Аниме и манга на куличках - отношения между сиэлем и себастьяном в темном дворецком. Темный Дворецкий — фанфик по фэндому «Kuroshitsuji
Автор: Shinmaya aka Fred
Фандом: Темный дворецкий
Пейринг: Себастьян/Сиэль
Рейтинг: RПредупреждение: возможно AU(кто знает?), ченслэш, намеренное искажение исторических фактов в угоду сюжету.
Саммари: Самое интересное расследование Сиэля происходит в потаенных уголках его собственной души.
От автора: 1) Автор знает, дела с орденом «Золотого рассвета» обстояли совсем не так, но Джек Потрошитель ведь тоже не был женщиной… поэтому пуркуа бы и не па?
2) Все исторические события и намеки на них целиком и полностью ВЫ-МЫШ-ЛЕ-НЫ.
Касаться теплого алого бархата было приятно. За шторами его не должно быть видно. Можно посидеть на широком подоконнике и, глядя на осенний сад, поразмышлять о текущем деле. Граф Фантомхайв плотнее задернул штору и провел рукой по запотевшему стеклу. Капли дождя с той стороны окна сбегали вниз проворными струйками. Сиэлю нравилось смотреть, как большие капли, ускоряясь, догоняли маленькие, поглощали их и с еще большей скоростью срывались вниз. Хаос, происходивший на стекле, напоминал мальчику общество, людей. Они, как эти капли, вечно несутся куда-то, спешат, думают, что сами выбирают свой путь, а на самом деле всего лишь скользят в одном направлении… вниз по стеклу.
«Всех нас ждет один конец», - думал Сиэль.
Разница была только в том, что граф Фантомхайв абсолютно точно знал, какой конец ждет его самого.
- Я никуда от тебя не спрячусь, правда? – спросил юноша, не отрывая взгляда от стекла.
Массивная штора чуть пошевелилась, когда с той стороны на нее легла ладонь.
- Вы же знаете, юный господин, я буду с Вами до конца Ваших дней…
- … и даже после, - устало закончил Сиэль знакомую фразу. Он резко отодвинул штору и, опираясь на услужливо поданную руку дворецкого, спрыгнул с подоконника.
- Где изволите пить чай, юный господин? – голос Себастьяна звучал, как всегда, умиротворяюще сахарно, убаюкивающе сладко. – Прикажете подать его в гостиную или принести сюда, в кабинет? Господин?
Граф, с деловым видом рассматривавший бумаги на столе, поднял взгляд.
- Принеси сюда, - приказал он. – Ступай.
На самом деле Сиэля не интересовало новое дело. Подумаешь, какой-то пижон, объявивший себя истинным магом, наследником древнего рода колдунов. Да их на каждом шагу, этих магов. Мальчик улыбнулся, вспоминая выражение лица Себастьяна, которое возникало у дворецкого каждый раз, когда он видел какого-нибудь «прорицателя» или «колдуна», завернутого в черную мантию, увешанную побрякушками и расписанную пентаграммами и «заклинаниями» на иврите. Сиэля эти «маги» забавляли, дворецкого – раздражали.
- Можно подумать, теперь каждый проходимец может заключить сделку с дьяволом, чтобы тот навел порчу на его соседа, - возмущенно обронил как-то Михаэлис. - Как будто у дьявола нет других дел, кроме порч и приворотов.
В душе Сиэль был согласен с дворецким, хотя это не задевало его так, как Себастьяна, что было вполне объяснимо: в конце концов, граф был простым смертным.
Нет, дело решительно не представляло никакого интереса. Сиэль планировал покончить с ним как можно быстрее, написать отчет для Королевы, сказать, что она может больше не беспокоиться. Ну а потом найти какое-нибудь более интригующее занятие. Что в последнее время было весьма трудно: верная «ищейка» Королевы внушала такой безумный страх всему преступному миру Англии, что он предпочел уйти в глубокое подполье, так что при дворе даже поговаривали, будто бы Фантомхайв целиком очистил страну от криминального сброда. К четырнадцати годам Сиэль сумел достичь небывалых высот: его больше не считали неопытным сопляком, мальчишкой. Мнение графа Фантомхайва ценилось, на него ссылались, к нему обращалось за покровительством не одно высокопоставленное лицо Великобритании.
Прозвучал негромкий стук, и через несколько секунд дверь отворилась.
- Я принес Вам чай, юный господин, - Себастьян поставил поднос на стол. – Сегодня на десерт пирог с черешней.
Дворецкий подвинул поближе к хозяину блюдце с угощением. Сиэль не стал интересоваться, где его слуга сумел достать свежую черешню в октябре. Все равно Себастьян не ответит. У демона были свои секреты, на то он и демон…
«Себастьян Михаэлис – не человек. И я не должен относиться к нему, как к человеку», - с этой мысли начинался каждый день графа Фантомхайва. Если мальчику приходилось просыпаться до того, как дворецкий придет будить его, он лежал в кровати и, размышляя о приветливой утренней улыбке Себастьяна, убеждал себя, что лицо дворецкого – лишь маска. Со временем это выходило все хуже и хуже. Раньше Сиэль и предположить не мог, что попадется в эту дьявольскую ловушку – он отдавал себе отчет в том, что его дворецкий – не человек, и думал, что так будет всегда. Но не теперь.
Кладя в рот кусок пирога, Сиэль украдкой покосился на стоящего рядом дворецкого. Он был уверен: от Себастьяна это не скрылось. Иногда мальчику казалось, что Михаэлис читает его мысли.
Затаив дыхание, граф следит за неторопливыми движениями пальцев дворецкого, спускающихся от пуговицы к пуговице, и готов поклясться, что Себастьян нарочно делает это так медленно и, как бы невзначай, скользит мягким шелком перчатки по обнаженному плечу.
- Завтра с утра приготовь карету, - приказывает Сиэль сбивчиво, когда руки поднимаются выше, развязывают узел на затылке. – Поедем в Лондон, займемся, наконец, этим орденом “Золотого рассвета”.
- Да, мой господин, - отвечает дворецкий. Его рука задерживается в волосах хозяина на секунду дольше, чем нужно, потом слуга кладет повязку на столик у кровати и откидывает одеяло, помогая Сиэлю забраться в постель. А потом стоит рядом и ждет приказаний. И улыбается уголками рта. Самыми краешками, так загадочно. Как Сиэль любит больше всего.
- И пусть будет кучер, - говорит граф, поворачиваясь на бок. – Мне скучно одному ехать в карете, когда ее везешь ты.
- Да, господин. Будут еще распоряжения? – заботливые руки спешат подоткнуть одеяло. Сиэль закрывает глаза и несколько раз произносит про себя: «не человек, не человек, не человек…»
- Побудь здесь, пока я не засну, - произносит мальчик, и слуга опускается на одно колено у его кровати.
- Хорошо, мой господин.
Со сном у Сиэля в последнее время было неважно. Он был бы и рад засыпать самостоятельно, вот только бессонница расходилась все сильнее и сильнее, когда рядом не было Себастьяна. Дворецкий же одним своим присутствием внушал покой и умиротворения. Чувствуя рядом его мерное дыхание, Сиэль обычно без труда погружался в сон. Но сейчас почему-то никак не получалось расслабиться, успокоиться. Мысли копошились в голове, подобно клубку змей: одна, другая, третья... Никак не разобраться. Фантомхайв со вздохом повернулся на другой бок и тотчас встретился взглядом с парой неспящих красных глаз. Сиэль ничего не сказал, лишь продолжал изучать глазами лицо дворецкого, и тот так же безмолвно смотрел на своего хозяина в ответ.
«Ради всего святого, - думал мальчик. – И зачем ему было принимать такую форму? Прекрасную… совершенную… соблазнительную… Но ведь он же дьявол, в конце концов. Это ему вполне пристало».
В последнее время Сиэль стал замечать за собой сомнение и нерешительность, лишь только мысли его касались дворецкого. Он удивлялся той детской непосредственности и непоколебимости, которая позволила ему заключить контракт. Да, дети всегда бесстрашны и неумолимы. Фантомхайва страшили изменения, происходящие с ним. Он понимал, что взросление – неизбежный процесс, что скоро он перестанет быть таким, каким привык себя знать, но в глубине души Сиэль мечтал остаться тем бесцеремонным и беспощадным маленьким мальчиком, каким был раньше. И каким, наверное, уже не являлся.
Себастьян, - произнес он.
- Да, мой господин.
- О чем ты думаешь? – спросил мальчик, не отрывая взгляда от лица дворецкого. Тот усмехнулся, на секунду в красных глазах мелькнула озорная искорка.
- Я думаю о том, какой чай подать Вам с утра, - ответил он.
- Ты прекрасно знаешь, о чем я спрашиваю, - с раздражением бросил Сиэль и снова отвернулся. – А подобную чушь прибереги для остальных.
- Я понимаю, господин, но стоит ли Вам знать это? – прозвучал сладкий вкрадчивый голос, приятным теплым ядом пробегая по телу мальчика.
Фантомхайв сжал под одеялом кулаки.
«Смеешься надо мной? – негодовал мальчишка. – Так я заставлю тебя ответить».
Я прика... – начал Сиэль, но тут рот его накрыла рука в перчатке.
- Прошу простить мне подобную дерзость, - проворковал Себастьян ему на ухо, - но я искренне полагаю, что мне не следует говорить этого. Впрочем, Вы вольны приказывать. Я лишь хотел предупредить Вас, мой лорд.
Так же мягко рука соскользнула с губ мальчишки, но Сиэль, как ни силился, не смог произнести ни слова. Голос дворецкого, его прикосновения имели над юным графом непреодолимую власть, возраставшую с каждым днем. Чем меньше Сиэль мог ее контролировать, тем больше его раздражала эта милая улыбка на лице Себастьяна.
- Я хочу понять тебя, - голос мальчика, когда он, наконец, обрел дар речи, был хриплым и немного дрожал от волнения. - Настоящего тебя.
- Зачем Вам это, Милорд?
- Не притворяйся. Ты же знаешь, что люди в этом мире перестали быть мне интересны. Есть только один... – Сиэль запнулся, - одно существо, которое мне непонятно. Ты.
- Беда всех людей, прикоснувшихся к вечности, - вздохнул дворецкий, задувая свечу. – Осторожней, мой юный господин: многие... очень многие сходили с ума, пытаясь понять меня.
- Я не такой, как все, - надменно произнес мальчик.
- Действительно, - согласился Михаэлис. – Поэтому я и служу Вам.
Поэтому и хочу заполучить тебя... – послышалось Сиэлю перед тем, как его веки сомкнул крепкий сон.
По этой дороге я провез бы Вас с гораздо большим комфортом, - раздосадовано произнес Себастьян после того, как карету очередной раз хорошенько тряхнуло. Сиэль промолчал, понимая, что дворецкий прав. А еще глубже, в самом сердце билась откровенная и пугающая правда: мальчик хотел несколько часов провести наедине с Себастьяном. И ужаснее всего было то, что дворецкий это понимал. Он читал Сиэля, словно открытую книгу, и от этого Фантомхайву порой становилось жутко.
«Как я раньше этого не замечал? Как я был беспечен и самоуверен! Думал, что приручил древнюю силу, а выходит, это она приручила меня».
Что Вас беспокоит, Милорд? – участливо спросил дворецкий.
Сиэль снова промолчал. Люди. Его абсолютно перестали волновать другие люди. Рядом с Себастьяном все они выглядели неуклюжими примитивными существами. Иногда мальчик со стыдом думал, что, наверное, он и сам таков в глазах потустороннего слуги. Но ведь есть же что-то, кроме контракта, что заставляет Себастьяна служить ему?! Ведь зачем-то же понадобилось дьяволу заключать эту сделку. Зачем он был нужен Михаэлису? Почему, несмотря на то, что сотни людей ежедневно взывали к темной силе, она снизошла именно на него, Сиэля Фантомхайва? Слишком много вопросов, и ответы на них вряд ли возможно получить у самого Себастьяна.
Дворецкий поймал господина за совершенно бесстыдным разглядыванием его лица. Сиэль не знал, умеет ли краснеть, но сейчас для этого был самый подходящий момент.
«Его тело слишком идеально... Его лицо – воплощение дьявольской красоты... его глаза... интересно, это часть его плана?»
Что случилось, юный господин? – снова окликнул Сиэля дворецкий, вырывая его из власти наваждения.
- Ничего не случилось, - отрезал граф. – Не отвлекай меня от раздумий.
- У Вас было такое грустное лицо, - с сочувствием произнес Себастьян. – Что я за дворецкий, если не могу справиться с меланхолией своего господина?! Что я должен сделать, чтобы на ваших губах появилась улыбка, юный лорд?
- Зачем она тебе?
- Если мой хозяин счастлив, счастлив и я, потому что выполнил долг слуги.
- Тогда вот тебе мой приказ, - граф, не отрываясь, глядел прямо в алые глаза дворецкого. – Читай меня. И делай это молча.
Отдать тот приказ было самой большой глупостью за всю жизнь Сиэля. Конечно же, все его потаенные желания, все самые сокровенные мысли, которые граф предпочитал прятать даже от самого себя, были для Себастьяна, как на ладони. Дворецкий изучил их от и до, и улыбка его стала еще более завораживающей, взгляд – более дерзким и пламенным, а голос – более чарующим и соблазнительным. Фантомхайв понимал, что ни за что не выстоит в эту игру против самого дьявола, для которого искушение было основной профессией.
Казалось, что шелк рубашки, ложащейся на обнаженную кожу, ласкает ее нежно, мимолетно, чуть уловимо. А руки, пробегающие вдоль позвоночника, делают это совсем не умышленно. Эта игра была куда интересней нынешнего дела, думал про себя Сиэль, силясь не растаять в этих теплых и заботливых руках.
Едва Себастьян вошел в кабинет, воздух вокруг тотчас наполнился ароматом свежезаваренного «Эрл Грея». Сиэль не любил плотно завтракать с утра, и с благодарностью кивнул дворецкому, поставившему перед ним тарелку с миндальными пирожными. От самого Себастьяна приятно пахло смесью миндаля и ванили. Сиэль сделал глоток горячего чаю.
- Ты договорился о визите к Самуэлю Матерсу? – спросил мальчик дворецкого.
Себастьян сделал глубокий поклон.
- Да, мой господин, сегодня в четыре часа он ждет вас в своем особняке, а вечером Вы можете присутствовать на спиритическом сеансе, который пройдет в закрытом кругу членов ордена.
Сиэль усмехнулся.
- Интересно, чью бабушку они будут вызывать сегодня? – бросил он с презрением. – В любом случае, в этот раз мы лишь понаблюдаем за ними. Королева считает, что этот орден «Золотого рассвета» может быть опасен. Ей доносили, что многие члены ордена приветствуют анархию и не признают королевского авторитета. Что тебе удалось узнать о членах этой организации?
- Согласно проведенному мной расследованию, - произнес Себастьян, стоя позади хозяина и чуть склонившись к его плечу, - орден «Золотого рассвета», организованный два года назад, с каждым днем набирает все большую популярность среди аристократии. В него уже вступили графы Эдвард Кортни, Чарльз де Клер, Сидней Монтгомери и маркиз Хертфорд.
- Если все они будут поддерживать идеи этого простолюдина Матерса, королевская власть окажется под большим сомнением, - заключил Сиэль. – Неудивительно, что Викторию так волнует этот орден. Что ты разузнал об самом Матерсе?
- Самуэль Матерс, урожденный Самуэль Лидделл Матерс, родился в тысяча восемьсот пятьдесят четвертом году. Потерял отца, будучи ребенком, его мать умерла пять лет назад.
- Он не аристократ?
- Нет, но любопытно, что к своему имени он предпочитает добавлять фамилию МакГрегор. Впрочем, я не смог проследить никакого родства между этим простолюдином и древнейшим шотландским родом.
- Хорошая работа, Себастьян, - одобрительно произнес мальчик. – Каковы реальные цели этой организации, как считаешь? Ходят слухи, что на тайных собраниях основателей ордена они пытаются вызвать дьявола.
На лице дворецкого появилась очаровательная загадочная усмешка. Он склонился еще ниже к левому уху графа Фантомхайва и прошептал, касаясь прядями волос щеки мальчика:
- Кто знает, мой господин. Разве не мы должны это выяснить?
Вот этого совершенно не нужно было делать. Разве нельзя было просто ответить? Но нет, Себастьян дразнил его миндальным ароматом и шелковым прикосновением черных, как смоль, волос. И искорками пламени, загоравшимися в алой радужке глаз.
У нас еще есть время, - сказал дворецкий, выпрямляясь и собирая со стола посуду. – Изволите почитать что-нибудь или сходить за покупками?
- Принеси мне что-нибудь из книжных новинок.
На стол тотчас легла книга в зеленой бархатной обложке с выгравированными на ней золотыми инициалами «O.W.»
- Я был с утра в книжной лавке и решил, что вам будет весьма интересен этот роман.
- «Портрет Дориана Грея»? – Сиэль вертел книгу в руках. – О чем она?
- Стоит ли мне пересказывать сюжет целиком? Прочесть самому всегда интереснее.
- Ладно, ступай, - приказал мальчик. – И не беспокой меня до выхода.
Читая книгу, Сиэль негодовал. Ну, зачем Себастьян подсунул ему этот роман? Почему именно его? Почему именно книгу скандально известного своими мужеложескими выходками поэта и писателя? Имя Уайльда в то время было на слуху, даже при дворе Королевы находились его почитатели и гонители. Сам Сиэль воздерживался от подобных споров, особенно с той поры, когда привлекательность дворецкого начала казаться ему столь откровенной, соблазнительной и даже дерзкой.
Роман о юноше, захотевшем вечности. Контракт с дьяволом, заключенный на холсте. И хотя самого дьявола не было в романе, Сиэль незримо ощущал присутствие адской силы в каждой главе, в каждом абзаце, в каждой строчке. Он читал вдумчиво и не мог не провести параллели между собой и героем книги.
«Зачем он дал мне ее? - размышлял Сиэль, отвлекаясь от строчки, в которой лорд Генри откровенно любовался юным Дорианом. – Что это за намеки? Что он хочет сказать мне этой книгой?»
Поглядев на часы над дверью кабинета, Сиэль сделал в книге закладку и, закрыв ее, задумчиво откинулся на спинку кресла. Каких-то два года назад он прочел бы роман и, посмеявшись над действительностью, захлопнул книжку и забыл про нее. Еще одно напоминание о неизбежном конце графа Фантомхайва. Но сейчас все его эмоции были настолько напряжены, что невозможно было не перечитывать особенно чувственные моменты, не смаковать описания и проникновенные диалоги... Сиэль никогда не был любителем изящной словесности, но сейчас ощущал себя бабочкой, попавшейся в паучьи сети. И пауком был не Оскар Уайльд.
Шаги Себастьяна всегда были бесшумными. Лишь только дуновение ветерка да все тот же сладкий аромат миндаля дали графу понять, что дворецкий вошел в кабинет. Он открыл глаз и выпрямился.
- Я принес Ваш выходной камзол, - отчеканил Михаэлис. – Пора переодеваться.
Иногда Сиэль думал, что дворецкому нравилось раздевать и одевать его. И если раньше мальчик принимал это как должное – ведь слуги всегда помогают господам одеваться – то теперь графу виделось в этом что-то порочное, обнажающее, недозволенное.
- Себастьян, - негромко позвал он.
- Да, мой господин? – ответил дворецкий, в то время как руки его проворно освобождали пуговицы от петель, обнажая бледную грудь юноши.
- Ведь мы сейчас одни в этом доме, - голос Сиэля звучал нерешительно и тихо.
- Да, мой господин, - перчатки скользили по телу, казалось, эти руки вот-вот обовьют талию. И Сиэль готов был поддаться, если Себастьян подтолкнет его. Чуть-чуть. На пару сантиметров...
- Если мы одни, ты можешь не вести себя так.
Тонкие губы растянулись в усмешке, понятной одному только Сиэлю. Кто угодно, глядя сейчас на Себастьяна, подумал бы, что он улыбается тепло и приветливо. Но лишь Фантомхайв знал истину этой улыбки.
- Как же я должен вести себя, мой юный господин? – спросил Михаэлис, расстегивая пуговицы на брюках мальчика.
- Я хочу, чтобы ты был... - Сиэль запнулся, - чтобы ты был более... настоящим.
- Настоящим? – прохладный шелк перчаток прошелся вниз по коже, освобождая ногу от штанины. Дыхание дворецкого было теплым и ощущалось внизу, на бедре Сиэля.
- Настоящим, - мальчик откинул голову назад, упираясь руками в край стола. – Так ты слишком похож на обычного дворецкого.
- Но я и есть просто дворецкий, - улыбнулся Себастьян, поднимаясь с колен и держа в руках свернутые рубашку и брюки. – Давайте поторопимся. Нас ждут к четырем.
Самуэль Матерс, хоть и не принадлежал к древнему аристократическому роду, жил весьма нескромно и, судя по всему, расточительно. Ступая по алому ковру с золотым тиснением, Сиэль догадался, что Самуэль, как глава ордена «Золотого рассвета» наверняка должен был получать огромные пожертвования на «дела ордена». Вполне очевидно было, куда эти деньги шли.
Хозяин дома принимал графа в своем кабинете, обставленном весьма экстравагантно. Здесь были египетские статуи, подвески с символами в виде Соломоновых печатей, папирусы под стеклами висели на стенах. Свитков было так много, что они почти полностью закрывали темно-лиловые обои. Сам Матерс, худощавый темноволосый мужчина, завернутый в черную мантию, сидел в кресле за столом, вертя массивный перстень с пентаграммой на указательном пальце. У Самуэля была старомодная и пафосная манера речи. Ему нравилось выражаться загадочно, намекая на то, что он постоянно окружен магическими силами. Вот и сейчас он взирал на Сиэля свысока, изображая на лице печать мудрости и обладания тайными знаниями. Мальчик искоса взглянул на дворецкого, стоявшего рядом с креслом Сиэля. На лице Себастьяна читалось отвращение пополам с желанием стереть пафосного «мага» в порошок.
«Еще бы, - усмехнулся про себя Фантомхайв. – Его чуть было не оставили за дверью, обозвав простым смертным...»
Молчание было прервано скрипучим голосом хозяина дома.
- Лорд Монтгомери просил за Вас, граф, - сказал он с напускной важностью. – И мне пришлось сделать исключение. Ведь Вы знаете, что мы не допускаем к тайным ритуалам посторонних.
- В таком случае я хотел бы вступить в ваш орден, - отрезал Сиэль. Четко, быстро, как и привык говорить. Впрочем, его тон, умевший расшевелить кого угодно, почти не действовал на Матерса.
- Все не так просто, граф, - вещал Самуэль. – Вступив в орден, Вы должны провести в нем два года в качестве послушника: ходить на общие собрания, помогать делу ордена всем, чем можете...
Сиэль перевел разговор в денежное русло:
- Сколько я должен внести за членство? – бесцеремонно спросил он.
- Я не занимаюсь денежными вопросами, - осадил его Матерс. – Об этом поговорите позже с моими помощниками. Вступая, Вы должны понять, что отныне весь мир останется позади, Вы прикасаетесь к чистому знанию, к истине всего сущего, к вечности.
Сиэль заметил, как при этих словах губы дворецкого чуть пошевелились, складываясь в еле заметную улыбку. Ему ли не знать, что есть вечность? Истина... чистое знание.
Я хотел бы участвовать в завтрашнем ритуале вызова, - сказал Сиэль. – И готов пожертвовать за это любую сумму, какую пожелаете. Но лишь post factum, как только своими глазами увижу Его...
- Тише! – зашипел Матерс, испуганно озираясь по сторонам и делая потусторонний вид. – Кто Вам вообще рассказал о том, что мы готовим ритуал?
- Неважно, - Сиэль сверлил главу ордена взглядом. – Я хочу в нем участвовать.
- Понимаете ли Вы, насколько это опасный ритуал? – спросил Матерс, выдержав несколько секунд молчания. – Пути назад уже не будет. Мы все свяжем себя печатью служения Ему.
Сиэль молча кивнул, чувствуя внутреннее напряжение. Дежавю. Как будто только вчера он отвечал на эти вопросы, торопя Себастьяна скорее заключить сделку. И вот теперь темный дворецкий стоит позади и слушает их с Матерсом разговор и ловит своим чувствительным слухом сбившееся дыхание Сиэля и звук его пульса, не слышный больше никому.
- Я хочу участвовать в Вашем ритуале, - отчеканил Сиэль, наконец. – Я давно уже все решил.
Спиритический сеанс состоялся в темной комнате на чердаке особняка Матерса. Перед началом сеанса здесь собрались одни из самых влиятельных людей столицы. Их было пятнадцать человек, Сиэль приказал Себастьяну составить список всех входивших в дом. Самого дворецкого в ритуальный «зал» не допустили. Впрочем, Сиэль был уверен, что его слуге это не помешает составить не только список членов тайного кружка, но так же и записать слово в слово все их разговоры. Сидя в кресле, в самом углу комнаты, и ожидая, пока соберутся приглашенные, мальчик пытался уловить хоть одно слово, хоть что-то, дающее повод судить о политическом настрое собравшихся. Но, нет, похоже, их действительно занимала одна лишь магическая чушь, все эти высшие сферы, элементальные частицы и разговоры с духами.
«Какая скукота», - думал Сиэль.
А ведь он предполагал, что это дело будет бессмысленным. Если бы можно было целиком поручить расследование Себастьяну, но нет, для всех он – только лишь дворецкий, а в деле требовалось личное участие графа Фантомхайва.
За стол, покрытый черным сукном, усаживались по кругу, держась за руки. Сиэль не участвовал в самом сеансе, ему разрешено было наблюдать в полнейшем молчании. Мальчик не возражал и, в полном безмолвии, изучал гостей. Вот и Леди Милфорд с подругой Констанс Ла Рош... Обеих считали причастными к убийству племянника королевы, герцога Эдуарда. Граф Сидней Монтгомери, который тайно вел переписку с правительством Франции, и маркиз Хьюго Хертфорд, пытавшийся устроить скрытый переворот в парламенте. Уважаемые люди и тайные преступники, балансирующие между несметным богатством и гильотиной... если удастся найти прочную ветвь и ухватиться за нее... Неужели их объединила эта новая религия? Действительно ли они уповают на то, что им удастся завтра вызвать дьявола и решить с помощью него все проблемы? Можно ли целиком и полностью уповать на темные силы... Мысль Сиэля прервалась. Ведь и с ним все было в точности так же. Потерянный, разбитый, одинокий, преданный. Был ли у него другой выход? Мог ли он как-то по-другому восстановить былую славу своего рода? Правда была известна лишь Сиэлю и Себастьяну. Правда о том, что своим невероятным успехом граф Фантомхайв был целиком обязан своему адскому дворецкому.
«Без тебя я – ничто. На самом деле – ничто...»
Сиэлю не было даже интересно, как именно Матерс проделывает свое грандиозное шоу с появлением духов. Скорее всего, это было голографическое изображение, созданное с помощью зеркального проектора. Благовония и курения содержали опиум, без сомнения. Сиэль уже чувствовал, как кружится его голова. Сам Матерс, скорее всего, был к опиатам невосприимчив, однако гости его, при полностью расслабленном сознании, могли увидеть призрака вместо тени на стене.
Сладкий дым разъедал ноздри. Мальчик, в отличие от гостей, не был привычен к опиуму, организм реагировал на курения слишком сильно.
«Ну, ничего, - подумал Сиэль прежде чем потерять. – Завтра я устрою вам грандиозное шоу без всяких подручных средств...»
Мальчик сполз вниз по спинке кресла и краем сознания успел запечатлеть мягкие руки, тотчас подхватившие его и теплое дыхание дворецкого в дюйме от своих расслабленных губ.
Сиэль пришел в себя только в карете. Голова его лежала на коленях Себастьяна. Дворецкий ласково провел рукой по волосам хозяина.
- Опиум, - простонал Фантомхайв. – И еще гипноз.
- Рад, что Вам полегчало, - улыбнулся слуга. - Ну что, видели духов?
- Не время для твоих шуточек, - губы графа скривились. – Завтра я намерен показать им... вечность. Истинное знание, - он усмехнулся.
- Чем Вы так расстроены, господин? – спросил Себастьян.
Взгляд дворецкого словно проникал в самые потаенные уголки души Сиэля. Он снова, снова читал мысли мальчика. Но разве не таков был приказ? Разве не сам Фантомхайв хотел, чтобы Михаэлис читал его?
Поэтому и было так приятно держать голову на его коленях... И чувствовать, как шелковая перчатка скользит по волосам, по щеке, задевает шею. Так приятно, что хотелось большего.
«Я приказал ему молчать. Он не спросит, нет. Ни за что...»
Рука, державшая мальчика за плечо, сжимала его едва ощутимо, но Сиэль знал, что это иллюзия: схватив однажды, дьявол больше не отпустит. Никогда и ни за что. Как бы Сиэль не просил, что бы ни приказывал. Пути назад не было. Но Фантомхайв и не хотел отступать.
Шелк нагревался от прикосновения к коже мальчишки, и казалось, что перчатка обжигает. Она не нужна, без нее было бы намного лучше, и Сиэль боролся с искушением... зная, что все равно победа будет не за ним.
Этим вечером взгляд Себастьяна был еще более пристальным, и куда бы Сиэль ни пошел, где бы ни был, он везде ощущал незримое присутствие дворецкого. Он не мог даже спокойно дочитать книгу: в шорохе страниц ему мерещился голос Себастьяна.
«Пути назад нет...»
При мысли о завтрашнем ритуале у мальчика сжималось сердце. Ему было противно думать об этой шайке «магов»-самозванцев, но если вдруг ритуал окажется настоящим... если им удастся вызвать...
«Нет! Нет! Он принадлежит мне! Он только мой!»
Что Вас гложет, мой господин? – спросил Себастьян, подходя к кровати и протягивая руки к камзолу Сиэля. Мальчик дернулся назад.
- Что если кто-то еще захочет воспользоваться твоей силой? – спросил он с вызовом. – Ты явишься, если кто-то позовет тебя? Так же, как я это сделал...
Улыбка. Вспышка тайны в алых глазах. Шаг.
Дворецкий протягивает руку и очень медленно высвобождает каждую пуговицу из тугой петли. Он поворачивает Сиэля спиной к себе и так же медленно стаскивает с него камзол.
- Дьявол не явится к ним завтра, - шепчет он, приобнимая хозяина за плечи, Сиэль чуть откидывает голову назад, касаясь груди дворецкого. Он дышит так тяжело, а сердце бьется так часто.
Фантомхайв и не надеется выиграть эту партию.
Почему? – спрашивает граф, устало шевеля пересохшими губами.
- Потому что сделка заключается один на один, - все тот же обжигающий шепот, дыхание адского пламени прямо здесь, рядом с ним. – Дьявол является не каждому, кто зовет его.
- Почему нет?
- Не каждый человек представляет интерес. Всегда приятно иметь сильного противника.
- Что ты имеешь в виду? – дыхание мальчишки сбилось, он чувствовал, как загорелись румянцем щеки.
- Человек, связавший себя контрактом, иногда даже не представляет, насколько сильно он может связать самого дьявола. Связь тесна, но не каждый может воспользоваться ей целиком. Поэтому всегда интересно отдаться в руки того, кто по достоинству оценит щедрость предложения...
«Он потерял всякий стыд, этот дворецкий», - думает Сиэль, блаженно закрывая глаза, в то время как руки в перчатках скользят по его плечам, не спеша расстегивать рубашку.
Прелесть чистого наслаждения отравляла только лишь ядовитая горечь от мысли, что для Себастьяна все это не больше, чем выполнение приказа. Он получит от всего не больше удовольствия, чем от приготовления десерта к чаю.
«Глупый... глупый маленький граф... Что ты о себе возомнил, мальчишка?»
Так ты не будешь служить больше никому, пока я жив? – спросил Сиэль, точно зная, каким будет ответ.
- Никому больше, мой господин.
- Хорошо, - губы мальчика тронула легкая улыбка. – Потому что ты – мой, и я не собираюсь ни с кем тебя делить.
- Вы же знаете, - перчатки медленно подбирались к верхней пуговке. – Я принадлежу только Вам, господин.
Но ты даже не представляешь, насколько сам принадлежишь мне... – послышалось Сиэлю, когда руки, расстегивая рубашку, спустили ее на плечи, и атлас легко скользил по обнаженной коже.
«Он раздевает меня каждый день, почему сегодня он делает это так?..»
Стой, - не выдерживает Сиэль, и руки замирают.
- В чем дело, мой лорд? – недоумевает дворецкий. Себастьян уверен, что правильно понимает приказ, он не может ошибиться, нет, не может.
Фантомхайв сдвигает брови, изображая гнев. Он понимает, что сейчас выглядит нелепо и неубедительно.
- Выполняй мой приказ, - говорит он, - в точности.
- Да, мой лорд, - улыбается Себастьян и зубами стаскивает шелковые перчатки.
И когда прохладные пальцы касаются обнаженных плеч, Сиэль вздрагивает, сильно, словно пытается вырваться. Сейчас он еще более напоминает себе трепещущую в паутине бабочку. Чем больше она бьется, тем сильнее запутывается. Лучше быть спокойным, холодным, невозмутимым.
Себастьян, - выдыхает мальчик с легким стоном, когда пальцы с черными ногтями пробираются от шеи к волосам, развязывают узел на затылке.
- Да, господин? – горячее дыхание струей воздуха проходит по щеке.
- Тебе самому... доступно удовольствие? – спрашивает Сиэль, понимая, насколько глуп его вопрос. Себастьян мог бы смеяться над ним, если бы имел волю...
Но Михаэлис лишь касается губами уха юноши.
- Прикажите мне, - шепчет он, - и я получу наслаждение, граничащее с безумием. Одно Ваше слово...
- Продолжай. И будь настоящим. Это приказ.
Еще один глупый приказ. Сиэль достаточно бесстрашен, чтобы приказать дьяволу быть самим собой. Но готов ли он увидеть настоящие глаза своего слуги? Готов ли взглянуть в истинное лицо, скрывающееся за прекрасной маской дворецкого. Сиэль не знает.
Граф понимает только то, что сейчас может не сдерживать себя, потому что уже проиграл. И когда ледяные руки дворецкого продолжают раздевать его, мальчик слышит из-за спины потусторонний шепот, такой непохожий на обычный голос Себастьяна.
- Беда всех людей, прикоснувшихся к вечности, - шепчет Михаэлис, едва ощутимыми касаниями лаская спину графа, - им мало... потом они все хотят познать ее...
Сиэль хочет сказать что-то, но не может произнести ни слова: лишь сдавленные стоны и исступленные вздохи.
- Но знаешь, - пальцы скользят по дрожащим губам мальчика, - тебе нечего бояться вечности... Со мной она может быть не так ужасна, как это кажется. Нам будет хорошо.
Люди не интересны Сиэлю Фантомхайву. И даже его дворецкий не интересен ему больше. Не в его повседневном обличье. Граф нашел самую увлекательную игру, из которой ни один человек не сможет выйти победителем. Но Сиэль рискнет. Он выжмет из этого контракта все, что только можно получить.
Какие же неумелые руки, как они дрожат... И как крепко завязан этот чертов галстук! Себастьян смеется, наблюдая за неловкими попытками хозяина раздеть его. В глазах зажигается алое пламя, и галстук падает вниз... Михаэлис кладет Сиэля на кровать и улыбается, ловя на дне голубого глаза мальчишки ужас.
- Ведь ты же хотел именно этого, - пальцы скользят по дрожащему телу. На бледной коже огненные блики свечи. Таким ли будет его лицо после? Когда придет время платить по счетам.
Дьявол. Идеальный искуситель. Ему даже не пришлось ничего делать, Сиэль сам отдал приказ. Но сейчас, лежа в кровати и глядя в эти горящие адским огнем глаза, мальчик чувствует, как страх понемногу отступает.
«Он всего лишь выполняет приказ, - думает Фантомхайв. – Не больше».
Поцелуи дьявола обжигающие, доводящие до исступленного безумия, совершенно невообразимые. Мальчик не мог и представить себе подобного экстаза. Тело мужчины становится теплее, пальцы уже не так обжигающе холодны. Сиэль не закрывает глаз, ему хочется видеть лицо дворецкого, поймать на нем хотя бы оттенок удовольствия. И Себастьян дает ему то, чего он хочет, в точности выполняя приказ...
Боль вперемешку с райским наслаждением... Нет, «райский», наверное, неподходящее слово. Когда Сиэль выгибается навстречу требовательным движениям Михаэлиса, в пол оборота мальчик ловит выражение счастья на прекрасном лице дворецкого... тонкие бледные губы растянуты в блаженной улыбке, глаза прикрыты и голова запрокинута назад. Он проводит языком по губам, оставляя влажный блик, и Сиэль чувствует тепло в груди. Глупый маленький граф... ты думаешь, что это существо может согреться твоим теплом... и получать свое собственное, полноценное счастье?
Но если он уже проиграл, если можно не думать о том, что дал Себастьяну повод для усмешки... теперь Сиэль чувствует себя свободным. Он не хочет заглядывать в глубины своего сердца, зачем это теперь, если дворецкий и так читает его, зная вдоль и поперек? Теперь можно наслаждаться жаром поцелуев и дьявольски умелыми ласками Себастьяна. Можно было даже приказать ему остановить время у самого пика... Это ли не вечность в его, графа, распоряжении?
* * *
В день проведения ритуала «церемониальный зал» особняка Матерса был обставлен еще более зловеще и пафосно. Стол убрали, и в центре комнаты прямо на полу была начерчена пентаграмма, вписанная в круг. По кругу шла вязь древних заклинаний на иврите. В сегодняшнем ритуале участвовали не все, кто был у Самуэля вчера. Всего было семь человек, не считая Сиэля. Согласно требованиям ритуала, присутствующие были облачены во все черное. Стоя на коленях по краю круга, гости взирали на Матерса, проводившего ритуал.
Для сегодняшнего ритуала нам требуется доброволец, - произнес глава ордена, зловеще сверкая глазами. – Тот, чьей кровью мы призовем Повелителя Тьмы, который будет говорить устами этого человека.
«Представление начинается», - подумал Сиэль, поднимаясь на одно колено.
Я готов, - произнес он решительно.
«Какой бесполезный пафос, - думал мальчишка, пока Матерс привязывал его к стулу, поставленному в центр пентаграммы. – Сейчас он применит гипноз и введет меня в транс, а затем и их тоже, и они будут верить, что говорили с дьяволом... и все, как один, принесут завтра пожертвования ордену. Интересно, что великий маг планирует сделать, когда обман раскроется?»
Повторяйте за мной! – Матерс вскинул вверх руку с изящным серебряным кинжалом и принялся читать заклинание: - Взываю к Тебе, о Великий Хозяин Тьмы, Хозяин ночи, Хозяин зла. Заклинаю тебя именем Всемогущего Бога, явись ко мне, и выполни мою просьбу!
Ритуал был насквозь липовый. Фантомхайв еле заметно усмехнулся. Сейчас-сейчас... стоит только Матерсу поднести нож к его коже, как...
Появление Себастьяна было гораздо более эффектным, чем представлял себе Сиэль. Сначала он был тенью, мелькнувшей по стене, затем черной дымкой, закрутившейся, словно воронка в центре пентаграммы и, наконец, прямо в центре комнаты, над головой Самуэля появилась пара огромных красных глаз, окруженных черным туманом.
Вы звали, меня господа, - прогремел звучный голос. – И я пришел на ваш зов.
Лица членов ордена побледнели. Вряд ли они ожидали, что дьявол будет говорить с ними напрямую. Матерс, менее всего ожидавший такого поворота событий, дрожал, как осиновый лист.
Сиэль с интересом наблюдал за спектаклем. Как ошеломленный Самуэль подносит кинжал к собственному горлу и делает на коже надрез. Как прекрасная золотоволосая Констанс Ла Рош, бледнея, теряет сознание. Как ее подхватывает на руки маркиз Хертфорд и вслед за остальными выбегает из зала, оставляя главу ордена лежать с перерезанным горлом в луже собственной крови.
Ты хватил через край, - недовольно окликнул Сиэль дворецкого, появившегося на пороге зала через несколько минут. – Зачем было убивать этого проходимца?
- Я не убил его, милорд, - рассмеялся Михаэлис, развязывая хозяина. – Это неглубокий порез, который бесследно затянется, как только мы покинем этот дом.
- Зато у Матерса отпадет всякое желание иметь дело со сверхъестественными силами, - с усмешкой заметил Сиэль. – Думаю, дело можно считать закрытым.
Сиэль стоит в напряжении, в ожидании, пока Себастьян медленно стаскивает с руки перчатку. Теперь это их новый ритуал. И, стоя на коленях на кровати спиной к дворецкому, пока его руки неторопливо скользят по телу, освобождая его от одежды, Сиэль откидывает назад голову и кладет ее на плечо Себастьяна.
- Знаешь, - говорит мальчик тихо, - вчера, когда ты сказал мне о вечности... мне на секунду показалось, будто я разгадал тебя. Но ошибся. Ведь это лишь то, что ты хочешь, чтобы я видел, верно? То, что хочешь, чтобы я думал. С чего бы мне быть таким особенным?
Снова и снова он воображал себя бабочкой в паутине. Нет, он больше не станет дергаться.
Решение было принято, и принято давно. И сейчас эта бабочка замерла, затаилась, в ожидании... что же будет с ней в самом конце?
Его губы прохладные, мягкие... Ласково скользят по коже. Сиэль выгибает спину от удовольствия и тихо стонет, поворачивая голову назад, в надежде на поцелуй.
Мне просто интересно, - шепчет он еле слышно, - может ли дьявол... можешь ли ты... любить?
- Прикажите мне, мой лорд... – отвечает Себастьян, скользя губами вдоль шеи мальчика, - и я полюблю вас так, как не любил еще ни один смертный... прикажите – и во мне вспыхнет страсть, не снившаяся ни одному демону мира, одно слово – и я весь твой до конца вечности.
«Он дразнит меня, дразнит... Он прочел все в моем сердце и теперь знает, как меня задеть. Любовь. Самая уязвимая, самая тонкая струнка, которую я прячу так глубоко, что даже и забыл, как звучит это слово... любить кого-то...»
Ни одному человеку еще не удавалось выиграть в эту игру. Дьявольские правила, побег не возможен. Сиэлю Фантомхайву это было известно, как никому другому. Но что он сможет получить от сделки, вот вопрос. И мальчик был уверен, что никто из ранее заключавших контракт, еще не заходил так далеко.
Продолжай, - шепчет юный граф своему слуге
Комната графа была в полумраке. Мы можем увидеть людей, которые борются за жизнь этого мальчика. И его дворецкий, который прожигает всех своим взглядом. Но в итоге они смогли спасти его жизнь, и в ту же секунду ушли, так как Михаэлис не хотел больше их видеть. Под вечер Сиэль открыл глаза, но ничего кроме темноты не увидел. Это его слегка напугало, но потом до него дошло, что шторы были плотно закрыты.
- Где я?
Тихо прохрипел мальчик, и хотел было встать, но рука в белой перчатке уложила его обратно.
- Мой лорд, вам нельзя вставать, вы тяжело ранены. И еще, вы дома, в своей комнате.
- Что про…
Фантомхайф закашлял.. и закрыл глаза.
- Не говорите, я потом все расскажу, а сейчас поспите.
Молодой граф не в силах был возразить и просто закрыл крепче глаза и уснул. Себастьян был рядом до самого утра.
РOV Себастьяна.
Почему я так волнуюсь за него? Это же бред, я демон.. Мне чужды эти чувства. Но тогда почему? Он весь бледный.. И совсем беззащитный.
Конец.
Утро, Себастьян открыл окно, и подошел к своему господину и прикоснулся к его лбу. Он пылал огнем. Дворецкий снял перчатку и прикоснулся еще раз. Жар отходил, а юный граф открыл глаза. На демона смотрели два безумно красивых глаза. Один синий -синий.. А второй синий с отливом фиолетового, за счет пентаграммы украшающий его глаз. Дворецкий улыбнулся как можно нежнее.
- Как вы себя чувствуете мой лорд?
- Лег… че..
Хриплым голосом ответил паренек. Его рана в легком начала кровоточить, и Себастьян начал менять повязки.
- Я вижу.
Ухмыльнулся демон, и слизал кровь со свих пальцев. Вкус крови его господина просто вскружил ему голову. И он поспешно ушел, чтобы не сорваться.
- Себа…стьян?!
Сиэль удивился и дернулся принял сидящее положение. Но после его скорчило от нахлынувшей боли.
- Лорд!
Прокричал дворецкий и подбежал к нему. И закончив с перевязкой, уложив его в постель и прикрыл шторы.
- Лежите. Прошу вас, не шевелитесь.. Вы еще слишком слабы.
- Я силен!
Повысил голос граф, но тут же пожалел, боль снова отдала в груди.
- Мой господин, вас пронзили насквозь ядовитым штыком, и пронзили ни что иное как правое легкое. И если будете дальше себя так вести, вы можете умереть.
- Так вот, что произошло. А где ты был тогда?
- Я угораздил в ловушку. Для демона.
- И такое бывает?
- Увы мой лорд.. Простите меня.
- Не стоит.
Сиэль прикрыл свои глаза и погрузился в сон.
Темное небо сверкало молниями, Сиэль вздрагивал не то от холода, не то от кошмара который вновь и вновь посещает его каждую ночь. Юный граф Фантомхайф каждую ночь переживал гибель своих родителей. И вот он просыпается в холодном поту и кричит имя «Себастьян». Естественно дворецкий быстро прибежал к графу и успокоил его, а после заметил как силы графа начали стремительно его покидать. И демон испугался не на шутку. Он тут же промыл рану и перевязал ее. После он наклонился к лицу графа и коснулся его губ.
- Прошу вас, живите…. Ради меня, живите!
Сиэль этого не услышал, но теперь было слышно его биение сердца. Спустя неделю, Сиэль пришел в себя и уже попросил демона принести ему что нибудь сладкого. Да, Себастьян был рад тому, что граф живой, что он даже улыбнулся.
- Господин, ваш пудинг и чай Эрл Грей.
- Спасибо.
Тихо ответил мальчик и сделал глоток чая.
- Знаешь, а мне снились папа и мама. И они просили, что бы я пошел с ними, но...
- Что "но"?
- Меня кто-то держал, это было огромное черное пятно, но такое теплое.
Себастьян улыбнулся уголками губ.
- Такое бывает, только в таких ситуациях человек может понять, что он кому-то дорог. И еще он может понять что ему кто-то дорог.
- Ты о чем?
- Мой господин, если бы вас ничего не держало на этой земле, вы бы ушли со своими родителями.
Эти слова, Себастьян прошептал на ушко Сиэля, от чего мальчик залился краской и его бросило в жар.
- " Что это со мной? Почему я так реагирую на его прикосновения и его близость?" - В голове юного графа крутилось множество мыслей, от чего в следующую минуту у него заболела голова.
- Мой лорд? С вами все в порядке?
- Да, приготовь мне ванную
- Yes, my lord
Поклонившись, дворецкий ушел готовить ванную для Фантомхайва.
- " Благо с ним все хорошо, я верил, что он выживет. Но почему, почему я так волнуюсь? Почему мне просто не плевать на этого мальчика? Черт его знает.. Хотя, я же и есть черт, и ответа на этот вопрос я не знаю" - Демон долго размышлял над своим поведением, чувствами к этому человеческому ребенку. Но правильного ответа так и не нашел, или просто не осознал его.
Безжалостный, но весьма логичный диагноз было последним рывком рациональности Сиеля – сил аналитики хватило лишь на признание проблемы, с ее решением дело обстояло куда хуже. Да и, по сути, граф перестал доверять своей отравленной ядом безумия интуиции. Теперь оставалась только самооборона в моменты, когда эмоции пытались захватить рассудок Сиеля в плен. И граф чувствовал, что долго он не продержится.
Все началось с желания прикосновений своего дворецкого. Сначала граф думал, что это естественно – Себастьян крайне ловко справлялся с усталостью, разминая его плечи. Но раз от раза Сиелю становилось не по себе от этих процедур: касания, легкие поначалу, затем более жесткие, напористые, вынуждали дыxание учащаться, а голос - становиться хриплым. И тогда он просил Себастьяна остановиться, именно просил, потому что приказать ограничить себя в этом удовольствии не смог бы, да и не хотел. И демон улыбался, наклоняясь к лицу графа, будто ненароком задевая его ушко губами, и шептал с придыханием, так, как умел только он: «Вам не нравится, мой господин?»
И Сиеля прошивала крупная дрожь, заставляющая тело бесноваться в желании чего-то… Xотелось касаться, сладко выдыхать, когда пальцы Себастьяна, больно сжимая участок кожи, отпускали его. Волна истомы прокрадывалась и стремительно заxватывала тело мальчика, и он, дрожа от желания повторить ощущение, сжимал губы в надежде заглушить сдавленный стон и чувствовал на себя жадный взгляд дворецкого. Такие игры графу были по душе определенно, однако здесь его привычные навыки, помогающие остаться победителем в любой партии, не действовали – правила давно уже выбрал демон, знающий каждую его слабость.
Томимый безудержной жаждой получить порцию касаний дворецкого, граф искал способы оправдать свою жадность необходимостью. И такой нашелся: принятие ванны. Ослепленный потребностью повторить те сладкие моменты, когда время, казалось, замирало, чтобы, как истинный зевака, понаблюдать за крушением построенной крепости вокруг сердца мальчика, Сиель совсем не подумал о возможностяx своего повзрослевшего тела. Нежность мягких, тонких пальцев, магическим образом рождающая стайки мурашек, была настолько приятной, что граф, расслабившись, прикрывал глаза. Себастьян ласково проводил мочалкой по спине, рукам, задерживаясь на каких-то одному ему известных точках тела, и удовлетворенно расплывался в лукавой усмешке, когда дыхание его лорда учащалось. Мальчику оставалось лишь догадываться, каким образом дворецкий находил эти особые места, умелые прикосновения к которым рождали дрожь и жар во всем теле – он сам о них не знал до этих пор.
Затем, будто давая графу снисходительную возможность успокоиться, Себастьян спрашивал бархатным тоном:
- Теперь волосы?
- Да, - кивал Сиель, прекрасно осознавая, что еще немного - и он потеряет контроль над собственным телом.
- Закройте глаза, - мягким шепотом просил дворецкий, и мальчик вздрагивал: вот еще одно оружие демона против него – дьявольски очаровательный голос.
Послушно сомкнув веки, граф чуть наклонялся назад. Руки дворецкого осторожно зарывались в его волосы и круговыми движениями распределяли мыльный раствор по коже головы. Пахло лавандой и ванилью, Сиель немного успокаивался, но не тут-то было: пальцы Себастьяна надавливали на затылок чуть сильнее, проводили по шее, затем плавно перемещались к макушке и как бы невзначай дергали прядь волос, заставляя мальчика закусить губу: легкий озноб несмотря на горячую воду – как сигнал бедствия.
- Прошу прощения, - раздавался голос демона, - вам не больно?
- Впредь будь осторожнее, - с оттенком досады и злости, то ли на дворецкого, то ли на самого себя, откликался граф.
Черная пелена перед глазами неожиданно меняла цвета, и Сиель понимал, что его клонит в сон. Однако что за странность: оттенки этой самой пелены менялись в такт движениям рук Себастьяна. Граф хмурился. Слуга продолжал массировать кожу головы, все так же ненароком дергая пряди, притом именно так, что это вызывало отнюдь не боль, но приторное наслаждение. Что за напасть! И неожиданно перед Сиелем появлялась красочная картинка: Себастьян заxодил в его спальню с неизменной улыбкой на лице, поистине кошачьей походкой подходил к постели графа, и Сиель, осмелев в своем этом видении, подзывал его ближе, а затем тянул к себе. Дворецкий целовал его, обнимал за талию, а потом толкал на кровать, накрывая собой. Следующая картинка отгонялась графом из сознания, однако тщетно: совсем уже интимные ласки Себастьяна невозможно было утаить от разыгравшегося воображения мальчика. Движения руки слуги по его напряженной плоти казались такими настоящими, что Сиель, вздрогнув, распахивал глаза. По телу пробегал аккорд паники: домечтался. Все тело горело, пах ныл, а его собственная рука настойчиво пыталась довести тело до разрядки.
Сиель оборачивался: Себастьяна в ванной комнате не было – наверное, ушел за полотенцем, как он это делал всегда. Пена с головы смыта. Паника отступала на шаг, и мальчик спешил уделить внимание своему возбуждению, пока дворецкий не застал его за столь постыдным занятием.
А Себастьян стоял за дверью, вслушиваясь в невольные вздохи своего господина, и чувствовал, как его горло саднило острым чувством голода, а тело пронизывало желание обладать этим мальчишкой. И демон гадал, когда началось это его сумасшествие в унисон с точно такими же мыслями Сиеля за дверью. Быть одержимым демоном – обычное дело, Себастьян повидал немало таких глупых и жалких людишек. Но тех, кто смог бы разделить это безумие с самим демоном, он еще не встречал.
Сумасшествие одолевает Сиеля и ночью. Когда Себастьян, накрыв его одеялом и задув свечи на тумбе рядом с кроватью, скрывается за дверью спальни графа, мальчик пытается провалиться в сон, но безрезультатно: в ушах настойчиво шелестит пьянящий разум голос демона, тело томится, отзываясь на манящий шепот сладкой истомой. Темнота, сговорившись с воображением, не скупится на образы дворецкого, являя взору красивое лицо и сводящие с ума адские глаза. Ночь превращается в пытку для юного графа, тело которого беснуется в неистовом ожидании. Он уже на грани, шепот в голове все более навязчив, и хочется кричать от безысходности – безумие мучает и плоть, и дух, расплавляя упорядоченный строй мыслей графа. Теперь не желания подстраиваются под поступки, а поступки под желания. И Сиель осознает это с каким-то упоительным остервенением. Однако терпеть симптомы одержимости своим слугой больше нет сил, и граф нерешительно шепчет в темноте его имя, зная, что демон услышит.
- Господин? – Себастьян тихо заходит в комнату и подходит ближе к кровати.
Демона сковывает предвкушение: вот сейчас, прямо сейчас этот мальчишка, погрузивший его в бездну абсурдного мечтания о нем, сам отдастся ему в руки. Пытаясь скрыть победную усмешку, дворецкий всматривается в осунувшееся лицо своего господина. – Время позднее, что случилось?
- Мне не спится, - одними губами отвечает Сиель, чувствуя, как безумие чуть отступает, заменяясь навязчивым желанием повторить алгоритм действий из своего постыдного сна.
- Отчего же? – участливо интересуется Себастьян, наклоняясь к мальчику с целью искусить его близостью, но неожиданно понимает, что на месте соблазнителя сейчас вовсе не он сам, а этот непостижимый мальчишка.
Граф приоткрывает рот, чтобы ответить, но слов не хватает. Сумасшествие подталкивает к неосмысленным действиям, к подчинению эмоциям, но граф хочет быть свободным, он не желает подчиняться кому-либо. Выдержит ли? Гордость сейчас дороже разума.
А демон все ждет, из последних сил – не иначе, что мальчишка сам потянется за запретным плодом, сдастся ему, потому что если этого не сделает граф, Себастьян сам отдаст в изящные руки тот незримый пылающий огонь в груди, который, верно, зовется сердцем. Достучаться до демона удается лишь единицам, да и то Себастьян не верил раньше этим глупым сплетням в Аду.
- Принеси мне тот чай, что заваривал на прошлой неделе, - с едва заметным усилием, но твердо говорит Сиель. Не подчиняться искушению сложно, но ведь граф сильный, разве нет?
Демон вздыхает, осознав, что его обставили в этой игре, обставил мальчишка, который, по его плану, должен был погрязнуть в похотливых желаниях. Себастьян впивается безумным взглядом в лицо своего господина, являющегося его хозяином теперь уже не только на словах, но и на деле. Приручить демона - то же, что заставить кошку быть верной и послушной на протяжении всей ее жизни. Безумие какое-то, учитывая, что демон сам согласился одеть ошейник.
Себастьян подается вперед и, досадуя на самого себя за такую неведомую ранее слабость, прижимается к губам лорда. Тот жарко отвечает. Оба ждали момента, когда подчинение сумасшествию будет оправдано тем, что и другой ему подчинился.
- Я болен, - оторвавшись от губ слуги, констатирует Сиель.
- Не вы один, - устав бороться с собой, признает демон.
- Я безумен, - шепчет граф, притягивая Себастьяна к себе.
- То, что не я одинок и в этом, определенно радует, - улыбается слуга, снимая пиджак и расстегивая рубашку.
Сиель восторженно наблюдает за тем, как его демон обнажает кожу, такую гладкую, прекрасную. Он совершенен, а сойти с ума от совершенства не так уж и зазорно, не так ли? Мальчик проводит пальчиками по груди слуги, очерчивает линию выступающих мышц, а затем, повинуясь порыву, прослеживает тот же путь языком. Себастьян всегда любил кошек, таких мягких и своевольных, и вот собственный маленький кот у него в объятиях.
Дворецкий изучил каждый миллиметр кожи графа и отлично знает, какие его самые любимые ласки. Наиболее верный способ избавиться от безумия - это поддаться ему. И демон, отправив к чертям абсурдность такой мысли, впивается в губы своего хозяина. Никто из них больше не играет и не блефует – какие игры, когда карты раскрыты?
Сиель стонет, теряясь в омуте ощущений, его заглатывает бездна удовольствий.
Похоть – такое земное желание, столь обыденное и низкое. Но, как и любой грех, не лишено благородства и изящества. В науке согрешения есть своя грация, особенно если преподает ее идеальный искуситель. Принизив значение плотских утех, вы лишаетесь возможности понять, что такое неземное блаженство – как ни парадоксально, но в земных радостях есть доля божественности.
Мальчик вздрагивает, когда Себастьян готовит его для себя – тело совсем юное, но такое жаркое и отзывчивое. Боль подталкивает графа спешить, поддаваясь действиям дворецкого, которые кажутся сейчас неимоверно правильными. И демон лишний раз убеждается, что невинность – самое развратное состояние человеческого тела и души. Невинность порождает мысли о пороке и запретах.
Поцелуи отвлекают от боли, руки гуляют по телу, заставляя кожу пылать. Сиель выгибается, когда Себастьян входит в него, слепо ищет губы своего демона. И Себастьян еле держится, чтобы не обезуметь вконец – его гложет вспыхнувшее чувство голода; он ощущает особенно яркий этой ночью запах души его жертвы; демоническая сущность беснуется в желании немедленного обладания этим телом.
И демон осознает, наконец, что сейчас это не обычное удовлетворение плотских желаний. Что-то большее, определенно. Нечто, недоступное ранее.
Пару секунд, что он дает своему господину на то, чтобы привыкнуть к ощущениям, кажутся Себастьяну неизмеримо долгими – зарычав, он начинает двигаться. Сиель сжимает плечи своего демона, сам подается вперед, чувствуя, как при соприкосновении плоти Себастьяна с какой-то точкой там, внутри, его всего охватывает шквал эмоций, прошивает разрядом, отпускает на пару секунд, а потом еще один толчок – и снова тело бьется в неистовом удовольствии, а разум - в предсмертной агонии.
Поцелуи не заканчиваются, грани реальности смываются, есть только слепые ощущения, раскрашивающие туман перед глазами в разные цвета.
- Мой Сиель, - шепчет Себастьян, утыкаясь в шею мальчика и целуя пленительную нежную кожу, чуть прикусывая ее.
Граф, выгибаясь и застонав от звука этого бархатного голоса в ухо, чувствует, что возбуждение резко отпускает, он изливается в руку Себастьяна. И демон, издав глухой стон, похожий на животный рык, делает последний рывок в тело своего господина и тоже успокаивается, расслабляется и скатывается на бок, часто дыша в унисон с Сиэлем.
Граф чувствует сладкую усталость, глаза закрываются, и он улыбается при мысли, что теперь лекарство от ставшей неизлечимой болезни своим слугой будет достать намного легче. Однако, поняв причину безумства, сможет ли он сохранить рассудок?
А демон обессилено закрывает глаза: он попался. На него надели ошейник, такой крепкий и прекрасный, что вместо того, чтобы чувствовать себя пойманным, он ощущает неведомую ранее свободу.
- Я стану вашей смертью когда-нибудь, - неожиданно произносит он.
- Я не боюсь своей смерти, - откликается Сиель.
- Вы – безумец. Любовь к демону лишает рассудка, - ласково прикоснувшись к щеке графа, констатирует дворецкий.
- А любовь к человеку, Себастьян? – впиваясь взглядом в лицо слуги, вкрадчиво спрашивает мальчик. Пентаграмма сияет лиловым светом, который не отгоняет тьму вокруг, а лишь сливается с ней.
- Не играйте со мной, господин, - скользя рукой по лицу вниз, Себастьян задерживается на шее мальчика и сдавливает ее пальцами.
- Убьешь меня? – спрашивает Сиель, смело встречая взгляд адских глаз.
И демон честно пытается найти в себе силы сделать это сейчас – покончить с безумием, убить в себе слабость, наконец! Но руки не слушаются, в груди что-то сжимается, настолько больно, что дышать становится трудно.
- Я бы хотел, - признается он, ослабляя хватку, - ваша душа потрясающа, мой лорд.
- Так бери, чего ты ждешь, - мальчик приподнимается в кровати и склоняется над демоном.
- Нет, - твердо говорит Себастьян, стараясь побороть демоническую сущность, желающую лишь одного: поглотить желанную душу.
- Не понимаю… - граф чуть морщится - все тело болит.
- Я сам не понимаю, - шепчет демон, притягивая Сиеля к себе и сладко целуя.
Много лет назад западные зрители познакомились с Сейлор Мун, аниме о девочках с магическими способностями, которые сражались с различными злодеями, угрожающими Токио в частности и Земле вообще. Даже после строгой цензуры в кадре нет-нет да и мелькали трусики школьниц и были весьма явственные намеки на нежные отношения между парами «парень-парень» (Кунсайто-сама, я любил вас как отца. Будьте вы прокляты, цензоры!) и «девушка-девушка». Именно Сейлор Мун дала многим людям понять, что аниме и манга могут быть гораздо более сексуальными, чем другие «молодые взрослые» развлечения. Эротические «Сейлор костюмы» стали пародийными клише. Недавно эротика в аниме и манге стала мишенью для цензуры со стороны правительства Японии.
Сексуальные темы в аниме могут быть разбиты на разные жанры. Так, есть «этти» или аниме-порно. Еще более экстремальным жанром является «хентай» - аниме, которое может заставить покраснеть даже Сашу Грей. (Нет ни одной ссылки для примера не будет, извините).
Однако в аниме, которое предназначено для широкого телевизионного вещания, или на экспорт, вы вряд ли найдете откровенные эротические сцены. Там могут быть сложные любовные треугольники с участием мальчиков и девочек, много разговоров о чувствах и много переживаний. Обычно речь идет о гетеросексуальных отношениях.
Так вот, «Темный дворецкий» - не о стандартной гетеросексуальной романтике.
Дело происходит в викторианской Англии, и хозяева поместья Фэнтомхайвов погибли в результате пожара. Их оставшийся в живых сын, Сиэль, обязуется вести семейный бизнес, и служить Ее Величеству, заплатив высокую цену - за счет продажи своей души дьяволу! Ну, не просто Дьяволу, как таковому, но Себастьяну, который «и демон и дворецкий». А еще отличается тонким чувством юмора, сверхъестественной скоростью, выносливостью и магическими способностями. Да, Себастьян поистине «дьявольски хороший дворецкий».
Усадьба Сиэля находится в ведении горничной, которая вблизи видит не больше, чем крот на солнце, чудака-повара, который использует огнемет вместо печи, садовника со странным акцентом и супер-силой, а также престарелого мажордома, который большую часть времени проводит в «чиби»-виде. Похоже, у этого аниме есть все задатки для комедии...
А между тем в жизни Сиэля нет места шуткам. Поскольку семья Фэнтомхайвов поклялась служить Ее Величеству Королеве, молодого человека часто посылают расследовать преступления, которые ставят в тупик Скотланд-Ярд. Благодаря сверхъестественным способностям Себастьяна, у главных героев есть знания и понимание паранормального, что дает им преимущество в расследованиях. Так что, это аниме может быть отнесено и к разряду криминальных драм.
Но по своей сути, Black Butler - то, что называется shotacon anime (сетакон аниме) - шоу об отношениях с участием молодых мальчиков и зрелых партнеров. Каждый эпизод тратит изрядное количество экранного времени на отношения Сиэля и Себастьяна. Иногда Себастьян выходит на первое место, так как он использует свою физическую удаль и невозмутимое поведение, чтобы спасти беспомощного паренька от похищения или драки. Иногда все внимание уделяется Сиэлю, который напоминает нам, кто тут господин и хозяин.
Когда вы доберетесь до эпизода, где молодой Сиэль облачается в корсет, чтобы выдать себя за девочку (исключительно в интересах расследования), и соблазняет господина, который лет на 15 старше него... да, все сомнения прочь. «Темный дворецкий» -чистый сетакон. (от Яриэлы: что-то я не припомню, чтобы Сиэль демонстрировал романтические чувства по отношению к Себастьяну. Да и демон испытывал к своему господину уважение, но вряд ли плотскую страсть. Однако, у автора статьи свое мнение и его стоит уважать).
