Главная » Полезные советы » "я сидел под дубовым столом - это меня и спасло". Ашхабадское землетрясение - ужасающая катастрофа XX века

"я сидел под дубовым столом - это меня и спасло". Ашхабадское землетрясение - ужасающая катастрофа XX века

Мне опять очень повезло. Одной из тем, не оставляющей меня равнодушной, является Ашхабадское землетрясение, произошедшее 6 октября 1948 года. (Ашхабад -мой родной город, если кто не знает).

Читая материалы по Ашхабадскому землетрясению всегда встречаю упоминание некого документального фильма, снятого Романом Карменом в первые же дни после землетрясения. Легенда (?) рассказывает, что в октябре 48 года, Кармен срочно вылетел в Ашхабад по приказу Сталина. Отснять кадры последствий стихии, чтобы затем, когда город будет восстановлен, использовать их в пропагандистской хронике о том как советский народ героически восстанавливал Ашхабад.
Но то, что наснимал Кармен, ужаснуло Сталина. Сплошные руины, улицы заваленные трупами под палящим солнцем (погибло примерно 176 000 человек) , глубокий шок у чудом оставшихся в живых. Фильм был засекречен и дальнейшая судьба его не известна.
До настоящего времени, я никакой информации про этот фильм в открытых источниках найти не могу и на официальных ресурсах посвященных деятельности Романа Кармена он не значится.

И вот совсем недавно, одна моя старая знакомая, землячка, с которой мы общались в Ашхабаде (хотя землетрясение никогда не обсуждали), а теперь обе живем в Москве, написала мне, что у нее есть фото тех событий сделанные самим Романом Карменом.
Фотографии попали в её семью вследствие родственных связей с Карменом, о которых я писать не буду.
У меня эти фотографии рождают много вопросов и даже, по некоторым основаниям, зарождают сомнения, а была ли вообще эта история с засекреченным фильмом.

Но сами фотографии есть. Все они подписаны на оборотах и, по семейной информации, подписаны самим Карменом.

Но это исторические снимки! Фото выставляются с разрешения владелицы оригиналов.

Особое внимание стоит обратить на здание с круглым куполом. На оригинале фото оно подписано как "Музей изобразительных искусств". Однако, изначально, это был известнейший храм Бахаистов. http://infoabad.com/forum/thread794.html

В статье по ссылке рассказывается его история. В числе прочего в статье указывается, что он сильно пострадал во время землетрясения и в 1963 году был взорван из соображений безопасности. Однако, от своего деда и других пожилых жителей города, я слышала что "храм бахаистов" (музеем его никто не называл) как раз напротив, был одним из единиц зданий, выдержавших серию толчков в 8-баллов по Рихтеру. А в 1963 году его взорвали из идеологических соображений, причем взрывать пришлось несколько раз - храм казался неуязвимым.

Туркменистан

В той части Чаткальского хребта, которая относится к Киргизии, в 1946 году , с очагом на глубине 30 км и эпицентром, отстоящим на 200 км от Ташкента, произошло землетрясение, которое обладало силой 10 баллов. В Ташкенте оно вызвало землетрясение силой 7,5 баллов.

Величина природной сейсмической опасности в значительной степени зависит от особенностей сейсмического процесса в конкретном сейсмическом районе. Наиболее опасные сейсмические районы бывшего СССР — Средняя Азия (Ашхабад, Газли, Ташкент)... Для сильнейших землетрясений Средней Азии размеры областей с интенсивностью сотрясений 7, 8, 9, 10 баллов (плейстосейстовые области) составляют соответственно 100, 60, 20, 10 км... Такова сухая статистика.

В ночь с 5 на 6 октября 1948 г . землетрясение, по магнитуде немногим уступавшее Чаткальскому, полностью уничтожило столицу Туркменистана Ашхабад и ряд окрестных населенных пунктов, унеся жизни более ста тысяч человек. Но об этом тогда не принято было сообщать в открытой печати.

Землетрясение произошло на глубине 10-12 км. Девятибалльная зона и изосейста в целом были вытянуты в виде узкой полосы вдоль подножья Копет-Дага.

Копетда́г (тюркск. «многогорье»; перс. کپه‌داغ‎, туркм. Köpetdag) — крупная горная система в Иране и Туркмении.

Ашхабадское землетрясение считается одним из самых разрушительных землетрясений, сила в эпицентральной области составила 9—10 баллов, магнитуда землетрясения М=7,3. В результате землетрясения в Ашхабаде было разрушено 90—98 % всех строений. По разным оценкам, погибло от 1⁄2 до 2⁄3 населения города (то есть от 60 до 110 тысяч человек, так как сведения о числе жителей неточны). В 2010 году Президент Туркменистана заявил, что землетрясение унесло жизни 176 тысяч человек.

Ашхабад, 1948 г.

Основное землетрясение состояло из двух толчков, с промежутком в 5-8 секунд. Первый, силой около 8 баллов в городе, был охарактеризован как вертикальный с движением с юга на север (примерно на 2 м), второй (основной разрушающий) силой более 9 баллов связан с горизонтальной подвижкой (на величину до 3 м) и был направлен с юго-востока на северо-запад. Ближе к утру (около 6 часов) произошёл ещё один сильный толчок в 7-8 баллов. Подземные толчки с затухающей амплитудой продолжались более 4 дней.

Причины катастрофических разрушений:
- Несоблюдение норм строительства в сейсмически опасной зоне, использование несоответствующих проектов, как правило, очень плохое качество строительных работ.
- Просчёты в сейсмическом районировании. До 1943 года проектная балльность принималась в 8 баллов, затем её снизили до 7.

ОБ АШХАБАДСКОМ ЗЕМЛЕТРЯСЕНИИ 1948 ГОДА

Д. В. Наливкин

Наливкин Дмитрий Васильевич

Советский геолог и палеонтолог, Член-корреспондент по Отделению математических и естественных наук с 1 феврапя 1933 г., академик по Отделению геолого-географических наук (геология и палеонтология) с 30 ноября 1946 г. Почётный член АН Туркменской ССР (1951), Герой Социалистического Труда (1963). Награжден золотой медалью им. Карпинского за совокупность научных трудов и исследований в области геологии, продолжающих и развивающих идеи академика А. П. Карпинского (1948 г.)

Страшная ночь 1948 года

Самолет опоздал и приземлился на ашхабадском аэродроме поздно вечером. Меня встречали. Быстро отвезли в главную гостиницу и поместили в одном из лучших номеров. Лететь целый день было тяжело, я устал и с удовольствием вышел на тенистую улицу подышать свежим прохладным воздухом. Стояла тихая, прозрачная осень, небо было полно необыкновенно ярких звезд. Жители города неторопливо прогуливались под деревьями. Окна домов были открыты настежь. Ашхабадцы наслаждались вечерней прохладой.

Гулять мне долго не пришлось. К гостинице подкатила машина, меня пригласили в ЦК партии, где проходило важное заседание: рассматривался вопрос о Кара-Богаз-Голе. Я пытался сопротивляться, отговариваясь усталостью с дороги, но ничего не помогло, и Кара-Богаз спас меня. Заседание началось около 12 часов ночи и закончилось около двух. Все начали расходиться, но первый секретарь ЦК Шаджа Батыров задержал меня и других коллег поговорить по вопросам, касающимся Туркменского филиала Академии наук СССР.

Кончили и это дело, встали, начали прощаться — вдруг страшный удар снизу потряс все здание. Посыпалась штукатурка, и все замолкло. Только я успел подумать: "И кому это нужно взрывать Туркменское ЦК", как дом начал качаться. Я обрадовался: значит, простое землетрясение, в Ашхабаде их бывает сколько угодно. Через мгновение моя радость исчезла, качание дома стало ужасным, устоять на ногах было трудно, и я бросился к окну, думая, что если потолок будет проваливаться вниз, вскочу на подоконник, в оконный проем — самое безопасное место. Выскакивать в окно нельзя, оно находилось высоко, а внизу каменные плиты. Ухватился за раму, чтобы не упасть на пол, но влезть на подоконник не успел — качание так же быстро кончилось, как и началось. Землетрясение, вернее первый толчок, продолжался несколько секунд, а, может быть, и меньше. В этот страшный момент всякое чувство времени исчезло. Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы уничтожить большой город и убить десятки тысяч людей. Я ничего не видел, ничего не слышал, исчезла комната заседания, исчезли все в ней находившиеся, осталось одно чувство — чувство ужасного невероятного качания.

Когда я пришел в себя, то понял, что еще стою у открытого окна и держусь за раму, а за окном было что-то невероятное, невозможное. Вместо темной прозрачной звездной ночи передо мной стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи. За несколько секунд весь старый глиняный, саманный город был разрушен, и на месте домов в воздух взметнулась страшная белая пелена пыли, скрывая все.

Оцепенение прервал голос Батырова: "Выходите скорее!". Все мы бросились к двери, в коридор и по лестнице выбежали во двор. Коридор и лестница, как ни странно, были целы, и только груды штукатурки лежали на полу. Дом был антисейсмичным, недавно построенным, и остался как будто целым. Это и спасло нашу жизнь. Позже детальный осмотр показал, что все стены и перекрытия растрескались, местами разошлись, и здание потом было взорвано вместе с другими устоявшими антисейсмичными постройками.

Во дворе мы остановились, осмотрелись. Все скрывала белая неподвижная стена пыли. Несколько товарищей побежали домой, к семьям. Я говорю: "Шаджа Батырович, бегите и вы, ваш дом недалеко". "А кто же останется?" — ответил он, и домой пошел только в середине дня. К счастью, в его доме вывалилась только одна стена, крыша осталась целой, и все сумели выбежать. Хотя чудом спасенных были тысячи, для многих попытка спастись обернулась трагедией.

Обычно тяжелая плоская глиняная крыша толщиной около полуметра обрушивалась вниз, раздавливая все, что было в доме. Многие взрослые после первого вертикального толчка успели выскочить из домов, но детей удалось спасти не всем. Ребятишки оставались в кроватках, и число жертв среди них было ужасающим.

Прорыв из изоляции

После землетрясения город оказался беззащитным. Исчезла милиция. Те, кто стояли на постах, бросились домой спасать семьи. Те, кто спали в домах и казармах, были раздавлены или ранены. Рядом со зданием был военный городок. От него тоже ничего не осталось, и число жертв было громадно.
Начали звонить по телефону. Телефон молчит: телефонная станция не работает. Телеграф разрушен. Железнодорожный вокзал — груда обломков, местами даже рельсы исковерканы. Аэродрома нет, и взлетные площадки разбиты трещинами. Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены. Большой город, столица республики, оказался полностью изолированным от окружающего мира и полностью дезорганизованным.

Центром организации новой власти стал ЦК партии. После первого толчка Шаджа Батыров сказал мне, чтобы я остался в саду ЦК, и все дальнейшее происходило на моих глазах. Пожилой милиционер притащил из проходной стол и два стула, поставил их посередине площадки в саду, и этот стол и сидящий за ним товарищ Батыров и явились центром организации новой власти. В здание, хотя оно было почти цело, боялись не только входить, но даже подходить. Примерно через полчаса прибежал второй секретарь ЦК, прибежал в одних трусах, как выскочил из постели. Бежит и кричит: "Где Батыров, где Батыров?". Увидел его за столом, обрадовался и сразу успокоился. Дома у него все было благополучно. Пришел другой секретарь, на глазах слезы. Спрашиваем: "Что?" Говорит: "Раздавило двух сыновей". Скоро начали приходить и прибегать другие работники ЦК. Часа через два на площадке была уже большая группа людей, и с каждым часом она становилась все больше и больше. Партийный центр оказался действительно жизненным центром всего города.

Один из сотрудников ЦК сидел мрачный, не поднимал глаз от земли. Оказывается, у него погибла вся семья, и он остался один. Терять ему было нечего, смерть его не страшила. Он решил войти в главное здание, принес необходимые материалы, списки, появились новые столы и стулья, и работа закипела.

К счастью, единственное, что почти не пострадало, это автомобили, грузовики. Они стояли под открытым небом в легких фанерных гаражах и потому остались целы. Они и служили в первое время главным видом связи. На грузовиках выехали за город, где железнодорожное полотно и телеграфные провода были целы, и при помощи подвесного телефонного аппарата связались с ближайшим городом. На грузовике с аэродрома приехал летчик и предложил полететь в Красноводск. Грузовики связывали все части города, доставляли продовольствие, увозили бесчисленные трупы на братское кладбище за городом. Можно без преувеличения сказать, что они были основой всей жизни разрушенного города. При помощи грузовиков шла вся работа организационного центра, стихийно возникшего вокруг ядра ЦК. Легковые автомобили пострадали больше, да и было их мало.

Постепенно связь с окружающим миром была восстановлена, в Ашхабад по железной дороге, самолетами, машинами двинулись эшелоны с войсками, медицинскими отрядами, продовольствием. Первые из них были в городе уже в середине дня. Поражающая изоляция первых часов была разорвана.

Самозащита

В первые часы было не до самозащиты — все думали о спасении заваленных, лежавших и стонавших под обломками зданий, под крышами и дувалами. Но, как только паника прошла, появились любители легкой наживы, которых в Ашхабаде было много, как и во всяком другом большом южном городе.

В ашхабадской тюрьме — большом, длинном двухэтажном здании сидели две бандитские шайки, только что пойманные. По иронии судьбы у этого здания вывалились только две стены, а охрана частью погибла под развалинами караульной, а частью разбежалась по домам. Бандитам оставалось только выйти из камер по грудам обломков, что они и сделали. Как подобает высококвалифицированным грабителям, они сейчас же бросились за оружием, легко найдя его в развалившемся милицейском участке. В их руки попали даже пулемет и форма милиционеров. Одевшись в милицейскую форму, они отправились в центральную часть города громить магазины и, в первую очередь, винный отдел Гастронома.

Напившись, бандиты решили вечером в темноте пробраться в развалины Госбанка, чтобы крупно поживиться. К счастью, они опоздали. Развалины уже охранялись воинами. Это пьяных бандитов не остановило, они бросились в атаку и пустили в ход пулемет. Жители Ашхабада с ужасом вслушивались в беспорядочную стрельбу, оглушающие пулеметные очереди и дикие крики нападающих. Стрельба длилась около двух часов, но подоспевшие воинские подразделения разогнали бандитов. Многие из них были убиты, а оставшиеся в живых принялись грабить население, которое к этому времени уже организовало квартальную самозащиту. Вооружились чем могли: револьверами, охотничьими ружьями, ножами и даже саблями. Благодаря бдительной охране начавшийся грабеж был быстро и жестоко пресечен и организована усиленная охрана города. За любой грабеж — расстрел на месте. Придя на следующий день в район, где помещались институты Академии наук, я встретил группу вооруженных сотрудников, охранявших здания и то, что осталось от жилых домов.

Помню один трагический случай. Патруль из нескольких солдат под командой молодого полковника шел по улице. Во дворе дома они заметили группу подозрительных людей, среди них был человек в форме милиционера, который вел себя как-то странно. Полковник потребовал от него документы. Тот выхватил револьвер и, в упор выстрелив в офицера, бросился бежать. Однако скрыться не успел — его тут же пристрелили. Молодого полковника было ужасно жаль, но еще более жалко было видеть его отца, старого заслуженного генерала, бывшего в это время в Ашхабаде. (Речь идет о сыне генерала Е. И. Петрова, в то время командующего Туркестанским военным округом).

Борьба за жизнь

…Все больницы и госпитали оказались разрушенными. Помощь надо было организовывать на открытом месте, под деревьями. Выбрали парадную площадь города (площадь Карла Маркса), где стояла праздничная трибуна, и широкий бульвар с большими тенистыми деревьями. Батыров согласился и сразу послал несколько грузовиков по всему городу, чтобы предупреждали, что пострадавших надо вести на центральную площадь. Очень скоро туда потянулись бесконечные вереницы раненых. Одни шли сами, хромая или придерживая сломанные руки, других несли на одеялах, третьих везли на тележках, четвертых подвозили на грузовиках. Нашли нескольких врачей, привезли их на площадь. Столов не было, но из развалившихся домов притащили двери, положили их на ящики, и работа началась.

Мы же с доктором на грузовике отправились по развалившимся аптекам и складам за лекарствами, инструментами, бинтами и всем, что нужно для медиков. Приехали в одну аптеку, но все, что в ней находилось, было придавлено массивным глиняным потолком; поехали в другую - то же самое. К счастью, вспомнили об одном большом аптекарском складе в деревянном здании с железной крышей. Приехали туда. Через упавшие ворота въезжаем во двор и с радостью видим, что хотя дом и развалился, но попасть в него можно. Нас встречает пожилой человек, оказывается заведующий складом. Тут мы еще больше обрадовались, начали грузить в машину кипы ваты, свертки марли, бинты, бутылки с разными жидкостями, пакеты с ножницами, скальпелями и другой материал. Самым ценным из них была громадная бутыль из толстого стекла с чистым спиртом.

Ликующие, мы поехали на площадь, где под деревьями собрались уже сотни пострадавших, которых становилось все больше и больше. Громадная широкая и длинная аллея была сплошь заполнена. Доктор, которого я сопровождал, оказался хирургом. Он сейчас же бросился к хирургическим столам, больше я его не видел. Ему принадлежит честь и инициатива организации первой помощи пострадавшим. Его помощь спасла жизнь десяткам и сотням людей.

Я остался на площади, помогая, где только можно. Распределял медикаменты. Скоро пришлось снова ехать на склад, и снова заведующий складом помог, чем только мог. Когда вернулся на площадь, с ужасом увидел, что пострадавших стало еще больше, а врачи едва стоят на ногах. Пытался заставить их отдохнуть, но тщетно, отдыхать им не давали, да и сами они отказывались. К счастью, водопровод в городе остался неповрежденным, и воды хватало. Подвезли немного хлеба, достали чаю, подкормили и докторов, и пострадавших, которые были поближе к операционным столам.

Время шло быстро и незаметно, а число пострадавших все росло. "Кучки грязной одежды" - мертвые, не дождавшиеся помощи - лежали среди живых, но на них никто не обращал внимания. Таких кучек в городе было слишком много. Населению было объявлено, погибших оставлять на краю дорог: будут ездить грузовики и подбирать трупы. Но в первый день никто их не подбирал - забот было слишком много и с живыми. Только на следующий день за город, на кладбище, потянулись вереницы грузовиков, до самого верха наполненные страшным грузом. Мне они почему-то напоминали наши северные грузовики, вывозившие за город лишний липкий снег.

Вообще, психика людей после землетрясения была своеобразной. То, что в обычных условиях привело бы в ужас и вызвало отчаяние, сейчас не производило никакого впечатления, как на войне во время боя. Я пристроился на пустом ящике под деревом. Все знали, что я - главный "профессор" и передо мною выстроилась целая очередь. Подходит молодой парень, здоровый. Я сначала не мог понять, что с ним. Показывает на голову. Осматриваю - страшный шрам, и глаз на ниточке висит на щеке. Говорю: "Придерживайте глаз рукой и идите к хирургу, туда, где режут". Подходит женщина: сквозь рванную, грязную, замазанную землей рубашку торчат острые концы кости сломанной руки. Говорю: "Оборвите рукав, вымойте руку и идите туда, где режут". Подбегает полураздетый мужчина и говорит: "Жена преждевременно рожает". Показываю на жену Ш. Батырова, работавшую вблизи: "Она поможет". И так все идут и идут, и все это кажется чем-то обычным, нормальным: висящие глаза, торчащие кости, кучки грязной одежды, прикрывающие чье-то тело.

Наверное, потрясение у многих людей было ужасно и переходило в сумасшествие. Когда мы ехали по городу за медикаментами, встретили полураздетую женщину. Она шла посреди дороги, прямо на машину, дико смеялась, стонала, рвала на себе волосы. Спрашиваем шофера, что с ней. Он говорит: "Сошла с ума". У нее раздавило всех детей. На следующий день встречаю своего заместителя по филиалу Академии наук, смотрю, он тоже ненормален: никого не замечает, что-то бормочет, плачет. Оказывается, и у него погиб единственный сын. Таких полусумасшедших в городе было довольно много. На них особого внимания не обращали, а дня через два-три они пришли в себя.

Медицинская помощь действительно скоро подоспела. Смотрю, на площадь въезжает легковая машина, за ней другая, медицинские фургоны, грузовики. Едут прямо ко мне, к трибунам. Из легковой машины выходят член ЦК и мужчина в белом халате, подходят ко мне: "Ну вот, товарищ Наливкин, вам приехала смена, первый отряд из Мары". Здороваюсь с докторами, спрашиваю, есть ли у них все необходимое. Число пострадавших их поразило, но медлить они не стали. Поставили походные операционные столы и сразу взялись за дело.

Через час приехала другая партия медиков из другого соседнего города, затем третья. На самолетах прилетели военные хирурги из Ташкента, Баку, Тбилиси. Места под деревьями не хватало, заняли всю громадную парадную площадь. Солнце уже садилось, стало прохладно, а пострадавших все несли и несли со всех концов города. Стало ясно, что надо работать всю ночь. Подъехавшие в Ашхабад воины были снабжены прожекторами. Их расставили на площади. Операции продолжались непрерывно, до утра.

Ночевал я в саду вместе с семьей Батырова. Утром прихожу — пострадавших стало меньше, и только грузовики все еще доставляли раненых. Случайно зашел за трибуну, смотрю — какая-то странная громадная куча из каких-то непонятных сероватых и красноватых предметов. Подхожу ближе, всматриваюсь, и с ужасом вижу, что это отрезанные руки и ноги, куски мяса, обломки костей — страшный апофеоз землетрясения. Невольно на память пришла известная картина Верещагина "Апофеоз войны" — громадная пирамидальная куча оскаленных, разбитых черепов. Куча за трибуной была не менее ужасна.

Подхожу к хирургам из Грузии: "Ну, как?". Говорят: "Невероятно, ничего подобного мы никогда не видели. Даже во время самых сильных боев на фронте было легче. Там раненых подвозили постепенно. Здесь на нас сразу обрушились сотни раздавленных, разорванных людей, засыпанных землей и глиной, с такими страшными ранами, каких на фронте не бывало".

Через день площадь и бульвар были уже пусты. Увезли и страшную кучу. Только куски грязной, окровавленной одежды, валявшейся под деревьями, и темные, красные пятна на трибуне напоминали о мужественном бое, бое за жизнь человека, за жизнь сотен и тысяч искалеченных ашхабадцев.

Заботы города

Когда часа через два после первого толчка вокруг Батырова собралась группа членов ЦК и других партийных работников, первый вопрос, который они задали, был: "А как с водой?" Кто-то бросился к водопроводному крану в саду, повернул вентиль. Из крана потекла прозрачная и холодная вода. Все облегченно вздохнули: значит, водопровод цел.

Вторая важная проблема — снабжение хлебом — также разрешилась благополучно. Склады с мукой все развалились, но мука, к счастью, была в мешках и уцелела. Здание хлебозавода развалилось, но печи остались целыми. Помогли и воинские подвижные хлебопекарни, и уже в конце первого дня появились грузовики с первым хлебом. Раздавали его бесплатно.

В первый день после землетрясения деньги вообще потеряли всякую цену. На них нечего было купить и никто их не требовал. Всем пользовались бесплатно. Приблизительно так же было и на второй день. К бесплатной выдаче хлеба прибавились еще бараньи туши. Громадный холодильник у железной дороги почти не пострадал: у него вывалились две стены, стоявшие против направления подземного толчка. Стены же, стоявшие по направлению толчка, сохранились, сохранилась и крыша. Выдача туш была организована воинами.

В садах появились самодельные печи, загорелись огни, и везде запахло жареной и вареной бараниной. Это тоже здорово поддерживало.

На третий день появились дощатые и фанерные будочки с продавцами и весами. Деньги снова пошли в ход. Торговля восстановилась. Из окрестных селений, пострадавших сравнительно мало, подвезли зелень и фрукты, и базар понемногу заработал.

Жизнь города переместилась в сады, совершенно не пострадавшие. Под открытым небом все спали, тут же ели, читали и даже начали работать некоторые особо нужные учреждения: сберкассы, почта, телеграф, продуктовые ларьки, керосиновые ямы и первые восстановительные партийные и общественные организации. Появились даже первые милиционеры, правда, очень мало. Охрана все еще была в руках военных, расположившихся в городских садах и скверах.

Но основной работой все еще были раскопки. Раскапывали все и, в первую очередь, трупы, начавшие разлагаться. Их было так много и запах был так ужасен, что по некоторым улицам и у некоторых зданий невозможно было идти. Здесь раскапывали в противогазных масках. Откапывали и имущество, отбирали кирпичи для будущего строительства, пытались спасти все, что возможно. Спасали и учреждения. Сотрудники разбирали упавшие крыши и стены, уносили в сторону мусор, стараясь достать бумагу, мебель, аппаратуру. Спасли очень немногое. Все было завалено кирпичом и неизвестно откуда взявшимся мусором.

На второй день я пошел в гостиницу, попытался найти оставленные в номере вещи. Меня предупреждали, что гостиница сильно пострадала. Подхожу, здание вроде бы цело, но от башни, где был мой номер, нет и следа. Часть стен вывалилась наружу, потолок и пол вывалились наружу, образовав огромную кучу мусора. Своих вещей я так и не нашел кроме ключа от номера в кармане, ничего не осталось.

Оглядел еще раз гостиницу. В одном из разрушенных номеров вижу — железная кровать, а на ней голые ноги раздавленного потолком человека.

Смерть все еще оставалась чем-то нормальным, обыденным, не заслуживающим особого внимания.

Ужасный запах облегчил поиски погибших. На пятый день легкий ветерок унес его последние остатки, и жизнь города начала входить в норму, выдали даже зарплату из спасенных фондов Госбанка. Правда, расходовать ее было некуда, но сам факт выдачи денег был необыкновенно приятен и внушал уверенность и устойчивость.

Везде начали строить будочки, шалаши, сарайчики и солидные сараи, появились раскопанные столы и стулья, железные кровати. Сколько людей было раздавлено на них, хотя сами они уцелели. Уцелели дети, поспевшие спрятаться под этими кроватями. Хорошо сохранились рояли, и под ними спаслось несколько человек.

Помню, какое было ликование, когда на пятый или шестой день вдруг вечером зажглось электричество. Однако телефон все еще бездействовал. Но связь между главными учреждениями военные установили уже на второй день. Еще раньше воинами была возобновлена прямая связь с центром по радиотелефону. Вообще помощь Ашхабаду со стороны Красной Армии была внешне незаметна, но по существу значительна.

Уже на третий день вокзал был очищен от развалин, движение по железной дороге восстановлено. Первые пассажирские поезда везли в город только техников, строителей и людей, которые могли помочь в восстановлении города. Первый поезд из Ашхабада увез всех жителей гостиницы, ютившихся на земле в скверике напротив здания, всех приезжих и семьи, попавшие в беспомощное положение.

Первый страшный толчок был во втором часу ночи. Второй последовал в 6 часов утра, третий — в 10 часов утра. Далее толчки следовали один за другим, постепенно ослабевая. Они до того напугали людей, что даже смельчаки боялись входить в полуразрушенные и почти целые сооружения. На третий день толчки стали неощутимы, к ним стали привыкать. Меня вызвали в ЦК и стали спрашивать — можно ли ожидать повторного землетрясения. Цикличность землетрясения мне была хорошо известна, и я успокоил их, сказав, что подобные разрушительные толчки повторяются через несколько десятков лет, и Ашхабаду в ближайшем будущем бояться нечего. Не знаю, поверили мне или нет, скорее не поверили, но все же просили как главного ученого города, всем известного, выступить по громкоговорителю перед населением. Погрузили меня на все тот же незаменимый грузовик, дали в сопровождающие нескольких киноспециалистов. Ездили по городу несколько часов, слушателей была масса. Боязнь зданий понемногу стала проходить. Выступал я и на следующий день. Не то мне поверили, не то уже просто привыкли к толчкам, но повсюду закипело стихийное и самодельное строительство. Люди стали спокойнее. Жизнь стала входить в обычную колею.

Разрушения и жертвы

Разрушения и жертвы были ужасны и невероятны. Большой, красивый, утопающий в зелени город в основном состоял из одноэтажных прочных глинобитных или кирпичных домов. Землетрясения в нем повторялись не часто, и при строительстве на них рассчитывали. Двухэтажными были только правительственные здания или учреждения сравнительно молодые, построенные антисейсмическими. Многие из них действительно устояли, но дали так много трещин, что их потом пришлось взорвать. Было взорвано и здание ЦК, которое спасло мне жизнь. Жилые дома и домики были полностью уничтожены. Город надо было строить заново.

Через несколько дней после первого толчка мне пришлось летать на военном самолете над городом и изучать аэрофотоснимки города. Картину более полного разрушения невозможно себе представить. Между правильными линиями улиц, среди темных пятен зелени везде были страшные однообразные кучи мусора и обломков. Изредка выглядывали сохранившиеся двухэтажные здания. Квартал за кварталом одна и та же картина. Смотреть на снимки было жутко и тяжело. Разрушение было полное.

Число человеческих жертв осталось точно не подсчитанным, да и это было невозможным. Но цифра эта была ужасающей.

Разрушения города детально изучались рядом учреждений и экспедиций из других городов. Был собран обширный материал, послуживший основой для проектирования новых зданий, нового города.

Основной вывод — наиболее устойчивыми были здания, которые при качании не распадались на отдельные части. В первую очередь таким свойством обладают цилиндрические и куполообразные сооружения. Народная мудрость подметила это давно. Все наиболее высокие здания — минареты и мавзолеи — были цилиндрическими и куполообразными. Кругом все разваливалось и разрушалось, но минареты громадной высоты оставались стоять среди руин. В Ашхабаде такого типа был городской музей — бывшая бехаистская мечеть.

Цилиндрическое сооружение, увенчанное куполом, выстояло. Остались невредимыми и другие цилиндрические сооружения — общественные уборные, довольно большие постройки из саманного кирпича. Было даже странно: большие прочные дома превращены в руины, а среди них красуются цилиндрические уборные. К сожалению, архитекторы не обратили на них внимания. Они не учли народной мудрости — в новых проектах цилиндрические сооружения отсутствуют.

У обычных прямоугольных зданий самым слабым местом оказались углы. Если углы специально скреплены, здание, даже двухэтажное, почти не разрушается. Но таких зданий было мало, в основном, они были заняты учреждениями. У жилых домов таких скреплений не было и поэтому они полностью разрушались, унося тысячи жизней.

У более прочных зданий вывалились только две стены, расположенные поперек направлению толчка, который шел с юго-востока. У таких зданий нередко крыша оставалась на месте, как у тюрьмы, холодильника и ряда других зданий.

Много людей погибло под сводом одноэтажного здания недалеко от вокзала. На рассыпавшихся стенах ужасным грузом лежала двускатная громадная тяжелая крыша. Под ней среди мусора лежало около двадцати ответственных железнодорожников, проводивших какое-то ночное заседание. "Очень тяжелая и крепкая крыша, никак не поднять, ждем военных", ответили мне.

Страшная картина наблюдалась в развалинах большого длинного двухэтажного здания, в котором размещался госпиталь. При первом же толчке под руинами двухэтажного здания оказалось более двухсот человек.

Землетрясение произошло глубокой ночью, когда огни везде были погашены. Поэтому пожаров было очень немного, но все же они были. В полуподвальном помещении одного из учебных заведений располагалось общежитие, где жило около шестидесяти студенток. Они еще не спали: готовили что-то. Здание развалилось, выход из общежития засыпало. Огонь из печки распространился на пол и перегородки и, хотя помещение осталось целым, оно сгорело, и с ним сгорели все студентки. Это было одним из самых ужасных зрелищ во время землетрясения.

В филиале Академии наук, где я был председателем совета, погибло много ученых. Особенно жалко было одного видного специалиста по гидрогеологии, исключительно талантливого человека с выдающимися математическими способностями. Его раздавило вместе с дочерью. Погиб и другой выдающийся ученый-геолог, всю жизнь отдавший изучению южных областей Союза.

Незадолго до землетрясения он переехал в Ашхабад на постоянную работу. Жил он с женой в бывшей персидской молельне — громадной и высокой комнате. Толстая балка с потолка упала поперек кроватей. Они, возможно, погибли во сне еще во время вертикального толчка.

С одним доктором наук был не менее трагический случай. Его семья, да и он сам, летом обычно спали в саду на ковре. Самого хозяина не было дома, а жена подтащила ковер к самому забору, в тень от солнца. Забор был глиняный, массивный, очень высокий и тяжелый. Во время колебаний он обрушился и раздавил всю семью. Таких смертей от упавших глиняных заборов-дувалов было много, и они были совершенно неожиданны.

К счастью, сама земля на территории города не трескалась (Трещины возникали в крайней северной части города, севернее железной дороги), и смертей в трещинах не было. Не было и оползней, в других городах уничтоживших сотни людей.

Сильные разрушения были вызваны качанием, поверхность земли изгибалась, подобно волнам на поверхности воды. Причем чем выше и уже волна, тем сильнее колебание. Земные сейсмические волны образуются часто. Это обычное явление. Но они всегда очень пологие и широкие. Поэтому вызываемые ими колебания почти или совсем не заметны.

Место образования ашхабадского толчка располагалось всего в 30 км к юго-востоку от города, у селения Карагаудан. Толчок был очень сильным и близким, поэтому вызванные им волны были узкими и высокими. Это и явилось причиной страшных разрушений. У всяких волн есть зоны усиления и ослабления. Были они и в Ашхабаде. В центре города их плохо видно, но на окраинах было хорошо заметно, как пояса сильных разрушений чередовались с поясами, где разрушения были слабее, а иногда почти отсутствовали.

Заслуживают внимания движения, связанные с первым вертикальным толчком. Они выражались в подбрасывании вверх и вбок тяжелых массивных предметов, свободно лежавших на земле. Дома и другие строения, связанные с землей, не перемещались, но штукатурка в них осыпалась. Зато большой и тяжелый шар, лежавший на цементном постаменте и сам сделанный из цемента, был подброшен в воздух и смещен вбок на несколько метров. В другом сквере на высокой подставке стоял металлический тяжелый бюст Пушкина. Его тоже отбросило в сторону на несколько метров. Но самые интересные наблюдения сделаны были за городом, где располагалась техника. Громадные тяжелые машины стояли строго в ряд. Толчок подбросил их в воздух и сместил в сторону на один-два метра. Остается только поражаться, как мало было смещений и перебросов более легких предметов, и как мало разрушений сопровождал первый вертикальный толчок. (Сведения о двух толчках, первом - вертикальном с подбрасыванием тяжелых предметов, и втором - горизонтальном, с юго-востока, разрушающем, имеют принципиальное значение. Они подтверждаются многочисленными свидетельствами уцелевших и результатами инженерно-строительного обследования).

Можно сказать, что почти все разрушения произошли за несколько секунд волнообразных колебаний, последовавших за вертикальным толчком. Второе сотрясение в 6 часов утра тоже было очень сильным, но значительно слабее первого. Оно только разрушило те строения, которые остались стоять после первого сотрясения. Последующие многочисленные сотрясения, наблюдавшиеся в течение нескольких последующих дней, уже разрушений не приносили и жертвами не сопровождались. Толчки, их вызывавшие, были незаметны, и им предшествовал только отдаленный грохот, как от далекой грозы или пушечной канонады, но и грохот был ясно слышен только в первый день.

Причины землетрясения

Выяснением причин землетрясения занимались несколько экспедиций, приехавших в Ашхабад через несколько дней после первого точка. Они детально изучили все окрестности города и со своей задачей справились хорошо.

Вдоль подножия Копетдага образовался большой разлом земной коры. По этому разлому одни пласты надвинуты на другие. Подобные движения время от времени повторяются. Каждое движение сопровождается землетрясением. Если движение небольшое, то небольшое и землетрясение. Многочисленные, обычно слабые землетрясения Туркменистана почти всегда связаны с движениями по Копетдагскому разлому. Естественно, что экспедиции в первую очередь поехали к нему. Но здесь их ждала неожиданность — никаких движений по разлому не было. Причина землетрясения была какой-то особенной.

Стали осматривать все наиболее пострадавшие местности и у селения Карагаудан обнаружили совершенно необыкновенное явление. Благодаря боковому давлению слои земной коры начали изгибаться и образовали небольшую выпуклую округленную складку. Такие складки называются антиклиналями. При образовании антиклиналей, то есть при изгибе твердых слоев земной коры, в них, конечно, возникают значительные напряжения. Чем больше изгиб, тем больше напряжение, и, в конце концов, слои не выдерживают и разрываются. Разрыв сразу вызывает землетрясение.

При осмотре Карагаудинской антиклинали оказалось, что она разорвалась на несколько частей, отделенных друг от друга очень глубокими, но узкими трещинами. Антиклиналь превратилась в разбитую тарелку. Трещины были очень хорошо видны на поверхности земли, некоторые из них были даже открытыми, зияющими. К счастью, в них никто не провалился. Потом они закрылись. Разрыв Карагауданской антиклинали и был причиной Ашхабадского землетрясения.

Кроме образования трещин, это подтверждается направлением сейсмических волн, шедших из Карагаудана, и тем, что в Карагаудане сила толчка была значительно сильнее, чем в Ашхабаде. Бревенчатые срубовые дома в Ашхабаде почти не пострадали, а в Карагаудане были разбросаны по бревнам. Разрушения в селении были еще сильнее, чем в городе. Наблюдения при помощи специальных аппаратов-сейсмографов показали, что Карагауданские разломы уходили вглубь на несколько километров. (Такие сведения в доступных источниках не обнаружены, хотя для отдельных разрывов это возможно, судя по их кинематике и глубине очагов землетрясения).

Молодые современные складки-антиклинали в земной коре сравнительно редки. Еще более редко напряжения в них достигают такой силы, что складки разрываются, разламываются. Поэтому ожидать повторения ашхабадского землетрясения такой силы, нет никаких оснований.

Другое дело подвижки по громадному Предкопетдагскому разлому. Они происходили постоянно, как это показывают те же сейсмографы, но были ничтожны, и землетрясения, вызываемые ими, очень слабы, иногда незаметны. Только изредка движения более значительны и вызывают землетрясения больших размеров, но и они слабее Ашхабадского, вернее Карагауданского землетрясения.

Эпицентр Карагауданского землетрясения расположен неглубоко и, весьма вероятно, что разломы, трещины, расколовшие антиклиналь, проникают на эту глубину.

Много еще тайн хранит в себе земная кора, к их числу относится и тайна образования землетрясения. (Несомненно, современные научные представления о происхождении и механизме Ашхабадского землетрясения значительно полнее и основательнее, хотя нерешенные вопросы остаются до сих пор). Что делается на поверхности земли, мы видим и знаем, но что таят в себе глубины земной коры — пока загадка.

Землетрясения прошлого

Большие катастрофические землетрясения повторяются редко, через многие сотни, иногда тысячи лет. При этом они не повторяются точно в том же месте, но несколько сдвигаются в сторону.

Недалеко от Ашхабада, у сел. Аннау, несколько сот лет тому назад было построено громадное красивое здание типа величественного мавзолея. Оно благополучно просуществовало сотни лет, но Ашхабадское землетрясение 1948 г. сравняло его с землей. (Речь идет об известной мечети Анау, к юго-востоку от Ашхабада, построенной в середине XV века. В 40-х годах ХХ века она сохранялась лишь частично, и, несмотря на реставрации, ее портал был рассечен крупными трещинами, так что ее разрушение в 1948 году было предопределено).

Из этого следует, что такого сильного землетрясения, как в 1948 г., в Ашхабадском районе не было не меньше нескольких сот лет. Возможно, его не было значительно больший промежуток времени.

По другую сторону Ашхабада, недалеко от подножия Копет-Дага, находятся развалины древнего городища Ниса (Старая Неса), существовавшего около двух тысяч лет назад. Город погиб в результате страшного разрушения, сопровождавшегося местными пожарами.

Таких древних городов, внезапно прекративших свое существование, в Средней Азии много. Археологи обычно считают, что они погибают в результате нападения врагов. Вероятно, в ряде случаев так оно и было, но нет сомнения, что полное уничтожение больших городов связано и с катастрофическими землетрясениями.

Подобные землетрясения редки, но они существуют, и нашим археологам следует это учитывать. За последние годы выпущено довольно много обзорных и популярных книг по истории городов Средней, Центральной и Малой Азии, но ни в одной из них даже словом не упоминается о землетрясениях. Будем надеяться, что в ближайшем будущем этот пробел будет восполнен, хотя задача эта достаточно сложная. (За последние десятилетия в России, а теперь и в средиземноморских странах активно развивается археосейсмология. С помощью этого нового подхода удалось идентифицировать и даже квантифицировать немало древних землетрясений, в том числе и в Туркмении).

Стены домов разграбленного города хотя и остаются стоять, но через несколько столетий уничтожаются выветриванием не хуже, чем землетрясением. Груды мусора, остающиеся после землетрясения, тоже выветриваются и размываются, почти сравниваясь с землей. Поэтому у разграбленного города даже через несколько столетий очертания стен хорошо видны. От города, уничтоженного землетрясением, остаются только очертания улиц, дома превращаются в едва заметные холмики.

Различен и состав погребенного материала. В комнатах разграбленных зданий остаются только малоценные, обычно поврежденные предметы. Землетрясение погребает и ценные и малоценные предметы.

При раскопках Парфянского города Ниса, близ Ашхабада, в одной из комнат большого здания на полу среди мусора было найдено довольно большое количество ритонов, ритуальных сосудов, сделанных из слоновой кости и представляющих большую ценность. Если бы Ниса была разграблена, их унесли бы в первую очередь. Более естественно предполагать, что Ниса была уничтожена и засыпана катастрофическим землетрясением. (Интересно, что открытие знаменитых Парфянских ритонов состоялось при археологических раскопках Старой Нисы непосредственно перед землетрясением 1948 года. Находясь в открытом состоянии, они были дополнительно, после повреждения и захоронения землетрясением двухтысячелетней давности, повреждены и деформированы при сотрясениях 1948 г. Д. В. Наливкин, понимая исключительную ценность находки, в исключительных условиях полнейшей разрухи в октябре 1948 года сумел раздобыть парафин, необходимый для консервации ритонов и тем самым способствовал археологам в спасении сокровищ. Ныне они хранятся в Национальном музее Туркмении).< Землетрясения в Нисе от землетрясения в Ашхабаде отделяет промежуток, примерно, в две тысячи лет. Следующее катастрофическое землетрясение в районе Ашхабада, возможно, последует еще через две тысячи лет. Что будет тогда на месте Ашхабада — сказать трудно.

Памятник жертвам землетрясения

В историческом центре Ашхабада, к пятидесятилетию трагедии, памяти жертв разрушительного Ашхабадского землетрясения, был установлен мемориальный комплекс в виде огромного бронзового быка, на рогах которого - расколотый земной шар с женщиной, держащей в руках маленького золотого ребенка, спасающая свое дитя.

Пишет Олег Николаевич

Величина природной сейсмической опасности в значительной степени зависит от особенностей сейсмического процесса в конкретном сейсмическом районе. Наиболее опасные сейсмические районы бывшего СССР - Средняя Азия (Ашхабад, Газли, Ташкент)… Для сильнейших землетрясений Средней Азии размеры областей с интенсивностью сотрясений 7, 8, 9, 10 баллов (плейстосейстовые области) составляют соответственно 100, 60, 20, 10 км… Такова сухая статистика.

Землетрясение произошло на глубине 10-12 км. Девятибалльная зона и изосейста в целом были вытянуты в виде узкой полосы вдоль подножья Копет-Дага…

Ниже привожу выдержки из книги академика В.Д. Наливкина. Всю книгу можно прочитать по ссылке:
https://books.google.co.uz/books?id=aVvZko6ISmAC&pg=PT13&hl=ru&source=gbs_selected_pages&cad=2#v=onepage&q&f=false

Страшная ночь 1948 года.

…Первый страшный толчок был во втором часу ночи. Второй последовал в 6 часов утра, третий - в 10 часов утра. Далее толчки следовали один за другим, постепенно ослабевая. Они до того напугали людей, что даже смельчаки боялись входить в полуразрушенные и почти целые сооружения. На третий день толчки стали неощутимы, к ним стали привыкать.

Прорыв из изоляции
После землетрясения город оказался беззащитным. Исчезла милиция. Те, кто стояли на постах, бросились домой спасать семьи. Те, кто спали в домах и казармах, были раздавлены или ранены. Рядом со зданием был военный городок. От него тоже ничего не осталось, и число жертв было громадно.

Начали звонить по телефону. Телефон молчит: телефонная станция не работает. Телеграф разрушен. Железнодорожный вокзал - груда обломков, местами даже рельсы исковерканы. Аэродрома нет, и взлетные площадки разбиты трещинами. Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены. Большой город, столица республики, оказался полностью изолированным от окружающего мира и полностью дезорганизованным.

Самозащита
В ашхабадской тюрьме - большом, длинном двухэтажном здании сидели две бандитские шайки, только что пойманные. По иронии судьбы у этого здания вывалились только две стены, а охрана частью погибла под развалинами караульной, а частью разбежалась по домам. Бандитам оставалось только выйти из камер по грудам обломков, что они и сделали. Как подобает высококвалифицированным грабителям, они сейчас же бросились за оружием, легко найдя его в развалившемся милицейском участке. В их руки попали даже пулемет и форма милиционеров.

Борьба за жизнь
…Все больницы и госпитали оказались разрушенными. Помощь надо было организовывать на открытом месте, под деревьями. Выбрали парадную площадь города (Прим. составит.: площадь Карла Маркса), где стояла праздничная трибуна, и широкий бульвар с большими тенистыми деревьями. Очень скоро туда потянулись бесконечные вереницы раненых. Нашли нескольких врачей, привезли их на площадь. Столов не было, но из развалившихся домов притащили двери, положили их на ящики, и работа началась.

К счастью, водопровод в городе остался неповрежденным, и воды хватало. Подвезли немного хлеба, достали чаю, подкормили и докторов, и пострадавших, которые были поближе к операционным столам.

Число пострадавших все росло. Кучки грязной одежды – мертвые, не дождавшиеся помощи – лежали среди живых, но на них никто не обращал внимания. Таких кучек в городе было слишком много. Населению было объявлено, погибших оставлять на краю дорог: будут ездить грузовики и подбирать трупы. Но в первый день никто их не подбирал – забот было слишком много и с живыми. Только на следующий день за город, на кладбище, потянулись вереницы грузовиков, до самого верха наполненные страшным грузом.

Через час приехала другая партия медиков из другого соседнего города, затем третья. На самолетах прилетели военные хирурги из Ташкента, Баку, Тбилиси.

Заботы города
Важная проблема - снабжение хлебом - также разрешилась благополучно. Склады с мукой все развалились, но мука, к счастью, была в мешках и уцелела. Здание хлебозавода развалилось, но печи остались целыми. Помогли и воинские подвижные хлебопекарни, и уже в конце первого дня появились грузовики с первым хлебом. Раздавали его бесплатно.

К бесплатной выдаче хлеба прибавились еще бараньи туши. Громадный холодильник у железной дороги почти не пострадал: у него вывалились две стены, стоявшие против направления подземного толчка. Стены же, стоявшие по направлению толчка, сохранились, сохранилась и крыша. На третий день появились дощатые и фанерные будочки с продавцами и весами. Деньги снова пошли в ход. Торговля восстановилась. Но основной работой все еще были раскопки. Раскапывали все и, в первую очередь, трупы, начавшие разлагаться.

Везде начали строить будочки, шалаши, сарайчики и солидные сараи, появились раскопанные столы и стулья, железные кровати. На пятый или шестой день вдруг вечером зажглось электричество. Однако телефон все еще бездействовал. Но связь между главными учреждениями военные установили уже на второй день. Еще раньше воинами была возобновлена прямая связь с центром по радиотелефону. Вообще помощь Ашхабаду со стороны Красной Армии была внешне незаметна, но по существу значительна.

Разрушения и жертвы
Разрушения и жертвы были ужасны и невероятны. Большой, красивый, утопающий в зелени город в основном состоял из одноэтажных прочных глинобитных или кирпичных домов. Землетрясения в нем повторялись не часто, и при строительстве на них рассчитывали. Двухэтажными были только правительственные здания или учреждения сравнительно молодые, построенные антисейсмическими. Многие из них действительно устояли, но дали так много трещин, что их потом пришлось взорвать. Было взорвано и здание ЦК, которое спасло мне жизнь. Жилые дома и домики были полностью уничтожены. Город надо было строить заново.

Число человеческих жертв осталось точно не подсчитанным, да и это было невозможным. Но цифра эта была ужасающей. У более прочных зданий вывалились только две стены, расположенные поперек направлению толчка, который шел с юго-востока. У таких зданий нередко крыша оставалась на месте, как у тюрьмы, холодильника и ряда других зданий. Землетрясение произошло глубокой ночью, когда огни везде были погашены. Поэтому пожаров было очень немного.

К счастью, сама земля на территории города не трескалась (Прим. составит.: Трещины возникали в крайней северной части города, севернее железной дороги), и смертей в трещинах не было. Не было и оползней, в других городах уничтоживших сотни людей. Сильные разрушения были вызваны качанием, поверхность земли изгибалась, подобно волнам на поверхности воды. Причем чем выше и уже волна, тем сильнее колебание.

Ещё на схожие темы

Like Love Haha Wow Sad Angry

70 лет назад, в ночь с 5 на 6 октября 1948-го, - в Ашхабаде, главном городе Туркменской ССР, произошло чудовищной силы землетрясение. Очаг находился на глубине примерно 18 километров практически под городом.

Практически весь Ашхабад, построенный из саманного кирпича, был стерт с лица земли. Хилые постройки, которые возводились без учета сейсмологической обстановки, мгновенно разрушились и погребли под собой десятки тысяч жителей города. Устояли считанные здания. Всего, по разным версиям, в Ашхабаде и близлежащих районах погибло от 110 до 170 тысяч человек.

Информации о происходившем в разрушенном городе практически не было. Спасательными работами и ликвидацией последствий занимались выжившие, армия. Затем были развернуты госпитали, началась эвакуация раненых на самолетах, а после того, как восстановили железнодорожное полотно - и на поездах.

"Родина" приводит воспоминания очевидцев ашхабадского землетрясения:

Дмитрий Наливкин, советский геолог и палеонтолог, находился в командировке в Ашхабаде:

Заседание началось около 12 часов ночи и закончилось около двух... Начали прощаться - вдруг страшный удар снизу потряс все здание. Посыпалась штукатурка, и все замолкло. Только я успел подумать: "И кому это нужно взрывать Туркменское ЦК", как дом начал качаться... Ухватился за раму, чтобы не упасть на пол, но влезть на подоконник не успел - качание так же быстро кончилось, как и началось. Землетрясение, вернее первый толчок, продолжался несколько секунд, а, может быть, и меньше. Этих нескольких секунд было достаточно, чтобы уничтожить большой город и убить десятки тысяч людей. Я ничего не видел, ничего не слышал, исчезла комната заседания, исчезли все в ней находившиеся, осталось одно чувство - чувство ужасного невероятного качания.

Когда пришел в себя, понял, что еще стою у открытого окна и держусь за раму, а за окном было что-то невероятное, невозможное. Вместо темной прозрачной звездной ночи передо мной стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи...

Викторина Червинская, жительница Ашхабада:

В 6 часов утра снова раздался гул и новый сильный толчок. Как стало известно потом, в ночь с 5 на 6-е и утром 6-го октября всего было около 20-ти толчков. Вернулся отец, что-то сказал маме и они, оставив нас с бабушкой, пошли на Хитровку (так называли район за железной дорогой), чтобы узнать о Ромашовых. Римма, не слушая бабушку, побежала к домам, где жили ее друзья. Вместо домов увидела кучи из кирпичей, штукатурки, балок, которые люди пытались разгрести голыми руками, ориентируясь на стоны и крики, доносящиеся из-под обвалов.

Не сразу, но уже к середине дня стало известно, что самая близкая подруга, тоже Римма, погибла со всей своей семьей. Погибли почти все мальчишки из их уличной компании. Сознание, замутненное потрясениями бессонной, наполненной кошмарами ночи, не сразу реагировало на такие ужасные известия. Но уже днем, возвращаясь вместе с Ромашовыми, родители встречали людей с явно выраженными признаками помешательства. Не все могли перенести трагедию потери родных.

Алевтина Дубровская, жительница Ашхабада:

В 11-12 часов вечера я уже спала, в комнате горел свет, мама сидела с рукоделием за столом, не далеко от моей кровати. Она делала мережеку на воротничке к моей школьной форме, - рассказывала Алевтина Дубровская. - Я внезапно была разбужена одновременно сыпавшимися на меня с потолка песка и камней и маминым голосом возле меня. Моей первой мыслью было - война! Но мама сказала: "Это землетрясение!" Папа перед этим вышел во двор по своим делам (вот случайность или судьба) и в мгновение на его глазах все порушилось с гулом... Я оказалась накрытая ковриком, висевшим над кроватью, с головы до ног, и под ним сохранилось какое-то пространство с воздухом, что спасло меня от удушья.

Мама кричала: "Витя! Витя!", а когда я стала звать папу, сказала мне, чтобы я не тратила силы... Не знаю, сколько это длилось. К папе подошли двое его друзей, счастливо избежавших потерь, и они, ориентируясь на мамин голос, подобрались к месту нашего с мамой нахождения, стали руками в темноте разгребать все, что было над нами. И вдруг мама перестала кричать, замолчала, я поняла, что мама умерла... Папа слышал мои слова: "Мамы нет!".

Тихон Болдырев, подполковник медицинской службы, один из организаторов и участников ликвидации последствий землетрясения:

В наступившей кромешной темноте несколько секунд слышался грохот разрушающихся зданий, треск ломающихся балок. Глухой шум, подобный глубокому вздоху пронесся по городу и, тотчас же наступила мертвая тишина. Воздух наполнился густой удушливой пылью. Ни одного звука, ни криков о помощи, ни звуков животных, - как будто бы под развалинами погибло абсолютно все живое. Только спустя некоторое время появились первые признаки жизни - крики о помощи, стоны раненых, детский плач, причитания о засыпанных, погибших родственниках.

Ни одного звука, ни криков о помощи, ни звуков животных, - как будто бы под развалинами погибло абсолютно все живое.

Владимир Прищенко, житель Ашхабада:

Мне было два года и четыре месяца. Отец слушал оперетту, а я в это время находился под столом с дубовыми ножками, что меня и спасло. Землетрясение было после полуночи, а я все куражился от того, что можно еще побыть под столиком.

В это время и произошло землетрясение. Отца, как потом рассказывали, вынесло с кушеткой в окошко, он сломал ключицу. Маму придавило ковром. И это спасло ее. А я как был под столом, когда на меня упал второй этаж, так и остался. Первый толчок помню, меня подбросило. А дальше ничего не помню.

Отец с матерью меня искали. Мама в рубашке, отец в трусах и майке... Потом запомнилось,что воды не было. Наливали в эмалированную миску кагор и пили его, родители говорили, что с факелами искали людей и старались кого-то спасти.

Вечером 5 октября 1948 года Ашхабад жил обычной жизнью. Вечер был теплый и тихий, с ясным звездным небом. В парках на танцплощадках играла музыка. В студенческих общежитиях готовились к занятиям, выпускали стенгазеты. Влюбленные парочки гуляли по тенистым улицам, сидели на скамеечках. Ашхабадцы наслаждались вечерней прохладой. Окна домов были открыты настежь. Город постепенно затихал, жители отправлялись на покой. Многие в теплую погоду предпочитали спать на крышах глинобитных домов, на ветерке... Они не знали, что это спасет им жизнь.

Около часа ночи запоздалые полуночники увидели над горами непонятные вспышки и отблески света. В это же время в городе начали выть и беспокоиться собаки, многие из них начали рваться из дома или подбегать к хозяевам и тащить их за одежду на улицу. Некоторые недоумевающие хозяева вышли с ними погулять... Они не знали, что это спасет им жизнь.

В ЦК компартии Туркменистана по тогдашней моде шло ночное совещание. Оно было посвящено проблемам Кара-Богаза, на нем присутствовали многие специалисты и партийные работники. Они не знали, что это спасет им жизнь...

В 1 час 14 минут 1 секунду 6 октября 1948 года началось то, что ашхабадцы приняли сначала за третью мировую войну и атомную бомбардировку.

Из воспоминаний переживших Ашхабадское землетрясение:

"Среди ночи - грозный гул, потом грохот и треск, земля задрожала и заколыхалась. Полупроснувшись, подумал: опять война снится и бомбежка! Но эта катастрофа была похуже бомбежки. Поняв, вскочил и выбежал во двор, за спиной рухнул дом. Клубы взметнувшейся пыли, качающиеся деревья и падающие дома были освещены каким-то странным желтоватым светом. Затем наступил мрак и со всех сторон раздались крики, плач; засветилось багряное пламя вспыхнувших пожаров, а земля продолжала временами подрагивать. То тут, то там сыпались кирпичи, падали уцелевшие стены...Откопали подушку, под ней лицо матери. Она была жива, но ранена, без сознания и уже задыхалась. Подбежал сосед, мы приподняли балку и вытащили мать".

"Глубокой ночью неожиданно вертикальный удар страшной силы потряс местность. Высоко вверх подскочили даже тяжелые предметы, а через мгновение все пришло в движение. Наша привычная, прочная и неподвижная земля качалась, как палуба корабля в шторм. Что-то качало, толкало, трудно было устоять на ногах. Слышался глухой подземный гул. Погасли ночные огни, зашумела листва, словно порыв ветра пронесся в садах. Густые клубы дыма (пыли) окутали город. Трудно было дышать. Это продолжалось 10-12 секунд. Затем все успокоилось".

"Все в доме спали. Я кончил работу и просматривал газеты. Толчки начались сразу очень сильные... Я сразу вскочил со стула, перебежал комнату до противоположной стены, чтобы схватить спящего сына и бежать во двор. Но потолок стал рушиться... и потому я лег на него - уходить было поздно".

Вместо прозрачной звездной ночи над Ашхабадом стояла непроницаемая молочно-белая стена, а за ней ужасные стоны, вопли, крики о помощи.

В кромешной тьме, в плотной завесе пыли случайно спасшиеся, сумевшие выбраться из-под развалин люди, судорожно откапывают своих близких и соседей на ощупь, голыми руками. Местами появляются костры. В их неверном свете нужно оказывать спасенным помощь, но под рукой ничего нет. Те, кого удалось выкопать в первые несколько часов - спасены, остальным не повезло: перед рассветом новый толчок мощностью 7-8 баллов окончательно погребает их под развалинами. Многие выжившие не смогли пережить гибели близких и помешались на время или навсегда.

Не было электричества нет, телефоны умолкли, радиостанция и телеграф разрушены. Аэродром и железная дорога повреждены и не функционируют. Любая связь внутри города, с ближайшими населенными пунктами и с внешним миром отсутствует. Никто ничего не знает о положении в соседних домах и кварталах. Нет способа подать сигнал бедствия. Люди думают, что началась третья мировая война и на город сброшена американцами атомная бомба.

В одной из воинских частей на западной окраине города радист сумел включить аварийное освещение, наладил радиосвязь, передал в эфир сообщения о землетрясении. Связь прервалась, но сведения принялТашкент. На аэродроме израненный бортмеханик москвич Ю. Дроздов добрался во тьме до пассажирского самолета ИЛ-12 и через бортовую радиостанцию послал в эфир весть о бедствии. Сигнал приняли связисты Свердловского аэропорта.

Спустя два часа после события генерал армии И.Е.Петров, командующий Туркестанским военным округом, находясь в Ташкенте, узнает о факте землетрясения, произошедшего в Ашхабаде. Ночью же он посылает в Москву главнокомандующему сухопутными войсками маршалу И.С.Коневу телеграмму: "В ночь с 5 на 6 октября в Ашхабаде произошло сильное землетрясение. Никаких связей с Ашхабадом нет. По отрывочным данным имеются сильные разрушения и жертвы. В 9 час 30 минут местного времени вылетаю самолетом на место происшествия. Подробности донесу".

Утром ЦК КП(б) Туркменистана создает республиканскую комиссию. Включенный в нее генерал И.Е. Петров тут же вызывает воинские части из соседних гарнизонов.

Город оказался беззащитным. Исчезла милиция. Все центральные, районные и местные учреждения уничтожены. Оставшиеся в городе люди - в полной изоляции.

Сохранились стоявшие в легких фанерных гаражах автомашины, в основном грузовики. На них ответственные работники, собравшиеся по собственной инициативе у здания ЦК (в здание заходить боятся), получив указания первого секретаря Ш.Батырова, разъезжаются по городу, благо по многим широким улицам проехать можно - они завалены частично. По распоряжению Республиканской комиссии группа связи выезжает за город, находит место, где телефонная линия не оборвана и при помощи подвесного телефонного аппарата связывается с ближайшим городом (г. Мары), сообщает о ситуации, вызывает помощь.

Из поврежденного здания тюрьмы выбираются заключенные. Как раз в это время там находились члены двух задержанных бандгрупп. В ближайшем разрушенном отделении милиции они находят оружие, пулемет и, переодевшись в милицейскую форму, отправляются грабить магазины. Начинают с винного отдела гастронома.

Все лечебные учреждения разрушены, много врачей погибло. Спасшиеся профессора Мединститута Б.Л. Смирнов, Г.А. Бебуришвили, М.И. Мостовой, И.Ф. Березин, В.А. Скавинский и другие на площади Карла Маркса оперативно организуют самодеятельный госпиталь. С помощью младшего медицинского персонала и студентов в развалинах клиники откопали хирургические инструменты и шелк, в развалинах аптеки собрали бинты, йод, вату и спирт, из-под развалин учреждения вытащили канцелярские столы и, составив их по два, начали хирургические операции.

Из воспоминани медиков: "Наркоза хватило лишь на несколько операций. Остальных пострадавших студенты крепко удерживали руками", "Сотни раздавленных, разорванных людей с такими страшными ранами, каких и на фронте не было", "Когда ноги хирургов начинали скользить в крови, столы переносили на новое место”. Из-за отсутствия необходимых медикаментов врачам приходилось ампутировать руки и ноги, которые можно было спасти в иных условиях, так как раненым грозила гангрена.

В 8 часов утра по московскому времени, то есть спустя девять часов после катастрофы, сообщение о ней доходит до Правительства СССР.

Площадь Карла МАркса весь день полна кричащих и стонущих раненых. Ашхабадские медики работают весь день до темноты без перерывов. К вечеру рядом разворачивают полевые госпитали медики из Баку и Ташкента. Ашхабадские врачи отходят от операционных столов и мгновенно засыпают рядом, прямо в развалинах. Операции продолжаются при свете автомобильных фар. Из Москвы вылетает свыше 100 квалифицированных медработников.

Из прибывших войсковых подразделений организуются патрули. По городу начинают разъезжать первые грузовики с хлебом из военных пекарен.

Вечером вырвавшиеся на свободу уголовники нападают на банк, используя пулемет, но встречают сопротивление военной охраны. Стрельба с пулеметными очередями длится два часа. Налет удается отбить. На одной из улиц военный патруль, возглавляемый полковником Красной Армии, останавливает группу подозрительных лиц. На требование полковника предъявить документы человек в милицейской форме стреляет в него в упор. Так гибнет сын генерала И.Е. Петрова, командующего Туркестанским военным округом. После этого отдается приказ растреливать мародеров на месте.

День второй. Порядок в городе поддерживают военные. Они же восстанавливают связь между главными учреждениями (группами ответственных лиц) внутри города и внешние связи.

К развернутым присланными медиками на нескольких площадях города пунктам помощи отовсюду несут и везут пострадавших. Военные осуществляют сортировку раненых и очередность оказываемой им помощи. Тяжелораненых отправляют на аэродром. Армейские летчики организуют временный аэродром на летном поле ДОСААФ, за день удается эвакуировать по воздуху почти 1300 тяжелораненых (накануне 470 человек).

Железная дорога не работает. Но, по счастью, на большей части города не поврежден водопровод, сохранились запасы муки на мелькомбинате. Муку раздают всем желающим. Позже начинают раздавать мясо из запасов рухнувшего мясокомбината.

Попытки откопать живых и погибших продолжаются в основном силами спасшихся родственников, но уже подключаются и спасательные команды военных. Военные же организуют вывоз части трупов по спискам. Местами действуют отряды самозащиты от мародеров.

В непрерывном режиме работают 12 хирургических бригад военных врачей и 9 гражданских.

Руководители ряда предприятий и учреждений собирают уцелевших сотрудников и пытаются организовать коллективные действия по спасению людей и имущества.

Городская электростанция начинает давать ток. К вечеру включены первые 60 ламп уличного освещения.

На развалинах аптек организуются пять аптечных пунктов.

На огромных участках кварталов индивидуальной застройки, куда еще не добрались спасательные команды, под развалинами рухнувших домов продолжают задыхаться и гибнуть тысячи людей. Откопав погибших, родственники хоронят их прямо во дворах.

В газете "Правда" появляется первое официальное (спустя 30 часов) сообщение ТАСС о землетрясении:

"... произошло землетрясение силой до 9 баллов... в г. Ашхабаде имеются большие разрушения... разрушено большое количество жилых домов. Имеется много человеческих жертв.

Из телеграммы, направленной вечером в ЦК ВКП(б): "... определено 6 мест захоронения. На рытье могил работало только военных 1200 человек. За день собрано 5300 трупов и свезено к местам захоронения... 3000 трупов не опознаны..."

О том, что сила землетрясения достигала 10 баллов, площадь 9-балльной зоны составила 1000 квадратных километров, что городские постройки были разрушены на 98%, а число погибших составляло десятки тысяч, как и о разрушении десятков населенных пунктов вокруг столицы республики, - обо всем этом узнали позже.

День третий. В городе введен комендантский час и особое положение, город оцепляется войсками. Специальные воинские команды ездят по городу, солдаты в противоипритных костюмах и противогазах откапывают и собирают сложенные вдоль улиц и на площадях трупы. Их свозят ко рвам (братским могилам) около бывшего Сельхозинститута и за городом. Привезенные трупы не успевают хоронить. Трупов в городе так много и запах так ужасен, что по некоторым улицам невозможно идти.

В жилых кварталах уцелевшие продолжают разборку руин своих бывших жилищ, выносят с развалин кирпичи, балки, доски - любые пригодные для сооружения будущих времянок остатки. Все еще откапывают живых и мертвых.

По городу ездят машины, с которых раздают продукты и одеяла. Во дворах на кострах и мангалах кое-где уже готовят пищу.

Облет города ответственными работниками: "Картину более полного разрушения невозможно себе представить". По оценке генерала И.Е. Петрова такое разрушение может возникнуть в результате непрерывного бомбометания 500 бомбардировщиков в течение полугода.

Весь день идет эвакуация тяжелораненых по воздуху. За день увозят 2000 пострадавших. Вся дорога от города до аэродрома забита тяжелоранеными. Многие умирают, не дождавшись отправки.

Восстанавливается движение на железной дороге, осуществляется выезд пострадавших по специальным пропускам.

Работники почт и телеграфа, бригады оказания помощи располагаются в садах под деревьями и начинают принимать людей. Начинается уличная торговля. У всех важных объектов - военная охрана.

День пятый. Продолжают прибывать медики для оказания медицинской помощи (в общей сложности задействовано до 1000 человек), полным ходом по железной дороге и по воздуху идет эвакуация тяжело раненых и пострадавших.

Медработники организуют обеззараживание и обработку возможных очагов инфекции. Вводится санитарный контроль за водными источниками и пищевыми продуктами.

Трупного запаха почти не чувствуется.

Работники органов внутренних дел, в основном прибывшие, обходят дворы и методом опроса регистрируют уцелевших и, насколько возможно, погибших.

Деятельность ряда учреждений осуществляется на открытом воздухе под деревьями.

Выдаются отпечатанные на машинке талоны на продукты, начинается выдача зарплаты (банк уцелел), открыты "торговые точки".

Действует временный суд, немедленно рассматривающий дела преступников.

Спасшиеся и работоспособные начинают из обломков строить на своих участках времянки.

В газете "Правда" несколько дней подряд публикуются сообщения о помощи населению, пострадавшему от землетрясения в г. Ашхабаде.

Из союзного бюджета Туркменской ССР выделено 25 млн. рублей, из них 10 млн. для выдачи единовременных пособий особо нуждающимся. Выделены и отправляются десятки тысяч тонн продуктов и товаров. Только за один день из Москвы вылетели 4 самолета с 700 кг крови, 1600 кг продовольствия и необходимыми специалистами.Двадцать самолетов доставляют из Москвы оборудование, аппаратуру и имущество для организации службы связи.

Основные грузы поступают из соседних республик. Тысячи раненых и детей-сирот эвакуированы в Азербайджан и Узбекистан.

Седьмые-восьмые сутки. Полным ходом идут организационно-спасательные работы, в пределах города подается электричество, в чрезвычайном режиме действуют службы коммуникации. На разборке завалов действуют до 25 тысяч военнослужащих.

В Ашхабад прибывает комиссия Академии наук для изучения последствий землетрясения и налаживания работы сейсмической станции. Масштабы разрушений и потерь поражают видавших виды сейсмологов.

Кинооператор Роман Кармен по поручению И.В. Сталина снимает фильм о погибшем городе, о героизме людей и пришедшей разносторонней помощи. Но кадры так ужасны, что на экраны фильм не выпускают и он остается на 30 лет в архиве. Начинают работать кинопередвижки. Показывают “Молодую гвардию”.

В "Правде" публикуется большая статья "Изучение землетрясений в Советском Союзе". О самой катастрофе в ней несколько строк: "Большое стихийное бедствие постигло Туркмению - цветущую республику братской семьи народов Советского Союза. Землетрясение унесло много человеческих жизней и разрушило большую часть зданий столицы республики..." Заканчивается статья уверенностью в том, что "развитие сейсмологии... позволит в будущем предупреждать о приближении землетрясений".

Выходит второе Постановление Совета Министров СССР об оказании помощи пострадавшим. Она действительно идет с разных сторон. В город прибыло до 4 тыс. вагонов с продуктами и товарами первой необходимости.

Начинается массовый отъезд населения из лежащего в развалинах города.

Одиннадцатые сутки. В городе начинают выходить газеты. В них - массовые примеры героизма, самоотдачи, взаимопомощи, обязательства и рапорты.

Доходит дело и до окрестных районов: Совет Министров СССР принимает постановление "Об оказании неотложной помощи колхозам и населению Ашхабадского и Геок-Тепинского районов"... До того помощь шла только в столицу республики. По железной дороге в Ашхабад идет около 100 поездов с грузами срочной помощи.

Сейсмическая комиссия Академии наук СССР созывает совещание с предложениями по координации проводимых разными организациями обследований. Через три дня начинает работу Ашхабадская сейсмическая станция. Важнейшие сейсмические события позади. Комиссия выезжает для обследования окрестностей.

Пятнадцатые- двадцать пятые сутки. Наступают холода. Жилья нет. Слухи о возможных новых толчках. Люди покидают город (по железной дороге - 13 тысяч человек).

Только бойцами Туркестанского военного округа захоронено 14 487 трупов. По докладу командующего, "откопано из-под развалин живых людей 3350; собрано и перевезено раненых в пункты медпомощи и эвакуировано - 7340 человек. Откопано материальных ценностей на сумму свыше 300 млн. руб." Гораздо позднее станет известно, что потери имущества достигали 200 млрд. рублей.

Армейские части вместе с остающимися трудоспособными жителями расчищают завалы, строят времянки, первоочередные объекты жизнеобеспечения.

8 ноября под заголовком "Салют Ашхабада" сообщается о всеобщем праздновании в городе годовщины Великой Октябрьской социалистической революции...

5 лет спустя. Вспоминает Б.Г. Рулев в 1998 году: "Мы работали тогда на сейсмостанции в пос. Ванновском у Фирюзы. Ашхабад к этому времени был отстроен одноэтажными домиками. Проезжая 6 октября на машине мимо холмов за городом услышали ужасный плач и стенания, доносившиеся со стороны темной массы людей вдали от дороги. Это было кладбище жертв Ашхабадской катастрофы. Никогда больше в жизни я не слышал такого раздирающего душу плача".