Механизм экстерриториального действия иностранного права и его ограничения в отдельных областях международного частного права. Экстерриториальность юридический статус отдельных лиц Экстерриториальное действие закона

Не будет преувеличением сказать, что вопросу об экстерриториальном действии некоторых правовых норм международное частное право как наука обязана своим существованием. Разумеется, последнее занимается не им одним, но большая часть подлежащих разрешению в его рамках проблем, если не все, в той или иной степени вызваны именно феноменом экстерриториальности действия определенных правовых норм.

Для начала следует разобраться с некоторыми терминологическими нюансами, а именно с тем, являются ли понятия экстерриториальности и экстратерриториальности тождественными. В одной из новейших работ по данному вопросу отмечалось, что в зарубежной литературе эти понятия в некоторых случаях разграничиваются: экстерриториальность понимается как действие дипломатических иммунитетов в соответствии с международным правом, а экстратерриториальность - как любое распространение действия и применения правовых норм за пределы границ определенного государства. Иными словами, при такой постановке вопроса экстерриториальность отождествляется с «правом экстерриториальности».

В то же время совершенно очевидно, что это лишь частный случай распространения действия норм отечественного права за пределы территории государства. По этим причинам множество исследователей рассматривают экстерриториальность и экстратерриториальность как абсолютно тождественные понятия. Л.А. Лунц считал термин «экстерриториальность» не более чем сокращением от «экстратерриториальности». Именно так будет пониматься соотношение понятий экстерриториальности и экстратерриториальности и в настоящей работе.

Человечество не сразу пришло к идее о том, что право может действовать территориально, распространять свое действие только на определенную территорию: «принцип территориального права и суверенитета в Древнем мире был неизвестен». Первоначально право мыслилось как нечто, прикрепленное к людям - его носителям. Суверенитет «не ассоциировался с господством над территорией. Это был племенной суверенитет». Между «суверенными» племенами, однако, существовали определенные отношения, «породившие» международное частное право, оформившиеся в такие институты, как мена, экзогамия и гостеприимство. Это не могло не порождать проблему взаимодействия «персональных» правовых систем участников таких отношений. Первобытным аналогом персонального статута было воплощение первобытного коллектива в тотеме. Этот тотем воплощал и племенное право, повсюду следовавшее за его носителем. В этом усматривают «самые ранние следы экстерриториальности».

Отмечается, однако, что «международное частное право не могло возникнуть в древности. Не говоря уже о народах теократических - Египтянах, Индусах, Евреях, ни Греки, ни даже Римляне не возвысились до признания личности иностранца». Действительно, египтяне рассматривали все иностранцев как «нечистых», предоставляя им возможность жить в относительно уединенных эксклавах, таких как греческая колония Навкратис или «лагерь тирян» (финикийцев-выходцев из города Тир) в Мемфисе, руководствуясь своим собственным правом. У вавилонян, впервые, по-видимому, учредивших институт специальных судей, рассматривающих споры, в которых участвовали исключительно иностранцы, этот подход проявился совершенно иначе: хотя они и приветствовали чужих богов и судебные решения, вынесенные от их имени, их право на иностранцев не распространялось - они, по-видимому, были готовы скорее «исключить их из-под собственной священной юрисдикции, чем позволить им пользоваться ею». Специальные суды создавались и в более позднее время другими народами - такими как греки (полемарх) и римляне (претор перегринов, praetor peregrinus ); еще даже в самом недавнем времени находились примеры таких «смешанных» судов.

Помимо специальных чиновников, рассматривающих споры с участием иностранцев, греки и римляне учредили и институт покровительства местных граждан над иностранцами. Иностранцы в Древней Греции именовались метеками и находились под покровительством специального лица, назначавшегося либо «принимающим» государством, либо государством происхождения метека - проксены . Данный институт в целом назывался проксенией. В Древнем Риме же аналогичное учреждение называлось патронатом, отношения между клиентом-иностранцем и патроном-римлянином - патронатом и клиентелой.

Все приведенные факты ясно свидетельствуют о том, что феномен экстерриториальности существовал уже на самых древних этапах истории человечества. Кроме того, говорить о том, что международного частного права в ту эпоху не существовало и существовать не могло, было бы, по-видимому, преждевременно: отмечается, что именно тогда в практике зародились такие коллизионные привязки, как lex loci contractus и lex domicilii ; кроме того, отмечается существование в Древнем Египте «имплицитных» коллизионных норм - как, например, норма, согласно которой договор регулировался тем правом, на языке которого он написан. Имелись коллизионные нормы и в Ветхом Завете. Суммируя сказанное выше, следует заключить, что в Древнем Мире существовал как феномен экстерриториальности, так и коллизионные нормы .

Древний Рим же подошел к коллизионному вопросу другим путем - не через формулирование коллизионных норм и разграничение пределов действия правовых норм в пространстве и по кругу лиц, но посредством создания автономной правовой системы, регулирующей отношения всех лиц - права народов, jus gentium .

Науки же международного частного права, очевидно, к тому моменту существовать не могло. Л.А. Лунц отмечал, что для её возникновения нужны, во-первых, интенсивный торговый оборот, а во-вторых, объективные различия правопорядков; более того, эти предпосылки хотя и «необходимы, но не всегда достаточны». Культурные факторы (отрицание иностранного права) и фактическое удовлетворение практической потребности в разрешении коллизионного вопроса через применение норм jus gentium , то есть методом материально-правовой унификации, не позволили науке международного частного права возникнуть. В её соответствующая проблематика не разрабатывалась, коллизионная проблема не осмыслялась, коллизионный вопрос, соответственно, не ставился.

Таким образом дело обстояло до конца XII века - расцвета школы глоссаторов. Впервые коллизионный вопрос был поставлен, как указывается в литературе, неким магистром Алдриком - либо, как указывается некоторыми другими исследователями, неизвестным глоссатором в глоссе Аккурсия. Как бы там ни было, наиболее известна именно постановка коллизионной проблемы в глоссе Аккурсии (glossa ordinaria ) применительно к делу о болонце в Модене (quod si Bononiensis ). Автор глоссы привел совершенно не относящийся к делу текст конституции императоров Грациана, Валентиниана и Феодосия 380 года «Об утверждении веры в Святую Троицу» (именуемой на латыни Cunctos populos - по первым словам текста конституции), вывел из него, что власть правителей распространяется только на подвластных - а следовательно, и право, издаваемое ими, - и применил этот вывод к казусу, заключив, что законам Модены болонец не подвластен. В дальнейшем вопросы конфликтного права рассматривались именно при комментировании этой глоссы.

Вопрос о разграничении действия различных статутов был, по сути, вопросом о том, действуют ли те или иные из них за пределами собственной территории, то есть имеют ли они экстерриториальное действие (эффект). Прямо же, однако, он был сформулирован лишь Бартолом - «простирают ли статуты свой эффект за пределы территории?»; сам же он на него и ответил - «одни - простирают, другие - нет». Он попытался выработать общий принцип решения коллизионного вопроса посредством классификаций, породив тем самым проблему «атрибутации» статута - от того, в какую классификационную группу, «коробку» следует «положить» закон, будет зависеть вопрос о том, имеет ли он экстерриториальный эффект. Эта методология атрибутации статутов имела основанием их разделение на вещные (реальные) и личные (персональные), к чему потом добавилась категория смешанных статутов (у Б. Д"Аржантре - таких, которые говорят и о лице, и о вещи, и характеризуемых в целом как имеющие тот же эффект, что и реальные статуты; у голландских статутариев же - статутов, говорящих о форме юридического акта). Этот классификационный метод и лёг в основу теории статутов, господствовавшей в Европе до второй четверти XIX столетия, когда её в 1841 году «разгромил» К. Вехтер.

Бартол, однако, еще не формулирует понятия эффекта закона или, иначе говоря, действия права - он не разграничивает вопрос эффекта закона (статута) от вопроса о его объекте. Разграничил эффект и объект закона лишь Павел Фут в XVII веке. Формулирование понятия эффекта закона (статута) позволяет сформулировать первый исторический подход к определению того, что же понимается под экстерриториальным действием (эффектом) права. Экстерриториальное действие закона - это такое его действие, которое распространяется за пределы территории суверена, издавшего закон (принявшего правовую норму). В основном именно таким же образом понимается экстерриториальное действие права и настоящее время. В то же время само понятие экстерриториального действия права критикуется - по той причине, что правовая норма локализации не поддается, а следовательно, невозможно определить и то, где она «действует». В таком контексте, несмотря на предполагаемую невозможность конструирования понятия экстерриториального действия права, вполне допустимо экстерриториальное его применение - постольку, поскольку установить местонахождение правоприменителя вполне возможно, тем паче когда этот правоприменитель облечен публично-властными полномочиями.

Попробуем опровергнуть вывод о невозможности локализации действия права через обращение к зарубежному опыту - опыту Соединенных Штатов Америки. Право США согласно «тесту поведения» (conduct test) распространяет своё действие на те поведенческие акты, которые имеют место на территории США. Этот подход в американской литературе характеризуют как «традиционное понимание» вопроса, то есть классический подход. С 1946 г., хотя и не в практике Верховного Суда США, стал применяться тест эффекта (effects test) в различных его интерпретациях - первоначально, во всяком случае, в антимонопольной сфере, совершенно неограниченно, затем с определенными ограничениями. Согласно неограниченному варианту теста, право США распространяется на все поведение, которое имеет определенные последствия, на территории США.

Вернемся к вопросу о невозможности локализовать действие права. В таком контексте с этим невозможно согласиться: если руководствоваться тестом поведения, то такая локализация вполне допустима - право действует там, где его предписания распространяются на поведение определенных субъектов права. Очевидно, что поведения вне определенного пространства не существует. Вопрос в том, как конкретно локализовать само поведение в каждом конкретном случае. Здесь мы возвращаемся к высказанному выше тезису: субъекты права не могут действовать вне пространства. Если акт имеет место на территории, являющейся пространством действия правовой нормы, то такая норма распространяет действие на этот акт. Именно такое действие права является территориальным ; именно таким образом, с нашей точки зрения, и следует ее характеризовать.

Деление права на территориальное и экстерриториальное представляется дихотомическим: в одном случае утверждается наличие некоего признака (здесь - территориальности действия права), в другом, напротив, наличие того же признака отрицается. С этих позиций и следует подойти к определению экстерриториальности действия права . Его обычно определяют как такое действие, «когда законом признается возможность применения юридических норм данного государства к гражданам и организациям, находящимся за границеи?». «За границей» - значит за пределами государственной территории. Но ведь и в пределах этой территории такие нормы действуют и должны применяться. Следовательно, экстерриториальное действие - это действие, которое не ограничено пределами определенной территории .

Иными словами, в таком случае вопрос, распространяется ли действие права на определенное поведение, решается не исходя из того, где имеет место поведение, а исходя из некоторых иных критериев. Примером такого иного критерия может быть вышеупомянутый тест эффекта. Разумеется, и здесь есть некоторая связь с территорией, но совершенно иного характера: сами отношения имеют место за рубежом, и локализуется, соответственно, не поведение, но его эффект; т.е. связь поведения с территорией здесь не непосредственная, но опосредованная эффектом этого поведения на соответствующую территорию. Классический пример экстерриториального действия права - распространение действия персонального статута лица за пределы территории, с которой его правовая личность признается наиболее связанной. Именно в таком ключе вопрос экстерриториальности ставился и разрешался, в частности, в теории статутов.

В теории международного частного права Э. Цительманном предлагался международно-правовой универсалистский подход, по которому все коллизионные решения могут быть выведены из двух начал международного права: начала территориального верховенства государства (его предписания распространяются на подвластную ему территорию) и начала его персонального верховенства (его предписания действуют в отношении лиц, имеющих его национальность, например, граждан). Таким же образом - как территориальный принцип и национальный принцип - эти начала формулируются и в современной литературе; в американской литературе к ним иногда добавляется «принцип эффекта» (или, точнее говоря, принцип последствий; effects principle), на чем право США основывает «тест эффекта». Принцип эффекта довольно сходен с пассивным персональным принципом уголовной юрисдикции. В таком контексте национальный принцип - это та самая опора экстерриториальности в международном праве.

В то же время обычно термин «экстерриториальность» употребляется применительно к регулированию, пределы которого не основаны ни на национальном, ни на территориальном принципе. Исходя из данного нами выше характеристики экстерриториального действия, следует заключить: и регулирование, основанное на национальном принципе, является экстерриториальным. Дело в том, что оно при этом является и допустимым . Экстерриториальное же действие норм права, которое не обосновывается национальным принципом, допустимым не признается . Из всего сказанного выше вытекает, что экстерриториальное действие права - это не такое его действие, которое распространяется за пределы территории, подвластной субъекту правотворчества, а действие права, пределы которого определяются не на основании территориального принципа либо не исключительно на таком основании (в том числе на основании национального принципа). Таким образом, эта классификация - дихотомическая.

В таком случае экстерриториальное применение права - это применение права, имеющее результатом издание индивидуального правового акта, обязательность которого не ограничена определенной территорией. Это, разумеется, не означает, что эта обязательность является неограниченной : пределы такой обязательности лишь определяются иным образом, нежели территориальный. Экстерриториальная юрисдикция же в широком смысле включает в себя и экстерриториальное действие права, и экстерриториальное его применение; в узком (экстерриториальная юрисдикция разрешать споры (jurisdiction to adjudicate)) - определение международной подсудности по иным основаниям, нежели территориальный принцип (нахождение субъектов или совершение ими действий на определенной территории). И хотя в литературе об «экстерриториальной юрисдикции» обычно говорят тогда, когда такая юрисдикция не основывается ни на территориальном, ни на национальном принципах, юрисдикцию, основанную на последнем, также следует отнести к экстерриториальной, поскольку она базируется на ином, нежели территориальный, критерии.

Отметим, что поскольку от того, какой именно орган будет разрешать тот или иной спор, осуществлять правоприменение вообще, зависит и определение применимого, то есть распространяющего свое действие на определенные отношения с точки зрения такого органа, права (в частности, национальный суд применяет коллизионные нормы lege fori ), постольку решение вопроса о юрисдикции (конфликта юрисдикций) с неизбежностью влечет за собой и решение вопроса о том, какое право будет признаваться действующим в данном конкретном случае. Иными словами, юрисдикция влияет на действие права. Это было особенно ярко отмечено А. Эренцвейгом в его теории lex fori in foro proprio .

Вернемся к характеристике действия права. Как и любая другая дихотомическая классификация, разделение действия права на территориальное и экстерриториальное страдает определенным недостатком: отрицая наличие определенного признака, она тем самым, однако, никак позитивно не определяет содержание понятий, входящих в описываемую негативно классификационную группу. Именно по этой причине следующим шагом должна быть, в свою очередь, классификация экстерриториального действия права . Такая классификация недавно была осуществлена А.А. Самариным. Согласно этой классификации экстерриториальное действие права, имеющего государственное происхождение, делится на: 1) экстерриториальное действие отдельных юридических норм; 2) правоприменительное признание субъективных прав; 3) признание документов и результатов нотариального правоприменения; 4) экстерриториальность правоприменительных решений иностранных судов. При этом автор сразу же делает оговорку, что «следует различать» экстерриториальное признание иностранных судебных решений и их исполнение, с одной стороны, и признание иностранного права и его применения - с другой.

С последним тезисом невозможно не согласиться: совершенно очевидно, что это не одно и то же. При этом под признанием права А.А. Самариным понимается «пассивная позиция» «в плане одобрения правового статуса иностранного лица», а под применением - «активная деятельность правоприменительных органов». Очевидно, применение права предполагает его признание. Вывод о том, что применяется нечто, что не признается, был бы абсурдным. Не вполне, однако, ясно, в чем заключается критерий деления: сам автор это нигде не формулирует. Да и классификация ли это? Охватывает ли она все явления, означенные автором? Куда отнести признание, допустим, правоприменительных решений не судов и не нотариусов, а органов исполнительной власти - в признание документов? Но ведь это не простые документы, а правоприменительные акты. Или в целях классификации это не имеет значения? Если так, то почему? Эти вопросы автор, к сожалению, в своей работе не ставит.

Неясна и функция такого подразделения экстерриториального действия права. Что она отражает? Какие-то сущностные особенности? Какие же? Некоторые ответы можно было бы предположить, но мы, пожалуй, воздержимся от «додумывания» мысли за её автора. Другая классификация, а именно признание действия либо 1) публично-правовых норм, либо 2) частноправовых норм, кажется намного более релевантной. В то же время конвергенция частного и публичного права (появление полупубличного права (semi-public law)), а также процесс «публицизации» частного права вообще и международного частного права в частности и её ставит под сомнение. Впрочем, до тех пор, пока мы все еще делим право на публичное и частное, эта классификация, очевидно, не может утратить своего, безусловно, очень важного значения.

Долгое время в науке международного частного права незыблемым считался постулат о том, что иностранное публичное право не распространяет свое действие за пределы территории издавшего его государства ни в каких случаях. В настоящее время он, однако, практически полностью отвергнут. Этот вопрос будет подробно рассмотрен в дальнейшем (§ 2.2); пока мы лишь обозначим эту проблему как имеющую чрезвычайное значение.

Экстерриториальное действие права можно также разделить по критерию основания такой экстерриториальности. Построить, однако, такую модель, которая исчерпывала бы все возможные варианты, была бы классификацией в подлинном смысле слова , достаточно проблематично: таких оснований может быть столько, сколько законодательных решений о них - или, иначе говоря, бесконечное множество. В частности, экстерриториальность действия права может основываться на субъектном (национальный принцип) критерии; критерии эффекта, упомянутом выше; субъективном критерии - волевом (наличие у определенного субъекта намерения повлечь определенные последствия) или когнитивном (осознание субъектом необходимости наступления таких последствий); критерии интереса (поведение затрагивает определенный интерес того или иного государства) и т.д.

С нашей же точки зрения, самым важным, существенным и в теоретическом, и в практическом отношении подразделением экстерриториального действия права является экстерриториальное действие права с точки зрения самого этого права (правовой системы) , с одной стороны, и экстерриториальное действие права с точки зрения иностранной правовой системы - с другой. Очевидно, что различные правовые системы, будучи независимыми друг от друга (пока это еще никто не опроверг) по-разному оценивают пределы своего действия в пространстве и по кругу лиц. Об экстерриториальности как юрисдикции, так и действия права обычно говорят именно в тех случаях, когда оно действует экстерриториально само по себе, то есть в отношении первого вида экстерриториальности. Другой же вид экстерриториальности касается вопросов коллизионного регулирования; тот факт, что экстерриториальность опосредуется им, отнюдь не нивелирует, но, напротив, подтверждает ее существование.

Во многом эта классификация пересекается с предыдущей, но не повторяет её. Конечно, большая часть правовых норм, действующих экстерриториально сами по себе, ipso jure - это нормы публичного права, а действующих опосредованно, в силу признания такого действия иностранным государством - нормы права частного. Но «большая часть» не означает «все нормы». Именно это подразделение послужило причиной возникновения националистического подхода в международном частном праве, обосновывающего национальный, а не универсальный характер внутренних (принятых конкретным государством) коллизионных норм, вытекающий из правовой культуры, традиций и правосознания населения конкретного государства.

Этим же объясняется и существование, во-первых, конфликтов коллизионных норм, «коллизий», в международном частном праве, а также его «побочного продукта» - «хромающих отношений», и, во-вторых, норм непосредственного применения, являющихся таковыми именно с точки зрения правопорядка-источника таких норм, но отнюдь не обязательно рассматривающихся как действующие экстерриториально с позиций иностранного права. Думается, никто не станет оспаривать, что «хромающие» семейные отношения с точки зрения большинства правопорядков являются отношениями частного характера. Уже одного этого достаточно, чтобы признать эту и предыдущую классификации нетождественными друг другу.

Надлежащая постановка проблемы экстерриториального действия иностранного права с точки зрения отечественной правовой системы требует предварительной разработки вопроса о сущности иностранного права, того, как именно оно «воспринимается» с позиций другой национальной правовой системы - иными словами, решения вопроса о том, что же из себя представляет иностранное право и какова связь иностранного права с правом отечественным - как устанавливается и опосредуется эта связь, какие формы она принимает, к каким практическим результатам приводит. Именно этому вопросу посвящен следующий параграф настоящей работы.

В статье «Долларовый рэкет» я говорил о принятии в последние годы в США большого количества законов, имеющих экстерриториальный характер. Эти законы устанавливают ответственность физических и юридических лиц за занятия тем или иным видом незаконной деятельности. Ответственность по этим законам может возникать не только у резидентов США, но и у нерезидентов – компаний, банков, граждан других стран.

США больше, чем какое-либо другое государство, имеют возможность наказывать нерезидентов. Или держать их в узде.

Во-первых, иностранные физические и юридические лица имеют в американских банках депозиты, исчисляемые триллионами долларов. Как утверждает, например, Збигнев Бжезинский, только российские граждане держат в американских банках примерно 500 млрд. долларов.

Во-вторых, львиная доля всех международных расчетов осуществляется в американской валюте; транзакции проходят через корреспондентские счета, открытые банками разных стран мира в американских банках.

В-третьих, многие зарубежные компании и банки зарегистрированы на Нью-Йоркской фондовой бирже (NYSE); их акции, облигации, а также американские долговые расписки (АДР) обращаются на американском рынке ценных бумаг. Нью-Йоркская биржа - ведущая мировая торговая площадка. Накануне последнего финансового кризиса ее совокупная капитализация равнялась 21 трлн. долл.; на бирже торговались ценные бумаги 447 иностранных компаний из 47 стран с общей рыночной капитализацией 7,5 трлн. долл.

В-четвертых, многие иностранные компании и банки приобретают доли в капитале американских акционерных обществ, открывают представительства, филиалы, создают дочерние структуры. Иначе говоря, иностранный бизнес располагает весьма внушительными активами в американской экономике. Так, 20% активов банковского сектора США принадлежит иностранным банкам.

Таким образом, у американских властей есть возможность накладывать штрафы на неамериканских нарушителей законов, блокировать их международные долларовые расчеты, арестовывать различные активы, замораживать средства на банковских счетах и т.п. Мы уже не говорим о таких возможностях американских властей, как давление на другие государства через Международный валютный фонд, Всемирный банк, Банк международных расчетов, другие международные финансовые и экономические организации , где США имеют «контрольный пакет».

Юристы выделяют следующие области, в которых экстерриториальность законов США проявляется особенно ярко: борьба с коррупцией; борьба с терроризмом; борьба с незаконным отмыванием денежных средств; нарушение прав человека; защита конкуренции (борьба с монополизмом); защита прав интеллектуальной собственности; регулирование рынков ценных бумаг; борьба с уклонением от уплаты налогов; предотвращение распространения ядерного оружия. Экстерриториальные законы фактически позволяют Соединённым Штатам вмешиваться во внутреннюю жизнь других государств, постепенно ставить их под свой контроль . Используются такие законы и как оружие устрашения в отношении граждан, политиков, руководителей компаний и банков других стран. Одним из последних примеров подобного рода законов - «Акт Магнитского».

Ярко выраженный экстерриториальный характер имеют принятые в разные годы в США законы о санкциях против Кубы, КНДР, Ирана. Всего на сегодняшний день США объявили о санкциях против 14 государств… И надо подчеркнуть, что законы США о санкциях против отдельных государств были, пожалуй, единственной категорией законов, которые уже несколько десятилетий назад имели экстерриториальный характер. Так, ещё в 70-е годы ХХ века США пытались сорвать сделку «газ - трубы» («сделка века») между Советским Союзом и западноевропейскими компаниями. Тогда были заключены контракты на поставку в СССР труб, компрессоров, специальной трубопроводной арматуры. Вашингтон использовал различные рычаги влияния на европейских поставщиков, правда, в конечном счете «сделка века» состоялась.Сегодня США так увлеклись санкциями против неугодных им государств и компаний, сотрудничающих с государствами-«изгоями», что соответствующие экстерриториальные законы принимаются не только на федеральном уровне, но уже и на уровне отдельных штатов. В законах штатов содержатся запреты на закупки товаров и услуг у зарубежных компаний, замеченных в сотрудничестве с государствами, занесенными в «черные списки» американского правительства.

Резкое усиление экстерриториального характера американских законов произошло после событий 11 сентября 2001 года. Тогда в США был принят закон, который обычно называют Patriot Act и который под предлогом борьбы с международным терроризмом дал американским государственным ведомствам, спецслужбам и судам большие полномочия вмешиваться в дела других государств . Некоторые американские законы, принятые достаточно давно, начинают лишь сейчас обнаруживать свой экстерриториальный потенциал.

Международное частное право является отраслью национального права. Национальное право имеет территориальный характер действия, распространяется только на территорию своего государства. Однако, при перемещении лица из одного государства в другое за ним сохраняются приобретенные в первом государстве права: право собственности, право на имя, состояние в браке. В таких случаях принято говорить об экстерриториальном действии иностранного права.

Экстерриториальное действие иностранного права – явление многоаспектное. Оно включает в себя два основных элемента: признание иностранного права и применение иностранного права. Признание иностранного права на своей территории представляет собой пассивную деятельность государства, выражающуюся лишь в не оспаривании возникших у лица прежде субъективных прав. Второй аспект экстерриториального действия иностранного права – применение иностранного права на своей территории – представляет уже активную волевую деятельность государства по регулированию возникших в этом государстве отношений на основе норм иностранного права.

Ввиду того, что каждое государство является сувереном, должно быть серьезное основание применения на территории одного государства законов другого государства во избежание нарушения основных принципов международного права: принцип суверенного равенства, самоопределения, невмешательства государств во внутренние дела других государств.

В МЧП выработаны основные принципы применения иностранного права.

Во-первых, иностранное право может быть применено только в том случае, если возможность такого применения оговорена в национальном праве, то есть если национальное право допускает возможность такого применения. Наличие такого «согласия» государства на применение иностранного права содержится в коллизионных нормах. Таким образом, юридическим основанием применения иностранного права на территории государства является наличие коллизионных норм.

Во-вторых, применение иностранного права не безгранично, оно имеет свои пределы и границы, что, безусловно, является еще одним свидетельством суверенности государства. Эти пределы устанавливаются в национальном праве, защищая государственный строй, интересы граждан и общества.

В ч. 3 ГК РФ была впервые введена статья, закрепляющая основы применения иностранного права. Это статья 1186 «Определение права, подлежащего применению к гражданско-правовым отношениям с участием иностранных лиц или гражданско-правовым отношениям, осложненным иным иностранным элементом». Данная норма соответствует устоявшимся в доктрине международного частного права представлениям о том, что на территории одной страны может на определенных условиях применяться лишь частное право другого государства, тогда как действие публичного права, напротив, ограничено пределами национальной территории.

Применимое право определяется на основании коллизионных норм, установленных международными договорами Российской Федерации (прежде всего Конвенцией о правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам 1993 г. и двусторонними договорами о правовой защите и правовой помощи по гражданским, семейным и уголовным делам, в которых участвует Российская Федерация), настоящим ГК, другими актами гражданского законодательства и обычаями, признаваемыми в России.

Пункт 2 комментируемой статьи 1186 ГК предусматривает общее правило, действующее в случаях, когда специальная коллизионная норма, позволяющая определить применимое право, отсутствует, и в международных договорах РФ, и в ГК, и в иных актах гражданского законодательства России. Отсылка к праву страны, с которой гражданско-правовое отношение, осложненное иностранным элементом, наиболее тесно связано, впервые закреплена в отечественном законодательстве.

Унификация материально-правовых норм является более эффективным способом преодоления коллизий национальных законов, чем собственно коллизионный метод регулирования, что закрепляется п. 3 ст. 1186 ГК.

Таким образом, из смысла данной статьи следует, что иностранное право может применяться на территории РФ к частноправовым отношениям, осложненным иностранным элементом. Ссылка на возможность применения иностранного права на территории РФ имеется и в ГПК (ст. 10), где говорится, что суд в соответствии с законом применяет нормы иностранного права. Таким образом, российский законодатель предусмотрел в национальном праве возможность применения иностранного права. Однако возможность применения иностранного права влечет за собой массу проблем для отечественного суда или иного правоприменительного органа, что обусловлено, в первую очередь, спецификой правовых систем отдельных государств и отсутствием таких, пожалуй, невозможных по объему знаний у отечественного судьи, дающих возможность четко знать все нюансы иностранного правопорядка.

Именно о проблемах второй стадии регулирования частноправовых отношений с иностранным элементом – стадии применения норм материального права – и пойдет речь.

Итак, коллизионная норма или соглашение сторон определили в качестве применимого иностранное право. В связи с его практическим применением возникает ряд существенных вопросов: установление содержания иностранного права; проблемы применения и толкования иностранного права: интерлокальные, интерперсональные и интертемпоральные коллизии, взаимность, применение права непризнанного государства; пределы применения иностранного права: оговорка о публичном порядке, императивные нормы.

Действие нормативных правовых актов в пространстве. Случаи экстерриториального действия закона

Действие нормативных правовых актов в пространстве связано с их распространением на определенную территорию. Нормативные правовые акты государства распространяют свое действие на всю территорию данного государства. Это правило вытекает из характеристики власти государства как власти суверенной. Именно вследствие государственного суверенитета действие нормативных правовых актов государства на его территории безраздельно и исключительно. Территорией государства признается часть земного шара, на которую распространяется суверенная власть данного государства. Обычно к ней относят сухопутное пространство в пределах государственных границ, недра земли в пределах государственных границ, внутренние воды, т.е. воды рек, озер и иных водоемов, берега которых полностью принадлежат государству, территориальные воды, континентальный шельф, воздушное пространство в пределах государственных границ, военные суда под флагом государства, гражданские суда под флагом государства, находящиеся в нейтральных водах или в международном воздушном пространстве, территории посольств, миссий, консульств государства за рубежом, космические корабли (станции) со знаком государства, зарегистрировавшего объект.

Высшими и центральными органами государства могут приниматься нормативные правовые акты, действующие на ограниченной части государства. Так, особый юридический режим может быть установлен в свободной экономической зоне, в оффшорной зоне, на территории, которая отличается сложными климатическими условиями или имеет иные существенные особенности – например, районы Крайнего Севера (см. ст. 287 ТК РФ).

Свою территорию действия имеют нормативные правовые акты местных органов государства. Их решения обязательны для исполнения всеми расположенными на территории какой-либо административно-территориальной единицы предприятиями, учреждениями и организациями, а также должностными лицами и гражданами.

Если возникает проблема соотношения нормативных актов, действующих на всей территории республики и на определенной ее части, то она решается по принципу преимущественной юридической силы актов вышестоящих органов перед актами нижестоящих органов.

Проблема территориального действия нормативных правовых актов особую актуальность приобретает в федеративных государствах. Здесь заслуживают внимания два момента: соотношение территориальных пределов действия нормативных правовых актов федерации и субъекта федерации и различных субъектов федерации.

Из общего правила действия нормативных правовых актов в пространстве существуют исключения – так называемые случаи экстерриториального действия закона, которое проявляется в основном в отношениях с иностранными гражданами и организациями, а также с гражданами и организациями Российской Федерации, находящимися за границей. Суть экстерриториального действия – в возможности применения к действиям, совершенным на территории одного государства, законодательства другого государства.

"Граждане Российской Федерации и постоянно проживающие в Российской Федерации лица без гражданства, совершившие преступление вне пределов Российской Федерации, подлежат уголовной ответственности по настоящему Кодексу, если совершенное ими деяние признано преступлением в государстве, на территории которого оно было совершено, и если эти лица не были осуждены в иностранном государстве. При осуждении указанных лиц наказание не может превышать верхнего предела санкции, предусмотренной законом иностранного государства, на территории которого было совершено преступление" (ч. 1 ст. 12 УК РФ, см. ч. 2, 3 данной статьи).

Действие нормативных правовых актов по кругу лиц. Особенности правового положения иностранцев и лиц без гражданства

Нормативные правовые акты государства по общему правилу распространяют свое действие на всех лиц, находящихся на территории данного государства. Таким образом, под действие нормативных правовых актов любого государства подпадают граждане данного государства (в том числе лица с двойным гражданством – бипатриды), иностранные граждане и лица без гражданства, находящиеся на территории этого государства.

Граждане обладают общим правовым статусом. Его наличие не исключает особенностей правового положения отдельных категорий граждан (молодежь, пенсионеры, инвалиды, военнослужащие и т.д.), которые могут обладать специфическими правами, льготами, на которых могут налагаться особые обязанности, к которым могут применяться специфические меры ответственности. Действие нормативных правовых актов внутреннего действия, принимаемых министерствами и ведомствами, распространяется только на сотрудников (рабочих, служащих) данного ведомства. Эти документы обычно регламентируют вопросы труда, служебной деятельности, заработной платы и т.д.

Действие нормативных правовых актов по кругу лиц можно рассматривать еще и в следующем аспекте: адресатами предписаний, содержащихся в нормативных актах, являются физические лица, разнообразные негосударственные (коммерческие и некоммерческие) организации, должностные лица, государственные органы, государство в целом. Подробнее о субъектах права будет рассказано в теме "Правовые отношения").

Имея в виду правовое положение иностранных граждан и лиц без гражданства, принципиально важно уяснить следующее положение: они не могут быть участниками целого ряда правоотношений, не имеют тех прав и не несут тех обязанностей, которые неотделимы от гражданства. Так, иностранцы и лица без гражданства не обладают избирательным правом, не могут быть служащими государственного аппарата, не привлекаются к службе в вооруженных силах, не могут нести уголовную ответственность за измену Родине и т.д. Кроме того, существуют особенности правового положения иностранных граждан, обладающих дипломатическим иммунитетом.

"Вопрос об уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, в случае совершения этими лицами преступления на территории Российской Федерации разрешается в соответствии с нормами международного права" (ч. 4 ст. 11 УК РФ).

«ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ ДЕЙСТВИЕ ПРАВА...»

На правах рукописи

САМАРИН Алексей Алексеевич

ЭКСТЕРРИТОРИАЛЬНОЕ

ДЕЙСТВИЕ ПРАВА

Специальность: 12.00.01 – теория и история права и государства;

история учений о праве и государстве

диссертации на соискание ученой степени

кандидата юридических наук

Нижний Новгород – 2016

Работа выполнена в Приволжском филиале Российского государственного университета правосудия.

доктор юридических наук, профессор,

Научный руководитель :

заслуженный деятель науки Российской Федерации, почетный работник высшего профессионального образования Российской Федерации Баранов Владимир Михайлович Оксамытный Виталий Васильевич,

Официальные оппоненты :

доктор юридических наук, профессор, заслуженный юрист Российской Федерации, Научный центр сравнительного правоведения Института международного права и экономики им. А. С. Грибоедова, руководитель;

Тенилова Татьяна Львовна, кандидат юридических наук, доцент, Нижегородский филиал федерального государственного автономного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Национальный исследовательский университет “Высшая школа экономики”», доцент кафедры теории и истории права и государства Саратовская государственная

Ведущая организация :

юридическая академия

Защита состоится «30» марта 2016 года в 9.00 на заседании диссертационного совета Д 203.009.01 на базе Нижегородской академии МВД России по адресу: 603950, г. Нижний Новгород, ГСП-268, Анкудиновское шоссе, д. 3. Зал ученого совета.

С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке и на сайте Нижегородской академии МВД России: www.namvd.ru.

Ученый секретарь диссертационного совета кандидат юридических наук, доцент Миловидова М.А.

ОБЩАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА РАБОТЫ

Актуальность темы диссертационного исследования. Особенности действия права в пространстве всегда привлекали внимание ученых в силу своей явно выраженной межотраслевой и междисциплинарной специфики.

От решения вопросов территориального характера зависит определение границ юридической силы и действительности нормы права, сферы влияния права на общественные отношения, решение практических проблем правоприменения. Важно при этом не упускать из виду, что «территориальный аспект дополняется таким явлением, как «правовое пространство», выражающее невидимые виртуальные связи и отношения»1.

Хотя внутреннее право государства обладает территориальным характером, интересы международного общения требуют признания и применения в определенных пределах иностранного права. В этих случаях говорят об экстерриториальном действии права. При перемещении человека из одного государства в другое за ним сохраняются имущественные и личные неимущественные права, приобретенные на основе права первого государства.

Право собственности на автомобиль, состояние в браке, право на имя и множество других субъективных прав признаются на территории иностранного государства. Это означает признание действия норм иностранного права, на основе которых эти права возникли. Принципы экстерриториального действия права в настоящий момент подвергаются пересмотру в связи с тем, что помимо государств активную роль в регулировании общественных отношений стали играть корпорации.

Экстерриториальное действие права в последнее время перестало рассматриваться лишь как проблема действия права в пространстве, так как существенно изменилось понятие пространства, а право получило новый импульс для своего развития вне территориальной привязки в ходе глобализации. Поэтому следует вести речь о феномене экстерриториальности права как особом современном социально-юридическом тренде, который может быть изучен с различТихомиров Ю.А. Право: прогнозы и риски: монография. М.: ИНФРА-М, 2015. С. 230.

ных ракурсов. Экстерриториальность права в плане объема теоретических вопросов предполагает различные интерпретации и исследовательские концепции, парадигмы и методологические направления. Среди них институциональная парадигма – экстерриториальность права предполагает существование особых правовых институтов межотраслевого характера, требующих комплексного теоретико-методологического, социолого-правового, морально-психологического, культурно-воспитательного анализа; правоприменительная парадигма, раскрывающая правореализационные контексты экстерриториальности права;

технико-юридическая парадигма, выявляющая понятийно-категориальные формы экстерриториальности права; инструменталистская парадигма, позволяющая определить механизм экстерриториального действия правовых норм.

Экстерриториальность права может быть изучена и с позиций особого правового статуса юридических или физических лиц, объектов или учреждений, которые были изъяты из-под действия местного территориального законодательства и подпадают в полном объеме или частично под действие законодательства того государства, «национальности» которого они принадлежат, либо иного субъекта Федерации внутри государства, где они зарегистрированы, если речь идет о внутригосударственной коллизии.

Ранее в юридической литературе экстерриториальность действия права рассматривалась чаще всего в контексте действия права иностранного государства. При этом мало внимания уделялось теоретико-правовым аспектам взаимосвязи права как социального явления с территорией государства и его юрисдикцией. Между тем развитие интеграционных процессов в мире требует переосмысления понятия права в контексте его территориальных оснований.

В связи с развитием международной торговли и иных форм сотрудничества все актуальней становится вопрос территориального статуса нормативных актов. Не случайно в юридической науке на смену категории «территориальная юрисдикция» приходит новый термин «правовое пространство».

Однако экстерриториальность действия права представляет собой значительно более широкую по своей сфере охвата правоотношений проблемную область. Экстерриториальное действие юридических норм имеет огромное значение не только для развития права в условиях современных интеграционных процессов, но и внутри государства, имеющего различные территориальные единицы. Для развития российского федерализма проблемы экстерриториальности права имеют актуальный политический характер. Этнокультурная специфика некоторых регионов диктует необходимость признания в качестве архиактуальных некоторых вопросов экстерриториальности права в контексте федерализма.

Нельзя обойти вниманием и геополитический контекст экстерриториальной экспансии американской юрисдикции. Уверенность в глобальной силе американского правосудия, активное распространение англосаксонского прецедентного права на сферу международного частного права, похищения и аресты граждан (в том числе российских) на территории третьих стран, посягательства на имущество физических и юридических лиц вне территории их регистрации – лишь некоторые примеры такого рода экспансии.

Особая актуальность темы диссертации заключается в том, что перед юридической наукой и практикой стоит задача масштабного и аргументированного противодействия призывам отказаться от якобы устаревшего принципа Устава ООН о нерушимости границ и государственных суверенитетов, попыткам создания Глобальной правовой системы, Мирового государства, Мирового правительства, Мирового суда, Мировой полиции2.

Степень научной разработанности темы. Разработке теоретикометодологических аспектов пространственного действия правовых норм в юридической литературе уделяется незначительное внимание. Особо следует выделить фундаментальные исследования территориальных аспектов действия права таких правоведов, как Д.А. Керимов, А.А. Тилле, Е.В. Белякович, И.П. Трайнин. Вопросы теоретико-правового анализа юрисдикции государств, их территориальной основы, юридической силы и иерархии правовых норм, коллизионных норм и механизма действия права рассматривались Подробнее см.: Зорькин В.Д. Право против хаоса // Российская газета. 2015. 24 ноября.

в трудах В.М. Баранова, С.Н. Бабурина, И.Н. Барцица, Н.А. Власенко, В.И. Гоймана, Б.М. Клименко, В.Л. Кулапова, А.В. Малько, В.В. Оксамытного, И.Н. Сенякина, Т.Л. Тениловой, Ю.А. Тихомирова, В.А. Толстика, Т.Я. Хабриевой, Б.С. Эбзеева и др. Кроме того, в диссертации использованы труды специалистов в сфере международного публичного, частного, гуманитарного, морского права – Ю.В. Барсегова, А.М. Барнашова, В.М. Корецкого, И.И. Лукашука, Л.А. Лунца, А.В. Мелешникова. Пространственные и экстерриториальные аспекты уголовного права и процесса раскрыты в трудах А.И. Бастрыкина, М.И. Блума, В.П. Божьева, А.И. Бойцова, Б.А. Галкина, М.К. Гуляловой, А.Г. Князева, М.И. Ковалева, В.М. Савицкого и др. Исследованию социокультурных и концептуальных аспектов развития российской правовой системы в условиях глобализации и распространению экстерриториальных норм в процессе правового сближения разных государств посвящены работы А.М. Величко, А.И. Овчинникова, А.В. Никитина, Т.В. Никифорова, П.Ф. Пашкевича, А.С. Пересыпкина, В.Н. Синюкова, О.Д. Третьяковой.

Однако до сих пор отдельного общетеоретического исследования экстерриториальности права не проведено.

Объектом исследования является пространственное измерение права, экстерриториальное действие права в теоретико-методологическом, техникоюридическом и правореализационном аспектах с учетом современных тенденций в сфере правовой глобализации.

Целью диссертационного исследования является теоретико-методологический и концептуальный анализ экстерриториального действия правовых норм в контексте различных подходов к праву, правовой интеграции государств и современных тенденций правовой глобализации, необходимый для разработки теоретической модели экстерриториального действия права.

Для достижения этой цели в работе ставятся следующие задачи :

– разработать теоретико-методологическую основу изучения экстерриториального действия права с учетом различных подходов к праву и типов правопонимания;

– осуществить концептуальный анализ основных проявлений и видов экстерриториального действия права и его норм;

– выделить и типологизировать экстерриториальное действие права;

– дать характеристику развитию экстерриториального действия права в условиях глобализации;

– определить исторические корни экстерриториальности в праве;

– предложить методы оптимизации внутригосударственных экстерриториальных правовых коллизий.

Научная новизна диссертационного исследования заключается в следующем:

– дано определение экстерриториального действия права, указаны его основные теоретико-методологические параметры в различных концепциях правопонимания;

– установлены основные типологические характеристики различных форм экстерриториального действия права, предложена их видовая характеристика;

– выявлены основные технико-юридические характеристики экстерриториального действия права, определены проблемные области применения иностранного права, установлен механизм, узловые компоненты и средства применения иностранного права;

– выделены главные тенденции в развитии новых форм и проявлений экстерриториальности права в условиях глобализации, определены признаки и направления трансформации правового пространства и территориальной юрисдикции государств под влиянием технологических и глобализационных процессов в политике, экономике, культуре Российского государства и международного сообщества;

– сформулированы приоритетные направления развития различных видов экстерриториального действия права в условиях российского федерализма, выявлены особенности внутригосударственной экстерриториальности права.

Теоретическая и практическая значимость работы. Предпринятый в диссертации теоретико-методологический анализ экстерриториальности права позволит осуществить разработку новых технологий правовой политики, скорректировать и оптимизировать курс модернизационных правотворческих реформ правовой системы; прогнозировать и использовать в национальных интересах процессы, протекающие в различных сферах международной жизни и правовой глобализации. Материалы исследования могут выступать в качестве вспомогательных источников по теории государства и права, социологии права, антропологии права, этнологии права, философии права, конституционному праву России и зарубежных стран.

Методология и методы диссертационного исследования. Теоретико-методологической основой диссертационного исследования наряду с общенаучными методами системно-структурного, концептуального, парадигмального анализа служат принципы и методы технико-юридического познания права, социологии права, философии права, теории правовой политики. Для рассмотрения различных аспектов экстерриториальности в праве использовались методы сравнительного правоведения, подходы и методы юридической антропологии и этнологии.

За основу изучения механизма экстерриториального действия права взят широкий подход к праву, учтены методологические разработки герменевтической философии права, коммуникативного подхода к праву, исторической школы права, социологического правопонимания. Автор исходил из того, что экстерриториальность права – комплексная категория, «открывающая» целый понятийный ряд: экстерриториальность права может и должна быть изучена в качестве особого правового института; специального юридического механизма; самобытного правового режима; оригинальной формы реализации юридических норм; канала продвижения правовых и иных социальных ценностей; средства передачи юридических инноваций; метода обеспечения государственного суверенитета;

технико-юридического инструмента «расширения» правового пространства.

Межпарадигмальный, плюралистичный подход, являющийся максимально широким и предельно абстрактным в рамках избранного предмета общетеоретического анализа, позволил охватить собой основные проблемы функционирования этого высокоценного юридического феномена. Экстерриториальное действие юридических норм образуют «ядро», «стержень» этих проблем, решить которые позволил системный подход, интегрирующий логико-гносеологический, герменевтический, социологический, психологический, культурологический и иной методологический материал. Речь идет не о механическом, а о творческом соединении методов разных типов правопонимания.

Основные положения , выносимые на защиту:

1. Экстерриториальное действие права в узком смысле следует понимать как признание в качестве юридически значимых нормативных велений, юридических фактов, правоотношений, статусов, нотариальных документов, судебных решений, возникших и принятых на территории иного государства, либо на территории иного субъекта Федерации, административно-территориальной единицы внутри одного и того же государства. В широком смысле экстерриториальное действие права может пониматься как отсутствие связи между правовым установлением (нормативным актом, договором, прецедентом) и территорией их действия. Экстерриториальное действие правовых норм представляет собой элемент экстерриториальной юрисдикции государства.

2. В контексте юридического позитивизма экстерриториальное действие права следует рассматривать как распространение юридической силы нормативных актов и правоприменительных решений за пределы территории государства, их принявшего, а также иных территориальных образований, обладающих нормоустановительной компетенцией. В социолого-правовой реальности экстерриториальное действие права раскрывается с позиции взаимосвязи между юридической силой источников права и территорией проживания социальных групп, их признающих. В парадигме естественного права экстерриториальность права означает признание за правовыми нормами универсального объективного действия независимо от государственных или иных территориальных пределов.

3. Экстерриториальное действие права, имеющего государственное происхождение, делится на виды: экстерриториальное действие отдельных юридических норм; правоприменительное признание субъективных прав;

правоприменительное признание документов и результатов нотариального правоприменения – доверенностей, выданных за границей; экстерриториальное действие личного закона физических и юридических лиц; экстерриториальность правоприменительных решений иностранных судов. При этом следует различать экстерриториальное признание иностранных судебных решений и их исполнение, а также признание иностранного права и его применение. Признание права – это пассивная позиция со стороны принимающего государства в плане одобрения правового статуса иностранного лица (точнее, субъективных прав, возникших под действием иностранного права), в то время как применение иностранного права – это активная деятельность правоприменительных органов по разрешению каких-либо вопросов на основе норм иностранного права.

4. Экстерриториальное действие внутригосударственного права отличается от экстерриториального действия иностранного права тем, что применение иностранного закона является исключением, установленным международными нормами и допустимым внутригосударственным правом, а признание экстерриториальной юридической силы нормативных актов отдельных субъектов внутри государства является правилом. Нормативные акты, изданные Федеральным центром (даже если адресатом являются отдельные территории), обязательны для всего государства, всех субъектов Федерации. Особым видом экстерриториальности внутригосударственного права является экстерриториальность юридической практики, прежде всего, нотариальной и адвокатской.

5. В силу не связанности с территорией государства значительной спецификой отличается экстерриториальное действие негосударственных форм права: канонического, обычного, корпоративного, теневого. Экстерриториальный характер права свойственен и сетевой государственности, когда возрастает роль негосударственных субъектов организации общественных связей и отношений и их все более возрастающее участие в процессах социального управления, сотрудничество в формировании публичной политики ведет к росту значения негосударственного нормирования общественных отношений.

6. Экстерриториальное действие права является, с одной стороны, элементом правового суверенитета, с другой стороны – его ограничителем.

С помощью универсальных свойств естественного права осуществляется попытка изменить понятие «суверенитет» как в целях гуманитарного характера (права человека), так и в целях финансово-правового контроля. Между тем для государственного суверенитета крайне важен принцип иммунитета от иностранной юрисдикции, который предполагает на государственной территории, на международной территории, где государству принадлежат суверенные права, а также международной территории (открытое море и космическое пространство), где государство осуществляет свою юрисдикцию применительно к аппаратам, зарегистрированным под его флагом, действие исключительно норм права данного государства.

7. Территория действия права не всегда совпадает с территорией государства. Во-первых, отдельные нормативные акты и нормы могут иметь законодательно закрепленный экстерриториальный статус, то есть распространять свое действие за пределы государственной территории. Во-вторых, закон может распространяться на всю территорию государства, не выходя за ее пределы, нормативно определяя абсолютное ограничение экстерриториальности акта. В-третьих, нормативный акт может иметь относительно ограниченный экстерриториальный статус, о чем, как правило, делается оговорка в тексте нормативного акта. В-четвертых, правовые нормы могут иметь в качестве пределов действия территориальные границы иных государств – данный тип экстерриториальности закона следует считать смежно-территориальным. В-пятых, некоторые законы государства могут быть экстерриториальными не в силу придания им такого статуса законодательной властью, а в связи с тем, что иностранные государства могут придавать им такую юридическую силу, при этом такие ситуации могут быть как определенными в законе, так и не предусмотренными им.

8. Экстерриториальность права формирует юридическое пространство государства, которое представляет собой социолого-правовое, а не политикогеографическое явление. Правовое пространство государства находится под влиянием юридических норм не только национальных, но и трансграничных, наднациональных, а также под воздействием надтерриториальных правовых систем. Правовое пространство государства – это не только нормативные акты, действующие на территории государства, но и сетевые взаимозависимости государств, транснациональных корпораций, торгово-экономических и иных союзов от международного правопорядка, договорных обязательств, норм корпоративного права, правовых ценностей и принципов, которым следует государство как в ходе своего исторического развития, так и в целях гуманитарного и экономического сотрудничества.

9. Основная сложность в ходе применения иностранного права заключается в отсутствии у правоприменителя господствующего в этом иностранном государстве стиля юридического мышления и правосознания, что мешает достижению главной цели: применить иностранное право так, как оно применяется у себя на родине. Механизм применения иностранного права предполагает обязанность суда обратиться к официальному толкованию норм иностранного права; изучить правовую доктрину иностранного государства, юридическую практику – заключения высших органов судебной власти; учитывать не только статутное, но и прецедентное право стран англосаксонской системы.

10. В условиях правовой глобализации суверенные права государства уменьшаются, а нормотворческие полномочия негосударственных субъектов увеличиваются, что приводит к росту объема экстерриториальной юрисдикции, так как связь территории и права осуществляется именно государством.

В современном мире экстерриториальная юрисдикция – это еще и юридические нормы надгосударственного, транснационального значения. Государства стали вступать в коммерческие отношения с транснациональными корпорациями, что привело к появлению транснационального права. В условиях глобализации экстерриториальность стала еще и характеристикой новых негосударственных видов правового регулирования: государственный суверенитет не распространяется на информационные сети, а киберпространство представляет собой некое вненациональное саморегулирующееся сообщество пользователей. Поэтому неизбежным является дальнейший рост негосударственного и, соответственно, экстерриториального регулирования в сфере электронной коммерции.

11. Внутри государства вопросы экстерриториального действия права связаны особенностями интерлокального правового взаимодействия различных территориальных единиц: во-первых, право другого региона основано на общем конституционном законодательстве, общих правовых принципах и является основанным на едином ценностном фундаменте, поэтому отказать в применении такого права судья из другого региона, ссылаясь на публичный порядок, как это возможно в случае применения иностранного права, не может; во-вторых, применение иностранного права является исключением из правила, а применение права другого региона внутри государства в том или ином случае является нормой; исполнение решений иностранного суда также является исключением из правила, а решение любого суда имеет юридическую силу на всей территории государства, учредившего данный суд; в затруднительной ситуации есть возможность обратиться в высшие судебные органы для преодоления коллизии.

12. Дальнейший рост и усиление этнокультурной идентичности разных народов России неизбежен ввиду глобализации, что создает в перспективе предпосылки правового плюрализма федеративного типа и позволит сохранить целостность государства. В случае отхода от конфликтогенного национально-территориального деления в России возникнет необходимость внедрять экстерриториальный правовой федерализм на основе национальнокультурных автономий экстерриториального типа.

Степень достоверности и апробация результатов диссертационного исследования. Основные положения и результаты исследования изложены автором в 7 публикациях, 4 из которых – в изданиях ВАК Минобрнауки России, рекомендованных для опубликования материалов диссертационных исследований. Диссертант принял участие и выступил с научными сообщениями на трех международных научно-практических конференциях, обозначенных в списке авторских публикаций. Диссертация неоднократно обсуждалась на кафедре государственно-правовых дисциплин Приволжского филиала Российского государственного университета правосудия и кафедре теории и истории государства и права Нижегородской академии МВД России.

Структура диссертации обусловлена целью и задачами исследования и включает в себя введение, две главы, состоящие из восьми параграфов, заключение и библиографию, содержащую 570 источников, в том числе 47 – на иностранных языках.

ОСНОВНОЕ СОДЕРЖАНИЕ РАБОТЫ

Во введении обосновываются актуальность темы исследования, оцениваются ее новизна, степень научной разработанности, определяются объект, предмет, цель и задачи, характеризуются методологическая, теоретическая и эмпирическая основы работы, отмечается теоретическая и практическая значимость диссертации.

В первой главе «Понятие экстерриториального действия права:

теоретико-методологический и историко-правовой аспект» автор формулирует теоретико-методологические, историко-правовые, концептуальные характеристики экстерриториальности права. Первый параграф «Экстерриториальное действие права: понятие и направления теоретикоправового анализа» посвящен анализу современных подходов к экстерриториальному действию права и феномену экстерриториальности права в целом.

Автор показывает, что чаще всего понятие «экстерриториальность» используется тогда, когда речь идет о действии юридических норм за пределами государства, их принявшего, либо когда речь идет о юрисдикционных иммунитетах. В диссертации обосновывается, что экстерриториальность права следует понимать значительно шире. Прежде всего, автор приводит аргументы в пользу понимания экстерриториального действия права в контексте понятия «признание», обращая внимание на придание юридической силы официальным документам другого государства.

В зависимости от объема осуществления власти принято различать различные уровни государственной юрисдикции: юрисдикцию предписывать нормы, юрисдикцию принимать обязательные решения, юрисдикцию принуждать к выполнению норм (И.И. Лукашук). Экстерриториальная юрисдикция – лишь один из элементов этой полной юрисдикции государства.

В ходе рассмотрения экстерриториального действия права диссертант выделил инструментальный, психологический и социальный механизмы действия права. Вследствие этого автор пришел к выводу, согласно которому в психологическом аспекте механизм действия права представляет собой целеполагание и ценностно-мотивационный фон права. Социальный аспект предполагает исследование вопросов о влиянии общества, социальных интересов на возникновение и понимание права. Инструментальный механизм предполагает анализ правовых средств, ведущих к освоению ценностей правовых норм. Только исследование всех сторон механизма правового регулирования дает возможность составить полное представление о нем, но для анализа экстерриториального действия правовых норм наибольшую сложность при этом имеет, конечно, инструментальный, специально-юридический аспект, так как форм экстерриториального действия права множество. В диссертации действие права понимается шире, нежели правовое регулирование, которое чаще всего теоретиками «сводится» к инструментальному механизму действия права.

Экстерриториальность права имеет некоторое сходство с другим процессом, но существенно отличается от процесса заимствования юридических моделей теми или иными государствами, которые зачастую, стремясь приобщиться к «прогрессивному» законодательству, в результате получают противодействие местных обычно-правовых культур.

Во втором параграфе «Виды экстерриториального действия права»

автором рассмотрены типологические характеристики экстерриториального действия права. В качестве самого распространенного типа в диссертации выделяется экстерриториальное действие права иностранных государств, в котором автором различается экстерриториальное действие норм публичного права и частного права. Нормы публичного права иностранного государства российский суд применять не может: он реализует нормы зарубежного частного права. Однако во внимание принимать публично-правовые нормы иностранного государства он должен, несмотря на то, что они имеют строго территориальный характер, так как некоторые публично-правовые нормы неразрывно связаны с частноправовыми отношениями (определяют их сферу действия, механизмы реализации и последствия). В диссертации аргументируется вывод об экстерриториальном влиянии нормы иностранного публичного права на правоприменительную мотивацию судьи.

Следующей разновидностью экстерриториального действия права автором констатируется правоприменительное признание субъективных прав.

Признание таких прав в качестве элемента фактического состава, порождающего правоотношения, также означает применение иностранного закона.

Еще одним видом экстерриториального действия зарубежного права диссертант считает правоприменительное признание документов и результатов нотариального правоприменения – доверенностей, выданных за границей.

Близко к этой разновидности примыкает экстерриториальность правоприменительных решений иностранных судов. При этом в диссертации обосновывается положение о том, что следует различать экстерриториальное признание иностранных судебных решений и их исполнение.

Автор обращает внимание на то, что целесообразно в экстерриториальном действии права различать признание права и применение права. Раскрывая их особенности, диссертант подчеркивает, что применение права иностранного государства шире, чем признание права, так как предполагает не пассивное легитимирование права иностранного государства, а активную деятельность правоприменительных органов с учетом или на основе норм иностранного права.

Анализируя виды экстерриториальности внутригосударственного права, диссертант указывает на экстерриториальный характер ряда норм федеративного права, а также норм субъектов Федерации, органов местного самоуправления. Проводится различие между межгосударственным и внутригосударственным принципом экстерриториальности, подчеркивается их единство и обозначаются пути усиления взаимодействия. Нормативные акты, изданные Федеральным центром (даже если адресатом являются отдельные территории, например «территории опережающего развития», Крым или территории обитания народов Крайнего Севера), обязательны для всего государства, всех субъектов Федерации.

В качестве еще одного вида экстерриториального действия внутригосударственного права диссертантом раскрывается и признается экстерриториальность юридической практики, прежде всего нотариальной и адвокатской, порождающей крайне важные концептуальные выводы для теории экстерриториального действия права.

Особо в диссертации обращается внимание на экстерриториальность негосударственных форм права, прежде всего обычного, корпоративного, теневого права, в экстерриториальности которых автором подчеркнуты особые свойства и механизмы воздействия на общественные отношения. Кроме того, диссертант отдельно исследует экстерриториальный характер права нового типа государства – сетевого. В настоящее время специалисты выступают за необходимость реального учета существенно возросшей роли негосударственных субъектов и их все более масштабное участие в процессах и социального руководства. В соответствии с таким подходом роль государства меняется от основного поставщика государственной политики к субъекту, обеспечивающему взаимодействие между различными интересами общества, значение которого может сводиться к координации и управлению такими процессами с позиции «стороннего наблюдателя». Следовательно, роль негосударственных регуляторов будет расти, а вместе с тем будет расти и экстерриториальность этих регуляторов.

В третьем параграфе «Суверенитет государства и экстерриториальность права» диссертант раскрывает взаимосвязь категорий «государственный суверенитет», «территориальный суверенитет», «экстерриториальное действие права» и приходит к выводу, что для понимания происходящих изменений в сфере правовой глобализации, интеграционных процессов требуется анализ понятия «правовой суверенитет». В диссертации раскрывается, что с помощью права, в сфере действия которого все чаще исследователи обнаруживают тенденцию обретения надтерриториальной универсальности, осуществляется попытка изменить понятие «суверенитет» как в целях гуманитарного характера (права человека), так и в целях финансовоправового контроля в сторону его узкой интерпретации, что не приведет к устойчивому развитию миропорядка. Автор обосновывает вывод о дальнейшем сохранении суверенности государств с одновременным ростом количества универсальных надтерриториальных норм.

Диссертант придерживается точки зрения, что экстерриториальное действие права является, с одной стороны, элементом правового суверенитета, с другой стороны – его ограничителем. Однако на современном этапе мирового развития с помощью универсальных свойств естественного права осуществляется попытка изменить понятие «суверенитет» как в целях гуманитарного характера (права человека), так и в целях финансовоправового контроля. Между тем для государственного суверенитета крайне важен принцип иммунитета от иностранной юрисдикции, который предполагает на государственной территории, на международной территории, где государству принадлежат суверенные права, а также международной территории (открытое море и космическое пространство), где государство осуществляет свою юрисдикцию применительно к аппаратам, зарегистрированным под его флагом, действие исключительно норм права данного государства.

Четвертый параграф «Экстерриториальная юрисдикция: историко-правовые аспекты» посвящен историко-правовым вопросам становления и современного понимания экстерриториальности права и делается вывод о том, что исторические корни экстерриториального действия права свидетельствуют о взаимосвязи появления в Новое время национальных государств и территориальной юрисдикции государств. Именно в этот период происходит отождествление права с территорией его действия – территорией национального государства. Вопрос о признании экстерриториального действия чужого права вставал еще в первобытные времена. Прежде всего речь идет о правовом статусе иноплеменника, торговых и семейных отношениях.

Греки считали, что право по природе – фюсис, то есть естественное право не имеет привязки к конкретному полису-государству, а право по человеческому установлению – номос, распространяется только на граждан конкретного полиса. В общем и целом в Древнем мире и частично в Средние века действовал принцип «личного закона» или принцип происхождения: салический франк подчинялся своим законам независимо от места нахождения, сакс – саксонским и т. д. Постепенно персональный принцип уступает место территориальному по мере развития национальных государств с собственной правовой системой. Благодаря формированию теории суверенитета рождается идея о верховенстве государственной власти, о единой, централизованной правовой системе. В связи с тем, что всякая государственная власть распространяется на определенную территорию, принцип суверенитета привел к возникновению и распространению принципа территориального действия закона: веления власти связаны с территорией, на которую распространяется ее господство.

Обычное право, которое исторически и традиционно было для юридической науки альтернативой официальному праву, исходящему от государства – позитивному праву, имеет совершенно иную связь с территорией.

Если для позитивного права характерно четкое формулирование территориальных пределов действия (территория государства, субъекта или района в пределах какой-либо единицы), то для обычного права связь с территорией носит не формализованный характер: это связь с культурой местности, а не географической частью земной поверхности.

Во времена Средневековья западные народы жили в системе правового плюрализма, который был связан как с процессом политической фрагментации, характерной для феодального общества, так и полиэтничностью европейских наций. С развитием буржуазных отношений, международной торговли принцип территориальности дополняется принципом экстерриториальности. Ведь государственный суверенитет в области правотворчества не должен был привести к невозможности экономических связей между субъектами экономик разных стран. Поэтому европейское общество приходит к необходимости признания экстерриториального действия некоторых законов, одновременно с этим вырабатывая принципы разрешения коллизий и установления применимого права.

Завершает параграф анализ российской истории внутригосударственной экстерриториальности права и делается вывод о том, что в России юридическая наука задалась вопросом о территориальном и экстерриториальном действии законов в связи с имперским государственным строительством, когда в разных частях империи была необходимость согласования правовых укладов разных наций. Не потеряли актуальности идеи В.М. Корецкого, который еще в период нэпа исследовал экстерриториальную силу советских декретов о национализации.

Глава вторая «Доктринальные и технико-юридические аспекты экстерриториального действия права» рассматривает концептуальные, технико-юридические, доктринальные, политико-правовые аспекты экстерриториального действия права.

В пятом параграфе «Территория государства и правовое пространство в контексте взаимодействия правовых систем» автором анализируются современные тенденции в сфере интеграционных процессов правовых систем различных государств и делается вывод о том, что во многом благодаря им все чаще территория действия права не совпадает с территорией государства, причем формы такого несовпадения различны с техникоюридической точки зрения: нормативный акт может определять и формулировать свой экстерриториальный статус либо, напротив, оговаривать его невозможность. При этом каких-либо исключений применительно к функционирующим субъектам, объектам и правоотношениям, находящимся или имеющим место на такой территории, он не предполагает, как не предполагает и выход за границы собственной территории. Автор полагает, что в таком случае речь идет о закреплении абсолютного ограничения экстерриториальности акта. Также автор отдельно рассматривает ситуации, когда нормативный акт содержит оговорку об относительно ограниченном экстерриториальном статусе и когда правовые нормы могут иметь в качестве пределов действия территориальные границы иных государств, называя данный тип экстерриториальности закона смежно-территориальным. Наконец, соискатель анализирует случаи, когда некоторые законы государства могут быть экстерриториальными не в силу придания им такого статуса законодательной властью, а в связи с тем, что иностранные государства могут придавать им такую юридическую силу, показывая, что такие ситуации могут быть как определенными в законе, так и не предусмотренными им, делая вывод о том, что такой тип следует называть договорным.

Указывая на ситуации, когда суды применяют чужое право в силу коллизионных споров и рассмотрения дел с иностранным элементом, автор подчеркивает, что происходит применение иностранного закона вне той изначальной территориальной сферы его действия, для которой он предназначался, из чего следует, что применение иностранного закона в этом случае одновременно означает применение закона своего государства, который в данной ситуации разрешает суду применять иностранное право. Этот случай автор предлагает считать легализованной экстерриториальностью права.

Показывая, каким образом экстерриториальность права формирует новое правовое пространство государств, автор, исходя из того, что современная его эволюция происходит благодаря взаимодействию правовых систем, а также формированию наднациональных и надтерриториальных правовых систем, отмечает, что понятие «правовое пространство», имея различные географические, социальные, культурные, физические интерпретации своих пределов, в условиях роста сетевых взаимозависимостей государств от субъектов макроэкономики, международных институтов, технологических центров и корпораций получает новое измерение. Такое широкое видение правового пространства нацеливает на учет всех сетевых и структурных узлов пространственной матрицы права, «отвязывая» ее от территории государства. Однако возможно и узкое понимание правового пространства: его порождают правовые нормы и правовые отношения, возникающие чаще всего в пределах государственной территории, то есть участка земли, очерченного государственной границей, а также за пределами территории – на континентальном шельфе и в пределах исключительной экономической зоны.

В шестом параграфе «Экстерриториальное действие юридических норм в отечественной правовой системе: технико-юридический аспект правоприменения» автор анализирует различные вопросы правоприменительных технологий в сфере экстерриториальности права, подчеркивает особую актуальность экстерриториальной системы защиты прав человека, раскрывает современные тенденции технико-юридического оформления экстерриториального действия права. Исходя из того, что существует устойчивая область правоотношений, в которых права порождаются независимо от принадлежности гражданства, автор делает вывод о том, что эти права имеют экстерриториальный в смысле гражданства и личного закона характер.

Юрисдикция государства по договорам в области защиты прав человека не ограничивается только его территорией, так как на государство могут налагаться обязательства также и в отношении экстерриториальных операций, проводимых за пределами его собственной территории при условии наличия особых обстоятельств, когда государство осуществляет власть либо контроль над определенной территорией или лицами.

Исходя из того, что для справедливого и правильного применения иностранного права требуется наличие определенного юридического механизма установления содержания иностранного права, который является в некотором смысле правоприменительной технологией, автор раскрывает его основные элементы, требующие отражения в тексте нормативных актов. Для работы этого механизма необходимы нормативные формулы и определения того, кто должен устанавливать содержание иностранного права, как установить его содержание и какие юридические последствия возникнут, если содержание иностранного права не будет установлено. Анализируя различные случаи из юридической практики, диссертант отмечает, что основная сложность в ходе применения иностранного права заключается в следующем: при применении иностранного права судья не должен руководствоваться своим правосознанием, которое вытекает из российской правовой системы. Ему желательно руководствоваться господствующим в данном иностранном государстве юридическим мышлением и правосознанием, что диктует необходимость привлечения целого ряда специалистов.

Чтобы правильно понимать и применить правовые нормы для разрешения конкретного дела, их надо правильно осознать в контексте всей правовой системы, правовой истории, правовой культуры и профессионального юридического мышления правоведов этого государства. Главная цель при этом у суда: применить иностранное право так, как оно применяется у себя на родине. Для этого автор раскрывает следующие механизмы. Во-первых, существует обязанность суда обратиться к официальному толкованию норм иностранного права.

Во-вторых, суд должен изучить правовую доктрину иностранного государства; ее основные положения аккумулируются в заключениях высших органов судебной власти, выступлениях законодателей и научных работах ученых, комментариях и учебниках. В-третьих, судья должен изучить юридическую практику, прежде всего судебную практику; судебная практика – это не только живое право, но и логика толкования права в контексте конкретных фактических обстоятельств. Автором указывается на необходимость учитывать не только статутное, но и прецедентное право стран англосаксонской системы.

В связи с тем, что ограничением применимости иностранного права является публичный порядок, автор обосновывает необходимость его юридической дефиниции. Под публичным порядком понимают некоторую совокупность внутренних норм права, которые в силу особой, принципиальной важности для защиты общественных и моральных устоев данного государства должны применяться всегда, даже если отечественная коллизионная норма отошлет к иностранному праву. Однако до сих пор отсутствует законодательное определение общественной нравственности, что, по мнению автора, существенно ограничивает методы оценки правомерности применения правила о публичном порядке в той или иной ситуации.

Седьмой параграф «Экстерриториальное действие права в условиях глобализации» посвящен современным тенденциям в сфере правовой глобализации, обусловливающим экстерриториальность права в качестве универсальной тенденции современности. Автор показывает, что в условиях правовой глобализации суверенные права государства уменьшаются, а права негосударственных субъектов увеличиваются. Увеличивается, следовательно, объем экстерриториальной юрисдикции, так как связь территории и права осуществляется именно государством.

Исходя из того, что в условиях экономической глобализации и интеграции государства заключают сделки, вступают в правоотношения с транснациональными корпорациями, союзами корпораций, фондами и организациями, часто имеющими более весомый статус в финансовом, политическом и макроэкономическом измерении, все чаще возникают ранее не существовавшие юридические технологии транснационального уровня их регулирования, что приводит к выводу о присущей негосударственным нормам права экстерриториальности. Диссертант обращает внимание на киберпространство, телекоммуникационные сети, Интернет-пространство и тому подобные формы экстерриториальной самоорганизации сообществ граждан разных стран, представляющие собой расположенное вне государственного суверенитета вненациональное саморегулирующееся сообщество пользователей. Ярким примером могут служить современные платежные системы, складывающиеся из правовых норм, процедур и технической инфраструктуры, сообщества всемирных межбанковских финансовых телекоммуникаций и другие организации. Например, SWIFT и е акционеры не подчинились требованиям ряда государств отключить отдельные институты и целые страны от своих сервисов, так как данная структура, формально основанная более сорока лет назад по бельгийскому законодательству, является нейтральным глобальным оператором.

Автор обращает внимание на то, что в силу глобализационных тенденций в сфере экстерриториальной юрисдикции, в ходе которой значительно изменяется объем трансграничных связей и перемещений, происходит развитие транснациональных отношений. Речь идет о договорных, трудовых, семейных и иных отношениях, возникновение которых происходит вследствие усиления взаимозависимости юридических и физических лиц разных стран.

Ученые-международники фиксируют необходимость признания новой области научного изучения права: науки о транснациональных (трансъюрисдикционных) частноправовых отношениях. Предметом изучения данной дисциплины должны стать правовые нормы и институты национального и иностранного права, применимые к регулированию всего разнообразия гетерономных, транснациональных, трансграничных, иначе – трансъюрисдикционных отношений (менее точно: отношений с «иностранным элементом») между частными лицами, среди которых следует рассматривать не только физические и юридические лица, но и публично-правовые учреждения, включая государство, вступающее в частноправовые отношения.

Экстерриториальность в праве растет и за счет увеличения объема негосударственного регулирования общественных отношений: от предписаний, являющихся результатом нормотворческой или правоприменительной деятельности государства и его органов следует отличать положения, возникшие в процессе деятельности самих участников делового оборота или организаций, их объединяющих, либо в связи с ней (обычные правила, заведенный порядок, договорные условия, арбитражная практика и др.). Несмотря на то, что государство участвует в их реализации, возникают они самостоятельно и имеют экстерриториальное значение.

Процессы экономической интеграции на региональном и международном уровнях протекают в условиях правовой интеграции стран-участников, так как она требует создания единого (целостного) правового поля для развития интеграционных процессов. С этой целью создаются межгосударственные союзы с формированием наднациональной правовой системы. Право таких организаций имеет экстерриториальный характер и называется в литературе интеграционным или коммунитарным правом. В отличие от международного права, его субъектами являются не только государства и другие субъекты международного права, но и частные лица, на которые распространяются права и обязанности, налагаемые законодательной властью их национальных государств, а также наднациональной властью. Интеграционное право порождает правопорядок, субъектами которого являются государства, физические и юридические лица, реализующие интеграционное право в пределах коммунитарной территории, то есть территории разных государств, наднациональной территории. Как правило, правовое регулирование, осуществляемое на ней, направлено в первую очередь на формирование единого рынка, а потому касается как вопросов публичного, так и частного права. Нормы интеграционного права создаются не государствами, а путем нормотворчества компетентных органов интеграционного объединения. Судебный и иной контроль за их исполнением возлагается также на органы этого сообщества.

Завершающий диссертацию восьмой параграф «Экстерриториальность права в условиях российского федерализма и этноправового плюрализма» посвящен вопросам внутригосударственной сферы экстерриториального действия права, так как данный феномен присущ государству, разделенному на административно-территориальные и национально-территориальные единицы. Автор обращает внимание на те особенности экстерриториальности права внутри государства, которые связаны в юридической науке единым термином – «интерлокальное правовое взаимодействие», и отмечает, что спецификой интерлокального действия права является то, что, в отличие от действия иностранного права, право другой территориальной единицы общего государства основано, как правило, на Конституции, Договоре и тем самым принадлежит единому правовому пространству. Диссертант описывает основные специфические черты такого действия права, перечисляя их и описывая особенности, обращая внимание на то, что важным обстоятельством является наличие инстанции для преодоления коллизии: в затруднительной ситуации есть возможность обратиться в Конституционный и Верховный суды РФ.

Анализируя особенности интерлокального действия права на территории Российской Федерации, диссертант обращает внимание на то, что обычное право, которое исторически и традиционно было для юридической науки альтернативой официальному праву, исходящему от государства – позитивному праву, имеет совершенно иную связь с территорией, чем последнее. Позитивное право возникает и развивается в период формирования национальных государств с централизованной правовой системой на определенной территории. Если для позитивного права характерно четкое формулирование территориальных пределов действия его норм, очерченных сферой государственной юрисдикции (территория государства, субъекта или района в пределах какой-либо единицы), то для обычного права связь с территорией носит не формализованный, не детализированный и определенный законодателем характер. Диссертант, рассматривая территориальные аспекты действия обычного права, делает вывод о том, что эта связь имеет несколько иной, не политикогеографический, а культурологический характер.

Рассматривая процессы формирования устойчивых комплексов этноконфессиональных обычно-правовых норм экстерриториального характера в единстве с процессами обретения и отражения в этих нормах этнокультурной идентичности народов Северного Кавказа, Поволжья и других регионов с преимущественным проживанием мусульман, автор прогнозирует дальнейший рост и усиление этнокультурной составляющей правосознания разных народов России ввиду глобализации, что создает в перспективе предпосылки правового плюрализма федеративного типа, который позволит сохранить целостность государства. Смысл процесса легализации этнокультурных норм – в экстерриториальном сохранении правовых культур народов, проживающих на территориях традиционного проживания, что неизбежно приведет к вопросу об экстерриториальности норм обычного права.

В случае отхода от национально-территориального деления государственного устройства в России может возникнуть необходимость экстерриториального этнофедерализма на основе национально-культурных автономий экстерриториального типа. Субъектом федеративных отношений в таком случае будут не публично-территориальные образования, а национальнокультурные автономии – сообщество людей, объединенных общим правовым режимом, комплексом норм, основанном на энтоконфессиональном обычном праве и внутрикорпоративном праве в определенных федеральным центром сферах общественных отношений. Этнорелигиозное сообщество может иметь привязку к определенной территории или существовать экстерриториально, но критерием различения является не связанность с конкретной территорией, а определенный этноправовой режим жизни народа, согласованный с федеральным законодательством. Поэтому целесообразно говорить в таком случае об экстерриториальном этноправовом плюрализме.

В этом ключе позитивной новеллой российского законодательства является статья 31 Федерального закона Российской Федерации от 23 ноября 2015 года № 314 «О внесении изменения в Федеральный закон “О противодействии экстремистской деятельности”», которая гласит: «Библия, Коран, Танах и Ганджур, их содержание и цитаты из них не могут быть признаны экстремистскими материалами»3, так как восприятие этих сакральных текстов варьируется в зависимости от этнокультуры региона.

В заключении обобщаются итоги, формулируются выводы диссертационного исследования, намечаются перспективы дальнейшей разработки научных проблем, связанных с экстерриториальностью права. Автор полагает, что необходима развернутая конкретизация с последующей инкорпорацией всех уровней действующего законодательства, регулирующего особые правовые режимы (прежде всего чрезвычайное и военное положение) на отдельно взятых территориях. Единство законности в этих ситуациях, в том числе при осуществлении контртеррористических операций должно обеспечиваться в специальном упрощенном порядке, но без чрезмерного ограничения конституционных прав, свобод и законных интересов граждан.

Регионализм и экстерриториальность права – еще одно перспективное направление междисциплинарного анализа темы диссертации. Понятие «регион» до сих пор выступает предметом дискуссии не только в международном, но и в национальном праве, а это напрямую влияет на сферу применения экстерриториальности и избираемые методы законодательной регламентации этого феномена.

В международном праве достаточно давно поставлена4, но исследована лишь фрагментарно проблема вежливости в регулировании экстерриториального действия национальных законов.

Ждет своего исследователя проблема толкования иностранного права, что необходимо для разработки эффективного механизма применения экстерриториальных норм. Нуждается в специальной общетеоретической разработке проблема экстерриториальных механизмов защиты прав человека. Требуется в общеправовом ключе разработка доктрины правового пространства государства, ее территориальных и экстерриториальных аспектов, а также концептуальных идей экстерриториального правового регулирования в сетевых сферах.

См.: Очерки англо-американской доктрины и практики международного частного права.

М., 1948; Лукашук И.И. Международная вежливость и экстерриториальное действие законов // Идеи мира и сотрудничества в современном международном праве: сборник научных трудов, посвященных 100-летию со дня рождения В.М. Корецкого.

Киев:

Наукова думка, 1990. С. 181–199.

Основные положения диссертационного исследования отражены в следующих научных публикациях автора:

Статьи в рецензируемых научных журналах и изданиях, входящих в перечень ВАК Минобрнауки России:

1. Самарин, А. А. Методологические предпосылки общетеоретического исследования феномена «экстерриториальное действие юридической нормы» / А. А. Самарин // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2014. – № 2 (26). – С. 273–281.

2. Самарин, А. А. Право и экстерриториальность в условиях глобализации / А. А. Самарин // Вестник Саратовской государственной юридической академии. – 2015. – № 1 (102). – С. 115–124.

3. Самарин, А. А. Суверенитет государства и экстерриториальное действие права / А. А. Самарин // Юристъ-Правоведъ. – 2015. – № 3 (70). – С. 18–21.

4. Самарин, А. А. Экстерриториальное действие юридических норм: историко-правовой аспект / А. А. Самарин // Юридическая наука и практика: Вестник Нижегородской академии МВД России. – 2015. – № 4 (32). – С. 286–291.

Публикации в иных изданиях:

5. Самарин, А. А. Экстерриториальное действие юридических норм в условиях глобализации / А. А. Самарин, А. И. Овчинников // Юридическая наука и практика: традиции и новации: сборник тезисов по материалам Международной научно-практической конференции, посвященной 150-летию Судебной реформы 1864 года «Юридическая наука и практика: традиции и новации»; Южный федеральный университет: в 2 т. – Ростов н/Д: Издательство Южного федерального университета, 2014. – Т. 1. – С. 333–337.

6. Самарин, А. А. Экстерриториальное действие юридических норм в условиях стратегий глобализации / А. А. Самарин // Юридическая техника:

Ежегодник. – 2015. – № 9: материалы XVI Международного научнопрактического форума на тему «Стратегия, тактика, техника законотворчества (взаимосвязь, инновационные достижения, ошибки)» (Владимир, 25–27 сентября 2014 года). – С. 666–672.

7. Самарин, А. А. Экстерриториальность юридических норм в правовой культуре античности и средневековья / А. А. Самарин // Юридическая техника:

Теоретические и социальнополитические...»

«С.Ю. Малков История и синергетика: математическое моделирование социальной самоорганизации* Введение Применение математического моделирования и компьютерных тех нологий стало неотъемлемой частью исследований во многих областях научного знания. Между тем, их использование в исторической науке остается еще очень ограничен...»

« искусств» УДК 792. 07 УТВЕРЖДАЮ № госрегистрации Директор РИИИ Инв. № _ А.Л. Казин «» 201...»

«Ирландия и Европейский союз - общая решимость, общая судьба Кристин Лагард Директор-распорядитель Международного Валютного Фонда Дублинский замок, Дублин, 8 марта 2013 года Доброе утро! Dia daoibh a chairde! Мне доставляет большую радость находиться...» 13.00.01 – общая педагогика, история педагогики и образования АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата педагогических наук Казань 2011 Работа выполнена на кафедре общей и социальной педагогики...» по решению редакционно-из...»КУЛЬТУРА Михаил ОДЕССКИЙ Давид ФЕЛЬДМАН Террор как идеологема (к истории развития) Терминология и аксиоматика В XX веке не раз высказывалось мнение, что революции и террор характерны для политической истории едва л...»

«Принципы составления выписи из писцовой книги В.М. Чертенка Заболоцкого и Д.Д. Загрязского на митрополичью волость Караш Ростовского уезда: к истории писцовых описаний Северо Восточной Руси конца XV в. А.Л. Каретников Выпись из писцовой книги В.М. Ч...»

«Федеральное агентство по образованию Государственное образовательное учреждение высшего профессионального образования Владимирский государственный университет Л. А. ЧАЛАЯ А. В. ЛЯДОВА ИСТОРИЯ ДОГОВОРНОГО ПРА...»

«КОЛТЫШЕВА Светлана Яковлевна МЕТАФОРИЧЕСКОЕ МОДЕЛИРОВАНИЕ ОБРАЗА ШОУ-БИЗНЕСА В РОССИЙСКОМ И АМЕРИКАНСКОМ МАССМЕДИЙНОМ ДИСКУРСЕ 10.02.20 – сравнительно-историческое, типологическое и сопоставительное языкознание АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соиска...» каф. художественного образования и истор...» высшего профессионального образования «Саратовский государственный аграрный университет имени Н.И. Вавилова» Ис...» РАЗВИТИЯ ПОДСОЧКИ ЛЕСА Прижизненное лесопользование по стоимости продукции сопоставимо с заготовкой лесоматериалов. Одним из его видов я...»напишите нам , мы в течении 1-2 рабочих дней удалим его.