«У беженцев не бывает гражданства!» В Кыргызстан не пустили московскую правозащитницу родом из Узбекистана. Валентина Чупик: Мигранты из Кыргызстана не готовы жить в правовом обществе

За рубеж в поисках заработка, 450 тысяч обосновались в России.

По словам заместителя главы Госслужбы миграции КР Самата Токтоболотова, за 2018 год из 200 тысяч кыргызстанцев, занесенных в ЧС, 105 тысяч успешно легализовались.

Председатель правозащитной организации «Утро мира» Валентина Чупик рассказала 24. kg , что наши соотечественники не готовы жить в правовом обществе и не умеют отстаивать свои права в рамках закона. Именно она оказывает помощь мигрантам из стран Центральной Азии.

— Какие основные проблемы трудовых мигрантов из Кыргызстана в России вы бы обозначили?

— Мигранты из Кыргызстана не умеют и не хотят грамотно оформлять документы, официально трудоустраиваться, регистрироваться по месту реального проживания, собирать документальные подтверждения своей правоты и вляпываются из-за этого. Это первое. Второе — кыргызстанцы не хотят осознать, что они являются очень видимым меньшинством, которое в России подвергается дискриминации.

Им кажется, что они граждане ЕАЭС, поэтому их не тронут. А трогают их больше и чаще, чем граждан Узбекистана, например.

Валентина Чупик

Третье — добровольная социальная исключенность кыргызов, их неготовность общаться с другими мигрантами, доверие только своим односельчанам, от чего буйным цветом и цветут мошенничество, торговля людьми, изготовление и сбыт заведомо недействительных документов — и все это делают те самые односельчане.

Четвертое, и это общая для всех мигрантов в России проблема, — бесправие, произвол полиции и судов, нечестность работодателей, законодательная незащищенность мигранта.

— Некоторые эксперты утверждают, что в Кыргызстане нет четкой миграционной политики. Как вы считаете?

— Скорее всего, нет политики вообще. Есть какие-то сиюминутные реакции. Но я не слежу за кыргызской политикой, честно говоря, мне бы в родной узбекской разобраться.

— Можно ли сказать, что мигранты из Кыргызстана безграмотней выходцев из других стран Центральноазиатского региона, поэтому чаще попадают в «черный список»?

— Это не безграмотность, а отсутствие социальных навыков. Привычка судить о законах со слов односельчан, а не из текстов законов. Оформлять документы у односельчан, а не в государственных учреждениях, лечиться у односельчан, а не в больнице.

Привычка — выяснять отношения руганью и драками, а не в суде. Не соблюдать никаких сроков. Надежда с помощью взяток решить любые проблемы.

Валентина Чупик

— С какими правонарушениями со стороны мигрантов вы чаще всего сталкиваетесь?

— Оформление миграционного учета не по месту реального проживания, а покупка фальшивки за деньги.

Характерное только для кыргызстанцев нарушение — организация нелегальной миграции: снимают квартиру и без ведома хозяев передают ее другим мигрантам, а зарегистрировать их, естественно, не могут.

— Насколько активно и хорошо посольство Кыргызстана в России и диаспора работают с мигрантами?

— Посольство на порядок лучше узбекского, но на два порядка хуже молдавского. Права мигрантов защищать они не хотят. Более того, придумывают способы нарушения этих прав: требуют от мигрантов быть зарегистрированными в России для выдачи им каких-то документов. Требуют справки о непринадлежности детей к гражданству других стран. Зачем?

Юристы при посольстве Кыргызстана дерут со своих граждан бешеные деньги за услуги — хотя с налогов этих же граждан немаленькие зарплаты получают.

Валентина Чупик

А диаспоры — это кто?! В лучшем случае эти организации готовят плов и устраивают танцы, в худшем — рэкетом со своих же земляков занимаются или фальшивыми регистрациями торгуют.

— Насколько справедливо утверждение, что полиция России чаще придирается именно к мигрантам из Кыргызстана, и каковы основания?

— Полицейские ссылаются на пункт 2 статьи 13 закона, регулирующего деятельность полиции, который, действительно, вменяет в обязанность проверять миграционный учет иностранных граждан.

Но, во-первых, только законно задержанных по другим основаниям, во-вторых, не рядовым сотрудникам полиции, а работникам управлений по вопросам миграции. Полицейские обманывают мигрантов, пользуясь их правовой безграмотностью.

58 процентов обращений в нашу организацию — как раз по поводу незаконных задержаний. 12 процентов — незаконные выдворения и запреты на въезд. 11 процентов — невыплаты зарплаты, 2 процента — незаконные отказы в оформлении документов, 0,5 процента — пытки и насилие со стороны полиции, 0,3 процента — незаконное изъятие паспорта.

Все остальное самые разные кейсы — от необходимости срочной госпитализации при производственной травме до поиска мужа, пропавшего более года назад.

Валентина Чупик

— Мигранты из каких стран Центральной Азии чаще обращаются за помощью?

— 32 процента — граждане Узбекистана, 24 процента — Таджикистана, 21 процент — Кыргызстана, 9 процентов — Молдовы, по 3 процента приходится на Украину, Армению и Афганистан.

— Верно ли утверждение, что мигранты из Кыргызстана не хотят учить русский язык, но требуют достойную работу?

— Не верно. Не хотят учить потому, что работают с ночи до ночи в рабских условиях. А на достойную работу совсем не претендуют.

Женщины, как правило, идут в уборщицы и кассиры, мужчины — на стройку или в грузчики при супермаркетах. Поэтому утверждать, что кыргызские мигранты гонятся за престижными позициями — необоснованно.

— Может ли мигрант с отличным знанием русского языка и высшим образованием рассчитывать на работу, кроме дворника или продавца?

— Предприимчивый мигрант может создать даже свой средний бизнес, но основная масса прозябает на крайне низких позициях, поскольку в России сильная дискриминация видимых меньшинств, в том числе в сфере труда.

— Почему при всех минусах кыргызстанцы все-таки массово уезжают на заработки?

— А где рабочие места с достойной оплатой труда в Кыргызстане? Голодать люди должны?

— Что будет, если, скажем, все мигранты вернутся на родину?

— Скажем так: экономика России рухнет, если уедут узбеки или одновременно таджики и кыргызы.

Если уедут только кыргызские мигранты — места быстро заполнят узбеки.

Валентина Чупик

Но вот для самого Кыргызстана возврат всех мигрантов означает полный крах, и не только социальный, но и политический.

— Почему мигранты предпочитают не регистрироваться и подвергают себя риску депортации?

— Мигрантофобский бред. Это не мигранты предпочитают не регистрироваться, а российские законы не дают мигрантам права регистрироваться самостоятельно. Это должен делать собственник жилья, а он уклоняется от налогов. Отсюда и все последствия.

В Москве начал работать проект по оказанию юридической помощи мигрантам.

Руководитель некоммерческой организации «Тонг Жахони» Валентина Чупик рассказала о новом проекте по поддержке мигрантов, реализуемом совместно с международным фондом «Каритас Франс»:

— Мы будем оказывать трудовым мигрантам правовую и юридическую помощь. Иностранные мигранты в любое время могут напрямую связаться с нами по телефону и получить консультацию. Мы также готовы защищать их права в суде. Такая помощь бесплатна. Кроме того у нас проводятся специальные занятия «Школа мигрантов». Там рассматриваются такие вопросы как законное трудоустройство, заключение трудового договора, законная аренда жилья, общение с сотрудниками полиции. Мы готовы дать мигрантам полные разъяснения.

Как посредники оставляют мигрантов без зарплаты

Мы можем провести специальные тренинги для представителей диаспоры и руководителей общественных организаций на темы миграции и защиты прав человека. Такую работу мы проводим давно. При поддержке фонда «Каритас Франс» увеличилось число юристов со знанием узбекского и таджикского языков, возможности расширились.

Правозащитник, уже более десяти лет занимающаяся проблемами миграции, рассказывает, что иностранные мигранты часто страдают от незаконных действий сотрудников полиции:

— Сейчас самая актуальная проблема – незаконные задержания. Часто происходят случаи оказания давления на мигрантов со стороны полиции и сотрудников миграционной службы, вымогательств взятки, а также задержаний, выдворений и депортаций из России, без тщательной проверки законности документов. В таких случаях мы можем выехать на место и защитить права мигрантов.

Конечно, кыргызстанские мигранты уже не работают по патенту, как раньше. Но встречаются случаи, когда они подвергаются давлению, даже имея на руках трудовой договор. Те же работодатели при найме мигрантов должны уведомить миграционную службу. Работодатели избегают этого. В результате, даже если у мигранта есть на руках трудовой договор, его данных может не оказаться в базе. Также много тех, кого выдворили из страны по решению суда за то, что не встали на учет по месту жительства, а зарегистрировались по другому адресу. С юридической стороны, это спорно. В таких случаях мы можем защитить права мигрантов.

В Москве заработали специальные прямые номера телефонов по оказанию правовой поддержки мигрантам. Помимо юридической консультации специалисты проекта могут помочь мигрантам в защите их интересов в суде.

Контактные телефоны: +7 926 834 7602, +7 903 169 9161, +7 903 169 2920, +7 903 799 0291.

В России официально работают около 620 тысяч граждан Кыргызстана, половина из которых находится в Москве и Подмосковье. С начала года за нарушения миграционных законов России из страны было выдворено около 4 тысяч кыргызстанцев. Всего в «черном списке» России значится 89 тысяч мигрантов из КР.

Нуждается ли мигрант в защите? Несомненно. Попадая в другую страну, он становится чужаком, особенно, если не знает языка. Российские власти понимают, что остановить нелегальную миграцию в принципе невозможно.

Запретительные меры только разжигают проявления экстремизма, ксенофобии, направленные против мигрантов. Страхи и домыслы не делают среду толерантной, а проблему менее острой.

Мы ведём беседу с кандидатом юридических наук Валентиной Чупик, юристом международной некоммерческой организации TONG JAHONI, РОО «Узбекское содружество Москвы», в её кабинете во время приёма клиентов.

Валентина Валентиновна, Вы - юрист, адвокат, бесплатный консультант и координатор, организатор и руководитель, расскажите, как Вы успеваете выполнять одновременно столько функций?

В.Ч.: Я занимаюсь оказанием правовой, вынужденно - социальной, психологической и мелкой материальной помощи мигрантам. Правовая помощь заложена в мою работу, она относительно оплачивается. Все остальные виды помощи не предусмотрены проектом, но их приходится оказывать, потому что люди приходят совершенно неподготовленные к жизни в нашей (или чужой) стране, напуганные ситуацией.

Что делать, если, допустим, приходит человек, вырвавшийся из рабства? Или приходит человек, у которого нет дома? Часто бывает так, что я и мой коллега вытаскиваем из кармана по 500 рублей и оказываем помощь пострадавшему.

Вот вчера у нас был молодой человек, который работает в Москве легально, имеет трудовой договор, но ему работодатель не выплатил зарплату и выгнал на улицу. А это, ни много ни мало, пятьсот тысяч рублей. Он не знает, где он работал, не знает, на кого он работал, даже не знает имя своего работодателя. Мы потратили примерно 40 минут, чтобы установить место, где он работал. Кроме помощи в составлении заявления, оказания правовой поддержки, пришлось оказать ещё психологическую и социальную помощь, потому что он находился на грани срыва.

- А кто Вы по образованию?

В.Ч.: Я окончила несколько вузов. По первому образованию я - математик, по второму - программист, по третьему - юрист, и, наконец, психолог.

- Вы работали раньше в Узбекистане. Есть ли разница в специфике Вашей работы там и в России?

В.Ч.: Я являюсь исполнительным директором и руководителем миграционных программ международной некоммерческой организации TONG JAHONI, у нас несколько филиалов в Грузии, Армении, Азербайджане, Кыргызстане и 8 филиалов в Узбекистане. К сожалению, пришлось уехать - конфликтовала с сотрудниками СНБ Узбекистана. Но должность свою не оставила, и, хотя нас дважды пытались ликвидировать, мы выжили и даже выиграли суды у Минюста Узбекистана. Сейчас моя работа в МННО TONG JAHONI сводится к написанию отчётов, но мои девочки продолжают оказывать помощь мигрантам и проводить исследования.

Одним из крупных наших проектов было исследование нелегальной миграции и торговли людьми в Закавказье - мы опросили более 6000 человек в Азербайджане, Армении, Грузии (включая Абхазию и Южную Осетию), южные районы Северокавказского федерального округа, две провинции в Турции. В результате, в Закавказье я провела больше года.

В России основную часть работы составляет оказание оперативной помощи людям, которые непосредственно сейчас в ней нуждаются, а в странах происхождения мигрантов - работа другого свойства. Я здесь стараюсь реабилитировать человека в его правах и, по возможности, помочь ему взыскать материальные компенсации в виде невыплаченных зарплат, за нанесённый ущерб здоровью, за моральный ущерб пребывания в рабстве. Работая в Москве, я имею возможность помогать им на более ранних стадиях, а иногда даже - предотвратить преступление.

Мы с Вами встретились в Общественной палате, где обсуждался вопрос о том, какие мигранты нужны России, и возможно ли регулировать миграционный поток?

В.Ч.: России нужны те мигранты, которые есть, и в том количестве, в котором они приезжают, других мигрантов здесь не будет. В других странах тоже есть мигранты, которые нужны этим странам, потому что, на самом деле, регулировать миграцию невозможно, она регулируется сама. Точно также как нельзя обсуждать, какой атмосферный воздух нужен России. Он будет, вот и всё.

- Так ли, что мигрантам трудно ассимилироваться в России?

В.Ч.: Ассимилироваться мигрантам не нужно, это вообще преступление, потому что ассимиляция – это утрата собственной идентичности - либо национальной, либо гражданской. Этого не нужно делать. И вопрос не в том, что мигрантам здесь трудно адаптироваться, правильнее сказать, почему Россия с трудом адаптирует мигрантов?

Действующим лицом здесь я назвала бы принимающее сообщество, а не мигрантов. Если в принимающем сообществе на человека с другим цветом волос и другим разрезом глаз смотрят как на потенциального агрессора, соответственно, как же ему адаптироваться?

Что он должен сказать: «Я - агрессор», - и принять условия этого общества, или он должен непрерывно доказывать, что он не агрессор? И что получится из такой адаптации? На самом деле, нужно принимающее сообщество адаптировать к факту, что Россия не может жить без мигрантов. Да она никогда и не жила без мигрантов.

Это миф, что они понаехали после распада СССР. Во время СССР они ведь тоже наезжали. И те, которые кричат «понаехали!», они ведь тоже понаехали в своё время. И вы, и я выехали в Россию из Узбекистана, но и ваша семья, и моя были депортированы в Узбекистан насильно, кого-то депортировали по национальному признаку, а кого-то - по религиозному.

И, слава Богу, благодатная земля Узбекистана и толерантное узбекское население спокойно приняло всех, наши культуры оказалась близки друг другу. Почему сейчас в России этого не происходит? Я думаю, что причина здесь в культивации «природных пороков» для того, чтобы отвлечь внимание общественности от реальных проблем. Что для этого нужно сделать? Найти врага! А из кого легче всего сделать врага? Из того, кто отличается.

Вы помните, во время распада СССР врагами были евреи, а почему не другие? А потому, что евреев можно было как-то отличать. - Что Вы скажете о новой миграционной политике, утверждённой президентом?

В.Ч.: И президент такой же «новый», как и миграционная политика. Я участвовала в обсуждении концепции национальной миграционной политики в 2003 году, как член Совета ЕврАзЭС от Узбекистана. Закон о миграционном учёте, принятый в 2006 году, разрабатывался по итогам заседания ЕврАзЭС в 2003 году.

Единственное, что сделали в России, это уничтожили самостоятельную правосубъектность мигрантов. Что разработано в модельном законе? Мигрант сам на основании договора о найме жилья или договора о получении работы шёл в органы ФМС или на почту и ставил себя на учёт, у него не было никакой принимающей стороны. Не было, естественно, никакого разрешения на работу, потому что разрешение на работу - это нонсенс, нельзя давать человеку разрешение на то, что является правом человека. Нельзя давать разрешение на жизнь, разрешение на труд, это его неотъемлемое право. Также как нельзя давать разрешение на свободу передвижения.

Поэтому появление такого документа, как разрешение на работу, это нонсенс. Другое дело - выдать разрешение о найме мигранта, как делают в Европе, в США, в некоторых маленьких странах Южной Америки. Тем самым государство ограничивает работодателей в найме рабочей силы, чтобы обеспечить преференцию своим гражданам на рынке труда.

Невозможно регулировать непосредственно процесс труда мигранта, потому что мигрант вне зависимости от того, есть у него разрешение или нет, он всё равно будет работать. А для чего всё это делается, давайте призадумаемся? Почему такая маленькая квота на Москву? Почему квота из года год утверждается одна и та же? А может, это выгодно кому- то? А может быть, даже известно кому?

Ну, Вы-то уж точно знаете кому. Выходит, мигрант работает не только на работодателя, но и на другие структуры?

В.Ч.: Не надо забывать, что мигрант, в первую очередь, работает на страну. Если оставить истерику по поводу того, что мигранты вывезли 10,3 млрд долларов, нужно обратить внимание на то, что они произвели товаров и услуг на 76,6 млрд долларов. И уж 10,3 млрд заработанных долларов они имели право вывезти. Вам не кажется?

А сколько денег вывезено за границу российскими гражданами? Намного больше, чем мигрантами, несмотря на то, что у них (российских граждан) там за рубежом семей нет. Они туда вывезли инвестиции, потому что собственной стране не доверяют.

- А есть регионы в России, где отношение к мигрантам отличается от других?

В.Ч.: Я могу сказать, абстрагируясь от цифр, что наиболее толерантное отношение к мигрантам наблюдается в тех городах, где мигранты заполняют рядовые социальные ниши. Например, в Свердловской области есть посёлок «Заречный», где НКО «Уральский дом» принимает мигрантов, причём, всех без исключения, и сразу даёт им жильё, оформляет документы и в процессе ищет им работу. Они трудоустраивают врачей, учителей, продавцов, потому, что на самом деле - это миф, что иностранцу нельзя работать в торговле вообще. Ему нельзя работать продавцом вне стационарного торгового пункта, т.е. ему нельзя торговать в разнос. Он не может быть коробейником, всё остальное он может. И они трудоустраивают мигрантов туда, где в них очень нуждается местное население. И население, видя, что мигранты - это не изгои, а обычные люди, которые им действительно нужны вот на этом рабочем месте, спокойно принимают их.

- Какие процедуры порождают наиболее подходящую среду для нарушений со стороны властных структур?

В.Ч.: Самые проблемные вещи - это получить разрешение на работу с нелепейшей системой квотирования, которая ничего не регулирует, а лишь поддерживает коррупцию. Никакой другой роли механизм квотирования не играет. Такова же ситуация с разрешениями на временное проживание - где есть квота, там и будет коррупция. Бытовая коррупция - это когда при попустительстве ФМС сотрудник полиции позволяет себе проверять документы мигрантов, не имея на это никакого права. Но это встречается на каждом шагу с молчаливого поощрения ФМС, хотя, на мой взгляд, она должна драться за свою сферу влияния.

Подождите, мы с вами слышали, как руководитель столичного МВД жаловался, что им вменяют несвойственные им функции?

В.Ч.: Я думаю, что это была ритуальная жалоба, на самом деле, они радуются тому, что имеют возможность брать на себя несвойственные им функции. У меня почти 50% случаев с моими мигрантами при оказании помощи связаны как раз с незаконным задержанием полицией. Рассказать, как это происходит? К человеку, если он не синеглазый блондин, подходит сотрудник полиции и говорит: «Ваши документы». Человек с испугу даёт документы, сотрудник полиции их даже не открывает, кладёт в карман и уходит. Человек вежливо идёт по его стопам, так начинается проблема.

А полиция не имеет право проверять документы, за исключением совместных операций с ФМС России. И тогда она может остановить мигранта, который покажется подозрительным и доставить его к сотруднику ФМС, который во время такой операции должен находиться в шаговой доступности. Такого ни разу не было, поэтому вся деятельность полиции в проведении операции «нелегальный эмигрант» незаконна.

- А какие есть основания для депортации, выдворения мигрантов из страны? И какие службы принимают решение?

В.Ч.: Это может произойти на любом этапе. Как раз сегодня мне звонили по поводу депортации. Молодой человек четыре дня как находится в УМВД на Сенной, работники полиции после задержания доставили его в суд, документы его не проверили, потому что база данных находится в ведении ФМС, они добраться туда не могут. А суд, не рассматривая дело по существу, вынес решение о депортации. А он состоит на миграционном учёте, и патент есть на работу, нарушение налицо. В результате, мы будем судиться в Мосгорсуде. Почему так получилось? Потому что работники полиции попросили у него денег, а он не дал. Они сказали, тогда мы тебя накажем и депортируем.

Решение о депортации принимают либо сотрудники ФМС, либо сотрудники погранслужбы. Это административное решение, оно принимается без суда. Сотрудники ФМС практически не принимают таких решений, это уникальный случай.

И не всегда решения принимаются во вред мигранту. У меня была ситуация, когда во Владивостоке 205 человек находились в рабстве на строительном объекте, у них при себе не было ничего: ни документов, ни разрешения на работу. И невозможно было такое количество людей поместить в спецприемник, а другого способа, чтобы их принять, тоже не было. Два дня их содержала местная мечеть, бюджет которой был подорван, потому что людей надо было показать врачу, одеть, накормить, разместить.

И тогда было принято решение об их депортации. Это решение суда было вынесено в их пользу, людей освободили из рабства, отправили домой за государственный счёт. Другого способа разрешить ситуацию не было, поэтому их депортировали, и это было хорошо для них.

Второй вариант депортации - это решения, принимаемые пограничными органами. Основную массу решений принимают суды.

Что Вы слышали про «чёрные списки»? В октябре в аэропорту Домодедово не была допущена на территорию России гражданка Украины Алла Лавриненко, которая ранее неоднократно приезжала к родственникам. В результате ей объяснили, что она выдворена согласно какому-то списку. Вы не знаете, как он формируется?

В.Ч.: Это не «чёрный список», этим людям в списке установлен запрет на въезд. Решение о запрете на въезд принимают органы ФМС без участия суда. Допустим, человеку определили два нарушения за два года в сфере миграции, причём, человек может и не знать, что у него было нарушение, их могут просто нарисовать.

В прошлом году был вал таких решений, принятых почему-то от 18 февраля 2011 года, а проявляться это стало в августе, сентябре. Когда люди собрались ехать домой, они обнаружили, что у них запрет на въезд.

У меня был такой случай, когда на одного молодого человека, несмотря на наличие разрешения на временное проживание в России, был наложен запрет на въезд. Стали выяснять. При проверке оказалось, что некий сотрудник УФМС по ЦАО города Москвы в анкете из 24 пунктов заполнил на него 5-6 совсем незначительных моментов, а в остальных, наиболее важных пунктах везде проставил пробел. Но и этого оказалось достаточным, чтобы не впустить его.

Суд мы выиграли, но этого молодого человека в буквальном смысле преследовал ФМС. Нам пришлось потратить около месяца, чтобы добиться для него разрешения на работу. ФМС отказывался выдавать вид на жительство, говоря, что он должен прожить в России с разрешением на временное проживание три года, чтобы получить вид на жительство, вместо года по закону.

- У вас сложились хорошие отношения с ФМС? Вы можете пойти к ним и попросить за своих подопечных?

В.Ч.: Это делается немножко не так, как вы себе представляете. Если они не хотят работать, не хотят делать то, что они должны делать, тогда я устраиваю им истерику, начинаю кричать об их коррумпированности, называю конкретные телефоны и фамилии высших чинов, до которых будет донесена жалоба. Они начинают понимать, что я не шучу, и начинают что-то выполнять потому, что боятся.

Бывает, что они не принимают решений на нижних уровнях, тогда приходится доходить до замдиректора ФМС. Однажды, когда моего знакомого замдиректора ФМС не было на месте, состоялась моя единственная встреча с К.О. Ромодановским, когда сотрудники УФМС по городу Москва не хотели организовать проверку на конкретном объекте и освободить людей из рабства. Они тянули четыре дня, а там людей пытались вывезти с объекта.

Мой волонтёр подпирал ворота, сколько мог, чтобы не допустить этого. И, слава богу, ему помогла полиция, чувствуя конкурентов в лице ФМС. Они не выпускали этих людей до тех пор, пока не приехали сотрудники ФМС.

В это время я пришла жаловаться к начальнику управления ФМС, а он находился в отпуске, и тут я заплакала, по-настоящему. На звук моих рыданий из своего кабинета вышел К.О. Ромодановский. Я ему объяснила, в чём дело, и он тут же куда-то позвонил. После его звонка приехала проверка, и тут же всех задержали. Наложили штраф в размере 81 млн 600 тыс. рублей, из которых организация выплатила 544 тыс. рублей и обанкротилась.

- А как Вы относитесь к информации о том, что половина преступлений совершается за счёт приезжих?

В.Ч.: А вы зайдите на сайт Росстата и поинтересуйтесь, сколько преступлений совершается иностранцами или лицами без гражданства, т.е. не просто мигрантами, а включая и тех, кто живёт здесь постоянно на основе разрешения на постоянное или временное проживание. Вы обнаружите, что иностранцы и лица без гражданства совершают 2,9% преступлений.

Есть ещё миф, что преступления совершают кавказцы, так вот, кавказцы совершают 6,7% преступлений. А реально преступления совершают внутренние мигранты из Московской, Курской, Тульской областей, число которых составляет оставшиеся 40%.

Что Вы знаете о посредниках из числа мигрантов, которые находятся между властями и вновь прибывшими? Так ли, что это они, на самом деле, контролируют миграционный процесс?

В.Ч.: Да, многие приезжают и «тёпленькими» попадают в руки тех, кто хочет на них заработать.

Они просто не могут не попасть в их руки. Законодательство устроено таким образом, что у мигрантов нет возможности реализовать свои права. Он не может сам встать на учёт, нужна принимающая сторона, которая поставит его на миграционный учёт. У него может быть трудовой договор, договор о найме жилья, но если владелец жилья не захотел его у себя регистрировать, он не может быть зарегистрирован. Вот такой замкнутый круг. У них есть права, а возможности их осуществить нет. Помните старый советский анекдот: «Имею ли я право? Да. Могу ли я? Нет».

- Почему Вы занимаетесь таким трудным делом? Чувствуется, что Вы сердце своё вкладываете.

В.Ч.: Это моя христианская обязанность. За каждым мигрантом - целая трагедия. Вот он (показывает на мигранта) двадцать раз сказал мне спасибо. Для того, чтобы он сказал мне в двадцать первый раз, я всё для него сделаю. Мне нравится, когда мне говорят спасибо.

- А как они Вас находят?

В.Ч.: (смеётся) Это вы у них спросите. Клиент: Мне ребята сказали.

То есть Вы передаёте друг другу, что есть такой человек, который может вам помочь, и которому не всё равно, где вы живёте и как?

Клиент: У меня была такая ситуация, что не знал куда поехать и что делать. Туда обратился, сюда обратился, везде отказывают, зашёл в посольство Узбекистана. Говорю им, что я узбек, вот мой паспорт, все документы показал и говорю, что мне нужен юрист, помогите. (Я хотел подать в суд на девушку, которая сбила меня на своей машине). Спрашиваю, есть ли в посольстве юридическая компания и может ли она защищать мои права в суде? Или хотя бы получить консультацию? Они ответили: «Нет». Оказывается, у них нет юристов. Там в посольстве мне девушка подсказала номер телефона Валентины Валентиновны, и вот я приехал.

Спасибо. Валентина Валентиновна, можете рассказать об удивительном случае, удивительном решении, которое Вам очень дорого?

В.Ч.: Я расскажу про одну киргизку. Молодая женщина 23 лет с киргизским паспортом, не имея регистрации, надумала рожать в России. Машина скорой помощи доставила её в роддом, а там попались какие-то агрессивные, безграмотные врачи, которые сказали: «Мы не граждан России принимать не будем, вы не имеете права находиться здесь, а то ещё придётся нам отвечать за вас».

Какое гениальное решение нашла эта роженица? Она находит в коридоре тоже киргизку 46 лет с российским паспортом, просит его на время и рожает по её паспорту. В результате она из роддома выписывается, а ребёнка ей не отдают, потому что родила она по чужому паспорту, а та женщина уже выписалась из больницы. Надо было через суд доказать, что женщина 46 лет не рожала, а рожала она сама и ребёнок - её собственный. Поверьте, это был самый увлекательный суд в моей жизни. Спрашивается, ну, кому нужен этот ребёнок? Свидетельство о рождении выписали только после решения суда.

- Большое спасибо за Ваше интервью.

Под Новый (2018-й) год оперативники ОМВД «Перово» и ОМВД «Кунцево» задержали 520 человек из числа мигрантов. Всех доставили к отделу, где заставили с шести вечера до двух часов ночи стоять на холоде. Отпускали только тех, кто, по данным главы правозащитной организации «Тонг Жахони» («Утро мира») Валентины Чупик, давал по 10 тысяч рублей — ​это называлось «на праздник».

Такие «праздники» полицейские для мигрантов устраивают регулярно: в рейтинге правонарушений в отношении приезжих полиция занимает первое место с большим отрывом (86% всех обращений). Чаще всего полиция вымогает деньги через необоснованную проверку документов. «В России такое отношение: азиат — ​значит, денег даст», — ​констатирует Чупик.

Мигрантов в полицейском околотке держат на семи квадратных метрах по 12 человек в течение двух суток, не пускают в туалеты. Иногда бьют: в октябре коллективы ОМВД «Перово» и ОМВД «Новогиреево», по данным правозащитников, избили 39 человек (месяц, очевидно, выдался тяжелый). Практикуются «субботники»: 21 апреля 2017 года, по данным правозащитников, в Мытищах мигрантов заставили ремонтировать отдел полиции.

Мигранты жалуются, но без особого эффекта: из 6 232 обращений Валентины Чупик в различные отделы УСБ по Москве и области в 2017 году было выведено в производство всего четыре жалобы. В то же время система выдворения мигрантов по жалобе полиции действует безотказно. В 2016 году (свежих данных нет) суды Москвы выдворили из России более 14 тысяч мигрантов за проживание не по месту регистрации и почти 12 тысяч за то, что мигранты шли по улице без документов в карманах.

«Вообще основная проблема — ​это приписанное полицией самой себе право проверять документы мигранта по любому поводу», — ​говорит Чупик.

— ​Да, у них есть такая обязанность, но только тогда, когда мигрант проходит по какому-то делу». По последним распоряжениям МВД, проверять миграционный статус приезжего может даже участковый, он же может «назначить» ему несуществующее правонарушение, которое сразу же вносится в специальную базу. Два нарушения — ​депортация из гостеприимной России, — объсняет эксперт.

Любопытно при этом, что формально мигранты — ​далеко не самая опасная для России социальная группа. Более того, количество преступлений с их стороны неуклонно снижается, что отмечает и Генпрокуратура: по данным ведомства, которые приводит «Коммерсантъ», в 2017 году иностранцы и лица без гражданства совершили 41 047 преступлений в России, что на 6,6% меньше, чем в 2016 году. Более того, о еще более раннем снижении на 9% преступлений со стороны мигрантов говорил в ноябре прошлого года министр внутренних дел Владимир Колокольцев, представляя новую Концепцию миграционной политики. Но то, что говорят начальники, воспринимается низовыми сотрудниками не сразу и полностью.

Комментарий

Валентина Чупик

руководитель организации «Тонг Жахони»:

— Госорганы и полиция не потому ненавидят мигрантов, что они такие презренные. Госорганы изображают ненависть, чтобы было менее стыдно для себя их грабить. Когда начинаешь общаться с дежурными полицейскими, они говорят: «Да у нас 80% преступлений совершают мигранты!» Когда просишь их открыть собственный сайт МВД и посмотреть статистику, они переходят на то, что преступления, оказывается, совершают кавказцы. А потом говорят: «Ну у нас политика такая». Когда говоришь о том, что не нужно следовать преступной политике — ​вы же сотрудники правоохранительных органов! — ​до них доходит, но они тут же начинают жаловаться: у нас план.

Дворник Мухиддин. Фото: Влад Докшин.

Инерционная ксенофобия

12 января в Подмосковном Ногинске было найдено тело 41-летнего Тахиржана Хамраева: ему нанесли больше 20 ножевых ранений. Хамраев приехал на заработки из Кыргызстана в мае 2017 года и устроился в Ногинске на стройке многоэтажного дома. Как рассказала кыргызским СМИ мать погибшего Хайринса Хамраева, ее сын должен был вернуться на новогодние праздники, но решил остаться, поскольку работодатели, впечатленные его трудом, захотели предложить ему дополнительное дело. В роковой день Тахиржан пошел в магазин и, как считают местные правоохранительные органы со ссылкой на свидетеля, попал в руки минимум «10 неонацистов».

В различных ультраправых группах в соцсетях, где обсуждается это происшествие, редкие комментаторы вяло пишут о том, что, мол, «получил свое». Вообще же, национализм и неонацизм, как явления, после того, как силовики под давлением Кремля провели зачистку этого сектора, в России угасли, и сейчас нападения на трудовых мигрантов постепенно становятся чем-то из ряда вон выходящим (хотя в Петербурге 31 января, например, на гражданина Таджикистана напали с ножом у метро). Однако никто не отменял ксенофобию, которая, хоть и демонстрирует тенденцию к снижению, все равно плотно укрепилась в сознании россиян.

В начале 2017 года «Тонг Жахони» представила результаты исследования почти 50 тысяч объявлений в российских СМИ, посвященных аренде жилья. Без ксенофобских намеков обошлись только в каждом 12-м объявлении. В основном же стараются заселять к себе «граждан РФ» (50% объявлений), «славян» (28%) и «русских» (7%). В случае с объявлениями о вакансиях ситуация еще печальнее: из 20 тысяч вакансий только каждое 20-е объявление не содержало в себе ксенофобских намеков. Больше половины (56%) работодателей искали себе «славян», еще 35% жаждали видеть на рабочем месте «граждан РФ».

Подобная ситуация типична, говорят правозащитники, никто ее, по большому счету, не хочет менять. СМИ, в свою очередь, подогревают атмосферу: из примерно 120 тысяч сообщений, связанных с мигрантами, новостные поисковики в 2016 году большую часть посвятили криминальной хронике (почти 98 тысяч информационных сообщений).

При этом отношение к мигрантам среди простого населения, когда они сталкиваются лицом к лицу, чаще всего достаточно нейтральное. Более того, правозащитники уже могут приводить примеры, когда даже полицейские помогают мигрантам. Но на уровне общества ксенофобия, по официальным оценкам, хоть и снизилась в прошлом году на 10% (данные Общественной палаты), все равно остается на серьезном уровне: по данным ВЦИОМ, две трети опрошенных считают, что мигранты занимают их — ​россиян — ​рабочие места.

спецпроект «москвичи». кто делает москву — москвой.

Комментарий

Александр Верховский

директор правозащитного центра «Сова»:

— Есть ксенофобия как массовое явление: это отношение людей, их чувства. Здесь изменения можно проследить через опросы. Меня очень радует, что растет число людей, которые на вопрос, какие чувства они испытывают по отношению к мигрантам (страх, опасение, ненависть, любовь), отвечают, что ничего не чувствуют, им все равно. Идеальная картина отношений именно такая, когда люди какую-то группу не рассматривают как объект своих эмоциональных переживаний — ​люди и люди.

Есть ксенофобия как дискриминация: при устройстве на работу, например. Практическая дискриминация, к сожалению, очень плохо исследована. И, главное, что какие-то ее формы даже не воспринимаются гражданами как дискриминация. Например, не стыдно написать в объявлении, что квартира сдается только славянской семье. С этим бесполезно бороться, это вопрос общественной атмосферы.

Наконец, самая агрессивная форма проявления ксенофобии — ​это физическое насилие. Последние годы цифры неуклонно снижаются. На днях «Сова» опубликовала новый доклад по итогам прошедшего года. Я отмечу, что это необязательно содержательно связано со снижением массовой ксенофобии, потому что нападения совершаются не массово, а идейно мотивированными молодыми людьми, которые могут с массами совершенно не совпадать во мнении. Это, скорее, следствие некой депрессии среди радикальных молодых людей. Им уже страшно, не очень хочется совершать нападения. В прошлом десятилетии они, что называется, совсем страха божьего не знали, но затем за них взялись «эшники». Многие уличные бойцы «сели», и это изменило ситуацию.

Таджик Шириншо Вохидов (Красавчик). Фото: Анна Артемьева.

Медицинское бесправие

Если мигрант заболеет, выздороветь ему в России будет непросто. «Чтобы записаться в районную поликлинику, уже нужно иметь разрешение на временное пребывание или вид на жительство, постоянную регистрацию, — ​говорит младший научный сотрудник ВШЭ Даниил Кашницкий. — ​При этом недостаточное владение информацией, русским языком, а также отсутствие юридических знаний — ​все это приводит к тому, что, когда на мигрантов орут в регистратуре, они уходят и после уже не возвращаются. Таких случаев много».

Есть вариант обратиться в частную клинику, но иногда помочь может только государственное учреждение (например, в случае обнаружения туберкулеза). Может, но не обязано. «У туберкулеза есть опасная фаза, когда он распространяется воздушно-капельным путем. В такой момент человека нужно госпитализировать. Он должен находиться в больнице до тех пор, пока бактерия туберкулеза не уйдет, пока он не перестанет представлять угрозу для окружающих. Обычно это занимает два-три месяца», — ​объясняет Даниил Кашницкий.

В случае ЧП мигрант попадет в больницу, конечно, бесплатно, но и отношение к нему будет соответствующее. В прошлом году, когда под Владимиром автобус с мигрантами попал под поезд (погибли 17 человек), в местные больницы госпитализировали несколько человек с тяжелыми травмами. «Я просила, чтобы пострадавшего ребенка отправили в Москву. Через два дня он умер в нашей областной больнице. Я помню этого ребенка. Ему было полтора годика. Он из семьи узбеков. Я говорила: «Зачем вы его направили в нашу больницу? Вызывайте вертолет, везите его в Москву, там лучше окажут помощь». Мне сказали, что так решили в департаменте здравоохранения», — ​рассказывает директор кадрового агентства по трудоустройству мигрантов Алла Боярова, муж которой в утро трагедии помчался помогать пострадавшим мигрантам.

Супруг Бояровой, заместитель председателя таджикской диаспоры во Владимире Зоир Каримов, вспоминает, что и у взрослых были большие проблемы. «В больнице их (речь о двоих пострадавших. — ​ Ред. ) полностью не вылечили. Им не сделали операцию и так отправили в Узбекистан. Сказали, что не могут купить пластины специальные — ​нет денег. У одного было сломано плечо, у другого — нога».

Инфографика: Вероника Цоцко / «Новая»

Блокчейн-спаситель

Есть большой соблазн назвать происходящее в сфере миграции в России словом «бардак». Но на самом деле это, скорее, перестройка системы, которая после поглощения органов ФМС структурами МВД в 2016 году переформатировалась в отношениях с мигрантами на то, что она больше всего умеет делать с людьми, то есть наказывать. Многие структуры, связанные с подготовкой документации для мигранта, перешли в статус ООО, то есть контролировать их политику стало почти невозможно, да и к миграционным центрам — ​государственным по форме — ​у правозащитников есть большое количество претензий. А новые законопроекты только усугубят ситуацию, поставив мигранта в полурабское положение внутри России.

Вопрос простой: что делать? На встрече правозащитников по вопросам миграции 29 января (руководители диаспор на нее не пришли) звучали разные предложения. Самое радикальное из них (впрочем, с вектором назад) высказал приглашенный на круглый стол сопредседатель общественного движения «Народный Собор» Владимир Хомяков. «Нужен жесточайший контроль над пребыванием каждого человека, а не просто: купил патент, а сам где-то там болтается, — ​заявил Хомяков. — ​Нужна система взаимных обязательств. Необходима единая государственная служба, которая работала бы по миграции с единой базой данных». Все необходимые документы въезжающий должен получать еще на территории своей страны — ​в российских консульствах, а каждому мигранту должен быть присвоен идентификационный номер, под которым будет храниться вся информация о нем, говорит Хомяков. Тоталитарный контроль, зато спокойно.

Но эта идея у участников встречи не вызвала единодушия, как и предложение президента фонда «Миграция — ​XXI век», бывшего замглавы ФМС Вячеслава Поставнина перевести миграционный учет в онлайн или хотя бы в самостоятельную обязанность оповещать миграционную службу по телефону. Некоторых правозащитников смутил тот факт, что так будет легче спрятаться террористам.

«Террорист никогда не будет нарушать миграционное законодательство. Его акт — ​это сложная операция. И что: он поставит себя под удар тем, что его может за регистрацию просроченную остановить полицейский?» — ​раздраженно отмахнулся Поставнин.

Еще было сказано, что вся база в онлайне может стереться или исказиться хакерами, на что бывший зам-главы ФМС блеснул словом «блокчейн»: «Захочешь — ​не сотрешь».

Все эти предложения присутствовавшей на встрече заместителю начальника отдела координации деятельности территориальных подразделений по вопросам миграции и учета бланков строгой отчетности Управления по вопросам миграции ГУ МВД России по Москве Татьяне Дмитриевой понравились не очень. Она лишь заявила, что ведомство полностью за новый законопроект, который будет наказывать юрлиц, предоставляющих фиктивную регистрацию, и что нужно «приходить к какому-то консенсусу» в спорных вопросах. А модератор дискуссии, председатель Комиссии по безопасности, общественной дипломатии и общественному контролю Совета по делам национальностей при правительстве Москвы Федор Драгой предложил составить по итогам обсуждения резолюцию с предложениями, поскольку «эта опухоль может рвануть в любой момент» и «эту проблему надо решать».

Еще одно предложение автономно от всех выдвинули эксперты Центра стратегических разработок, которые выпустили свой доклад по миграции. Констатируя спад миграционных потоков из стран СНГ в последние годы (в 2017 году из многих стран начался рост, но на «докризисный» уровень он пока не вернулся, отмечают эксперты), авторы доклада предлагают свои меры по сохранению миграционного потока в 250-300 тысяч человек ежегодно (это необходимая норма для современной России). В частности, предлагается ввести для стимуляции притока высококвалифицированных мигрантов аналоги грин-карты, а также рабочих карт, позволяющих ускорить получение вида на жительство.

Что-то надо делать, поскольку до 2030 года Россия может лишиться 13 миллионов трудоспособного населения, а прирасти ей уже нечем — ​внутренние ресурсы исчерпаны.

Молдованин Виорел с напарниками на обеденном перерыве. Фото: Виктория Одиссонова.

Проблема в том, что и ресурсы высококвалифицированной миграции не бесконечны, а те, что есть, дрейфуют в другие стороны. К примеру, количество мигрантов из Молдовы за последние два года сократилось больше чем в полтора раза — ​до 157 тысяч человек вместо 250 тысяч: они начинают больше смотреть на Евросоюз. Растет количество мигрантов из Евразийского союза, но этот ресурс тоже ограничен (тем более казахстанские работники, например, нужны самому Казахстану, к тому же он нередко перехватывает тех же кыргызов в силу географической близости). Пока уверенно растет Таджикистан. А вот количество узбекских граждан, едущих в Москву, хотя и подросло за последний год (до полутора миллионов зарегистрированных граждан), но, похоже, со временем начнет снижение, поскольку для них открылись более удобные рынки труда.

«Для мигрантов из Азии сейчас очень интересными и привлекательными стали Турция и Арабские Эмираты, — ​говорит юрист Юлдуз Атаниязова. — ​Там цивилизованная экономика, и в этой экономике есть ниша для неквалифицированных работников. При этом эти работники обеспечиваются нормальными условиями жизни. Например, я знаю, что в Арабских Эмиратах мигранты, которые убирают в домах, работают в ресторанах, отмечают, что моющие средства там более щадящие. Для них сейчас это стало важным». Заработки при этом там поменьше, чем в условной Москве, однако это еще как посмотреть. «Начинает считать узбек — ​и выясняется, что здесь он больше на взятки отдаст, а в Турции к нему полицейский без дела даже не подойдет», — ​объясняет Валентина Чупик.

Да, конечно, рабочие из СНГ в любом случае будут ехать в Россию еще какое-то время. Но если Россия ужесточит нормы для мигрантов, то со временем даже самые отъявленные авантюристы из стран СНГ предпочтут поехать в ту сторону, где можно работать без риска для жизни, здоровья и человеческого достоинства. Не говоря уже о кошельке.

При участии Мадины Куановой

Виртуальная экспертная дискуссия на проекте «Центральная Евразия» продолжается. Для того, чтобы хотя бы на время немного изменить ее тематический фокус к участию в ней приглашен известный в Центральной Азии (ЦА) и России эксперт по вопросам трудовой миграции Валентина Чупик.

Владимир Парамонов (Узбекистан), руководитель аналитической группы «Центральная Евразия», www.ceasia.org :

— Валентина, Вы долгое время занимаетесь помощью простым людям из нашего региона, находитесь со многими трудовыми мигрантами в прямом контакте. Какие в этой связи основные проблемы на пути развития стран ЦА и взаимоотношений между ними Вы бы обозначили?

Валентина Чупик (Узбекистан), бесплатный юрист для трудовых мигрантов (работает в России), исполнительный директор международной негосударственной некоммерческой организации «TONG JAHONI» («Рассвет мира»):

С точки зрения моей экспертизы среди главных проблем выделила бы коррупцию в сфере трудовой миграции и бездарность миграционной политики всех государств региона.

В.Парамонов: Как, на Ваш взгляд, можно наиболее правильно подойти к решению этих и связанных с ними проблем?

В.Чупик: Во-первых, государствам ЦА следует гораздо более активно использовать посольства в защите прав своих граждан. Необходимо задействовать механизм консульской защиты, обязать посольства участвовать во всех судах, при всех задержаниях 10 и более граждан их страны, подавать ноты протеста в случаях немотивированного задержания их граждан.

Во-вторых, необходимо на регулярной основе проводить мониторинг проблем трудовых мигрантов и социологические исследования — опросы. Только привлекать к этому следует не официальных и кабинетных социологов — «рисовальщиков». Главная задача — выявить реальные проблемы мигрантов! Мне одной, скорее всего, не поверят, хотя я только этим и занимаюсь скоро уже 20 лет. Поэтому к исследованиям и обсуждениям следует привлекать реальных экспертов, в первую очередь правозащитников и специалистов социальных ННО, работающих с мигрантами.

И только на основании данной работы необходимо осуществлять соответствующие изменения законодательства в странах ЦА и лоббировать изменения законодательства в той же России.

В-третьих, уверена, что следует прекратить дурь «управления миграцией» — она по определению неуправляема! Вместо этого необходимо сосредоточиться на помощи мигрантам в их реальных трудностях.

В-четвертых, также считаю, что важно прекратить попытки оргнабора. Это приводит только к еще большей коррупции и торговле людьми.

В-пятых, обязательны (!) регулярные встречи высокопоставленных представителей МВД (тех, кто принимает важные решения) всех стран ЦА с представителями экспертного сообщества по вопросам трудовой миграции. Я говорю не об ученых-исследователях, а о правозащитниках и специалистах социальных ННО (не «диаспор» так называемых). Именно правозащитники и представители социальных ННО понимают, что происходит с мигрантами, какие у них реальные проблемы.

В.Парамонов: Валентина, большое спасибо не только за Ваши оценки и рекомендации, но и за активную человеческую позицию по отстаиванию прав граждан стран ЦА! Мне также представляется, что Вы достаточно четко изложили свое видение проблем и их решений. Полностью согласен с рекомендацией о необходимости проведения реальных исследований и глубоких социологических опросов. Безусловно, что принципиальна важность регулярных встреч высокопоставленных представителей МВД стран ЦА с экспертами по вопросам трудовой миграции, в первую очередь правозащитниками и социальными работниками. Трудно не согласиться и с рекомендацией о необходимости более активной работы посольств по защите прав граждан своих стран.

Тем не менее, на мой взгляд, те же исследования не должны фокусироваться исключительно лишь на правозащитной тематике и проблемах трудовых мигрантов, даже несмотря на то, что обозначенные Вами исследования принципиальны с точки зрения защиты прав наших граждан. Уверен, что ряд исследований должен охватывать гораздо более широкий спектр вопросов. В частности, эти исследования должны быть нацелены на стратегический, глубокий анализ ситуации и проблем на пути развития всех основных сфер (и их сегментов) во взаимодействии конкретных стран по вопросам трудовой миграции: как в сфере экономики, так и в социальной сфере, сферах политики и безопасности. Говорю также и о необходимости междисциплинарого подхода и крайней опасности узкодисциплинарных подходов и практик, в том числе узковедомственных и узкоправозащитных.

Более того, те же экспертные встречи, на мой взгляд, не должны ограничиваться только лишь встречами исключительно с представителями министерств внутренних дел, а должны проходить в разных форматах, в том числе с представителями других министерств и ведомств. Также важно, чтобы в ходе этих встреч обсуждались бы не только юридические и правозащитные вопросы, но и вопросы влияния трудовой миграции на все основные сферы жизни государства и общества: сферы экономики, политики и безопасности, социальную сферу.

В целом же, представляется, что применение научно-обоснованных подходов к управлению (или управлению в кавычках) трудовой миграцией является принципиальным. На мой взгляд, только так можно будет более эффективно помогать нашим гражданам, более целенаправленно бороться с коррупцией и другими негативными проявлениями.

В этой связи, по крайне мере у меня остается целый ряд вопросов. В частности, как и за счет чего можно повысить активность государственной политики по защите прав своих граждан — трудовых мигрантов? И если существует критика современных форм управления трудовой миграцией, то что можно было предложить конкретно взамен их? Например, что можно предложить вместо «оргнабора»? Как представляется, эти и другие вопросы могут быть обсуждены в ходе дальнейшей дискуссии. Приглашаю всех желающих экспертов из стран ЦА ответить на данные вопросы. Также предлагаю выделить тему трудовой миграции в отдельное направление дискуссии.

Примечания: виртуальная экспертная дискуссия организована и осуществляется при информационной поддержке Международного информационного агентства «Фергана», https://www.fergana.agency (Россия), Делового издания «Курсив», https://kursiv.kz (Казахстан), Казахстанской республиканской общественно-политической ежедневной газеты «Экспресс К», https://express-k.kz (Казахстан), Информационного агентства K-News, www..region.kg (Кыргызстан), Информационного агентства «Авеста», http://avesta.tj (Таджикистан), Агентства новостей «Подробно», https://podrobno.uz (Узбекистан), Информационного медиа-портала «Новости Узбекистана», www.nuz.uz (Узбекистан), Региональной аналитической сети Центральной Азии (Central Asian Analytical Network, CAAN), www.caa-network.org (США). К участию в дискуссии приглашаются все заинтересованные эксперты и аналитики, общественные деятели, представители культуры и искусства — граждане пяти стран Центральной Азии (Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана и Узбекистана). Экспертные ответы на обсуждаемые в ходе дискуссии вопросы, в том числе критические комментарии тех или иных оценок, можно присылать по следующему электронному адресу: [email protected]. К информационному сопровождению дискуссии — популяризации и распространению экспертных оценок приглашаются все заинтересованные СМИ. Информация о ходе дискуссии также доступна на телеграмм-канале @ceasiaru и странице проекта на Facebook,