Римские императоры. нерон

Имя древнеримского императора Нерона дошло до наших дней и стало символом страха, ужаса и беспредела. Хотя жил он давным-давно, до нашего времени дошли невероятные и пугающие факты, которые ставят эту историческую личность не просто вне закона, а вне человеческой морали. Самые жуткие "страшилки" на фоне реальных поступков этого человека покажутся детским лепетом.

1. Христиане-факелы

Нерон никогда не был прогрессивным руководителем в вопросах политики. После Великого пожара в Риме, когда народ начал возмущаться его правлением, император использовал христиан в качестве "козла отпущения", обвинив их в пожаре. Начались страшные христианские казни. Нерон приказывал прибивать христиан гроздями к кресту и сжигать живьем. Часто горящие люди становились источником света на пиршествах императора. Под дикие вопли жертв Нерон мило беседовал со своими гостями.

2. "Великий" композитор

Известна и история о том, как Нерон музицировал в то время, как горел Рим. Император любил музыку и театр и сам выступал при любом удобном шансе. Он даже запирал ворота театра, требуя, чтобы люди внимательно слушали его невероятно длинные выступления и аплодировали. Порой слушатели спрыгивали со стен или даже притворялись мертвыми, чтобы только покинуть представление.

3. Олимпийский лжечемпион

Ещё одним увлечением Нерона был спорт. Этот император до сих пор удерживает мировой рекорд по количеству олимпийских побед - ему достались 1 808 Олимпийских венков, эквивалента золотых медалей тех лет. Как же он добивался подобных потрясающих результатов. Путем обмана!

Известно, что в одной из гонок на колесницах Нерон приказал своим конкурентам использовать упряжки из четырех лошадей, а затем появился на колеснице, запряженной 10 лошадями. Несмотря на огромное преимущество, Нерон, правда, так и не пересек финишную черту - он упал с колесницы. Но судьи все-таки объявили своего императора победителем гонки.

4. Дворец для оргий с гигантской статуей

Одним из главных достижений Нерона было строительство Domus Aurea - золотого дворца удовольствий, подобного которому мир никогда не видел. Это было массивное здание, инкрустированное золотом, слоновой костью и перламутром. "Охраняла" этот дворец 37-метровая статуя Нерона. В потолке были предусмотрены раздвигающиеся панели, через которые на гостей падал "дождь" из цветов и духов. Использовалось же это строение для проведения оргий.

Как сообщается, люди в дворце пировали до тех пор, пока не пересыщались, а затем устраивали оргии под падающими на них сверху лепестками роз. Весь этот декаданс можно было бы понять, если бы не одно но: Нерон построил свой эро-дворец сразу после Великого пожара в Риме, когда люди отчаянно нуждались в помощи. Domus Aurea рассматривался символом его эгоизма. Вскоре после смерти Нерона всё золото из дворца растащили римские граждане.

5. Безумные оргии

Рассказы об интимной жизни Нерона встречаются, пожалуй, в каждой книге о римской истории. Тацит рассказал историю о Нероне, который устроил массовую оргию, длившуюся нескольких дней. В конце концов, Нерон он провел имитацию свадебного обряда, в котором он женился на вольноотпущеннике по имени Пифагор (это был один из двух мужчин, на которых Нерон женился на протяжении всей своей жизни). По словам Светония, всякий раз, когда Нерон хотел немного выпустить пар, он привязывал голых мальчиков и девочек к столбам, одевался, как животное, прыгал на них и делал вид, что пожирает детей.

6. Казнь Локусты

Во времена Нерона была известна наемная убийца Локуста, которая специализировалась на отравлениях людей. По некоторым свидетельствам, мать Нерона, Агриппина, наняла Локусту, чтобы отравить своего мужа Клавдия, а затем пасынка Британнику. Через некоторое время после того, как Нерон пришел к власти, Локуста заплатила за свои преступления ужасным способом. По приказу Нерона ее публично изнасиловал "специально обученный жираф", после чего женщину разорвали дикие животные.

7. Распятие апостола Петра

Нерон казнил Петра, одного из учеников Иисуса. В 64 году, примерно через 30 лет после смерти Иисуса, Петр пытался распространить христианство по всему Риму, а в итоге был схвачен Нероном и распят головой вниз. При этом Петра убили в цирке, который Нерон использовал специально для публичных казней христиан. Эти убийства были таким популярным "видом спорта", что улицы рядом с ипподромом цирка были заполнены гробницами, полными костей жертв.

8. Убийца матери

В своих бесчинствах Нерон не ограничивался только обычными римскими гражданами. Он также убил свою семью, в том числе свою собственную мать, Агриппину Младшую. Историки расходятся во мнении, как именно Нерон умертвил ее, но сомнений в том, что убийство произошло по его приказу, нет.

По словам историка Диона Кассия, Нерон отправил свою мать прочь на специально разработанном корабле. В море пол ее каюты раскрылся, как люк и Агриппина упала в море. Но она выжила и чудом доплыла до берега, где ее ждал убийца, посланный Нероном. Когда Агриппина увидел убийцу, то она попросила его "вырезать ей утробу, которая породила такого отвратительного сына".

9. Убийство жены и нерожденного ребенка

Некоторые историки считают, что решение Нерона убить свою мать было принято под влиянием его второй жены, Поппеи Сабины. Поппея была умной женщиной, которая очаровала императора, убедив его избавиться от его первой жены Октавии, а также его собственной матери, чтобы никто не мешал власти Поппеи. Некоторое время Нерон и Поппея купались в семейном счастье, но это не продлилось долго. Со временем у них стало возникать всё больше разногласий.

Во время одного спора Нерон избил свою беременную жену - бросил ее на землю и нанёс несколько ударов в живот. Поппея умерла. Император затосковал. Несколько лет спустя он нашел мальчика по имени Спорус, который был очень похож на его бывшую жену, насильно кастрировал, одел его, как Поппею и публично женился на нем на глазах у всего Рима.

10. Нерон-Антихрист

Нередко Нерона называют "антихристом", и это неголословное обвинение. Согласно одной из теорий, Нерон может быть в буквальном смысле антигероем, описанным в Библии. Во-первых, если просуммировать порядковые номера букв в имени "Нерон Цезарь", то получится число "666". Кроме того, Книга Откровения говорит, что "зверь будет править сорок два месяца" - именно столько Нерон правил после Великого пожара в Риме.

Впрочем, древний мир известен не только жестокими императорами. История знает, как минимум, .

Из всех римских императоров именно Нерон наиболее часто оказывается предметом ученых дискуссий и объектом для изображения у литераторов. Тем не менее, историки до сих пор не придут к единому мнению относительно его личности. Может показаться, что в наши дни они больше внимания, чем их предшественники, обращают на положительные и конструктивные черты его характера, – этого подхода придерживается, например, Штар, чей перевод Тацита мы уже упоминали выше. Сами мы не станем повторять чужие мнения, а постараемся тщательно изучить все свидетельства в свете современной сексологии и тем самым выявить здравое зерно правды среди противоречащих друг другу традиционных представлений об этом императоре. Если при рассмотрении характера Нерона мы будем пользоваться терминами и идеями психоанализа, то именно потому, что его характер, как мы считаем, лучше всего раскрывается методами психоанализа. Нет нужды повторять, что наш набросок личности этого императора будет, так сказать, чисто субъективным.

Безусловно, что многие пороки Нерон унаследовал от предков. Кроме того, он был способен (подобно всякому мужчине и женщине) на отступление от сексуальных норм в любом направлении. Психоаналитики называют всех людей «полиморфно извращенными» (то есть потенциально ненормальными во многих отношениях), и к Нерону такое определение подходит лучше, чем к кому-либо другому. Мы увидим, что у юного Нерона, выросшего в специфических условиях императорской семьи, развилось столько конфликтующих друг с другом сексуальных склонностей, что просто невероятно найти их все в одном человеке. Предварительный итог будет таков: Нерон был хорошим мужем, однако с сильными гомосексуальными наклонностями; кроме того, он имел множество внебрачных связей с женщинами; в его характере проявляются и садистские элементы, хотя они менее существенны, чем обычно полагают современные исследователи.

Жестокость, как мы уже демонстрировали, была чертой глубоко укоренившейся в римском национальном характере, но Нерон вследствие своего происхождения отличался особенной тягой к садизму. Его дед был жестоким и бессердечным человеком. Он устраивал звериные бои, которые в то время были популярным развлечением, не только в цирках, но и во всех возможных частях города; он любил кровавые гладиаторские игрища и проводил их с такой жестокостью, что император Август особым указом запретил их. Отец Нерона был еще хуже. По словам Светония («Нерон», 5), этот человек, сопровождая Калигулу в путешествии по Востоку, однажды приказал убить одного из своих вольноотпущенников за то, что тот не хотел пить столько, сколько ему приказывали. На Аппиевой дороге он нарочно задавил ребенка, подхлестнув коней. Он был способен выбить глаз спорившему с ним человеку. Был он также виновен в алчности, прелюбодеяниях и инцесте. Таковы были предки Нерона со стороны отца. Со стороны матери дело обстояло немногим лучше. Его матерью была Агриппина Младшая, которую называют столь же безумно амбициозной, сколь и безумно развратной, заводившей бесчисленные любовные связи. Она была дочерью Юлии Младшей, сосланной Августом за разврат, и с самого рождения была отмечена пороками. Можно понять, почему отец Нерона, когда его поздравляли с рождением сына, ответил, что любой его ребенок от Агриппины окажется чудовищем и проклятием для государства.

Итак, Нерон унаследовал от предков грубость, амбициозность, похотливость и природную жестокость. Эти качества лишь развились в нем вследствие отсутствия контроля в решающую пору его взросления. В трехлетнем возрасте он лишился отца; вскоре после этого его мать отправилась в ссылку, и поэтому воспитывали его тетка Лепида и два «дядьки» – танцовщик и цирюльник (Светоний, 6). Когда его мать вернулась из ссылки, Нерон до одиннадцатилетнего возраста оказался под ее порочным влиянием. Светоний рассказывает, что «благодаря влиянию и могуществу матери… он достиг такого положения, что ходил даже слух, будто Мессалина, жена Клавдия, видя в нем соперника Британику, подсылала убийц задушить его во время полуденного сна».

Мессалина была вполне способна на такой поступок. Итак, ясно, что родственные связи и окружение, в котором рос Нерон, были исключительными. Он был лишен контроля и руководства со стороны благоразумного отца, а напротив, оказался под влиянием двух женщин – тетки и матери, женщины, своей властностью не уступавшей любому мужчине, – а в раннем детстве еще и двух мужчин, танцовщика и цирюльника, которые сами, очевидно, не отличались высоким уровнем развития. Конечно, возможно, что близкие отношения с танцовщиком в юном возрасте пробудили в Нероне врожденную страсть к сцене и спортивным состязаниям, в то время как его связь с матерью в конечном счете привела к трагическому финалу – Агриппина, по-прежнему отдававшаяся чувственным удовольствиям, погибла от руки сына.

Мы не должны оставить без внимания замечание Светония (7), что «еще в детстве, не достигнув даже отроческого возраста, выступал он в цирке на Троянских играх, много раз и с большим успехом», то есть публично появлялся на сцене, как и позже, когда шокировал сенаторов-аристократов.

На одиннадцатом году жизни, когда его усыновил император Клавдий, Нерон был отдан на воспитание философу Сенеке. Сенека видел свои обязанности в очень интересном свете: в следующую же ночь ему приснилось, будто в учениках у него оказался Калигула. Если бы Нерон был благонравным и смирным мальчиком, нам было бы непонятно, почему Сенека, великий знаток человеческой души, таким образом представлял себе свою задачу. «Скоро Нерон, – продолжает Светоний, – при первых же поступках обнаружив свой жестокий нрав, показал, что сон был вещим». Трудно представить, чтобы его воспитывали очень строго. Например, к наследнику императорского дома было строго запрещено (как мы знаем из других источников) применять телесные наказания, хотя они были обычным делом при воспитании других юных римлян. Мы мало что знаем о том, как прошли несколько лет его жизни до восхождения к высшей власти. Светоний рассказывает, что «вместе с другими науками изучал он и музыку», что (22) он испытывал безмерную страсть к скачкам и что «говорить о них он не уставал, хотя ему это и запрещали. Однажды, когда он с товарищами оплакивал смерть «зеленого» возницы, которого кони сбросили и проволокли по арене, учитель сделал ему замечание, но он притворился, что речь шла о Гекторе».

Больше о его детстве нам почти ничего не известно. У Светония мы находим важное, по нашему мнению, замечание (7) – биограф говорит, что Нерон пытался убедить Клавдия в незаконнорожденности Британика (Британик был сводным братом Нерона, младше его на три года). Вполне можно себе представить, что его мать Агриппина при любой возможности внушала ему, что однажды он станет повелителем мира. Что касается хорошего или дурного влияния Сенеки, мы можем сказать следующее: историки прошлых веков называли Сенеку чуть ли не святым. Да, он был утонченным и начитанным человеком, но одновременно безвольным гедонистом; его истинным девизом было «Живи и дай жить другим». Поэтому мы можем понять, как получилось, что, согласно Тациту, Сенека не только терпел любовные связи Нерона, но иногда и оказывал им содействие.

Что нам известно о сексуальной жизни Нерона в юности? Во-первых, следует заметить, что, едва достигнув шестнадцатилетнего возраста, он был обвенчан с антипатичной ему сводной сестрой Октавией, и этот брак с самого начала не мог не быть неудачным в самом важном отношении: в несоответствии сексуальных требований супругов. Легко понять, что Нерон со своей сильно развитой сексуальностью не мог получить удовлетворения в подобном браке. Возможно, к этому браку его вынудила амбициозная мать ради собственных целей, зная, что Октавия не сможет уменьшить ее влияние на сына. Возникает отчетливое впечатление, что Нерон и его мать, возможно бессознательно, находились в эротических взаимоотношениях. Между ними не стояло мужчины, который мог бы называться истинным отцом Нерона, а беспринципная Агриппина, может быть, надеялась раз и навсегда утолить свои ненасытные амбиции, получив подобную власть над сыном. Это может объяснить постоянно возникавшие слухи о кровосмесительной связи Агриппины и Нерона. И, приняв эту гипотезу, мы поймем, почему первая связь, действительно принесшая Нерону удовлетворение после его тягостного брака, пробудила в сердце его матери самую дикую ярость. Она инстинктивно чувствовала, что лишается власти над сыном. Тацит говорит с проницательностью великого психолога («Анналы», xiii, 13): «Но Агриппина с женским неистовством накидывается на сына, говоря, что его оспаривает у нее какая-то вольноотпущенница, что вчерашняя рабыня – ее невестка и много другого в том же роде; и, чем яростнее она осыпала его упреками, не желая выждать, когда он одумается или пресытится, тем сильнее распаляла в нем страсть, пока он не вышел из повиновения матери и не доверился руководству Сенеки».

Но уже в юности Нерон, должно быть, познакомился с другим видом любви – гомосексуальной. В те дни в этом не было ничего особо шокирующего. От Катулла мы знаем, что среди юных римлян был широко распространен обычай до женитьбы вступать в сексуальные отношения с красивым молодым рабом (его называли concubinus). Почему такой чувственный человек, как Нерон, должен был быть исключением? Поражает лишь сообщение Кассия Диона (61, 10) о том, что вкус к мальчикам-фаворитам привил Нерону его наставник Сенека, сам обладавший аналогичными склонностями. Можно посчитать эти слова одним из недоброжелательных измышлений более поздних авторов, клеветавших на несимпатичных им императоров. Но с другой стороны, вполне вероятно, что Кассий Дион говорит правду. Как нам известно, вскоре после прихода к власти Нерон отравил своего сводного брата Британика. Этому несчастному мальчику, едва достигшему четырнадцатилетнего возраста, Нерон, естественно, не доверял как возможному претенденту на императорскую власть. Но другие источники говорят, что он был красивым и воспитанным мальчиком, а Тацит («Анналы», xiii, 17) пересказывает слух, что Нерон, до того как отравить его, вступил с ним в сексуальную связь, которая порочила свободного человека, но была вполне допустима в отношении рабов и при этом не нарушала тогдашних моральных норм. Более того, все источники единодушны в том, что Нерон вступал в аморальную связь со свободнорожденными мальчиками, причем ударение ставится на слово «свободный». Тацит также упоминает, что Нерон испытывал гомосексуальные чувства к актеру Парису. Наконец, все авторы приводят рассказ – столь абсурдный с современной точки зрения – о «замужестве» Нерона со своим фаворитом (разные источники называют его либо Пифагором, либо Спором). Неизвестно, насколько правдивы эти утверждения, но ясно одно: Нерон был от природы бисексуален, подобно Горацию, Катуллу и многим другим знаменитым римлянам.

Здесь уместно привести цитату из Светония (29): «От некоторых я слышал, будто он твердо был убежден, что нет на свете человека целомудренного и хоть в чем-нибудь чистого и что люди лишь таят и ловко скрывают свои пороки». В этом заявлении видно столь глубокое знание человеческого сердца, что возникает большое искушение приписать его авторство самому Светонию, чем Нерону, умершему в 31 год. Не напоминает ли оно нам изречения Шопенгауэра?

Относительно гомосексуальных склонностей Нерона можно напомнить читателям предположение Фрейда о том, что гомосексуальный элемент в личности ребенка усиливается, если его мать обнаруживает в себе мужские черты. (Так Фрейд утверждает в эссе «Из детства Леонардо да Винчи».)

Мы полагаем, что с этой стороной характера Нерона связана и другая, чрезвычайно странная его склонность, которую отмечают все источники. Тацит говорит («Анналы», xiii, 25): «В консульство Квинта Волузия и Публия Сципиона [то есть в 56 году] на границах Римского государства царили мир и покой, а в самом Риме – отвратительная разнузданность, ибо одетый, чтобы не быть узнанным, в рабское рубище, Нерон слонялся по улицам города, лупанарам и всевозможным притонам, и его спутники расхищали выставленные на продажу товары и наносили раны случайным прохожим, до того неосведомленным, кто перед ними, что и самому Нерону порою перепадали в потасовках удары и на его лице виднелись оставленные ими следы». Такая курьезная разновидность двойной жизни характерна для многих современных гомосексуалистов. Не вполне ясно, можем ли мы удовлетвориться вынесенным Нерону диагнозом «шизофрения», но очевидно, что что-то подобное коренилось в глубинах его личности.

Нам рассказывают о Нероне, что «наглость, похоть, распущенность, скупость, жестокость его поначалу проявлялись постепенно и незаметно, словно юношеские увлечения» (Светоний, 26), но, добавляют авторы, всем было ясно, что пороки эти – от природы, а не от воспитания. Без сомнения, это верно. В некоторых исторических трудах и в наше время встречается изображение Нерона как «хорошего» императора в начале правления, превратившегося под конец в невероятного монстра, но эта картина не основана ни на каких исторических фактах. Нерон в течение всей жизни был одним и тем же, и это доказывают нам сведения о его юности. Однако его мать, а потом – Сенека, очевидно, умели обуздывать его, так что некоторое время основная масса римлян могла обманываться на его счет. Сбросив же оковы, наложенные на него матерью и Сенекой, выступавшим в роли воспитателя и советника, Нерон все более и более ясно раскрывал свой характер, о котором нам иногда рассказывают с дикими преувеличениями, а иногда с ужасающей достоверностью.

В наши дни Нерон оценивается как искусный и осторожный политик (особенно во внешнеполитической сфере), но нас это сейчас не интересует. Перейдем к рассмотрению его сексуальной жизни в зрелом возрасте.

Мы уже сказали, что у Нерона были жена и любовница, а помимо этого, он выказывал и гомосексуальные склонности. Также отмечалось, что первые годы его правления были свободны от тирании и жестокости. Именно на тот период приходятся его знаменитые слова: «Как мне жаль, что я научился писать», произнесенные, когда ему пришлось подписать смертный приговор. Согласно Тациту, до того неиспорченный Нерон быстро деградировал, обнаруживая распущенность, жестокость и похоть, когда его охватила страсть к знаменитой Сабине Поппее. Она была на несколько лет старше Нерона и уже замужем. Эта чрезвычайно красивая и утонченная женщина вместе с тем отличалась совершенной аморальностью. Вот как ее описывает Тацит («Анналы», xiii, 45): «У этой женщины было все, кроме честной души. Мать ее, почитавшаяся первой красавицей своего времени, передала ей вместе со знатностью и красоту; она располагала средствами, соответствовавшими достоинству ее рода; речь ее была любезной и обходительной, и вообще она не была обойдена природною одаренностью. Под личиной скромности она предавалась разврату. В общественных местах показывалась редко и всегда с полуприкрытым лицом, – то ли чтобы не насыщать взоров, то ли, быть может, потому, что это к ней шло. Никогда не щадила она своего доброго имени, одинаково не считаясь ни со своими мужьями, ни со своими любовниками; никогда не подчинялась она ни своему, ни чужому чувству, но где предвиделась выгода, туда и несла свое любострастие». Известно одно из ее изречений: «Лучше я умру, чем увижу, как поблекла моя красота». А о красоте ее рассказывают легенды. Она была замужем за римским всадником, но ее, очевидно, окружали юные поклонники, среди которых был и веселый гедонист Отон, позже ставший императором.

Этот человек не жалел усилий, чтобы внедриться в число приближенных Нерона. Нерон, еще совсем юный и незнакомый с подобным образом жизни, похоже, нашел в Отоне того, кого в романе Оскара Уайльда нашел Дориан Грей в лице Генри. По словам Светония, в обществе Отона Нерон предавался распутству и пьянству. Именно Отон раскрыл ему глаза на красоту Поппеи, уже успевшей выйти за него замуж. И он же стал соперником, которого Нерон в конце концов затмил в глазах Поппеи; наградой Отону стала потеря горячо любимой им женщины, отобранной более могущественным претендентом.

Примечательно его поведение по отношению к Нерону. Хоть и страстно влюбленный в Поппею, он крайне опрометчиво начал расхваливать перед приятелем свою жену и, естественно, разбудил в Нероне тщеславие и желание. Поппея же с самого начала имела одну цель, к которой ее вел холодный расчет – стать римской императрицей. За такую цену она была готова сдаться на милость Нерону. И ее тактика была не менее искусна. Порой она изображала преданную и покорную любовницу, порой – высокомерную и неприступную даму; когда Нерон пытался удержать ее у себя, Поппея негодующе восклицала, что она – замужняя женщина и не позволит играть своей честью, а кроме того, что ее сердце принадлежит Отону, так как с его умением жить не сравнится никто (Тацит. Анналы, xiii, 46). В другой раз она делала вид, будто не одобряет визиты Нерона, и заявляла, что станет принимать его лишь в присутствии мужа. Такое обхождение, естественно, раздувало огонь в сердце юного императора.

Отон не собирался добровольно уступать жену Нерону, и поэтому был удален от двора и в итоге послан управлять далекой провинцией. Теперь у Нерона была одна цель: разбить цепи, мешавшие ему жениться на Поппее. Этими цепями в первую очередь был его несчастный брак с Октавией, а во вторую – его собственная мать, понимавшая, что ни одна женщина, кроме Поппеи, больше не сможет влиять на императора. Штар в своей замечательной книге «Агриппина, мать Нерона» говорит: «И снова разгорелась борьба не на жизнь, а на смерть между двуми дочерьми императорского Рима – и одной грозило всего лишиться, а другая стремилась всего достичь. Одна оборонялась, вторая нападала». Легко догадаться, какая из этих женщин должна была победить – та, чьими союзниками были юность, красота, умение обольщения, ум, утонченность и четкий расчет. Когда Поппея презрительно обзывала Нерона «обездоленным сиротой, покорным чужим велениям» (Тацит. Анналы, xiv, 1), она использовала наилучшую тактику, так как Нерон уже давно восставал против опеки матери, которой ранее подчинялся во всем. А если, как мы уже говорили, привязанность Нерона к Агриппине покоилась на бессознательной эротической основе, легко понять, что, когда он, наконец, встретил истинную любовь, его отвращение к матери-кровосмесительнице проявилось со всей полнотой. Но что любопытно, Поппея, во всех смыслах женщина до мозга костей, была старше Нерона, и поэтому являлась для негоне чем иным, как отражением ненавидимой им матери. Этим объясняется громадное влияние Поппеи на личность Нерона, а также то, что его царственная супруга Октавия (женщина совершенно другого типа) не возбуждала в нем практически никаких сексуальных эмоций. То, насколько существенным было влияние его матери, мы видим в замечании Светония, что Нерон избрал себе в наложницы проститутку, которая напоминала ему мать (Светоний, 28).

Убийство Нероном матери следует рассматривать в свете этих фактов. Правдивость сообщений историков об этом убийстве никогда не оспаривалась, хотя вполне вероятно, что романтические подробности, которыми оснащает свою версию Тацит, – не более чем чистая выдумка. Все биографии Нерона сходятся в том, что его истинная натура раскрылась только после смерти матери: до тех же пор, пусть он не испытывал к ней любви, но она по крайней мере внушала ему страх. Также вполне вероятно и то, что у Нерона осталось столько сыновних чувств, что поэтому кровавое преступление тяжким грузом давило на его сознание, отчего ему казалось, «что среди окрестных холмов слышатся звуки трубы, а над могилою его матери – горестные стенания» (Тацит. Анналы, xiv, 10).

С Октавией он развелся не так поспешно, как убил мать. Тем не менее это тоже ужасная история. Несчастную женщину, которая реально никогда не была женой Нерона, ни убеждения, ни угрозы не могли принудить к разводу. Поэтому на нее возвели ложное обвинение в прелюбодеянии с флейтистом. Однако ее слуги и под пыткой не подтвердили обвинений. Одна из ее верных рабынь, которую долго пытал префект Тигеллин (главный помощник Нерона, сменивший Сенеку после его отставки), в разгар пытки воскликнула, что у Октавии тело чище, чем у Тигеллина – рот.

После этой неудачной попытки Октавия была выслана из Рима и содержалась в Кампаньи под вооруженной охраной. Но затем случилось нечто неожиданное: простой народ начал открыто выражать неудовольствие поведением императора. Когда распространились слухи, что Октавия возвращается из изгнания, люди бросились на Капитолий, стали приносить благодарственные жертвы богам, сбросили статуи Поппеи, а скульптуры своей любимой Октавии украсили цветами. Это лишь усилило ненависть Нерона к жене. Его солдаты очистили улицы от народа и подавили бунт в зародыше. А Поппея, осознавшая все опасности, угрожавшие ей самой и ее амбициозным планам, использовала все свое влияние на слабого и трусливого императора, чтобы тот покончил с этой невыносимой ситуацией. Октавия была обречена на смерть. Ее враги сфабриковали историю, будто бы она совершила прелюбодеяние с убийцей Агриппины, и тот под угрозой смерти подтвердил эту фальшивку. Народу представили так называемые доказательства вины Октавии. Она была сослана на пустынный остров Пандатерию, сыгравший такую зловещую роль в судьбах ее семейства, и там ее зверски умертвили.

Теперь Нерон мог без всяких промедлений сделать Поппею императрицей; он так и поступил. Однако эта амбициозная и бессердечная женщина недолго пользовалась плодами успеха. Она умерла три года спустя, как ходили слухи, оттого, что во вспышке гнева Нерон ударил ее, беременную, ногой. В эту версию мы не можем безоговорочно поверить.

Ранее мы почти не говорили об артистических пристрастиях Нерона. Эта сторона его натуры весьма существенна при оценке его сексуального характера, и поэтому ее следует обсудить отдельно. Как уже было сказано, Нерон получил хорошее образование, был сведущ во всех науках и искусствах и, следовательно, обладал известными талантами. Светоний говорит (52): «Он обратился к поэзии, сочиняя стихи охотно и без труда. Не правы те, кто думает, будто он выдавал чужие сочинения за свои: я держал в руках таблички и тетрадки с самыми известными его стихами, начертанными его собственной рукой, и видно было, что они не переписаны с книги или голоса, а писались тотчас, как придумывались и сочинялись, – столько в них помарок, поправок и вставок. С немалым усердием занимался он также живописью и ваянием».

Известно, что к тому же он питал страстный интерес ко всему, связанному со скачками и гонками колесниц в греческом стиле. И как бы преувеличены ни были рассказы античных историков, уместно упомянуть его появления на публике в качестве актера, певца, колесничего, борца и гладиатора. Психолог Штекель смело допускает, что «император, отличавшийся такими артистическими амбициями, не мог быть кровожадным, обладая силой поэтического творчества». Согласно его теории, Нерон был невротиком, «талантливым человеком, не сумевшим реализовать свои дарования». Эта идея как будто подтверждает высказанное выше мнение, что Нерон до конца жизни не избавился от своих комплексов, связанных с матерью. Весь дилетантизм Нерона, все его любительские потуги прославиться в той или иной области можно объяснить очень просто: он поневоле стал великим преступником, потому что не мог достичь сублимации своих импульсов при сотворении великих произведений искусства. И в этом состояла трагедия его жизни.

Современный итальянский поэт Пьетро Косса пытался, как и многие другие поэты до него, воплотить образ Нерона на сцене. Именно он выразил натуру Нерона одной строкой: «У него было сердце римлянина и греческий ум». Эти слова передают весь трагический конфликт в душе этого человека. Легко себе представить, в какой восторг приводило Нерона все греческое, особенно греческие соревнования, пусть и пропитавшиеся грубым духом римской помпезности и хвастовства; как льстили его неумеренному тщеславию тысячи зрителей, аплодировавшие ему как певцу, актеру или победителю состязаний, однако в глубине души он оставался жалким слабаком, которого съедало чувство вины. Истории известны и другие примеры властителей в обличье величественных деспотов, но с душой, угнетенной отчаянием. Все сведения о гомосексуализме Нерона (правдивые или преувеличенные) очень хорошо сочетаются с эллинизмом в его характере. Люди его типа никогда не бывают бережливыми и дальновидными финансистами; они не в состоянии хранить деньги, а без меры тратят их на пышные празднества и всевозможные излишества. Нерон же предавался излишествам в крайней степени. И ни одно из его сексуальных прегрешений не повредило ему так сильно в глазах народа, как его расточительность, потому что он был вынужден пополнять свою казну, которая в то время практически не была отделена от государственной казны, всякими сомнительными средствами, такими, как порча монеты и даже открытое ограбление провинций.

Меня одолевает искушение объяснить то, что ему приписывали знаменитый пожар Рима, с чисто эстетической точки зрения. Вполне вероятно, что, глядя из своего дворца на пылающий город, Нерон позволял себе бесстыдные замечания об ужасной красоте этого зрелища, и эти замечания были поняты как доказательства, что он сам поджег город либо для того, чтобы полюбоваться пожаром, либо чтобы построить себе новый дворец на руинах. Лично я не стал бы обвинять Нерона в поджоге Рима.

А если он не ответствен за это, достоверность знаменитой главы из Тацита («Анналы», xv, 44) о казни христиан после пожара оказывается под большим сомнением. Ни один христианский автор не упоминает об этой казни, что лишь подтверждает предположения, что эта глава – позднейшая выдумка христианских авторов, желавших доказать существование Христа как исторической фигуры. Но это между прочим. Правда, и Светоний упоминает о казни христиан примерно в то же время, но говорит об этом вкратце и без каких-либо подробностей. Детали, приведенные у Тацита, ему неизвестны. И то, что он, величайший сплетник из всех историков, ничего не говорит на эту тему, очень показательно.

Можно также сказать, что эстетизм Нерона был фактором, вызывавшим ненависть у все еще могущественного Сената, – такую ненависть, что сенаторы составляли один заговор за другим и в конце концов бросили его на произвол судьбы, когда восстали пограничные армии. У Кассия Диона мы читаем: «Было невыносимо слышать, а тем более видеть, что римлянин, сенатор, патриций, понтифик, цезарь, император вносил свое имя в список состязающихся, упражнял голос, исполнял всяческие песни, появлялся с длинными волосами, бритым подбородком, в распахнутой одежде и почти без свиты, с яростью взирал на соперников, оскорблял их бранными словами, подкупал судей и зрителей на играх из боязни, что его будут упрекать и вычеркнут из списков, – и все для того, чтобы выиграть приз игрой на лире… и потерять императорскую честь!» Следует добавить, что тот же автор говорит (62, 10): «Простонародье и войска взирали на это зрелище, нисколько не негодуя, а, наоборот, восхваляя императора».

Безвольный эстетизм Нерона и любовь к удовольствиям проявились в постыдном поведении, когда его власть начала рушиться. В данном случае мы можем принять на веру рассказ Светония, так как он вполне соответствует истинному характеру Нерона. Светоний пишет (47): «Между тем пришли вести, что взбунтовались и остальные войска. Узнав об этом во время пира, он изорвал донесение, опрокинул стол, разбил оземь два любимых своих кубка, которые называл «гомерическими», так как резьба на них была из поэм Гомера, и, взяв у Лукусты яд в золотом ларчике, отправился в Сервилиевы сады. Самых надежных вольноотпущенников он отправил в Остию готовить корабли, а сам стал упрашивать преторианских трибунов и центурионов сопровождать его в бегстве». Когда они отказались, он стал обдумывать самые безумные планы – в сущности, любые, кроме единственного очевидного: обороны. Так, ему пришло в голову отправиться на Форум в траурном платье и с помощью всего своего красноречия пробудить в народе жалость. Но даже он должен был признать, что такой план отдаст его беззащитным в руки врагов. В итоге он бежал в загородное поместье одного из своих вольноотпущенников и спрятался там в отдаленном уголке, непрестанно оплакивая свою жалкую участь. Наконец, он приказал подготовить все необходимое для своих похорон, причем на каждом этапе приготовлений всхлипывал и восклицал: «Какой великий артист погибает!»

Однако он, будучи трусом, был не способен на самоубийство. Тут прибыл гонец с ужасным известием, что Сенат объявил Нерона вне закона и что его велено привезти в Рим и запороть до смерти. Нерон был объят ужасом. Он не выносил физической боли, на которую хладнокровно осудил тысячи других людей. Но даже услышав, как приближаются посланные арестовать его солдаты, этот эстет не мог удержаться, чтобы не процитировать Гомера:

Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает.

Наконец он сумел умереть. С помощью секретаря (бежавшего вместе с ним) он пронзил себе горло кинжалом.

Его труп не был осквернен, чего он боялся. Его наложница Акта и две верные няньки устроили ему почетное погребение и даже отвезли его тело в родовую усыпальницу. Очевидно, простой народ его не ненавидел, так как очень долго на его могилу клали цветы, а вскоре после его смерти объявился лже-Нерон, заставивший поверить многих в то, что он истинный император.

Подвести итог можно следующим образом. Нерон стал жертвой ужасных наследственных пороков. На развитие его личности оказали сильное влияние беспорядочное воспитание в детстве и длительная опека властной матери. К этим факторам следует прибавить его многосторонние таланты и артистические наклонности, которые он так и не сумел толком развить, несмотря на свои любительские попытки во многих областях искусства.

Итак, он предстает невротиком, слабым и трусливым в глубине души (что довольно характерно для людей-эстетов). В сексуальном смысле он получал удовлетворение самыми разными способами, так как ничто не препятствовало ему в исполнении любых желаний. От природы он, разумеется, был бисексуален, однако вовсе не садист до мозга костей, каким его часто изображают. В первую очередь он был человеком так до конца и не избавившимся от материнской воли.

Разным людям он всегда открывался с разных сторон. Это можно видеть по разнообразию произведений, освещающих его личность и его эпоху, – иногда Нерон предстает холодным циником и бессердечным эстетом (как в пьесе Коссы), иногда дьяволом-антихристом (как в знаменитом романе Сенкевича «Камо грядеши?>>), а иногда (как в книге Вилбранда) тираном, которого сгубило безумие деспотической власти. Нам кажется, что воссоздать средствами искусства образ Нерона невозможно, ведь мы так и не знаем, каким он был на самом деле.

Вошел в историю благодаря своей жестокости. Равных в этом Нерону не было как до, так и после его правления. Он получал ни с чем несравнимое удовольствие от изощренных издевательств над беззащитными людьми. Ему нравилось когда люди истекали кровью, кричали и корчились от боли, умирая в муках у него на глазах.

Он превратил свою жизнь в кровавую вакханалию, полную излишеств, диких извращенных оргий и убийств. Удивляться нечему: его родители Агриппина и Гней Домиций Агенобарб были жестокими и изворотливыми людьми. Поэтому он с малых лет считал нормальным и естественным делом убийства родственников.

Отец будущего императора умер, когда ему исполнилось 3 года. Амбициозная мать сделала все, чтобы ее сын взошел на престол и стал правителем Рима. Выйдя замуж за императора Клавдия, который внезапно овдовел, она добилась, чтобы Нерон сначала обвенчался, а потом и женился на его дочери Октавии. Кроме того, Клавдий усыновил Нерона. Мать добилась и того, чтобы ее сына обучал знаменитый философ Сенека.

Став императором, Нерон понял, что ему не очень-то интересны государственные дела. Другое дело – попойки и оргии. Поэтому первое время вместо него правили мать и ее приближенные. Это не нравилось многим придворным. Начались интриги, вследствие которых «доброжелатели» начали поощрять развитие у Нерона разных пороков. Он охладел к законной жене, закрутив роман с Актеей. Впрочем, в его постели бывала не только она, но и другие женщины.

Это подточило отношения Нерона не только с женой, но и с матерью. Сенека и Бурр воспользовались ситуацией и сослали Агриппину в отдельный дворец. Несколько лет они фактически правили за Нерона, который продолжал проводить время в пьянстве и разврате. Была у Нерона забавная особенность: ему очень нравилось, когда придворные рассказывали ему про свои извращенные утехи. Это он считал признаком честности и доверия к императору, поэтому извращенцам, готовым рассказать о своих похождениях, сходило с рук все что угодно.

Мать, живущая в уединении, пыталась вернуть свое было влияние на сына и утерянную власть. Поэтому была не всегда сдержанна на язык. Про все ее высказывания шпионы доносили Нерону. Наконец, он не выдержал и приказал ее убить.

Мать все-таки как-то сдерживала Нерона в его тяге к извращенным утехам. После ее смерти он пустился во все тяжкие. Таких оргий, как при Нероне, Рим еще не знал! В них участвовала не только знать, но и обычные рабы, если они были симпатичными. К тому же рабов можно было убить, когда надоедят.

После пожара, случившегося в городе, Нерон начала настоящую «охоту на ведьм». Он не стал долго думать и искать виноватых, а просто-напросто назначил виноватыми христиан. Начались массовые казни невиновных. Народ роптал, но из-за боязни, что может быть еще хуже, терпел. И даже делал вид, что верит в справедливость несправедливых расправ.

Нерон вскоре нашел себе новое занятие – взялся заново отстраивать Рим. А деньги, необходимые на строительство, «занимал» у состоятельных граждан. В принудительном порядке, разумеется. Тех, кто роптал, обвинял в государственной измене. Их казнили, а имущество забирали в государственную казну.

Вскоре недовольные подняли восстание. Нерон в страхе бежал из Рима. Оказавшись в изгнании, понял, что все лучшее позади. Назад дороги нет – друзья и родственники убиты, причем по его приказу, «доброжелатели» переметнулись на сторону врагов. Ничего не осталось. Подавшись депрессивному настроению, он покончил с собой.

Нерон не смог удержать трон, добытый для него матерью. И был виноват в этом сам. Не надо было слушать «доброжелателей», настраивающих его против матери и жены. Ведь они бы его не предали.

В общем-то Нерон получил по заслугам. Бесславный конец правления и жизни – расплата за его предательство и подлость.

Геннадий Морганюк

Присоединяйтесь к группам «Кто есть кто

На мощеной дороге, совсем рядом, послышался дробный стук конских копыт. Нерон встал и едва слышно выговорил строчку из Гомера:
«Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает...»

Он схватил два меча. С помощью своего советника по прошениям Эпафродита он вонзил себе в горло один из мечей.

Кавалькада приближалась. Центурион, соскочив на землю, попытался остановить кровь, хлынувшую из раны, зажав ее плащом. Нерон знал, что сенату, постановившему засечь его насмерть, он был нужен живым. Он только и вымолвил: — Слишком поздно. Голос его осекся. Но сколько горечи было в его последних словах:
— Вот она, ваша верность...
«И...— пишет Светоний,— (он) испустил дух. Глаза его остановились и выкатились, на них ужасно было смотреть».

Нерону было немногим более тридцати лет. Правил он тринадцать лет и восемь месяцев. О нем уже сложили легенду как о самом страшном из чудовищ, каких когда-либо носила земля. На протяжении веков легенда эта подкреплялась все более ужасающими подробностями. Во времена средневековья Нерона сделали самим воплощением зла. В немецкой поэтической хронике XII века он представлен «самым жестоким из людей, которых когда-либо рождала мать».

Его предали посрамлению еще римские писатели — Тацит, Светоний, Кассий Дион. Средневековые сочинители только «подлили масла в огонь». А популярный роман «Quo Vadis», не раз выходивший на экраны, окончательно закрепил образ Нерона в сознании публики как личности в высшей степени презренной.

Разве не он убил свою родную мать? Разве не он отравил Британика, своего сводного брата? Разве не он потехи ради учинил в Риме страшный пожар? Не он ли обвинил в поджоге ни в чем не повинных христиан и обрек их на жесточайшие муки? Это всего лишь некоторые из преступлений, вменяемых в вину Нерону.

Минуло два тысячелетия, но никто даже не подумал опровергнуть эти на первый взгляд бесспорные обвинения. И лишь недавно стали раздаваться голоса, вносящие явный диссонанс в звучание согласного хора. Некоторые историки — и среди них прежде всего Жорж Ру и Жильбер-Шарль Пикар — решились поставить неожиданный вопрос: а что, если Нерон был оклеветан?

Мессалина, жена императора Клавдия, родила ему сына. Счастливый Клавдий нарек его Британиком —в честь победы над Британией. Распутство Мессалины было — и осталось — притчей во языцех. В довершение всего она, при живом-то Клавдии и даже не будучи разведенной с ним, умудрилась выйти замуж за своего любовника Силия. Она, видно, полагала, что император простит ей и это безумство. Но он не простил. Ввергнутая в смятение, Мессалина велела принести ей кинжал и уже приставила его острие к своей шее. Однако мужество оставило императрицу, и в последнее мгновение кто-то из челяди отвел ее руку с кинжалом — в данном случае руку смерти.

В ту пору Клавдию было пятьдесят восемь лет. Он объявил своим войскам: «Увы, я всегда был несчастлив в браке, посему даю обет безбрачия на всю оставшуюся жизнь. И ежели я нарушу обет сей, вы будете вправе низвергнуть меня».

Не успели слова его как следует запечатлеться в сознании воинов, как он, не тратя времени даром, обручился со своей племянницей Агриппиной. Однако не надо думать, что это юное создание, отдавшее себя похотливому старику, было воплощением чистоты и добродетели. Агриппина доводилась внучатой племянницей Тиберию. Она была изнасилована своим родным братом Калигулой, как, впрочем, и две других ее сестры. После того как Тиберию стало известно об этом, он разлучил сестер с братом и поспешил выдать их замуж. Агриппина стала женой Домиция Агенобарба, который был старше ее на двадцать пять лет. Отпрыск процветающего патрицианского рода, известного своей крайней жестокостью, он, по свидетельствам историков, стяжал себе славу самого последовательного его представителя: однажды убил своего вольноотпущенника только за то, что тот не хотел пить, сколько ему велели; одному римскому всаднику выбил глаз за его слишком резкую брань; сознательно задавил мальчика, оказавшегося на его пути; наконец, делил ложе со своей сестрой. От Агенобарба у Агриппины родился сын — Нерон. Нерону было три года, когда Агенобарб скончался от водянки. Агриппина, осушив слезы, поспешила выйти замуж за богатого патриция Пассивна Криспа. Сей бравый молодец тратил золото направо и налево ради одной цели: он мечтал видеть Агриппину самой восхитительной женщиной Рима. Однако Агриппина, выросшая и обретшая зрелость рядом с жестоким властителем, думала только о власти. После смерти Мессалины она прознала, что император Клавдий собирается жениться снова. Тут, как нельзя более кстати, ушел из жизни Пассиен Крисп — молва утверждала, будто его отравила собственная жена. Правда это или нет, неизвестно, но путь к императорскому венцу для Агриппины был расчищен.

Брак Агриппины с Клавдием, рассказывает Тацит, «явился причиною решительных перемен в государстве: всеми делами Римской державы стала заправлять женщина; она держала узду крепко натянутой, как если бы та находилась в мужской руке».

Достигнув своей цели, Агриппина возжелала большего. Чего же? Она хотела, чтобы право на трон перешло к ее сыну Нерону, а не к Британику, наследнику Клавдия. Первым делом она попросила у Клавдия для Нерона руки его дочери Октавии. Потрясенный Клавдий все же обручил молодых людей. Дело в том, что Октавия уже была помолвлена. Однако Агриппина обвинила ее жениха Юния Силана в преступной кровосмесительной связи — она знала, что делала. После того как Силан предстал перед сенатом, он был вынужден покончить с собой. После его смерти была отпразднована помолвка Нерона с Октавией. А их свадьба, принимая во внимание возраст жениха и невесты, состоялась лишь четыре года спустя — в 53 году. Так Нерон стал пасынком и одновременно зятем императора, А поскольку по материнской линии он был прямым потомком Августа, то вполне мог претендовать на императорский престол. Но как же Британик, ведь он стоял на пути Нерона? Агриппина никак не могла решиться умертвить родного сына Клавдия. Она поступила по-иному. Клавдию пришлось усыновить Нерона. Самый слабовольный из императоров во всем положился на будущее: пусть сама судьба решит, кто из двух его сыновей — законный или приемный — займет его место на троне.

Судьбой этой стала Агриппина. Путем бесконечных интриг она сделала все, чтобы превознести Нерона. Ей хотелось, чтобы народ возлюбил его. Все случилось так, как она и задумала. Рим совсем забыл про Британика. У всех на устах был только один Нерон.

Поначалу Клавдий смотрел на это сквозь пальцы. Казалось, он утратил любовь, которую питал прежде к своему сыну Британику. Но только казалось. В один прекрасный день его словно подменили. Безвольный Клавдий вдруг сделался решительным: большую часть времени он стал посвящать Британику и всякий раз, встречая Британика, обнимал и целовал его. От ближайшего окружения Клавдия Агриппина узнала, что император собирается развестись с ней, облачить Британика в одноцветную тогу и провозгласить его своим наследником. Почуяв великую опасность, Агриппина решила действовать: она встретилась с Лукустой, известной в Риме изобретательницей ядов, которая была родом из Галлии. Лукуста передала матери Нерона склянку с ядом, и та собственноручно подмешала отраву в грибы — излюбленное лакомство Клавдия. Едва Клавдий прикоснулся к блюду, как почувствовал себя плохо и потерял сознание. Императора унесли в его покои и уложили на ложе. Понемногу он пришел в себя, и у него началась обильная рвота. «К тому же,— рассказывает Тацит,— приступ поноса доставил ему видимое облегчение». Агриппина тотчас же велела кликнуть лекаря Ксенофонта. Тот, желая вызвать у Клавдия рвоту, воспользовался гусиным пером, как обычно поступали в подобных случаях. Однако, прежде чем ввести перо Клавдию в горло, он смочил его кончик в яде. Действие яда было мгновенным: у Клавдия разом «отнялись язык и слух, и он скончался».

Уластить сенат и армию большого труда не составило. Однако за верность Нерону воины потребовали по 15 тысяч сестерций на человека. Для этого потребовалось собрать сумму, равную более чем два миллиона франков. После того как армия получила все, что ей причиталось, она приветствовала Нерона кличем:
— Да здравствует император Нерон!

Так же умилостивили и сенат — после долгих раболепных речей Нерон был провозглашен императором. Сенаторы даже не побоялись наречь его «отцом нации». Однако, по совету Сенеки, Нерон отклонил столь великую для себя честь, сославшись на то, что семнадцатилетнему юноше не пристало носить такой высокий титул. Его скромность произвела на сенат самое благоприятное впечатление.

Так осуществилась мечта Агриппины. Сын ее стал императором. Она теперь могла вершить судьбой империи. Она действительно встала у кормила власти. Но власть свою удерживала с помощью террора. Отныне всех, кто был ей неугоден, Агриппина предавала смерти, а начала она со своей золовки Домиции, одно время воспитывавшей Нерона.

А что же Нерон? Быть может, «чудовище» уже проснулось в нем? Нет, пока еще час его не пробил. Он заявлял, что его правление будет царствием мира и справедливости. И говорил это вполне чистосердечно. Когда однажды Сенека дал ему на подпись указ о казни двух разбойников, Нерон в сильном волнении воскликнул: «О, если бы я не умел писать!»

Нерон с детства увлекался поэзией, живописью и театром, дружил с актерами и сам сочинял поэмы. Светоний рассказывал, что «держал в руках таблички и тетрадки с самыми известными его стихами, начертанными его собственной рукой». Действительно ли эти стихи были написаны Нероном? «Видно было,— продолжает Светоний,— что они не переписаны с книг или с голоса, а писались тотчас, как придумывались и сочинялись,— столько в них помарок, поправок и вставок». Некоторые из этих стихов, пронизанных духом эллинизма, дошли до нас. Нерон боготворил Элладу. Он жил ее легендами и героями. Кроме того, он брал уроки пения и смело выносил на суд публики свои собственные вокальные сочинения. Как всякий профессиональный певец, он берег голос — избегал сквозняков и по нескольку раз на дню делал специальные полоскания. Нерон увлекался и архитектурой — его Золотой дворец в Риме приводил современников в восхищение. Слава о нем, как о покровителе искусств, пережила века.

Однажды Нерон собрал своих самых близких друзей, чтобы отметить праздник Сатурналий. Среди приглашенных был и Британик. Каждому из гостей надлежало показать себя в каком-то определенном жанре — поэзии, пении либо танце. И вот настал черед Британика. «Тот,— рассказывает Тацит, — твердым голосом начал песнь, полную иносказательных жалоб на то, что его лишили родительского наследия и верховной власти». Это был отрывок из Цицерона:
С рождения отвергнут я судьбою.
Известно ль вам, что я на трон был с детства наречен?
Отныне ж я могущества, богатств и власти,
Как видите, фортуною лишен...

Нетрудно догадаться, какое впечатление эта песнь произвела на гостей и в первую очередь на Нерона. Историки не единожды утверждали, что, заслышав ее, Нерон, охваченный слепой ненавистью, решил раз и навсегда свести счеты с Британиком. Следующие две недели юноши были неразлучны. Возможно ли, чтобы император, которому в ту пору было всего лишь семнадцать лет, оказался способен столь искусно скрывать свои злонамерения? В самом деле, все это время он всячески обласкивал Британика, но в особенной манере. Как говорит Тацит, «в течение нескольких дней перед умерщвлением брата Нерон неоднократно подвергал надругательствам его отроческое тело». Что было потом — хорошо известно: Нерон призвал на помощь Лукусгу, ставшую к тому времени «официальной» семейной отравительницей, и получил от нее сильный яд. На обеде, в присутствии Нерона, Агриппины и большого числа приглашенных, Британику подали отравленное питье. «Так как его кушанья и напитки, — рассказывает Тацит,— отведывал выделенный для этого раб, то, чтобы не был нарушен установленный порядок или смерть обоих не разоблачила злодейского умысла, была придумана следующая уловка. Еще безвредное, но недостаточно остуженное, уже отведанное питье передается Британику; отвергнутое им, как чрезмерно горячее, оно разбавляется холодной водой с разведенным в ней ядом, который мгновенно проник во все его члены, так что у него разом пресеклись голос и дыхание».

Однако, как всем было известно, Британик страдал падучей. И Нерон, когда его уносили, успокоил гостей, сказав им, что у Британика, дескать, случился очередной припадок. Некоторое время спустя объявили, что Британик умер. Так Нерон совершил свое первое преступление. Одно из самых ужасных. И все же тот факт, что Британик был отравлен, вызвал у Жоржа Ру сомнения. По его словам, «есть все основания полагать, что история убийства Британика—чистая выдумка». Каковы же его доказательства?

Историю эту поведали нам Светоний и Тацит, но описали они ее спустя пятьдесят лет после случившегося — когда Нерона уже клеймили все кому не лень. Современники же императора: Сенека, Петроний, Виндекс, Плутарх — не упоминают об этом вовсе. Да, они обвиняют Нерона в том, что он убил свою мать. Но об убийстве Британика они не говорят ни слова. Если бы Нерон хотел избавиться от Британика, зачем ему было это делать у всех на глазах? Он мог сослать его в отдаленную провинцию и поручить верным людям там его и убить. Если бы Нерон замыслил отравить Британика, почему он не предпочел прибегнуть к медленнодействующему яду, чтобы постепенное угасание брата больше походило на естественную смерть? В самом деле, с такими замечаниями нельзя не согласиться. Но Жорж Ру не ограничивается только этим. Он приводит слова Тацита: «...едва Британик пригубил кубок, как у него разом пресеклись голос и дыхание». По Тациту выходит, что Британик упал замертво. Иными словами, для его умерщвления был использован «быстродействующий яд». Прошло уже двенадцать веков, но никто так и не поинтересовался, был ли древним римлянам известен такой сильный яд? Этот вопрос заинтересовал Жоржа Ру. Он опросил многих химиков и токсикологов. Их ответ был однозначным: «Римлянам был неизвестен яд, способный вызвать мгновенную смерть». Так считают доктор Раймон Мартен и профессор Кон-Абрэ. По мнению доктора Мартена, «мгновенная смерть Британика очень напоминает аневризму сердца, часто наблюдаемую во время эпилептических припадков».

Как известно, у обывателя бытует некоторое предубеждение против сильных мира сего, они для него порочны вне сомнения. И убийство Британика его сводным братом восприняли как дело очевидное, тем более что в роду Цезарей родственники умерщвляли друг друга с легкостью. Однако эта «очевидность» не выдерживает самой элементарной проверки логикой.

Кто посмел бы оспаривать право Нерона на римский престол? Ни у кого и в мыслях этого не было, тем более что римляне боготворили своего императора. Современные историки единогласно утверждают: в первую треть правления Нерона Рим процветал как никогда. Первым делом Нерон занялся улучшением благосостояния своего народа. Он упразднил или сократил часть обременительных податей. Жителям Рима роздал огромную сумму денег — по четыреста сестерций на человека. Обедневшим сенаторам и знати назначил пожизненное пособие. По наущению Сенеки и Бурра он внес значительные поправки в законодательство и систему управления.

И вместе с тем трудно представить себе Нерона, прогуливающегося по городу и приветствующего по имени всех сенаторов, какие попадались ему навстречу. С юных лет он страдал ожирением, однако за всю жизнь болел только три раза. Но внешне он выглядел нездоровым: одутловатое лицо, толстая шея, живот и маленькие глубоко посаженные глаза, выражавшие тревогу и растерянность. А также полное безволие. Конечно, во внешнем облике Нерона, как в зеркале, отражалась главная его драма — этот безвольный человек сосредоточил в своих руках безграничную власть.

Смелости ему недоставало, как и воли. Как пишет Жильбер-Шарль Пикар, Нерон дрожал по всякому поводу — сначала перед матерью, потом перед своими воспитателями, наконец перед сенатом, народом, армией, зрителями в театре, судьями на состязаниях, рабами и женщинами. Легенда утверждает, будто Нерон убивал удовольствия ради. Но это неправда. Он убивал потому, что боялся. Он хотел отменить смертную казнь в армии, задумал изменить правила гладиаторских боев так, чтобы гладиаторы бились не насмерть. Но, когда его охватывал страх, он убивал, точно загнанный зверь.

Именно так он решился на одно из самых ужасных преступлений — убил свою мать. По словам Тацита, для Агриппины злодейство как таковое давно уже было не в диковину. Она отравила своего второго мужа. По ее приказу была зарезана ее соперница — Лоллия Павлина; она обрекла на смерть свою золовку Домицию Лепиду, убила воспитателя Британика Сосибия, отравила своего третьего мужа Клавдия; по ее велению был убит ближайший советник Клавдия Нарцисс. Злодеяния матери повергали Нерона в ужас — он страшился ее и одновременно восхищался ею. Мало-помалу он ограничил ее власть, которую она сама себе предоставляла. Но Агриппина не желала смириться с этим. Чтобы возвратить былую власть — материнскую и императорскую, — она отдалась сыну. Ее распутство не могло остаться незамеченным. Вскоре Рим узнал об их страшной связи. В этом великом городе уже давно привыкли ничему не удивляться, но на сей раз изумление граждан переросло в гнев. Вольноотпущенница и наложница Нерона Акта открыла ему глаза на им содеянное, и он, осознав чудовищность своего поведения, проклял Агриппину. В конце 55 года Нерон велел ей покинуть дворец и отправиться жить на роскошную виллу Антонию. Однако он лишил ее охраны, так что Агриппина осталась под зашитой лишь нескольких преторианцев из императорской гвардии. Это означало, что она попала в немилость.

Покорность, как мы уже видели, не была свойственна Агриппине. Сойдясь с недругами сына, она вновь затеяла интриги и стала готовить заговор против императора. Но Нерон вовремя опередил ее. «В конце концов,— пишет Тацит, — сочтя, что она тяготит его, где бы ни находилась, он решает ее умертвить».

Первая попытка, однако, не удалась: галера, на которой она находилась, затонула, как и было задумано, но Агриппина хорошо плавала, и ей удалось добраться до берега. Позже убийцы, нанятые Нероном, проникли прямо к ней в покои. Завидев их, она встала и, смерив взглядом предводителя, сказала ему:
— Если ты прибыл за вестями, можешь передать, что со мною все в порядке. Если же ты пришел, чтобы совершить злодеяние, знай, я не верю, что мой сын способен на это. Он не мог приказать тебе убить свою мать.

Ответом ей было молчание. Тягостное молчание. Один из убийц приблизился к Агриппине и ударил ее по голове тяжелой дубиной. Агриппина рухнула наземь и увидела, как центурион вытаскивает из ножен меч. Тогда она разорвала на себе тунику и, представ перед убийцей голой, проговорила:
— Поражай чрево! Там я носила Цезаря!

Ее добили несколькими ударами меча.

На сей раз никто из историков не пытался оправдать Нерона. Нисколько не умаляя его вину, они объясняли, что таковы были нравы того времени. А римляне, крайне осуждавшие кровосмешение, ничуть не возмутились, узнав об убийстве Агриппины. Напротив, сенат даже поздравил Нерона с ее смертью.

К супруге своей Октавии, к браку с которой его принудила Агриппина, он не испытывал ничего, кроме отвращения. Вероятно, она была глупая и безобразная. Он развелся с нею и взял в жены женщину, которую любил, — Поппею, а Октавию сослал на крохотный островок Пантеллерию, где ее вскоре постигла смерть. Нерон женился на Поппее через три недели после развода с Октавией, и спустя девять месяцев Поппея родила ему дочь. Радость Нерона была велика, но не меньшим было и его горе, когда, прожив всего лишь четыре месяца, маленькая Агриппа умерла.

По причинам, вполне объяснимым для современных психоаналитиков, Нерон проникся лютой ненавистью к Поппее. Однажды, когда между ними вспыхнула бурная ссора — Поппея тогда вновь была беременна,— он убил ее, как говорят, ударом ноги в живот.

Что же произошло с Нероном, ведь в начале своего правления он отличался мягким и миролюбивым характером? Он стал предаваться чудовищному распутству, не зная в этом удержу, его всегда окружали фигляры, готовые потакать самым гнусным его прихотям. Главной его забавой были цирковые представления. Для удовлетворения своих патологических страстей он каждый день искал новых, все более изощренных развлечений. Как-то раз один из его приближенных бросил при нем фразу, вошедшую у римлян в поговорку:
— Когда умру, пускай земля огнем горит!

Нерон тотчас же возразил ему:

— Нет, пока живу!

Если верить латинским авторам, однажды, после грандиозной попойки, он велел поджечь Рим с четырех сторон, а сам наслаждался «великим пламенем, напоминавшим крушение Трои». Вину за это преступление он без всякого зазрения совести возложил на маленькую колонию христиан, проживавших в Риме. Тацит рассказывает, что «их распинали на крестах или, обреченных на смерть в огне, поджигали с наступлением темноты ради ночного освещения». Потомки тоже были совершенно уверены: пожар в Риме устроил сам Нерон. Но им опять возражают современные историки. Леон Гомо, Жерар Вальтер и Жорж Ру считают, что вина Нерона здесь недоказуема.

В данном случае главным обвинителем выступает Тацит. Однако его свидетельство о гонениях на христиан дошло до нас в виде рукописи XI века. Профессор Ошар, с филологического факультета Бордоского университета, задался вопросом: а что если в свое время правоверные монахи просто-напросто взяли и приписали к рассказу латинского историка о тех трагических событиях свою, захватывающую, версию? Ведь, как точно известно, в то время, когда разразился пожар, Нерона в Риме не было. Он находился на побережье, в Антии, что в пятидесяти километрах от Рима. Быть может, он отдал приказ о поджоге города неделей раньше? В таком случае, неужели ему не хотелось лично проследить за осуществлением столь хитро задуманного плана? Тем более что утверждают, будто этим пожаром Нерон желал доставить себе эдакое эстетическое наслаждение. Выходит, Нерон, страстный собиратель бесценных сокровищ, поджег город, лежавший у подножия его дворца, рискуя, что загорится и его собственный дом, битком набитый всякими ценностями, как, впрочем, и случилось? Леон Гомо отмечает: «Ночь накануне пожара выдалась лунная — обстоятельство не очень-то благоприятное для осуществления замысла Нерона». В конечном итоге все предположения на этот счет основаны на сообщении Плиния, утверждавшего, что в Риме были вековые деревья, которые «простояли до пожара, случившегося при принцепсе Нероне». И ничего более. Светоний, однако, уточняет: «Виновником бедствия был Нерон». Но о самом Светонии профессор Вильгельм Голлаб говорит так: «Он соглашается и со слухами, и с фактами... Ему совершенно несвойственен аналитический подход, которым должен обладать настоящий историк... К его свидетельствам следует относиться с крайней осторожностью».

Однако бытует еще мнение, что с помощью огня Нерон хотел очистить Рим от трущоб. На самом же деле от пожара больше всего пострадали самые красивые кварталы. А Трастевер, со всеми его нечистотами, остался совершенно нетронутым. Пожар начался с построек, примыкавших к цирку. В этих постройках жили люди. Неужели они могли со спокойным сердцем взирать, как огонь пожирает их жилища, не предпринимать никаких мер по его тушению и не требовать наказания виновного? «В этом случае,— говорит Жорж Ру, —должен был возникнуть страшный переполох, люди узнали бы, кто это сделал, и непременно сообщили властям». Самым удивительным в этой истории кажется отношение римлян к происшедшему. После пожара они восторженно приветствовали Нерона, который в эти дни был сам не свой. Если бы население было убеждено в виновности императора, неужто оно стало бы его восхвалять?

Не менее спорным выглядит и обвинение, выдвинутое Нероном против христиан, и то, что он их жестоко преследовал. Ученые и специалисты опровергли свидетельства о характере казней, которым они подверглись, с чисто научной точки зрения. Дело в том, что распятые на крестах и подожженные человеческие тела не могли гореть как факелы. Они должны были медленно обугливаться.

После бедствия Рим был отстроен заново. Справедливости ради следует сказать, что возрождение отца городов является примером величайших достижений в области градостроительства. Самый прекрасный в то время город возродился буквально из пепла. Подлинным архитектурным шедевром в нем был дом Нерона — Золотой дворец. Работы по восстановлению Рима способствовали процветанию всей империи: поднялась цена на землю, появилось множество новых ремесел, каждый житель империи был обеспечен работой. Тем не менее античные авторы, обвинявшие Нерона во всех смертных грехах, старались обойти вниманием тот положительный опыт, который был накоплен во время его царствования.

Как бы то ни было, а в империи уже зрело недовольство — вместе с чернью роптала и знать. Помпезные выступления Нерона в цирке и амфитеатре вызывали неприязнь в высших слоях общества. Заканчивая читать поэмы, Нерон смиренно преклонял колено перед толпой, со страхом ожидая приговора современников. И приободрялся лишь после того, как публика приветствовала его громом оваций. Однако аплодировать ему начинали специально подобранные для этой цели люди. И горе было тому, кто дерзнул бы остаться равнодушным к его выступлению. Однажды во время одного такого представления, когда Нерон читал свои стихи, кто-то из зрителей заснул. Его грубо растолкали и приготовились воздать ему по заслугам. Однако зритель оказался высокого звания — только это и спасло его от неминуемой смерти. Его звали Веспасиан. В один прекрасный день судьба сделала его императором.

Первый заговор, зачинщиком которого выступил Пизон, один из приближенных императора, был Нероном раскрыт. В отместку он пролил потоки крови. Среди несчетного числа его жертв оказались Петроний, Трасей, Сенека, Лукан. Однако беспрерывные казни не остановили врагов Нерона. Пропретор Галлии Виндекс и наместник в Испании Галвба объявили о своем неподчинении императору. Вслед затем события развивались очень быстро. Часть империи провозгласила императором Гальбу. На его сторону встали сенат и преторианцы. Низложенный общим постановлением сената, всеми покинутый, Нерон бежал из Рима и скрылся во владениях своего вольноотпущенника Фага. Однако Нерон знал, что его уже ищут и непременно найдут, чтобы казнить по обычаю предков. Когда он спросил, что это за казнь, ему ответили, что «преступника раздевают донага, голову зажимают колодкой, а по туловищу секут розгами до смерти».

Узнав, что его ожидает, Нерон решил избежать уготовленного ему позора. Он велел вырыть для себя могилу, причем сам при этом присутствовал. То и дело он повторял:
— Какой великий артист погибает!
Когда всадники были уже совсем близко, он вонзил себе в горло меч.

Перевел с французского И.Алчеев

Библия о Нероне и других императорах:
I. Рус. слово "кесарь" восходит через греч. кайсар к родовому имени Цезарь, к-рое принадлежало одной из ветвей рим. рода Юлиев. Прославленным отпрыском этого рода был Гай Юлий Цезарь. Цезарь усыновил своего внучатого племянника, к-рый стал называть себя Гай Юлий Цезарь Октавиан (-> Август). Многие рим. властители, правившие после него, также прибавляли к своему имени, как составную часть, имя Цезарь (Тиберий, Калигула, Клавдий, Нерон), и постепенно оно превратилось в титул императора. В этом значении слово "кесарь" многократно встречается в НЗ. Упоминаются кесари -> Август (Лк 2:1); -> Тиверий (Тиберий, Лк 3:1 - в Синод. пер. - Тиверий), к-рый также подразумевается в Мф 22:17; Мк 12:14; Лк 20:22; Ин 19:12; -> Клавдий (Деян 18:2) и (не названный по имени) -> Нерон (Деян 25:12, 21; 26:32). Однако, кроме упоминания об изданных Августом и Клавдием повелениях (Лк 2:1; Деян 18:2), в НЗ отсутствуют примеры непосредств. участия императоров в описываемых событиях. Совсем не упоминается имп. Калигула (37-41 гг.), преемник Тиберия и предшественник Клавдия. О нем -> Ирод Ан-типа и -> Ирод Агриппа I.

II. Словосочетание "друг кесаря" (Amicus Caesaris) было офиц. почетным титулом, предоставлявшим его носителю большие при-вилегии; лишение этого титула предполагало немилость для его владельца (Ин 19:12). Выражение "кесарев дом" (Флп 4:22) обозначает (как и вообще понятие -> "дом") не только здание, т.е. дворец императора, но и его се-мейство, включая рабов и вольноотпущен-ников, многие из к-рых жили за пределами Рима, нередко - в крупных городах в провинциях.

III. Обращение к императору как к высшей судебной инстанции считалось правом каждого рим. гражданина. Этим обращением отменялось любое другое судебное решение, в том числе и оправдание (Деян 26:32). Под словом "царь" иногда подразумевался император (1Тим 2:2; 1Пет 2:13,17; возм., и Откр 17:20).

Император Нерон. Бюст

При молодости и неопытности Нерона Агриппина в первые годы его царствования была истинной правительницей римского государства. Она вместе с сыном принимала участие во всех официальных церемониях, принимала послов и давала указания сенату.

Большое влияние в первые годы Нерона имели два талантливых деятеля: префект преторианцев (начальник личной стражи императора) Бурр и бывший воспитатель императора, философ-писатель Сенека. Благодаря им, было принято немало полезных указов. Но положение быстро стало меняться к худшему, ибо молодой Нерон имел крайне испорченный и до патологии тщеславный характер. Целью его тщеславия были не полезные государственные свершения, а стремление снискать себе славу великого актёра, музыканта и художника, хотя ни в одной из этих областей Нерон не имел подлинного таланта, оставаясь бездарным дилетантом.

Сенека и Бурр не достигли успеха в стараниях сдержать развитие порочных сторон натуры Нерона. Честолюбивый и развратный Нерон вскоре страстно возжелал избавиться от опеки своей не менее честолюбивой и развратной матери. Агриппина состояла в любовной связи с влиятельным при дворе вольноотпущенником Паллантом. Нерон отнял у Палланта управление финансами и отправил его в тюрьму, где тот вскоре умер. Агриппина в порыве гнева стала угрожать, что лишит Нерона власти и посадит на трон законного наследника, Британника. Нерон при помощи известной галльской знахарки Локусты отравил Британника (55 г.) и стал строить планы убийства собственной матери. В этом намерении императора поддерживала его новая любовница, знаменитая интриганка Поппея Сабина.

Агриппина Младшая, мать Нерона

Нерон вначале пригласил Агриппину на курорт в Байи и заманил её там на корабль, который при выходе в море должен был развалиться. Но Агриппина спаслась при кораблекрушении. Тогда Нерон послал на виллу матери отряд стражи, который убил её (59 г.). Сенату и народу было объявлено, что Агриппина злоумышляла на жизнь императора.

Избавившись от матери, Нерон дал полную волю своим дурным наклонностям. Он стал с блестящим великолепием устраивать в Риме игры и празднества, где лично выступал как возничий в состязаниях колесниц, как актёр и певец-кифаред. Своему примеру император заставлял следовать и сенатскую знать, которой приходилось плясать перед простым народом непристойные танцы и петь скабрезные песни. На устраиваемых императором пирах царило неслыханное даже в Риме распутство. Людям из высших классов было опасно в нём не участвовать. Не имея ни певческого голоса, ни поэтического дара, Нерон постоянно требовал себе высших наград в сценических состязаниях, и императору на них бурно аплодировала специально оплачиваемая толпа молодёжи.

Расходы на зрелища так истощили казну, что Нерону пришлось пополнять её казнями богатых людей и конфискацией их имущества. Этот произвол прикрывался политическими обвинениями и процессами. В 62 году умер Бурр, возможно отравленный. Дав развод своей первой жене, Октавии, Нерон вступил в брак с Поппеей, которому Бурр ранее упорно противился. Преемником Бурра на посту префекта претория был назначен гнусный злодей Софоний Тигеллин, неразлучный товарищ оргий императора и беспрекословный исполнитель его кровавых распоряжений. Число казней влиятельных и благородных людей всё росло. По желанию Поппеи была убита в ссылке первая жена Нерона, Октавия (62 г.). Становились всё более извращёнными и позорные «артистические» кривляния императора.

Считая Нерона полупомешанным, подданные даже стали возлагать на него вину за страшный пожар, который вспыхнул в Риме в день сожжения его галлами, свирепствовал около десяти суток и уничтожил 10 из 14 больших городских кварталов (64 г.). В народе ходил слух, что Нерон сам приказал поджечь столицу с целью вдохновиться для написания поэмы о разрушении Трои греками. По другой версии, император страстно желал уничтожить свой старый дворец, чтобы воздвигнуть вместо него новый. Постройка этого нового «золотого» дворца действительно началась с неслыханным великолепием. Он получил размеры и вид едва ли не целого города из пышных зданий среди лугов, искусственных озёр и колоннад, со 120-футовой бронзовой статуей бога Солнца в центре. Весь Рим тоже был перестроен в гораздо более внушительном облике.

Чтобы отклонить от себя подозрения в поджоге, Нерон обвинил в нём живших в Риме христиан, которых италийское население считало сектой мизантропов. Последователи христианства подверглись жесточайшему гонению – первому в истории их религии. Христиан зашивали в звериные шкуры и отдавали на растерзание собакам или, распяв на кресте, обмазывали смолою и поджигали. Есть сведения, что инициаторами гонения на христиан выступили ортодоксальные иудеи, которым покровительствовала подкупленная ими Поппея Сабина. Римский пожар, как говорят, начался в еврейском квартале города, и иудеи всячески старались переложить вину за него на тех людей, которых считали отступниками от закона Моисея. В христианской литературе Нерон долго считался Антихристом.

Пожар усилил недовольство Нероном. В 65 г. против него составился заговор, во главе с богатым и популярным вельможей Кальпурнием Пизоном. К нему примкнула даже часть преторианских командиров и оппозиционеры-республиканцы (хотя заговорщики не думали свергать монархию и хотели лишь заменить на троне Нерона Пизоном). Но члены заговора действовали нерешительно и неумело. Они были разоблачены и подверглись жестоким казням. Нерон обвинил в причастности к замыслу и своего бывшего учителя Сенеку. Сенеке и его племяннику Лукану (автору талантливой республиканской поэмы «Фарсалия») пришлось покончить жизнь самоубийством. Вскоре умерла императрица Поппея Сабина – по слухам, от удара ногой, который Нерон нанёс ей, когда она готовилась рожать.

Подозревая теперь заговоры повсюду, Нерон казнил всеми уважаемого сенатора Тразею Пета, видного последователя стоической философии (66 г.). На восточной границе Рим в эти годы проиграл соперничество с парфянами за главенство над Арменией. Честь римского имени кое-как удалось спасти лишь прославленному полководцу Домицию Корбулону: он настоял, чтобы царь, посаженный в Армении парфянами, хотя бы для вида принёс присягу Нерону в Риме. Но, опасаясь весьма уважаемого в войсках Корбулона, Нерон и ему приказал покончить с собой (67 г.).

В 67 году Нерон совершил поездку по Греции. Во всех её городах он выступал как певец и актер, радостно принимая выражения притворного восторга от льстивого населения. На это путешествие и на подарки грекам были израсходованы громадные суммы. Вернувшись в Рим, Нерон въехал в него как олимпийский победитель. Тем временем начальники провинциальных войск составили против него новый – и на сей раз удачный – заговор. Его главным зачинщиком был пропретор Галлии Юлий Виндекс, поборник кельтского патриотизма, мечтавший дать империи государя по выбору галлов. К подготовляемому выступлению примкнули наместники Испании и легионы рейнской армии. Заговорщики в самом начале передрались друг с другом: римские войска, довольно справедливо подозревая соотечественников Виндекса во враждебности к Италии, вступили с ними в бой и истребили 20 тысяч из них. Однако затем все войска западных провинций империи двинулись на Рим, выставив кандидатом в императоры правителя Испании Сульпиция Гальбу.

Смерть Нерона

Италия тоже восстала против Нерона. Сенат объявил его врагом отечества. Спасаясь от ареста, Нерон бежал на виллу одного из своих вольноотпущенников.

Вскоре прибыл курьер, сообщивший, что сенат объявил Нерона врагом народа и намеревается предать его публичной казни. Нерон приготовился к самоубийству, но воли для этого вновь не хватило, и он стал упрашивать одного из слуг заколоть его кинжалом.

Вскоре император услышал стук копыт. Поняв, что едут его арестовывать, Нерон собрался с силами, произнёс строфу из «Илиады» «Коней, стремительно скачущих, топот мне слух поражает», и при помощи своего секретаря Эпафродита перерезал себе горло. Согласно Диону Кассию, фраза «Какой великий артист погибает!» была произнесена в этот момент.

Нерон был последним монархом династии Юлиев-Клавдиев.