать, что такое определение средств Уголовно-процессуального доказывания не только больше согла­суется с филологическим смыслом рассматриваемого понятия, Но и имеет ряд других положительных сторон. В частности, кон­статируется доказательственная сущность стадии возбуждения Уголовного дела, подчеркивается связь ее средств с уголовно-про- Цесс уальным доказыванием в целом, исключается отрыв их друг т Друга и какое бы то ни было противопоставление. В то же время к Рывается возможность подразделения данных средств на от-

Д11 См., например: Хомич В. Предварительная проверка материалов, послужив- Х "Поводом к возбуждению уголовного дела//Законность. 1995. № 12. С. 22-24.

См.: Ожегов СИ. Словарь русского языка. М, 1960. С. 75.

дельные, относительно самостоятельные виды, детально исследо­вать их содержание и соотношение.

При определении отдельных средств доказывания первона­чальной стадии уголовного процесса нужно исходить из их суще­ства и назначения.

Первую группу составляют конкретные данные (сведения), представляющие собой основу тех или иных выводов и решений, принимаемых в уголовном судопроизводстве, т.е. доказательства.

В настоящее время законодатель определяет доказательства как любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следова­тель, дознаватель в предусмотренном законом порядке устанавли­вают наличие или отсутствие значимых обстоятельств (ч. 1 ст. 74 УПК).

Вторая группа средств доказывания данной стадии уголовно­го процесса служит своего рода «средством сохранения и переда­чи» этой фактической информации, т.е. источником доказательств. Анализируя нормы действующего уголовно-процессуального за­конодательства, большинство процессуалистов придерживаются позиции, в соответствии с которой стадии возбуждения уголовно­го дела присущи только две формы носителей такой информации. Это протоколы следственных действий и иные документы .

Документы являются основными источниками информации на стадии возбуждения уголовного дела.

В современном русском языке словом «документы» обозначают материальный носитель записи (на бумаге, видео- и фотопленке, магнитной ленте и т.п.) с зафиксированной на нем информацией, предназначенной для передачи ее во времени и пространстве .

Общее понятие «иного документа» как самостоятельного ис­точника доказательств содержит ст. 84 УПК. Согласно этой норме иные документы допускаются в качестве доказательств, если изло­женные в них сведения имеют значение для установления обстоя­тельств, подлежащих доказыванию.

Условно документы, получаемые компетентными органами на стадии возбуждения уголовного дела, можно подразделить на первоначальные (подлинники) и производные (копии); официаль­ные (исходящие или создаваемые государственными или иными

органами, компетентными должностными лицами, а также но- риально удостоверенные) и неофициальные (частные записки, личные письма, дневники, расписки и т.п.).

В некоторых случаях до возбуждения уголовного дела может быть проведено следственное действие - осмотр места проис­шествия (ч. 2 ст. 176 УПК). Сведения, полученные в результате его производства, являются доказательствами, источником ко­торых выступает протокол следственного действия, в данном случае - протокол осмотра места происшествия (ч. 2 ст. 74, ст. 83 УПК).

К третьей группе средств доказывания стадии возбуждения уголовного дела относятся способы собирания данных и их ис­точников. Наиболее распространенными способами собирания данных, необходимых для разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, на протяжении длитель­ного времени являлись истребование необходимых материалов и получение объяснений (ст. 109 УПК РСФСР 1961 г.). Действую­щее уголовно-процессуальное законодательство не указывает на возможность осуществления таких действий, однако это никак не влияет на их необходимость и значимость для принятия обосно­ванного решения.

На наш взгляд, указанные способы собирания информации, хотя и являются теперь способами непроцессуаль­ными, будут применяться и впредь.

Действующее уголовно-процессуальное законодательство пре­дусматривает следующие способы проверки сообщений о престу­плениях:

1) требование о передаче необходимых документов и материа­лов (ч. 2 ст. 144 УПК РФ), а также требования, поручения и запро­сы следователя и дознавателя (ч. 4 ст. 21 УПК РФ).

Требовать передачи или запрашивать необходимые материалы можно лишь в том случае, когда точно известно место их нахож­дения и нет оснований опасаться их сокрытия или уничтожения, ам же порядок истребования или запроса должен состоять из ледуюших последовательно выполняемых действий. Прежде все- направляется письменный запрос соответствующим учрежде- м, предприятиям, организациям с требованием предоставить ходимые материалы, в котором должна быть сделана ссылка 4 ст. 21 и ст. 144 УПК. В запросе нужно указать, какой именно мет или документ истребуется, какие данные, за какой период е чение какого времени необходимо представить и т.д. Кроме

того, наличие письменного запроса у соответствующей организа­ции или должностного лица дает им возможность отчитываться перед контролирующими органами о месте нахождения конкрет­ного документа или иного объекта, в некоторых случаях требовать их возврата, что обеспечит нормальную деятельность учреждений, предприятий, организаций. Наличие же копии данного запроса в материале проверки или в уголовном деле объясняет путь появ­ления доказательства, что является одним из условий его допус­тимости.

Если необходимые материалы истребуются у физического лица непосредственно, то очевидно, что в данном случае запрос как форма действия неприемлем. В этих ситуациях истребование должно происходить в присутствии незаинтересованных граждан с составлением соответствующего документа (протокола, состав­ленного с использованием правил процессуальной аналогии). Такой документ обязательно составляется в двух экземплярах, один из которых вручается гражданину. В нем также должно бьпь отражено, кто, когда, в присутствии кого, у кого и какие материа­лы истребовал. Документ подписывается лицом, осуществившим данное действие, представителем организации или гражданином, а также иными присутствующими лицами. Что касается названия данного документа, то, на наш взгляд, термин «протокол», дос­таточно давно и часто используемый в этом случае на практике, представляется наиболее удачным;

2) в качестве одного из способов собирания доказательств ст. 86 УПК предусматривает представление письменных доку­ментов и предметов для приобщения к уголовному делу лица­ми, заинтересованными в исходе уголовного судопроизводства. Практика свидетельствует, что случаи представления в компе­тентные органы различных документов и предметов по личной инициативе граждан или должностных лиц имеют место доста­точно часто.

Истребование как действие по собиранию информации на ста­дии возбуждения уголовного дела не идентично представлению материалов по инициативе граждан и должностных лиц, ввиду чего должно облекаться в иную процессуальную форму. Полага­ем, что в этом случае в присутствии незаинтересованных граждан должен быть составлен протокол представления предметов и до* кументов. Кроме вышеуказанных требований, данный протокол должен содержать краткое пояснение лица об обстоятельствах, связанных с выдаваемым документом или предметом;

3) как уже отмечалось, закон допускает проведение до возбу- 38Hf ления уголовного дела осмотра места происшествия (ч. 2 ст. 176 УПК РФ)- Из буквального смысла этой нормы вытекает, что произ- одсгво данного следственного действия на первоначальном этапе уголовного судопроизводства разрешено не только потому, что без него невозможно принять обоснованное решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, как полагают некоторые авторы 1 , а в связи с тем, что его производство, с учетом конкретных обстоятельств, не терпит отлагательства.

Проведение иных следственных действий, кроме указанного, до принятия решения о возбуждении уголовного дела недопус­тимо.

В некоторых случаях при осуществлении проверки сообщения о преступлении возникает необходимость в проведении оператив- но-розыскных мероприятий. Их осуществление согласно ст. 118 УПК является исключительной компетенцией специально упол­номоченных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» органами, которые, в свою очередь, в соответствии сч. 1 ст. 40 УПК именуются органами дознания.

Необходимость использования оперативно-розыскных средств для проверки заявлений и сообщений о преступлении появляется в тех случаях, когда это обусловлено целесообразностью скрыть факт начавшейся проверки либо когда другими способами осуще­ствить ее не представляется возможным.

Следует учитывать, что уголовно-процессуальный закон (ст. 89 УПК) запрещает использовать в процессе доказывания результа­ты оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ.

Не имея непосредственного доказательственного значения, оперативно-розыскные мероприятия содействуют доказыванию, помогая в обнаружении источников необходимой информации, " оп Р е Делении характера и тактики проведения процессуальных Действий, в построении версий, определении направления провер­ки сообщений о преступлении и расследования в целом 2 .

Подводя итог изложенному, можно констатировать, что дей-

ующий уголовно-процессуальный закон, не предусматривая

их-либо значительных правовых основ проверки заявлений

(сообщений) о преступлениях на стадии возбуждения уголов­ного дела, существенно затрудняет ее проведение эффективно и без ущемления прав и законных интересов лиц, участвующих в такой деятельности. Основными средствами установления наличия или отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела и после принятия в 2001 г. УПК РФ остались способы, вы­работанные практикой и длительное время с успехом применяв­шиеся. При этом широко распространенное среди процессуали­стов мнение о необходимости расширения средств доказывания, используемых на стадии возбуждения уголовного дела, за счет следственных действий несостоятельно в теоретическом плане, не имеет опоры в действующем законодательстве, а также не обу­словлено потребностями практики. Повышение эффективности и качества деятельности на первоначальной стадии уголовного процесса, на наш взгляд, должно осуществляться за счет разра­ботки и закрепления в законе новых и уже применяющихся на данной стадии средств доказывания, которые по своей сущности, порядку производства и объему государственного принуждения соответствуют задачам, решаемым на стадии возбуждения уго­ловного дела.

Еще по теме § 6. Средства доказывания на стадии возбуждения уголовного дела:

1. 9.1. Понятие и значение стадии возбуждение уголовного дела
2. РЕАЛИЗАЦИЯ ПРИНЦИПА СОСТЯЗАТЕЛЬНОСТИ НА СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
3. § 2. ПОНЯТИЕ, МОДЕЛИ И ЗНАЧЕНИЕ СТАДИИ ВОЗБУЖДЕНИЯ УГОЛОВНОГО ДЕЛА
4. 8.1. Сущность и значение стадии возбуждения дела в арбитражном суде
5. 2. Проверка прокурором законности и обоснованности возбуждения уголовного дела
6. 20.2. Возбуждение уголовного дела и подготовка судебного разбирательства мировым судьей
7. 1. Понятие и система поводов для возбуждения уголовного дела

- Кодексы Российской Федерации - Юридические энциклопедии - Авторское право - Адвокатура - Административное право - Административное право (рефераты) - Арбитражный процесс - Банковское право - Бюджетное право - Валютное право - Гражданский процесс -

В процессе организации проверки в стадии возбуждения уголовного дела следует обратить особое внимание на процессуальное оформление каждого проверочного действия дознавателя или следователя. При этом не следует забывать, что, несмотря на то, что бремя доказывания факта виновности того или иного лица в совершении преступления на стадии возбуждения уголовного дела не лежит на следователе либо дознавателе, именно в этой стадии наиболее важен момент сбора фактических данных, имеющих значение для дела и их закрепление. Важность данного момента определяется еще и тем фактором, что зачастую наличие доказательственной базы ставится в прямую зависимость от следов преступления.

Процедура доказывания начинается с собирания информации о фактах и представляет собой производство субъектами уголовно-процессуального доказывания действий, направленных на обнаружение, рассмотрение и сохранение информации, имеющей значение для правильного разрешения уголовного дела, включая действия подготовительного и обеспечительного характера. Обнаружение информации о фактах предполагает отыскание различного вида доказательств и получение от него этих данных. Именно в ходе собирания доказательств следователь, дознаватель, в том числе и на стадии возбуждения дела, получают возможность для непосредственного (например, при проведении осмотра места происшествия) и опосредованного (при допросе свидетелей) познания обстоятельств и фактов, имеющих значение для правильного разрешения уголовного дела и формирования в сознании лиц, осуществляющих уголовно-процессуальное доказывание образов и представлений о них.

При рассмотрении данной темы вопроса следует уделить особое внимание особенностям получения информации о фактах в такой стадии уголовного процесса, как возбуждение уголовного дела.. Как показывает современная практика выявления преступлений средств, предусмотренных УПК, явно недостаточно для выполнения задач стадии возбуждения уголовного дела.

В связи с принятием ряда законов, в частности, Закона РФ «Об оперативно-розыскной деятельности» создалась ситуация, когда средства осуществления процессуальной деятельности по проверке сообщений и заявлений о преступлениях и по собиранию доказательств регулируются различными законами. Для выхода из тупика необходима более четко регламентировать в уголовно-процессуальном законе проверочные действия при возбуждении уголовного дела. Вместе с тем, должен быть расширен перечень средств проверки заявлений и сообщений о преступлениях. например, иными познавательными процессуальными способами.

На первый взгляд, в УПК РФ не содержится упоминания о результатах административной, оперативно-розыскной и проверочной деятельности проведенной органами дознания до возбуждения уголовного дела. Однако, органы дознания обязаны принимать все необходимые меры для выявления или пресечения преступлений. В число таких мер, безусловно, входят административная, проверочная и оперативно-розыскная деятельность органов дознания. В результате проведения таковых мероприятий органы дознания очень часто получают фактические данные о наличие или отсутствии общественной опасности в действиях лиц, а значит эти результаты, закрепленные в установленном законом порядке, должны расцениваться судом в качестве доказательств. Кроме того, ст. 143 УПК РФ предусматривает возможность подачи рапорта, который расценивается не иначе, как повод к возбуждению уголовного дела. При этом источники информации, изложенной в рапорте, могут быть различные.

Кроме того, в ст. 11 Закона “Об оперативно-розыскной деятельности” содержатся положения, согласно которым результаты оперативно-розыскной деятельности могут служить поводом и основанием для возбуждения уголовного дела, а также использоваться в качестве доказывания по уголовным делам в форме предусмотренной уголовно-процессуальным законодательством Российской Федерации.

Таким образом, несмотря на то, что уголовно-процессуальный закон не содержит прямого указания на результаты административной, оперативно-розыскной и проверочной деятельности как на доказательства, использование таковых в качестве средств доказывания не противоречит действующему законодательству. Тем не менее, необходимо обратить особое внимание, что для использования в дальнейшем доказательств, полученных до возбуждения уголовного дела, необходимо их закрепление в форме предусмотренной уголовно-процессуальным законом. Именно это условие является причиной возникновения многих проблем при использовании вышеуказанных доказательств.

Практика показывает, что достаточно часто юристы отказываются принимать в качестве доказательств объяснения очевидцев, полученные в соответствии УПК, в процессе проверки заявлений о преступлениях. В качестве аргумента используется тот факт, что «при получении объяснений очевидцы не предупреждаются об уголовной ответственности. Следовательно, объяснения не являются показаниями свидетелей, а значит должны быть отклонены как документы полученные непроцессуальным путем». Объяснения очевидцев действительно нельзя расценивать как показания свидетелей и потерпевших. Однако это можно рассматривать как «иные документы», использование которых в качестве доказательств предусмотрено уголовно-процессуальным законодательством.

Закон не расшифровывает, какие именно документы подразумеваются под «иными», не устанавливает в отличие от всех других доказательств какой-либо определенный порядок их получения. Важно лишь, что они должны быть получены законным путем и уполномоченным на это органом.

Точно так же представляется возможным использование в качестве доказательств протокола изъятия вещей и документов, составленного в процессе проверки административного правонарушения, рапорта сотрудника милиции, зафиксировавшего факт изъятия оружия или наркотиков в соответствии с Законом о милиции, или акта обследования транспортного средства, составленного оперативным работником на основании Закона «Об оперативно-розыскной деятельности», в процессе которого изъяты предметы, выведенные из гражданского оборота, которые не идентичны протоколам выемки, обыска или осмотра места происшествия, составляемым в процессе дознания или предварительного следствия. Однако после проведения проверки этих материалов в ходе следствия представляется возможным их использование в числе доказательств как «иных» документов. Такая позиция полностью соответствует и требованиям п. 2 ст. 50 Конституции РФ, которая признает недопустимыми лишь те доказательства, которые получены с нарушением федерального закона. В обоснование отказа в приеме перечисленных выше документов в качестве доказательств судьи иногда ссылаются на постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31 октября 1995 г. «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» и от 29 апреля 1996 г. «О судебном приговоре», где признаны недопустимыми доказательства, при собирании которых были нарушены права человека и гражданина или установленный УПК порядок, а также, если собирание доказательств осуществлено органом, не уполномоченным на соответствующие действия, либо эти действия не предусмотрены УПК. Поэтому результаты оперативно-розыскной, административной и проверочной деятельности, которые регулируются не УПК, а специальными законами, не могут использоваться в уголовном судопроизводстве.

Между тем, как отмечалось, оперативно-розыскная, проверочная и административная деятельность органов милиции и других органов дознания предусмотрена не только специальными законами, но и ст. ст. 140-145 УПК РФ, а потому доказательства, собранные в процессе этой деятельности, после надлежащей процессуальной проверки и оценки могут быть использованы в качестве доказательств по уголовным делам.

Для решения указанных выше проблем представляется необходимым внесение в новый УПК более четко определенного перечня фактических данных, которые могут использоваться в качестве доказательств в уголовном судопроизводстве, учитывая не только нормы уголовно-процессуального законодательства, но и нормы специальных законов, регулирующих деятельность правоохранительных органов.

Одной из наиболее дискутируемых в настоящее время проблем уголовно-процессуального права является вопрос о роли и содержании стадии возбуждения уголовного дела. Диапазон мнений, высказываемых по этому поводу в литературе, весьма широк: от утверждения о необходимости ликвидации этой стадии до предложений о значительном её расширении путём разрешения производства отдельных следственных действий. Очевидно, что практика возбуждения уголовных дел при малейших поводах к этому привела бы к резкому росту количества необоснованно возбуждённых дел, что влекло бы, с одной стороны, нарушение принципа законности уголовного процесса (несоблюдение требований ч. 2 ст. 108 УПК), а с другой, излишнюю работу правоохранительных органов. Возможно, в отдалённом будущем при существенном сокращении уровня преступности и соответственно количества заявлений о преступлениях станет возможным возбуждение дела по первому же сигналу, сейчас же для отмены доследственной проверки предпосылок нет. Поэтому в настоящее время важно создать условия для надёжного закрепления уголовно-процессуальных доказательств ещё до возбуждения уголовного дела.

Впрочем, проект УПК РФ не предусматривает сколько-нибудь существенных изменений в характер и объём стадии возбуждения уголовного дела, и в обозримом будущем следователям и дознавателям предстоит руководствоваться тем практическим опытом в этой сфере, который сложился на протяжении последних десятилетий. А при кажущейся простоте первоначальной стадии уголовного процесса и сравнительно небольшом количестве регулирующих её норм закона, многие существенные вопросы в этой области не нашли окончательного разрешения и по сей день. Одним из наиболее значимых аспектов этой области, имеющих неоднозначное толкование на практике, является проблема доказательственного значения информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела.

Бесспорно, что основная роль в поиске и фиксации доказательств лежит на стадиях предварительного расследования и судебного следствия. Способы получения доказательственной информации здесь подробно регламентированы законом и имеют целый ряд гарантий их надёжности, в связи с чем именно они лучше всего служат целям уголовного процесса. Но и стадия возбуждения уголовного дела основана на нормах УПК и неотделима от гарантий соблюдения как прав граждан, так и определённых требований к достоверности собираемых сведений.

В этой связи спорной представляется позиция ряда авторов, полагающих, что доказательства могут быть собраны только после возбуждения уголовного дела и, вследствие этого, объяснения и другие материалы, полученные в порядке ст. 109 УПК, не являются допустимыми доказательствами по уголовному делу. Такая точка зрения высказывалась уже много лет назад1 и не получила законодательной реализации, однако в последнее время в связи с широким обсуждением требований к соблюдению законности некоторые юристы вновь пытаются обосновать её. Судья Московского областного суда Н.В. Григорьева сформулировала это положение так: «К не предусмотренным законом доказательствам обвинения относятся и «объяснения» лиц, которые взяты до возбуждения уголовного дела»2. Следователь В. Хомич заявлял не менее категорично: Объяснения вообще не имеют ни доказательственной силы, ни правовой базы»3, схожее утверждение высказывал и другой прокурорский работник М. Кузьменков4. После этого прокурору управления Генеральной прокуратуры Б.А. Комлеву остаётся лишь констатировать, что «по сложившейся следственно-судебной практике информация, зафиксированная в объяснениях, не используется в качестве доказательств»5. Появление устойчивой тенденции исключения из числа доказательств объяснений отмечали и другие авторы6; а по сообщению В.В. Золотых, в практике суда присяжных Ростовского областного суда, начиная с первого же дела, объяснения не признаются допустимыми доказательствами и сразу же исключаются из разбирательства дела".

Разумеется, такое отношение к материалам доследственной проверки появилась не на пустом месте. Видимо, оно имеет свои корни в англосаксонских странах, «где отыскание доказательственного материала осуществляется усилиями сторон на досудебных этапах производства и в непроцессуальной форме»2, а уже непосредственно доказывание, понимаемое как обоснование вывода о виновности лица и иных имеющих значение обстоятельств, осуществляется лишь в судебном заседании.

В отечественном же законодательстве оснований для вышеприведённого взгляда нет. Не имеющими юридической силы и не могущими быть положенными в основу обвинения в соответствии ч. 3 ст. 69 УПК признаются лишь доказательства, полученные с нарушением закона. При этом перечень источников доказательств включает и такое понятие, как «иные документы», для которого не установлено какого-либо ограничительного перечня. В теории уголовного процесса под «иным документом» понимается любой предмет материального мира, на котором какими-либо условными знаками зафиксирована какая-то мысль или имеется изображение какого-либо объекта. На практике это трактуется достаточно широко, и в качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные рукописи, письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в произвольной форме и подчас сомнительного характера и содержания.

Напротив, отобрание объяснений до возбуждения уголовного Дела прямо предусмотрено ч. 2 ст. 109 УПК. Они составляются официальным должностным лицом в рамках его служебной деятельности, причём лишь с оговоренной в законе целью - для проверки поступившего заявления или сообщения о преступлении. В объяснениях излагаются исключительно обстоятельства, подлежащие установлению по уголовному делу, причём чаще всего эти обстоятельства выясняются со слов очевидцев. Кроме того, деятельность должностного лица, занимающегося проверкой заявления или сообщения о преступлении, осуществляется в соответствии с требованиями целого ряда как общих, так и специальных норм УПК. К первым, в частности, можно отнести порядок протоколирования, обязательность соблюдения прав личности и т.д. Нет сомнения, что большинство принципов уголовного процесса (за исключением некоторых, например, независимости судей) действуют не только на следственных и судебных стадиях, но и на стадии возбуждения уголовного дела. Специальные же нормы, регламентирующие процессуальную деятельность должностных лиц до возбуждения уголовного дела, содержатся в главе 8 УПК.

В этой связи П.П. Сердюков справедливо замечал, что даже до возбуждения уголовного дела данные о преступлении устанавливаются действиями процессуального характера и неизбежно приобретают обусловленную этими действиями процессуальную форму. Если же исходить из того, что вопрос о возбуждении уголовного дела решается по внепроцессуальным материалам, лишённым доказательственной силы, тогда нужно признать, что процессуальная форма действий, посредством которых эти материалы собираются, ничему не служит и превращается в формальность. Другими словами, иных способов получить доказательственные данные до возбуждения уголовного дела попросту нет. И неясно, почему следователь или дознаватель, получивший предусмотренным законом способом (например, в результате отобрания объяснений) существенные данные о преступлении, должен в ходе расследования отказаться от их использования? Поэтому можно присоединиться к мнению, что «процессуальная деятельность начинается не с возбуждения уголовного дела, а с момента обнаружения органами дознания признаков преступления» .

Далее, хотелось бы отметить то обстоятельство, что проверочная деятельность, осуществляемая в порядке ст. 109 УПК, и предварительное следствие, не говоря уже о судебном, могут иметь значительное расхождение во времени. Не секрет, что многие проверки длятся значительно дольше, чем установленные законом 10 дней, продолжаясь несколько недель и даже месяцев. Встречаются и случаи отмены прокурором постановления об отказе в возбуждении уголовного дела спустя длительное время после его вынесения. Всё это приводит к тому, что должностное лицо, приступившее к расследованию уголовного дела, сталкивается с уже изменившимися реалиями окружающей действительности: у очевидцев стёрлись из памяти отдельные детали событий, вещественные доказательства частично или полностью утратили какие-то свойства, телесные повреждения потерпевших зажили и т.п. Определённая часть информации, полученная до возбуждения уголовного дела и зафиксированная в истребованных документах, повторно получена быть не может, поскольку эти документы имелись в единственном экземпляре1. Нельзя не указать и на возможность лица произвольно изменить сообщаемые им данные в силу самых различных причин: от нежелания содействовать в расследовании до физического либо материального воздействия со стороны заинтересованных лиц. К сожалению, предупреждение об ответственности за дачу заведомо ложных показаний в настоящее время нельзя рассматривать как реальную гарантию правдивости свидетеля.

Поэтому особое значение объяснения, полученные до возбуждения уголовного дела, приобретают при последующем изменении опрашиваемыми лицами излагаемых фактических обстоятельств при последующем допросе в качестве свидетеля после возбуждения уголовного дела. Подобные случаи не так уж редки Например, по делу о превышении полномочий милиционером Кожуховым его знакомый Кудымов первоначально находился под эмоциональным воздействием от увиденного и при отобрании у него объяснения рассказал о том, что наблюдал факт избиения милиционером потерпевшего Поскольку на тот момент причину смерти потерпевшего ещё не установили, уголовное дело возбуждено не было, сам Кожухов находился на свободе, и, видимо, вскоре воздействовал на очевидца. После передачи дела в прокуратуру в ходе допроса Кудымова в качестве свидетеля он твердо заявил, что находился вне места происшествия и ничего не видел Поскольку ни разъяснение важности его показаний для дела, ни предупреждение об ответственности за дачу ложных показаний, ни даже очная ставка с очевидцем преступления не действовали, был допрошен отбиравший объяснение у Кудымова сотрудник милиции, который пояснил, что тот рассказал о факте избиения самостоятельно и без какого-либо воздействия Анализируя все доказательства в совокупности, стало возможным признать показания Кудымова в качестве свидетеля недостоверными и сослаться в обвинительном заключении на его объяснение как на документ, являющийся существенным доказательством по делу.

Другой причиной несоответствий между данными, полученными в результате допроса, и сведениями, содержащимися в объяснениях, может стать истечение значительного отрезка времени между этими процессуальными действиями. Вначале, когда наблюдавшиеся события свежи в памяти очевидца, он рассказывает о них более точно и полно, затем, вследствие забывания, обсуждения увиденного с другими лицами и воздействия других объективных факторов информация в памяти свидетеля стирается и размывается. Конечно, при отсутствии у допрашиваемого заинтересованности в деле более верными следует признать данные, зафиксированные в объяснении.

Поэтому расхождения среди данных, полученных до возбуждения уголовного дела, и после него могут быть очень и очень существенными, оставление же этих противоречий без внимания означало бы нарушение принципа всесторонности, полноты и объективности расследования. Заведомо предполагать истинность сведений, полученных после возбуждения уголовного дела, было бы крайне нелогичным, скорее, наоборот - в силу ряда причин более объективной представляется первоначальная информация. Следовательно, данные, полученные как в первоначальной, так и последующих стадиях уголовного дела, должны быть в полном объёме рассмотрены и проверены в совокупности со всеми имеющимися по делу доказательствами, и лишь после этого может быть сделан вывод об их достоверности.

Следует также иметь в виду, что при отказе от доказательственной силы объяснений существенно ограничивается, а иногда сводится к нулю возможность закрепления доказательств в тех случаях, когда для возбуждения уголовного дела оснований пока недостаточно, но с течением времени возможность получения определённых данных будет затруднено. Следователь, получив объяснение очевидца и не сумевший впоследствии по каким-либо объективным причинам допросить это лицо в качестве свидетеля, просто-таки обязан использовать фактические данные, имеющиеся в объяснении, при расследовании дела. В этой связи Томин справедливо обратил внимание на то, что закон «вовсе не устанавливает, что единственным источником доказательств, исходящих от лица, являются его показания».

Наконец, встречаются в практике и случаи, когда потерпевший, у которого было отобрано объяснение, впоследствии умирает, что исключает его допрос. Так, до возбуждения уголовного дела в отношении Озерова у потерпевшего Овечко в больнице было отобрано объяснение, в котором он прямо указал на преступника. Вскоре Овечко скончался. Следователь в обвинительном заключении в числе иных доказательств сослался и на объяснение потерпевшего, однако суд в приговоре этот важный документ не отразил, что уменьшило убедительность вынесенного приговора.

К положительным сторонам объяснений можно отнести и то обстоятельство, что они намного чаще, чем допросы, записываются опрашиваемым собственноручно. При этом описываемые события обычно освещаются несколько иначе, чем в последующих допросах, написанных следователем, и позволяют посмотреть на них в дальнейшем, условно говоря, с разных сторон.

Нельзя не отметить, что протоколы допросов часто почти дословно повторяют имеющиеся объяснения. При этом для переписывания имеющегося текста тратится рабочее время, причём не только следственных работников, но и лиц, вызываемых на допросы. Тем самым излишне применяются меры процессуального принуждения.

Поэтому более справедливым выглядит противоположная позиция, отражённая в «Теории доказательств»: «То обстоятельство, что поступившее заявление или объяснение содержит фактические данные об обстоятельствах, которые должны стать предметом допроса заявителя, не лишает самостоятельного доказательственного значения поступившее заявление или объяснение... Было бы неправильно игнорировать документы, собранные в стадии возбуждения уголовного дела; они должны использоваться в качестве доказательств». Авторы комментариев к УПК недвусмысленно и категорично пишут: «материалы предварительной проверки оснований к возбуждению уголовного дела (ч.2 ст. 109 УПК) имеют значение документов, которые сохраняются и в том случае, если соответствующее лицо впоследствии допрошено по делу». Примечательно, что указанная формулировка дословно перешла из комментария 1981 года в издание 1996 года, поэтому такую позицию можно считать прочно устоявшейся в отечественном уголовном процессе. Прямое указание на то, что объяснения граждан, в которых сообщаются имеющие значение для дела сведения, относятся к числу «иных документов», можно найти и в последних учебниках уголовного процесса. А по мнению Ф.Н. Фаткуллина, ст.ст. 109, 223 УПК прямо указывают на такой способ получения доказательств, как получение объяснений от определённых лиц.

Позицию же некоторых практиков, принципиально отвергающих использование объяснений в доказательственной деятельности, можно объяснить лишь желанием упростить свою работу и максимально обезопасить принимаемые решения от неблагоприятных последствий (в виде направления дела на дополнительное расследование или отмены приговора). Это справедливое в общем-то стремление в данном случае явно перехлёстывает через край, дискредитируя вполне допустимый и часто немаловажный источник доказательств.

Имеются судебные прецеденты, подтверждающие правомочность использования при доказывании объяснений и других материалов доследственной проверки Например, при рассмотрении дела по обвинению Базилевича в получении взятки Верховный Суд рассматривал объяснение как «иной документ» для оценки существенных противоречий в позиции свидетеля на разных стадиях процесса В итоге решение суда было основано среди прочего и на данных, зафиксированных в объяснении, содержание же протоколов допросов было признано недостоверным.

В другом случае имеющиеся в деле объяснения были положены в обоснование обвинительного приговора после изменения лицом своих показаний в ходе судебного заседания. Было принято во внимание также объяснение свидетеля Мусратуллина при рассмотрении Судебной коллегией Верховного Суда дела Шайхулова. Неоднократно встречались такие примеры и в практике нижестоящих судов, так, районные суды Белгородской области при вынесении приговоров ссылаются на так называемые «акты взвешивания» (например, похищенной пшеницы) Более того, иногда закон трактуется расширительно, в приговоре Новооскольского районного суда в отношении Ковалёва и Костенко имелась ссылка на протокол личного осмотра задержанного, составленный до возбуждения уголовного дела.

П.А. Лупинская, утверждая, что «материалы, полученные вместе с заявлением, сообщением о преступлении при проведении проверочных действий, не могут рассматриваться как доказательства по делу»4, противоречит себе уже в следующей фразе, указывая, что представленные вместе с заявлением документы, вещи, видеоматериалы могут использоваться в качестве доказательств, если будут допрошены лица, представившие эти материалы, об обстоятельствах их обнаружения, и будет вынесено постановление о приобщении вещественных доказательств. Но очевидно, что в отношении объяснений и иных документов такое постановление выноситься не должно, а допрашивать следователю, лично отобравшему объяснение по расследуемому им делу, просто некого. Поэтому зачастую никаких дополнительных следственных действий по проверке достоверности объяснений провести попросту невозможно.

Похожее требование выдвигал и А.И. Трусов. Выражая весьма негативное отношение к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела, он утверждал, что для признания их в качестве доказательств по делу с необходимостью «должно состояться решение соответствующего компетентного органа о приобщении их к делу и включению тем самым в процесс доказывания по делу». Аналогичное мнение высказывал в своё время А.С. Григорьян, утверждавший, что процессуальным актом, определяющим доказательственное значение документов, полученных в ходе доследственной проверки, является «постановление о приобщении их к делу, которое выносится вслед за возбуждением уголовного дела». Представляется, что требуемое решение по сути выражено в постановлении о возбуждении уголовного дела. Поскольку материалы содержат достаточные для возбуждения уголовного дела данные, указывающие на признаки преступления, понятно, что относимостью они обладают. Кроме того, следователь, возбуждая дело, признаёт тем самым законность получения исходных материалов и, следовательно, их допустимость. В пользу такого взгляда говорит сама практика: в изученных делах ни разу не приходилось встречать предложенного этими учёными постановления; видимо, реальной необходимости в нём нет.

Нельзя признать логичным и аргумент авторов, которые своё мнение о том, что собранные в ходе предварительной проверки фактические данные не являются судебными доказательствами, основывают на ст. 70 УПК2. Действительно, эта статья предусматривает получение доказательств лицом, производящим дознание, следователем, прокурором и судом лишь «по находящимся в их производстве делам». Но такая формулировка отнюдь не устанавливает временные рамки, разрешая приобщать к делу лишь документы, составленные после возбуждения уголовного дела, как полагают авторы. В таком случае недопустимыми приходилось бы признавать, например, многие протоколы осмотров места происшествия. Процитированная норма закона лишь ограничивает круг субъектов, уполномоченных на активные действия по собиранию доказательств, должностным лицом (или должностными лицами), в чьём производстве находится уголовное дело.

Кроме существенного ущерба для доказательственной деятельности, отказ от использования объяснений и иной информации, полученной в стадии возбуждения уголовного дела, влечёт и неоправданные организационные потери: затраты рабочего времени следователей в ходе переписывания данных, имеющихся в объяснениях, в протоколы допросов; назначения экспертиз при наличии ранее проведённых исследований; подготовки и осуществления повторных проверок и ревизий и так далее. Вновь вызываются в государственные органы граждане, что можно признать излишним случаем применения мер процессуального принуждения, дополнительную работу приходится осуществлять экспертам и иным специалистам. Всё это, безусловно, отнюдь не служит оптимизации структуры отечественного уголовного процесса.

Впоследствии же суд при рассмотрении уголовного дела в очередной раз вызывает свидетелей, допрашивает экспертов, назначает дополнительные и повторные экспертизы, проводит осмотры и другие процессуальные действия. При этом вновь полученным данным, как правило, отдаётся приоритет перед теми, что были закреплены в ходе следственных действий, информация же, полученная до возбуждения дела, во внимание практически не принимается.

Думается, подобное положение дел, не основанное на нормах закона и явно не способствующее полному и объективному установлению истины по делу, необходимо исправлять. Правоприменители не должны демонстрировать заведомое недоверие к своим коллегам-следователям и априори объявлять составленный им документ ничтожным. Кроме указанного ущерба для расследования уголовных дел, такое отношение наносит удар и по престижу следователей. Наоборот, любой документ, приобщённый следователем к уголовному делу, имеет презумпцию допустимости и может быть исключён из разбирательства дела лишь при наличии весомых оснований к этому. Другими словами, как писал А.Т. Дугин, хотя и несколько в иной связи, должна иметь место «презумпция добросовестности следователя»1. В Уголовно-процессуальном кодексе ничто не противоречит такому положению, поэтому сложившуюся правоприменительную практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы рассматриваются как заведомо недопустимые, нужно признать не соответствующей духу и букве закона.

К сказанному следует добавить, что необходимость использования объяснений в доказывании возникает не слишком часто так, по изученным уголовным делам объяснения присутствовали примерно в 50% дел и только 4% этих дел полученные данные приобрели в последующем существенное значение (в связи с невозможностью допроса лица, изменением пояснений и т.д) По столь небольшому числу дел вполне возможно тщательно изучить обстоятельства получения объяснений, поэтому нет оснований утверждать о каких-либо нарушениях принципа допустимости.

Нельзя не отметить, что процесс получения объяснений неотделим от процессуальных гарантий соблюдения прав и интересов граждан. К таким гарантиям можно отнести, в частности, запрет домогаться определённых данных путём физического или психического насилия или других незаконных мер, право лица знакомиться с текстом объяснения и вносить в него необходимые, с его точки зрения, дополнения и поправки, возможность пользоваться родным языком и прочее. Чишь при нарушении этих и иных основополагающих принципов уголовного процесса объяснение может признано недопустимым доказательством. В литературе было высказано и справедливое мнение о том, что и статья 51 Конституции РФ должна разъясняться при получении объяснений у граждан, особенно у тех из них, чья причастность к преступлению проверяется. В. Николюк и В. Кальницкий как бы в продолжение вышесказанного аргументируют это тем, что «объяснения и протоколы явки с повинной являются доказательствами в «ранге» иного документа и не могут составляться в условиях, когда граждане находятся в неведении своих основных прав». Затем авторы указывают, что неразъяснение 51-й статьи при составлении этих документов не должно влечь обязательного признания их недопустимыми, «так как гарантированный Конституцией гражданам свидетельский иммунитет может быть обеспечен в рамках производства по уголовному делу». Представляется, что в случае, когда при отобрании объяснения без разъяснения права не свидетельствовать прот! в себя лицо призналось в совершении преступления, а затем отказалось от сделанного признания, данный документ нельзя признать допустимым, так как Конституция действует и на стадии возбуждения уголовного дела. Между тем по изученным уголовным делам до их возбуждения неоднократно опрашивались лица, которые фактически подозревались в совершении преступлений, и ни разу им не было разъяснено положение ст. 51 Конституции РФ. Такое состояние дел является неправильным.

В равной мере на следователе лежит обязанность по обеспечению и иных прав граждан при отобрании объяснений на стадии предварительной проверки: предоставление переводчика лицу, не владеющему языком судопроизводства; участие педагога при отобрании объяснений у лиц младше 14 лет.

Вместе с тем не могут быть применены к процессу получения объяснений многие элементы процессуального режима допросов: привод опрашиваемого, предупреждение его об ответственности за дачу заведомо ложных показаний и отказ от дачи показаний и так далее.

Иногда имеют место и нарушения технического плана: отсутствие в объяснении даты его получения, подписи лица, отобравшего объяснение либо его собеседника и т.п. В литературе высказывается мнение, что «собственноручно написанное объяснение следователю подписывать не обязательно». С этим согласиться нельзя. Во-первых, одним из основных положений протоколирования процессуальных действий является их подписание всеми присутствующими лицами, и не случайно ст. 142 УПК детально регламентирует вопросы удостоверения факта отказа от подписания или невозможности подписания протокола. Во-вторых, сведения о лице, отобравшем объяснение, могут понадобиться для выяснения обстоятельств его составления. Не секрет, что сотрудники милиции иногда не указывают дату получения объяснения и не вносят в него свои данные, а текст записывают на бланке протокола допроса, допуская в случае возбуждения уголовного дела возможность приобщения полученного объяснения в качестве протокола допроса. Наличие таких нарушений порождает существенные сомнения в достоверности документа и может влечь признание его недопустимым.

В случае, если объяснение играет существенную роль в доказывании, для устранения подобных сомнений составитель этого Документа должен быть допрошен в качестве свидетеля об обстоятельствах его составления, как рекомендует А.А. Ширванов, могут быть допрошены и другие лица, могущие подтвердить факт получения объяснения и достоверность его текста.

Резюмируя сказанное, нужно сделать определённый и единственно верный вывод: объяснения, полученные в порядке ст. 109 УПК в полном соответствии с требованиями закона, могут и должны быть признаны допустимыми в качестве иных документов и использоваться в процессуальном доказывании по делу.

Вместе с тем, поскольку получение объяснений не предусматривает тех гарантий достоверности информации и соблюдения прав и законных интересов опрашиваемых, которыми обусловлено в УПК проведение допросов свидетеля, потерпевшего, подозреваемого и обвиняемого, всегда существует необходимость проведения допроса лиц, дававших объяснения в стадии возбуждения уголовного дела. Нельзя не учитывать возможность изменения позиции опрошенных в силу воздействия лиц, заинтересованных в сокрытии истины, и других причин. Поэтому не следует заранее отдавать предпочтение результатам допроса. При наличии существенных расхождений в содержании объяснений и показаний лица необходимо тщательно проанализировать причины такого изменения и оценить истинность полученных сведений с учётом всей совокупности собранных по делу доказательств.

Другим документом, в котором органы следствия фиксируют вербальную информацию о преступлении до возбуждения уголовного дела, является протокол явки с повинной. Судьи в большинстве своём предубеждённо, с недоверием относятся к этим документам, особенно если в последующем явившееся с повинной лицо изменило свою позицию в сторону отказа от признания в преступлении. Поэтому в подобных случаях (если следствие предполагает использовать явку с повинной в доказывании) существует необходимость в исследовании причин, побудивших преступника к явке с повинной, и обстоятельств, при которых эта явка состоялась. Это можно сделать, например, путём допросов должностных лиц, к которым обратился явившийся с повинной, его родственников, знакомых; выемки у него черновиков заявления о совершённом преступлении и т.д.

К оформлению протокола явки с повинной закон предъявляет минимум требований. Ст. 111 УПК предписывает лишь указать в нём данные о личности заявителя и подробное изложение его заявления, а также подписать его лицом, явившимся с повинной, и составителем протокола.

Более того, как справедливо отмечено в литературе, в том случае, если по каким-либо причинам протокол явки с повинной не был своевременно оформлен, факт наличия самой явки может быть закреплён путём допросов и иных следственных действий. Поскольку факт обращения лица с заявлением о совершении преступления является юридически значимым, он должен быть отражён в деле.

Вызывает очевидные сомнения, например, явка с повинной по делу Гар-куши, написанная им через три дня после его задержания в качестве подозреваемого. В данном документе Гаркуша «сознавался» в краже видеомагнитофона и денег, хотя при задержании по подозрению в совершении данного преступления он категорически отрицал свою причастность к нему. Какие-либо данные, указывающие на причину такой перемены позиции, в деле отражены не были.

Напротив, по делу Жучек суд при вынесении приговора принял во внимание явку с повинной, написанную обвиняемым после задержания его милицией, поскольку задержан он был в связи с совершением административного правонарушения В таких случаях решающее значение имеют пояснения самого обвиняемого и сотрудников милиции по поводу обстоятельств задержания.

Даже авторы, которые не сомневаются в правомерности использования при доказывании данных, полученных до возбуждения уголовного дела, высказывают различные взгляды по отдельным аспектам этой проблемы. В частности, вследствие ограниченного законодательного регулирования неясным является вопрос документального оформления отдельных этапов проверочной деятельности, а на практике процесс изъятия предметов, осуществляемый в порядке ст. 109 УПК, осуществляется весьма разнообразно.

Представляется, что в настоящее время к фиксирующему такое изъятие документу можно предъявлять лишь общие требования протоколирования, присущие уголовному процессу: протокол должен указывать на основания его составления - содержать Данные, в связи с чем изымается именно данный объект; полно и точно отражать факт перехода определённого предмета от кого-либо в распоряжение следователя или иного должностного лица; количественный и качественный состав передаваемого; быть подписанным всеми присутствующими и тому подобное. Однако в теории выдвигаются и особые требования к этому документу. Так, А.П. Рыжаков полагает, что если такой акт будет озаглавлен протоколом изъятия, он явится недопустимым доказательством, поскольку подобный протокол не предусмотрен уголовно-процессуальным законом. Автор рекомендует в этих случаях составлять протокол истребования, который «может и ничем, кроме наименования, не отличаться от протокола изъятия». Такой формализм, который нередко находит поддержку в судебной практике, видится не вполне оправданным.

Решающую роль в документе играет его содержание, соответствие или несоответствие нормам УПК. После возбуждения уголовного дела изъятие предметов закон предписывает оформлять протоколом выемки, и здесь никаких вопросов не возникает. Но ст. 109 УПК не предусматривает определённого названия протокола, фиксирующего факт истребования и получения предметов, и закон не содержит оснований для вывода об обязательности какого-либо конкретного наименования. Поэтому в случае правомерного получения материалов, необходимых для решения вопроса о возбуждении уголовного дела, протокол, объективно отражающий процесс их передачи, должен быть признан допустимым документом вне зависимости от названия. Безусловно, достоверность изложенных сведений должна быть подтверждена другими данными.

Не выдерживает критики и аргументация некоторых юристов, которые в обоснование тезиса о том, что «протокол изъятия» нельзя признать источником доказательств выдвигают довод, что подобный акт не предусмотрен уголовно-процессуальным законодательством. На этом основании суды неоднократно исключали как недопустимые документы, именуемые протоколами изъятия или добровольной выдачи предметов, которые были получены до возбуждения уголовного дела. Однако очевидно, что среди приобщаемых к уголовному делу документов лишь некоторая их часть составляется на основании УПК, большинство же основывается на иных нормативных актах. В частности, изъятие документации на первоначальном этапе расследования преступлений, связанных с наркотиками, имеющих признаки подделки, а также вещей, предметов и веществ, изъятых из гражданского оборота, прямо предусмотрено п. 27 ст. 11 Закона РСФСР «О милиции». В случае необходимости протокол этого изъятия может быть введён в уголовный процесс в качестве «иного документа».

Действительно, подобное изъятие имеет немалое сходство с таким следственным действием, как выемка. Однако это не даёт основания для утверждений типа «по существу проводится выемка но без возбуждения уголовного дела». Проводя аналогию, можно указать, что истребование документов проводится как до возбуждения дела в порядке ст. 109 УПК, так и в ходе предварительного следствия на основании ст. 70 УПК, и никому не приходит в голову заявлять, что в первом случае полученные документы будут недопустимы.

В то же время можно присоединиться к мнению А. Чувилёва и А. Лобанова о том, что при наличии оснований для возбуждения уголовного дела и производства обыска или выемки нельзя признать допустимыми «досмотры» и «изъятия», проводимые работниками органов дознания в целях получения вещественных доказательств или документов2. Критерием разграничения в данном случае следует признать именно наличие или отсутствие оснований для возбуждения дела: с того момента, как совокупность имеющихся сведений о совершении преступления становится достаточной для принятия решения о возбуждении уголовного дела, получение предметов и документов в порядке ст. 109 УПК или на основании других нормативных актов (того же Закона РСФСР «О милиции») становится неправомерным и протокол такого изъятия будет уже недопустимым доказательством.

На этом основании нельзя признать правильным оформление изъятия веще-генных доказательств по делу, рассмотренному в одном из сборников «Следственной практики». В ходе следствия было установлено, что часть похищенного обвиняемыми имущества находится у их родственников и знакомых, не осведомлённых о происхождении вещей. Поскольку эти лица, узнав, что имущество приобретено преступным путём, выдали его следствию добровольно, его передача оформлялась протоколами добровольной выдачи. Такое произвольное наименование выемки по уголовному делу представляется неверным.

Нередко высказываются предложения о расширении перечня следственных действий, допускаемых до возбуждения уголовного дела. Например, Л.М. Карнеева предлагала разрешить проведение до возбуждения уголовного дела судебно-медицинских и автотехнических экспертиз, П.Ф. Пашкевич и В.Н. Махов - освидетельствование лиц, обратившихся с заявлениями о причинении телесных повреждений, изнасилований.

Некоторые авторы в порядке исключения и ввиду неотложности даже допускали возможность производства отдельных следственных действий (производство обысков, экспертиз, допрос свидетеля или потерпевшего, находящегося в опасном для жизни состоянии) до возбуждения дела. На практике это происходит, по некоторым данным, при проверке почти каждого пятого заявления и сообщения о преступлении4. Представляется, что прямое нарушение закона нельзя оправдать ничем и такие следственные действия должны быть признаны недопустимыми.

В то же время и при действующем законодательстве эта проблема решается без ущерба для получения и закрепления доказательств. На практике в сомнительных случаях, когда оснований для возбуждения уголовного дела пока недостаточно, назначается не экспертиза, а, на основании п. 2 ст. 109 УПК, исследование (трупа) или освидетельствование (живого лица), поручаемое по возможности тому же эксперту, который будет впоследствии в случае возбуждения уголовного дела проводить экспертизу. При этом нужно ответственно подходить к составлению направления, поставив все необходимые вопросы, предупредить специалиста о возможности последующего проведения экспертизы. Можно привести следующий пример Грязное обратился в прокуратуру с заявлением о том, что его избил работник милиции В ходе освидетельствования на теле того гражданина действительно были обнаружены повреждения, однако совокупность материалов, полученных в ходе проверки, вроде бы не давала оснований к возбуждению уголовного дела, и в этом было отказано Однако рез восемь месяцев прокурор округа отменил постановление об отказе и возбудил уголовное дело В ходе следствия проводилась судебно-медицинская экспертиза, основанная на акте освидетельствования, никаких нареканий она не вызвала, по делу был постановлен обвинительный приговор. Таким образом, никакой утери данных не произошло.

Имеют место случаи, когда следователи не придают значения тому» что судебно-медицинское исследование проведено до возбуждения уголовного дела и рассматривают поступившие акты наравне с заключением эксперта. Стоит присоединиться к мнению С.А. Шейфера, негативно оценивающего подобную практику, отметив существенную разницу между этими актами. Кроме того, не следует забывать о содержащемся в ст. 79 УПК перечне случаев обязательного производства экспертизы.

Процессуальная природа освидетельствования или исследования, проводимых в рамках стадии возбуждения уголовного дела, С. Бажановым определена как неясная. А.С. Шаталов утверждает, что составленные до возбуждения уголовного дела документы, фиксирующие результаты предварительного исследования, «не являются процессуальными, а содержащиеся в них сведения - доказательствами», схожего взгляда придерживается и Б.А. Комлев. С точки зрения А.П. Рыжакова, поскольку законодатель не предусмотрел назначения исследования в рамках стадии возбуждения уголовного дела, в случае, если оно проводится по инициативе следователя, его результаты могут быть признаны недопустимым доказательством как полученные с нарушением требований УПК5. Думается, акты таких исследований вполне можно отнести к материалам, истребуемым в порядке ст. 109 УПК. Ведь закон не требует, чтобы эти материалы на момент проверки имелись в готовом виде, нередки случаи, когда для их подготовки требуется проведение расчётов, исследований с применением специальных познаний. Об этом говорит и комментарий к УПК, и многие юристы.

Противники допуска результатов предварительных исследований в качестве доказательств иногда ссылаются на п. 2 постановления Пленума Верховного Суда СССР от 16 марта 1971 года № 1 «О судебной экспертизе по уголовным делам», где указано, что имеющиеся в деле акты либо справки о результатах ведомственного исследования какого-либо обстоятельства, хотя бы и полученные по запросу органов следствия или суда, не могут рассматриваться как заключение эксперта и служить основанием к отказу в проведении экспертизы. Это положение иногда трактуется как запрет на использование в доказывании любой формы специальных познаний, кроме экспертизы. Представляется, что эта позиция неверна и Верховный Суд желал лишь ориентировать судебную практику на то, что если он в процессе исследования обстоятельств дела придёт к выводу о назначении экспертизы, он вправе это сделать даже при наличии в материалах дела любых актов иного исследования.

В литературе справедливо замечено, что «исследования, независимо от того, проводятся ли они как предварительные, т.е. до возбуждения уголовного дела, или после назначения экспертизы, приводят к одинаковым результатам (когда исследуется один и тот же объект)». Это положение отразилось в Инструкции о производстве судебно-медицинской экспертизы, утверждённой приказом Минздрава РФ № 131 от 22.04.98, п. 7 которой наравне с экспертизой предусматривает и проведение по поручению следователя судебно-медицинских исследований (обследований) с целью выявления признаков, служащих основанием для возбуждения уголовного дела. Из другой области можно привести пример производства ревизии, которая может явиться основанием для возбуждения уголовного дела, а может и быть проведена в ходе расследования на основании ст. 70 УПК. В специальной литературе никогда не отмечались различия в оценке полученных результатов в каждом из этих случаях. Поэтому ущерба для доказательственного процесса нет, как нет и оснований для противопоставления акта исследования в ранге «иного документа» заключению эксперта. Однако, по сложившейся практике, при наличии документа, содержащего результаты исследования, экспертиза назначается, по некоторым данным, в 99,5% случаев, причём её проведение поручается тому же лицу и приводит к аналогичным результатам.

А.П. Рыжаков тоже не возражает против признания акта исследования и даже экспертизы доказательством в ранге «иного документа». Однако он делает это лишь при условии, что исследование было назначено не следователем, а он лишь истребовал её результаты. Но ведь медику или другому специалисту, проводящему исследование, в принципе безразлично, по чьей инициативе он это делает, он лишь выполняет свою работу, суть которой остаётся неизменной и приведёт в итоге к тому же результату. С другой стороны, трудно предположить, как, по мнению А.П. Рыжакова обязан поступить следователь, отобравший, например, объяснение у гражданина о причинении тому телесных повреждений, и желающий проверить наличие этих самых повреждений. Не имея возможности самостоятельно направить лицо на исследование, он, вероятно, должен кого-то попросить об этом. Таким образом, противопоставление актов исследования, назначенных различными субъектами, является, на наш взгляд, искусственным.

Изложенное можно подкрепить и таким примером: При проведении судебно-медицинских экспертиз по документам (в частности, по актам освидетельствования лиц, проведённым до возбуждения уголовного дела) обычной практикой сотрудников Бюро судебно-медицинской экспертизы Белгородской области является фактическое отсутствие в заключении исследовательской части экспертизы. Вместо неё в соответствующем месте находится ссылка на акт освидетельствования лица («Исследовательская часть: смотри акт судебно-медицинского освидетельствования № 197 от 19 февраля 1998 года, после чего сразу же следуют выводы Эксперт не видит необходимости дословно переписывать объёмные тексты, он может дать заключение и без этого И поскольку как суды первой инстанции, так и Белгородский областной суд не высказывают возражений против такого положения дел, можно признать, что акт освидетельствования, полученный до возбуждения уголовного дела, выступает в роли доказательственного документа - в его отсутствие выводы эксперта будут выглядеть безосновательными.

Для разрешения данной проблемы следовало бы изменить текст ст 109 УПК, изложив её в такой редакции «По поступившим заявлениям и сообщениям могут быть истребованы необходимые материалы, получены объяснения и проведены исследования, однако без производства следственных действий, предусмотренных настоящим Кодексом».

Другой, хотя и сходной, формой получения специальных сведений в стадии возбуждения уголовного дела (которая, впрочем, применяется и в ходе предварительного следствия) является получение следователем справки эксперта - как должностного лица, а не как субъекта уголовно-процессуальной деятельности, которому поручено проведение экспертизы. Е.И. Зуев отмечал, что это мероприятие обусловлено прежде всего наличием в криминалистических подразделениях специализированных картотек и коллекций следов пальцев рук с мест преступлений по нераскрытым делам; дактилоскопических карт на лиц, представляющих оперативный интерес; поддельных документов; фальшивых денег; коллекций пуль и гильз с мест происшествий и т.д.. После получения материалов, изъятых с места происшествия или добытых иным путём, вместе с запросом лица, производящего следствие, специалист в пределах своих познаний проводит проверку, в результате которой может быть установлено, например, что представленные следы рук были обнаружены и в другом месте происшествия, что такие же фальшивые деньги появлялись в другом районе, или наоборот - что лицо, чьи отпечатки пальцев проверялись, по учётам не проходит.

Если в ходе проверки будет получен отрицательный результат, справка явится вполне достаточным источником информации. В противном же случае после возбуждения уголовного дела при наличии возможности к этому полученные данные могут быть зафиксированы путём назначения соответствующей экспертизы. Однако проведение такой экспертизы обязательным считать нельзя, поскольку закон устанавливает равенство всех источников доказательств.

Так, по делам, связанным с наркотиками, необходимым основанием для установления факта преступления является предварительное исследование специалистом изъятого наркотического вещества, определяющее его свойства, наименование и вес. Эта справка является в соответствии со ст. 88 УПК документом, составленным по поручению органа дознания, и будет иметь доказательственное значение только тогда, когда в ней имеются соответствующие реквизиты и сведения о том, каким образом она передана следствию (что не противоречит требованиям ст. 69 УПК). При этом недопустимо, когда следователи ссылаются на «выводы криминалистической экспертизы» или на «заключение эксперта-криминалиста», имя в виду справку специалиста.

Впоследствии справка специалиста может являться материалом, представленным соответствующему эксперту. С целью соблюдения требований ч. 2 ст. 109 УПК в ней должны отсутствовать исследовательские данные и другие элементы, присущие экспертизе (ст. ст. 187-191 УПК).

Немаловажно также то обстоятельство, что специалисты при исследовании изъятого у подозреваемого лица вещества, ранее опечатанного с участием понятых, нарушают его упаковку, при необходимости преобразуют внешние и внутренние свойства, не всегда отмечая в справке уменьшение массы. Это влечёт расхождения между описанием изъятых вещественных доказательств в протоколе осмотра или личного обыска и в заключении эксперта, что даёт основания для сомнений в достоверности заключения.

Поэтому в случае проведения исследования надлежит, во-первых, непременно приобщить полученную справку к материалам уголовного дела, во-вторых, обязать специалиста отразить в ней факт изменения объёма и других свойств исследованного объекта, а также указать, в каком виде он поступил на исследование и в каком виде возвращён следователю. При необходимости специалисты могут давать свидетельские показания по существу проведённого ими исследования.

В то же время нельзя признать обоснованным приравнивание к заключению экспертизы письменных консультаций специалистов, в которых они дают ответы на поставленные следователем вопросы, что встречается на практике. Критерием выбора формы истребования специальных сведений, на наш взгляд, должна быть необходимость проведения исследований предметов и обстоятельств. То есть в тех случаях, когда требуются научные, технические и иные подобные исследования, единственным правомерным способом закрепления их результатов является назначение экспертизы. Если же получение необходимой информации может быть достигнуто путём обычного сравнения, просмотра имеющихся картотек и т.п., то для её фиксации достаточным представляется составление справки эксперта или специалиста.

Но и совершенно неубедительным выглядит утверждение, что справка эксперта не имеет никакого значения и даже задержание или предъявление обвинения, совершённые с учётом содержащихся в ней данных, являются незаконными. Хотелось бы вновь напомнить, что ст. 69 УПК предусматривает такой вид доказательств, как «иные документы». Поскольку законодатель не счёл необходимым привести хотя бы приблизительный перечень документов, раскрывающий это понятие, в интересах всестороннего и полного расследования дела следует рассматривать его максимально широко, что и происходит на практике. В качестве «иных документов» в уголовных делах фигурируют как официальные и деловые бумаги, так и частные письма, записки и иные материальные носители письменной информации, составленные в самой произвольной форме и подчас довольно сомнительного содержания. На этом фоне решительное противодействие включению в совокупность доказательств официальных документов, содержащих исключительно информацию, подлежащую выяснению в ходе следствия, составленных по инициативе следователя, пусть иногда и в ходе доследственной проверки, выглядит по меньшей мере непонятным.

Стоит и предостеречь от небрежного отношения к материалам, полученным до возбуждения уголовного дела. К чему это иногда приводит, наглядно показывает следующий пример. Уголовное дело по ст. 222 ч. 1, ст. 223 ч. 1 УК РФ в отношении Яцуценко было возбуждено после обыска у другого лица, где было обнаружено принадлежащее Яцуценко оружие и боеприпасы. Соответственно основным доказательством по делу свилась копия протокола обыска. Районный суд оправдал обвиняемого, указав, что имеющаяся в деле копия протокола обыска не заверена, не указана дата изготовления копии, в протоколе нет данных о замечаниях присутствующих лиц, об упаковке и опечатывании изъятых объектов. Областной суд, оставив оправдательный приговор без изменения, дополнительно отметил, что к делу следовало приобщить копии постановления о производстве обыска и уведомления прокурора. Невыполнение этих требований позволило признать недопустимым не только сам протокол обыска, но и заключения баллистических экспертиз в отношении изъятых в ходе этого следственного действия вещественных доказательств.

В качестве резюме можно сказать, что вопрос о доказательственном значении информации, полученной до возбуждения уголовного дела, должен быть объективно рассмотрен по каждому делу, поскольку он может оказаться решающим для установления истины по делу. Действующее законодательство никоим образом не препятствует введению в уголовный процесс (разумеется, после надлежащей проверки) и объяснений, и актов судебно-медицинского исследования, и иных материалов. Поэтому встречающуюся практику, когда полученные до возбуждения уголовного дела материалы заведомо признаются недопустимыми, следует признать противоречащей как требованиям закона, так и целям уголовного процесса.

Особенности собирания доказательств в стадии возбуждения уголовного дела заключаются в следующем.

В зависимости от субъекта доказывания способы собирания доказательств можно разделить на две группы – активное собирание доказательств, осуществляемое должностными лицами, ведущими производство по уголовному делу; представление предметов и документов, имеющих значение для дела, осуществляемое иными субъектами доказывания.

Не вызывает сомнений, что все перечисленные обстоятельства имеют процессуальный характер и напрямую коррелируют с обстоятельствами, указанными в ст. 73 УПК РФ 1 . Следовательно, специфика предмета доказывания в стадии возбуждения уголовного дела заключается лишь в объеме обстоятельств, подлежащих установлению.

В систему средств доказывания в стадии возбуждения уголовного дела включаются: производство следственных действий (осмотра места происшествия, осмотра трупа и освидетельствования, назначение судебных экспертиз), а также иных процессуальных действий, посредством которых осуществляется активное формирование доказательств компетентным должностным лицом.

К числу таковых могут быть отнесены: производство специальных исследований, документальных проверок, ревизий, истребование документов и материалов, получение объяснений у должностных лиц и граждан. Требования процессуальной формы познавательной деятельности в стадии возбуждения уголовного дела предполагают унифицированную процедуру использования результатов названного способа формирования доказательств, независимо от вида производимых действий, которая должна соответствовать предписаниям главы 11 УПК РФ. Мы полагаем, что в данном случае источником фактических данных выступают иные документы, предусмотренные ст. 84 УПК РФ

Второй способ формирования доказательств имеет ряд особенностей:

1) реализация соответствующего права предоставлена лицам, имеющим интерес в исходе уголовного дела;

2) указанный способ является пассивной формой формирования доказательств, поскольку признать представленные участниками процесса предметы и документы доказательствами может лишь должностное лицо, ведущее производство по делу, и только в том случае, если убедится в их относимости к обстоятельствам дела;

3) объект доказательственной деятельности заинтересованных лиц законодательно ограничен предоставлением письменных документов и предметов;

4) формой фиксации факта представления соответствующих объектов является специальный процессуальный акт, который мы предлагаем назвать «протокол представления предметов (документов) для приобщения их к делу в качестве доказательств»;

5) собирание информации, имеющей значение для уголовного дела, защитником может быть детерминировано как иной вид юридического познания и в этой части сравнимо с непроцессуальной информацией, получаемой в результате оперативно-розыскной деятельности, соответственно, придание полученным сведениям процессуальной формы, т.е. собственно формирование доказательств осуществляется в этом случае должностным лицом, ведущим производство по уголовному делу 1 .

Дополнительной гарантией реализации права на защиту в условиях состязательной формы судопроизводства, на наш взгляд, является законодательное закрепление обязанности должностного лица, ведущего производство по уголовному делу, приобщать представленные защитником предметы и документы в качестве доказательств, а также удовлетворять его ходатайство о производстве следственных действий для установления обстоятельств, предусмотренных ст. 73 УПК РФ.

Задача

Мурин – подозреваемый;

Сожительница Мурина Орлова – подозреваемая.

Обыск в жилище допускается только на основании судебного решения, которое до начала обыска обязаны были предъявить владельцу квартиры.

В статье 165 УПК 1 есть оговорка об «исключительных случаях, когда производство осмотра жилища, обыска и выемки в жилище, личного обыска … не терпит отлагательства». В таких случаях указанные следственные действия могут быть произведены на основании постановления следователя или дознавателя без получения судебного решения. После чего следователь или дознаватель в течение 24 часов с момента начала производства следственного действия уведомляет судью и прокурора о производстве следственного действия. Суд проверяет законность произведенного следственного действия и выносит постановление о его законности или незаконности.

Сам же обыск проводится с обязательным участием понятых (статья 182 УПК). Сунцев и Збруев – конвоиры, привлеченные в качестве понятых – не могут быть понятыми, так как Определением Конституционного Суда Российской Федерации от 15 июля 2008 года N 502-О-О 2 уже зафиксировано, что «Статья 60 УПК Российской Федерации не предполагает возможность привлечения в качестве понятых лиц, так или иначе заинтересованных в исходе уголовного дела. Иное противоречило бы принципам уголовного судопроизводства, ставя под сомнение объективность и беспристрастность привлекаемых к удостоверению факта производства, хода и содержания следственного действия, а значит, и достоверность данных, полученных в результате его проведения».

В самых исключительных случаях при наличии угрозы жизни и здоровью людей, закон разрешает не привлекать понятых к следственным действиям. Но в таких случаях обязательна видео-фиксация обыска. – Обнаруженный пакет с героином весом более двух килограммов может считаться угрозой жизни и здоровью людей, так его распространение может повлечь за собой тяжкие последствия.

В соответствии со статьей 12 УПК РФ осмотр жилища, обыск и выемка в жилище могут производится только с согласия проживающих в нем лиц или на основании судебного решения. В исключительных случаях, не терпящих отлагательства, указанные следственные действия могут быть произведены на основании постановления следователя без получения судебного решения с последующим уведомлением в течение 24 часов судьи и прокурора о производстве следственного действия (часть 5 статьи 165).

Если обыск и изъятие проводились до возбуждения уголовного дела - он мог быть оформлен как осмотр места происшествия, на который распространяются требования статьи 12 УПК. Часто случается оформление обыска как обследования помещения по Федеральному закону от 12 августа 1995 года № 144-ФЗ «Об оперативно-розыскной деятельности» 1 .

В этом случае, также требуется судебное решение, так как в соответствии с частью 2 статьи 8 проведение оперативно-розыскных мероприятий, которые ограничивают право на неприкосновенность жилища, допускается на основании судебного решения и при наличии определенной информации.

Кроме того, обследование помещения с целью изъятия доказательств по уголовному делу (наркотических средств) незаконно, так как не отвечает задачам оперативно-розыскной деятельности (Кассационное определение Верховного Суда РФ от 9 января 2013 года 2).

Классифицировать осмотр можно по различным основаниям:

1) по объектам осмотра:

Осмотр местности;

Осмотр помещения;

Осмотр жилища и иного законного владения;

Наружный осмотр трупа (его частей);

Осмотр предметов, могущих быть вещественными доказательствами;

Осмотр документов, могущих быть вещественными доказательствами;

Осмотр животных и их трупов;

Осмотр тела живого человека (освидетельствование);

Осмотр почтово-телеграфной корреспонденции;

Осмотр фонограммы;

2) по объему:

Основной;

Дополнительный;

3) по последовательности:

Первоначальный;

Повторный.

Порядок производства осмотра и освидетельствования (ст. 178-181 УПК).

Осмотр – это следственное действие, состоящее в непосредственном обозрении следователем различных материальных объектов в целях обнаружения следов преступления и установления иных обстоятельств, имеющих значение для дела. Основания для производства осмотра определены в ст. 178 УПК. Любой вид осмотра проводится в присутствии понятых.

Освидетельствование представляет собой следственное действие, заключающееся в осмотре тела человека с целью обнаружить следы, преступления, особые приметы и другие данные, имеющие значение для дела, а также установить состояние лица, которое подвергается освидетельствованию (ст. 181 УПК). Итак, в отличие от осмотра места происшествия, местности, помещения, предметов и документов (т.е. неодушевленных предметов-объектов), освидетельствование своим объектом имеет живое лицо.

При хранении и передаче вещественных доказательств принимаются меры, обеспечивающие сохранение у изъятых объектов признаков и свойств, в силу которых они имеют значение вещественных доказательств по уголовным делам, а также имеющихся на них следов, а равно сохранность самих вещественных доказательств. Вещественные доказательства хранятся при уголовном деле, а в случае их громоздкости или иных причин передаются на хранение, о чем составляется протокол.

Для хранения вещественных доказательств в органах внутренних дел, органах КГБ, прокуратурах, судах оборудуются специальные помещения со стеллажами, обитой металлом дверью, зарешеченными окнами, охранной и противопожарной сигнализацией. При отсутствии такого помещения выделяется специальное хранилище (сейф, металлический шкаф достаточного размера и т. п.).

Ответственным за сохранность вещественных доказательств, приобщенных к делу, является лицо, ведущее следствие или дознание, а в суде – народный судья или председатель суда.

Как уже было отмечено, деятельность на стадии возбуждения уголовного дела представляет собой форму уголовно-процессуального доказывания. Одним из признаков доказывания как формы познания является осуществление познавательной деятельности путем использования предусмотренных законом средств. Выявление и изучение обстоятельств, значимых для уголовного судопроизводства, предпринимаемое помимо указанных в действующем законодательстве специальных средств, не может считаться процессуальным доказыванием. Исследуя правила, регулирующие доказывание на стадии возбуждения уголовного дела, необходимо учитывать, что оно является частью (подсистемой) целостной системы доказывания в уголовном процессе, другими подсистемами которой являются доказывание в стадии предварительного расследования, в стадии судебного разбирательства и т.д.265. Это определяет их соотношение, в соответствии с которым доказывание, осуществляемое на первой стадии уголовного процесса, располагает как общими, так и присущими лишь ей специфическими средствами доказывания. Само понятие средств доказывания на стадии возбуждения уголовного дела определяется в теории уголовного процесса неоднозначно. 348 Так, некоторые процессуалисты под средствами доказывания на стадии возбуждения уголовного дела рассматривают сами доказательства1, имея при этом в виду как фактические данные, так и их источники. Другая и наиболее распространенная точка зрения состоит в том, что все средства доказывания данной стадии сводятся к способам (методам) получения доказательств266 267. Конечно, все вышеназванные категории так или иначе относятся к разряду средств доказывания. Всякое противопоставление последних доказательствам или способам их получения лишено устойчивого основания. Но вместе с тем представляется неправильным сводить все средства доказывания стадии возбуждения уголовного дела к отдельно взятой категории, так как это ведет к подмене общего отдельным, целого - частью. Термин «средства доказывания» в уголовном процессе должен применяться для обозначения многогранного понятия. Слово «средство» в русском языке означает: прием, способ действия орудие, совокупность приспособлений268, т.е. средством доказывания являются как фактические данные, получаемые и используемые в ходе этой деятельности, так и те формы и способы, при помощи которых эти данные становятся достоянием органа дознания, дознавателя, следователя, прокурора и суда. Общая конструкция настоящего многозначного понятия должна охватывать: во-первых, данные, положенные в основу выводов и процессуальных решений, принимаемых на этом этапе судопроизводства, а в отдельных случаях и на последующих стадиях процесса; во-вторых, источники таких данных; и, в-третьих, способы получения и проверки вышеуказанных данных. Только все вместе взятое может дать надлежащее представление о средствах доказывания как уголовного судопроизводства в целом, так и рассматриваемой стадии в частности. При этом нельзя не учитывать, что такое определение средств уголовно-процессуального доказывания не только больше согласу- ется с филологическим смыслом рассматриваемого понятия, но и имеет ряд других положительных сторон. В частности, констатируется доказательственная сущность стадии возбуждения уголовного дела, подчеркивается связь ее средств с уголовно-процессуальным доказыванием в целом, исключается отрыв их друг от друга и какое бы то ни было противопоставление. В то же время открывается возможность подразделения данных средств на отдельные, относительно самостоятельные виды, детально исследовать их содержание и соотношение. При определении отдельных средств доказывания первоначальной стадии уголовного процесса нужно исходить из их существа и назначения. Первую группу составляют конкретные данные (сведения), представляющие собой основу тех или иных выводов и решений, принимаемых в уголовном судопроизводстве, т.е. доказательства. В настоящее время законодатель определяет доказательства как любые сведения, на основе которых суд, прокурор, следователь, дознаватель в предусмотренном законом порядке устанавливают наличие или отсутствие значимых обстоятельств (ч. 1 ст. 74 УПК). Вторая группа средств доказывания данной стадии уголовного процесса служит своего рода «средством сохранения и передачи» этой фактической информации, т.е. источником доказательств. Анализируя нормы действующего уголовно-процессуального законодательства, большинство процессуалистов придерживаются позиции, в соответствии с которой стадии возбуждения уголовного дела присущи только две формы носителей такой информации. Это протоколы следственных действий и иные документы1. Документы являются основными источниками информации на стадии возбуждения уголовного дела. В современном русском языке словом «документы» обозначают материальный носитель записи (на бумаге, видео- и фотопленке, магнитной ленте и т.п.) с зафиксированной на нем информацией, предназначенной для передачи ее во времени и пространстве-. Общее понятие «иного документа» как самостоятельного ис- 269 270 350 точника доказательств содержит ст. 84 УПК. Согласно этой норме иные документы допускаются в качестве доказательств, если изложенные в них сведения имеют значение для установления обстоятельств, подлежащих доказыванию. Условно документы, получаемые компетентными органами на стадии возбуждения уголовного дела, можно подразделить на первоначальные (подлинники) и производные (копии); официальные (исходящие или создаваемые государственными или иными органами, компетентными должностными лицами, а также нотариально удостоверенные) и неофициальные (частные записки, личные письма, дневники, расписки и т.п.). В некоторых случаях до возбуждения уголовного дела может быть проведено следственное действие - осмотр места происшествия (ч. 2 ст. 176 УПК). Сведения, полученные в результате его производства, являются доказательствами, источником которых выступает протокол следственного действия, в данном случае - протокол осмотра места происшествия (ч. 2 ст. 74, ст. 83 УПК). После вынесения постановления о возбуждении уголовного дела, но до дачи прокурором согласия на такое возбуждение может быть проведено освидетельствование и назначена экспертиза. Соответственно источниками доказательств будут являться протокол освидетельствования и заключение эксперта. К третьей группе средств доказывания стадии возбуждения уголовного дела относятся способы собирания данных и их источников. Наиболее распространенными способами собирания данных, необходимых для разрешения вопроса о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, на протяжении длительного времени являлись истребование необходимых материалов и получение объяснений (ст. 109 УПК РСФСР 1961 г.). Действующее уголовно-процессуальное законодательство не указывает на возможность осуществления таких действий, однако это никак не влияет на их необходимость и значимость для принятия обоснованного решения. На наш взгляд, указанные способы собирания информации, хотя и являются теперь способами непроцессуальными, будут применяться и впредь. Действующее уголовно-процессуальное законодательство предусматривает следующие способы проверки сообщений о преступлениях: 1) требование о передаче необходимых документов и материа- лов (ч. 2 ст. 144 УПК РФ), а также требования, поручения и за- 351 просы прокурора, следователя и дознавателя (ч. 4 ст. 21 УПК РФ). Требовать передачи или запрашивать необходимые материалы можно лишь в том случае, когда точно известно место их нахождения и нет оснований опасаться их сокрытия или уничтожения. Сам же порядок истребования или запроса должен состоять из следующих последовательно выполняемых действий. Прежде всего направляется письменный запрос соответствующим учреждениям, предприятиям, организациям с требованием предоставить необходимые материалы, в котором должна быть сделана ссылка на ч. 4 ст. 21 и ст. 144 УПК. В запросе нужно указать, какой именно предмет или документ истребуется, какие данные, за какой период и в течение какого времени необходимо представить и т.д. Кроме того, наличие письменного запроса у соответствующей организации или должностного лица дает им возможность отчитываться перед контролирующими органами о месте нахождения конкретного документа или иного объекта, в некоторых случаях требовать их возврата, что обеспечит нормальную деятельность учреждений, предприятий, организаций. Наличие же копии данного запроса в материале проверки или в уголовном деле объясняет путь появления доказательства, что является одним из условий его допустимости. Если необходимые материалы истребуются у физического лица непосредственно, то очевидно, что в данном случае запрос как форма действия неприемлем. В этих ситуациях истребование должно происходить в присутствии незаинтересованных граждан с составлением соответствующего документа (протокола, составленного с использованием правил процессуальной аналогии). Такой документ обязательно составляется в двух экземплярах, один из которых вручается гражданину. В нем также должно быть отражено, кто, когда, в присутствии кого, у кого и какие материалы истребовал. Документ подписывается лицом, осуществившим данное действие, представителем организации или гражданином, а также иными присутствующими лицами. Что касается названия данного документа, то, на наш взгляд, термин «протокол», достаточно давно и часто используемый в этом случае на практике, представляется наиболее удачным; 2) в качестве одного из способов собирания доказательств ст. 86 УПК предусматривает представление письменных документов и предметов для приобщения к уголовному делу лицами, заинтересованными в исходе уголовного судопроизводства. Практика 352 свидетельствует, что случаи представления в компетентные органы различных документов и предметов по личной инициативе граждан или должностных лиц имеют место достаточно часто. Истребование как действие по собиранию информации на стадии возбуждения уголовного дела не идентично представлению материалов по инициативе граждан и должностных лиц, ввиду чего должно облекаться в иную процессуальную форму. Полагаем, что в этом случае в присутствии незаинтересованных граждан должен быть составлен протокол представления предметов и документов. Кроме вышеуказанных требований, данный протокол должен содержать краткое пояснение лица об обстоятельствах, связанных с выдаваемым документом или предметом; 3) как уже отмечалось, закон допускает проведение до возбуждения уголовного дела отдельных следственных действий, а именно: - осмотра места происшествия (ч. 2 ст. 176 УПК РФ). Из буквального смысла этой нормы вытекает, что производство данного следственного действия на первоначальном этапе уголовного судопроизводства разрешено не только потому, что без него невозможно принять обоснованное решение о возбуждении уголовного дела или об отказе в таковом, как полагают некоторые авторы271, а в связи с тем, что его производство, с учетом конкретных обстоятельств, не терпит отлагательства; - освидетельствование и назначение экспертизы (ч. 4 ст. 146 УПК РФ). Следует учесть, однако, что законодатель предусматривает возможность производства данных действий лишь в целях закрепления следов преступления и установления лица, его совершившего. Иначе говоря, указанные следственные действия проводятся после того, как основания к возбуждению уголовного дела уже установлены и вынесено соответствующее постановление. Проведение иных следственных действий, кроме указанных, до принятия решения о возбуждении уголовного дела недопустимо. В некоторых случаях при осуществлении проверки сообщения 0 преступлении возникает необходимость в проведении оперативно-розыскных мероприятий. Их осуществление согласно ст. 118 УПК является исключительной компетенцией специально уполномоченных Федеральным законом «Об оперативно-розыскной деятельности» органами, которые, в свою очередь, в соответствии с ч. 1 ст. 40 УПК именуются органами дознания. Необходимость использования оперативно-розыскных средств для проверки заявлений и сообщений о преступлении появляется в тех случаях, когда это обусловлено целесообразностью скрыть факт начавшейся проверки либо когда другими способами осуществить ее не представляется возможным. Следует учитывать, что уголовно-процессуальный закон (ст. 89 УПК) запрещает использовать в процессе доказывания результаты оперативно-розыскной деятельности, если они не отвечают требованиям, предъявляемым к доказательствам УПК РФ. Не имея непосредственного доказательственного значения, оперативно-розыскные мероприятия содействуют доказыванию, помогая в обнаружении источников необходимой информации, в определении характера и тактики проведения процессуальных действий, в построении версий, определении направления проверки заявлений и сообщений о преступлении и расследовании в целом272. Подводя итог изложенному, можно констатировать, что действующий уголовно-процессуальный закон, не предусматривая каких-либо значительных правовых основ проверки заявлений (сообщений) о преступлениях на стадии возбуждения уголовного дела, существенно затрудняет ее проведение эффективно и без ущемления прав и законных интересов лиц, участвующих в такой деятельности. Основными средствами установления наличия или отсутствия оснований к возбуждению уголовного дела и после принятия в 2001 г. УПК РФ остались способы, выработанные практикой и длительное время с успехом применявшиеся. При этом широко распространенное среди процессуалистов мнение о необходимости расширения средств доказывания, используемых на стадии возбуждения уголовного дела, за счет следственных действий несостоятельно в теоретическом плане, не имеет опоры в действующем законодательстве, а также не обусловлено потребностями практики. Повышение эффективности и качества деятельности на первоначальной стадии уголовного процесса, на наш взгляд, должно осуществляться за счет разработки и закрепления в законе новых и уже применяющихся на данной стадии средств доказывания, которые по своей сущности, порядку производства и объему государственного принуждения соответствуют задачам, решаемым на стадии возбуждения уголовного дела.