Путин готовит ДНР-ЛНР к сливу: что задумали в Кремле . Путин готовит ДНР-ЛНР к сливу: что задумали в Кремле

Оригинал взят у kremlin_pu в Путин и его хунта не остановятся ни перед чем: точка невозврата пройдена давно — Слава Рабинович...

Оригинал взят у sparkmann в Путин и его хунта не остановятся ни перед чем: точка невозврата пройдена давно — Слава Рабинович

Совершенно очевидно, что так называемое «руководство» России понимает, что очень скоро возникнет критическая масса холодильников, победивших телевизор, а главного пахана и его сообщников многие страны будут публично и громко требовать выдать международному трибуналу.

«Выдумать очередное отвлечение «масс», типа Крыма и «Новороссии», уже не удастся, и придётся подавлять вспышки «майданов» по всей территории России, включая остановившиеся регионы и моногорода. Как я это и прогнозировал год назад, давая примерно от 18 до 24 месяцев на возможное начало таких событий (этот прогноз можно легко найти в моём фейсбучном архиве и даже на сайте «Дождя»).

Поэтому так называемое «руководство» России начало протаскивать через Думу серию законопроектов о новых правилах применения огнестрельного оружия сотрудниками полиции и ФСБ.

Здесь всё понятно и никаких иллюзий нет: ради противозаконного удержания узурпированной власти они готовятся не к рекам, а к морям крови, и не только в Москве и Санкт-Петербурге, но и в регионах.

Стрельба «Беркута» по демонстрантам на Майдане в Киеве будет казаться трагическим, но немасштабным преступлением. Эти кремлёвские упыри готовятся к широкомасштабной внутренней войне против своего населения. Не к гражданской войне, ибо предпосылок пока нет, а именно к войне хунты против восставшего народа.

И эта самая настоящая хунта, Путин и его ОПГ, не остановятся ни перед чем: точка невозврата пройдена давно, и оставаться безнаказанными за совершённые преступления они могут (вернее, думают, что могут) только посредством всё больших и более тяжких преступлений.

Решительно действовать против преступной хунты необходимо прямо сейчас, пока она ещё не готова на массовое убийство обнищавших и протестующих граждан. Но она готовится быть готовой. Это не очевидно?

Я не говорю о том, что может случиться. Я говорю о том, что обязательно случится», — заявляет Слава Рабинович.

10964

Хозяин Кремля уйдет из власти только с крушением всего режима

Путин не уйдет из власти. Его поддерживает ФСБ, потому он комфортно сидит в кресле президента. Держится ли он за власть? Только как представитель системы. Если, предположим, существует коллективное руководство из 5-6 человек, и это коллективное руководство решает, что Путина должен сменить, например, Сергей Иванов, я уверен, что смена эта произойдет. Но это произойдет в связи с решением, принятым хунтой, которая сегодня сидит в Кремле, а не по воле оппозиции, народа и избирателей.

Путин ведь не опирается на народ, на избирателей. Он ни с кем не считается, кроме очень небольшой близкой ему группы людей из ФСБ. Сегодня в России реальная власть только у группы, и Путин, как офицер ФСБ, в эту группу тоже входит. Ни у армии, ни у оппозиции, ни у политических партий, ни у Думы, ни у правительства власти в России нет. Только у Кремля, где заседает сформированная Путиным хунта. Так что Путин уйдет от власти только с крушением всего режима. Реальная сила, способная развалить этот режим, есть только у внешних игроков - Северной Америки и объединенной Европы.

Логика событий ведет Кремль к противостоянию с ними. Причем Западу этот конфликт не нужен, но Путин втягивает в этот конфликт цивилизованный мир, и сегодня все понимают, что путинская Россия снова стала угрозой, как когда-то Советский Союз. Из этого следует, что все, кто готов противостоять Путину, получат поддержку. Украина оказалась первым эшелоном этого противостояния. И ей, конечно же, будет оказана помощь. Мы видим, что эта помощь уже начинает оказываться.

Если Путина заменит, например, Иванов, это не будет переворотом, как мне кажется, это будет очередной рокировкой, свидетелями которых мы неоднократно являлись, например, когда власть переходила из рук Путина к Медведеву и обратно. Вариантов насильственного отстранения Путина, если иметь в виду внутрироссийские силы, я не вижу. В США еще во времена СССР была теория о существовании в Политбюро голубей и ястребов, и многие политологи сделали неплохую карьеру, выискивая среди членов Политбюро одних и других. Я никогда не был сторонником этой теории. Я не считал, что есть серьезные различия во взглядах членов Политбюро, и не считал, что в Политбюро всё поделено на голубей и ястребов. Так и сегодня. Есть небольшая группа, человек 5-6. Можно назвать эту группу хунтой, можно назвать ее Корпорацией или Политбюро.

Перед Ельциным в 1999 году были выложены три варианта преемников: Евгений Примаков, Сергей Степашин и Владимир Путин

Суть в том, что решает эта группа. Решает тайно, но решения принимает согласованные. Поэтому в Кремле нет разногласий, например, по поводу политики в отношении Украины. Люди, вошедшие в этот узкий путинский круг, сожгли за собой все мосты еще в марте 2014 года, когда вторглись в Украину. Они могут поменять или видоизменить свою политику только под давлением. Но в этом круге не найдется людей, желающих свержения Путина. Они все теперь повязаны одной общей ответственностью.

Ельцинский вариант был способом привода ФСБ к власти, и использовать его наоборот - для отстранения ФСБ от власти - нереально. КГБ/МБ/ФСК/ФСБ сделала несколько заходов захватить власть в России, начиная с августа 1991 года, но получилось наконец-то только в 2000 году.

Перед Ельциным в 1999 году было выложено три варианта преемников: Евгений Примаков (бывший директор СВР), Сергей Степашин (бывший директор ФСК) и Владимир Путин (бывший директор ФСБ). Но Примаков и Степашин, по мнению руководителя администрации президента Александра Волошина, заигрывали с другим кланом - кланом Лужкова - Бобкова - Гусинского, и в случае победы отстранили бы от власти клан Абрамовича - Березовского - Волошина - Юмашева - Дьяченко. Путин стоял в очереди третьим, но гарантировал, что клан Абрамовича - Березовского - Волошина - Юмашева - Дьяченко останется при власти, и главное - что Ельцин и члены его семьи получат неприкосновенность и никогда и никем не будут судимы за преступления, совершенные в годы правления Ельцина. Собственно, эту часть своих обещаний Путин сдержал, если не иметь в виду выдавливание Березовского за границу (но это было спровоцировано самим Березовским).

Как и Бобкова, Примакова, Степашина, Путина поддерживала ФСБ. Кроме того, его поддерживал кремлевский клан Ельцина. Это и предопределило его победу. Мог при стечении определенных обстоятельств победить клан Примакова - Лужкова - Бобкова - Гусинского. Но во всех случаях в России в 2000 году власть в результате захватила бы ФСБ. А уход Ельцина в отставку был тактическим маневром, дабы кандидат от Кремля шел на выборы не просто выдвиженцем Ельцина, а "исполняющим обязанности президента страны". С таким титулом выиграть выборы было намного проще. Не поддерживать и.о. президента местным властям было сложнее. А именно от местных властей очень часто зависел исход президентских выборов в российских губерниях.

Тем не менее, как и в 1996 году, МБ/ФСК/ФСБ не была до конца уверена в победе, и в 1999 году, как когда-то в декабре 1994-го, снова была на всякий случай начата чеченская война, чтобы создать условия для возможной отмены или отсрочки выборов под предлогом войны в Чечне и необходимости введения чрезвычайного положения. Так что, если бы Путин на выборах столкнулся с серьезными проблемами, в стране было бы объявлено чрезвычайное положение и выборы были бы перенесены. Но всё сработало удачно для Путина: война лишь подняла его рейтинг, и Путин, пусть еле-еле, пусть с неким жульничеством, но победил уже в первом туре.

Кризис заставляет чаще задумываться о будущем: в соцсетях и немногих оставшихся либеральных СМИ завязалась оживленная дискуссия о том, какой может быть послепутинская Россия. Мнения относительно того, насколько прочен нынешний российский режим, как скоро могут начаться перемены, будут ли они мирными или насильственными и какую Россию мы увидим в результате, разделились кардинально. Между тем система власти, возникшая в России при Владимире Путине, не так уж уникальна, а значит, известны и сценарии ухода подобных режимов с исторической сцены. Насколько опыт других стран способен помочь увидеть будущее России?

Для начала напомним некоторые наиболее яркие высказывания участников дискуссии о перспективах России после Путина.

​Гарри Каспаров : "Одним из важнейших факторов, определяющих дальнейшее развитие событий, станет то, каким именно образом Путин будет отстранен от власти. Вариант с более или менее добровольным уходом по примеру Пиночета или Ярузельского не стоит даже рассматривать всерьез, поскольку он принципиально несовместим с базовой логикой существующего режима. Варианты дворцового переворота и массовых протестов по отдельности также имеют сравнительно мало шансов на успех. Скорее всего, режим падет в результате некой комбинации этих двух сценариев".

Олег Кашин : "Путинские и сверхпутинские черты в критиках Путина, вероятно, указывают на то, что ими владеет тот же страх, какой, безусловно, есть и у Путина. Страх потерять власть, страх оказаться лицом к лицу с неуправляемым политическим процессом. Соблазн заменить "плохую" диктатуру "хорошей" – это и идеализм, и подлость одновременно. Хороших диктатур не бывает, и даже если во главе "очищения" станет сам Гарри Каспаров, мы, как уже бывало, очень быстро обнаружим себя под властью его охранников, родственников и тренеров, никем не выбранных и никому не подотчетных".

У меня одно предложение насчет того, что надо сделать в первую очередь после ухода Путина – провести люстрации

​Карина Орлова : "У меня одно предложение насчет того, что надо сделать в первую очередь после ухода Путина – провести люстрации. Но поскольку делить "по партийным спискам" будет очень сложно, так как нет почти тех, кто так или иначе не перебегал со стороны на сторону, то запретить занимать государственные должности и вообще иметь какое-то отношение к построению новой государственности надо всем, кто старше, ну скажем, 1980 года рождения".

Максим Горюнов : "Будущий Путин может быть как нынешний Путин – бестолково имперский, маловразумительный и, в общем, мутный. Будущий Путин может быть как Горбачев, который тоже оттенок Путина, только в других экономических, институциональных и исторических условиях. Будущий Путин, если россиянам невероятно, сказочно повезет, вполне может быть как Александр Второй – в меру успешный реформатор и освободитель крестьян. Не надо обманывать себя, мечтая о будущем слишком широко. Послепутинская Россия будет как вариант путинской России, как один из пятидесяти оттенков серого. Оттенок может быть темнее или светлее – зависит от случайности и от выбора".

По мнению политолога, докторанта Колумбийского университета (США) Марии Снеговой , специализирующейся на проблемах трансформации авторитарных режимов, возможных путей перехода от нынешней системы к "постпутинизму" не так уж много – куда сложнее спрогнозировать, насколько долгим окажется этот переход.

​– В свое время, после конца холодной войны, была популярна теория волн демократизации – мол, постепенно в мире демократий становится всё больше, а диктатур и авторитарных режимов – меньше, но это происходит в несколько приемов, или "волн". Как видим, бывшие республики СССР эту закономерность не совсем оправдывают, как-то не хотят они демократизироваться ускоренными темпами. Где-то эти процессы остановились, где-то были попытки, но они оказались не очень удачными. Теория неверна, практика ее опровергла? Или просто мы слишком узкий временной горизонт берем и все еще впереди?

– Я напомню, что Сэмюэл Хантингтон , разработавший эту теорию, отмечал, что за каждой волной демократизации обязательно следует откат на протяжении какого-то времени. Последняя волна наблюдалась в конце ХХ века, с 1974 по 1991 год, когда демократизировались несколько стран Южной Европы, пали диктатуры в Латинской Америке, добавим к этому многие страны Юго-Восточной Азии и, наконец, посткоммунистические государства. То, что мы видим сегодня, – это всего лишь неизбежный в таких случаях откат.

– Но он довольно-таки затянулся.

– Да. В прошлом году "Фридом Хаус" , организация, которая ведет мониторинг гражданских и политических свобод в мире, зафиксировала девятый год подряд снижение количества стран, где пространство этих свобод увеличилось, и наоборот, рост числа несвободных или частично свободных стран. Не только Россия и в целом постсоветское пространство в этом смысле лидер. Такая же динамика наблюдается, например, и в странах Ближнего Востока и Северной Африки.

Демократия в мире – это мутация, то, чего на протяжении большей части истории человечество не знало

​– Ну, применительно к Ближнему Востоку, при всем уважении, наше сознание воспринимает это как нечто закономерное. Грубо и ненаучно говоря, "там всегда так было". В постсоветском же мире были некие надежды лет 20 назад на достаточно быструю демократизацию...

– Вообще-то и в российской истории, как и в ближневосточной, примеров демократического опыта немного. Что происходит? Сформировавшиеся промежуточные режимы, типа российского, каким он был в 90-е годы, – а он и тогда до конца демократическим не был, – эти режимы теперь просто закручивают гайки. Это и есть откат. На самом деле в целом с начала 90-х годов демократий в мире стало больше. Но мы были слишком оптимистичны относительно многих стран, где общественные и политические институты несовершенны, они не позволяют демократию удержать. Демократия – очень требовательная система, для нее необходимо изменение как в сознании общества, так и в институтах, это процесс долгий и трудный. Если на то пошло, демократия в мире – это мутация, это то, чего на протяжении большей части своей истории человечество не знало.

– То есть демократия – не норма. Почему же тогда возникло представление о том, что она должна распространяться по свету? Мутация ведь штука ограниченная, а норма – расширенная. Может, и не стоит надеяться на расширение этой "мутации"?

– Если вспомнить биологию и теорию эволюции, то согласно ей многие мутации через какое-то время становятся нормой. Так и тут: как только страны достигают определенного уровня экономического и культурного развития, растет вероятность того, что они демократизируются. Поскольку качество институтов, необходимых для поддержания высокого экономического роста, условия для этого, как правило, лучше при демократических режимах. Не всегда, но как правило.

​– Ну а как происходит этот переход? В России сейчас спорят о том, возможен ли переход от того режима, который существует сегодня, сразу к демократии, или же будет фаза другого авторитаризма, этакого просвещенного? То есть придет некая благодетельная "хунта", которая поведет несколько иную политику, чем Путин и его люди. Проведет нужные реформы, а потом откланяется, и настанет царство демократии. Если исходить из опыта других стран, это реально? В Южной Корее и на Тайване что-то подобное, видимо, произошло в свое время. Многие говорят об опыте Чили, оговариваясь, что Пиночет, конечно, был кровавый диктатор, но в итоге провел определенные экономические реформы, а дальше уже произошла демократизация...

– Для начала давайте разберемся с природой российского режима. В 90-е годы, как я уже сказала, он был промежуточным, переходным. А вот текущий российский режим – это самая обыкновенная автократия: все СМИ сколько-нибудь влиятельные под контролем, реальной конкуренции на выборах не допускается, за редчайшими исключениями, все ветви власти под каблуком единого властного центра. Конечно, это по-прежнему электоральная автократия, то есть какие-то формальные избирательные процедуры происходят, причем на многопартийной основе.

Тут есть надежда. Потому что, как показывает опыт, некоторые такие автократии со временем склонны к спокойной трансформации, даже несмотря на то что на данный момент сменить существующий режим путем выборов не представляется возможным. Теперь о том, как могут происходить перемены. Есть свежая работа Барбары Геддес , она пишет в соавторстве с несколькими другими исследователями о том, как происходили переходы в различных автократиях за период с 1946 по 2010 год. По ее мнению, есть три варианта. Первый: кто-то из круга ближайшей к лидеру элиты заменяет его, но формально режим остается тем же самым.

На данный момент сменить существующий режим путем выборов не представляется возможным

​– Это операция "Преемник", ее Россия уже пережила в 1999 году, когда к власти привели Путина.

– Да. Второй вариант – оптимистический, когда действующую власть сменяют демократические лидеры. Третий вариант – он, кстати, более половины случаев таких переходов составляет, – это когда текущий лидер утрачивает контроль, и власть переходит к другой группе, не относящейся непосредственно к прежней элите. Но эта новая группа тоже устанавливает автократию. Вроде бы правящая элита сменилась, а суть осталась та же. Почему? Потому, что авторитарные режимы в большинстве случаев уничтожают полноценные общественные институты в своей стране и не оставляют больших возможностей для развития демократии, которой требуются такие институты.

– Где вот так случилось?

– Ну, скажем, многочисленные африканские смены власти. В Латинской Америке многие страны в середине ХХ века, когда одного автократа-популиста сменяла военная хунта , – это очень типичный вариант. Кроме того, очень многие посткоммунистические транзиты – от Белоруссии до стран Центральной Азии, где на смену советскому режиму почти без перерыва пришли новые автократии.

– Этот вариант, как вам кажется, для России реален?

– К сожалению, он вероятен. Многие из российских аналитиков, на мой взгляд, не совсем правильно часто сравнивают сегодняшнюю Россию с латиноамериканскими хунтами, делая упор на доминировании силовых структур, спецслужбы, которые все контролируют, и так далее. На самом деле более корректное сравнение – это так называемые неопатримониальные режимы Африки. При таком режиме лидер или правящий клан удерживает власть с помощью системы личного патронажа, основанной на неформальных отношениях, лояльности и личных связях. То есть нет институтов, общих правил игры в такой стране, а организация власти такова, что правитель подкупает лояльные ему группы. В отсутствие институтов нет никаких сдержек для власти, а у самой власти, организованной таким образом, нет желания как-либо развивать страну. Ведь вся политика фактически сводится к тому, что разные группы интересов борются за доступ к кормушке, за перераспределение ресурсов.

​– Эта картина очень знакома, безусловно, и от нее веет суровой безнадежностью. Возможны ли все-таки позитивные изменения и при таком положении дел? В недавней статье в "Ведомостях" политолог Дмитрий Травин пишет, что некие перемены могут быть в будущем связаны со сменой поколений в рамках нынешней правящей элиты. Но не очень понятно, выросло ли в России такое поколение, готовое к каким-то переменам. Возможны ли сдвиги внутри самой путинской элиты, или там уже все так законсервировалось в рамках схемы перераспределения ресурсов в пользу своих карманов, что так все и будет продолжаться?

– Под сменой поколений имеется в виду что: смерть лидера и естественный уход его от власти? Это действительно один из наиболее часто встречающихся вариантов смены авторитарных режимов, таких как российский, то есть персоналистских. Лидер умирает, а поскольку все держится на нем, то так или иначе следующий лидер будет другим, и в этом смысле неизбежно приходят изменения. Но тут есть проблемы, связанные опять-таки с характером режима. Допустим, многие латиноамериканские хунты были основаны на том, что пытались обеспечивать экономический рост, и там в качестве основной группы поддержки режима выступал бизнес. Когда роста не было, когда возникал кризис, начинался транзит. Причем обычно более или менее мирный. Напомню, что даже Пиночет ушел от власти мирным путем.

Но в неопатримониальных системах об экономическом росте и каких-то благах для страны речь не идет, а идет о том, у кого доступ к кормушке. Конечно, поскольку режим основан на перераспределении, экономический кризис делает ситуацию хуже. Это в России мы уже наблюдаем, понемножку растут протестные настроения, дальнобойщики появляются , да и элита не очень довольна. С этим связано количество подарков и подачек, которые Тимченко, Ротенберги и прочие от власти получают – явно с целью их задобрить. Но сам по себе экономический кризис для такой системы не является катастрофическим ударом.

Сам по себе экономический кризис для такой системы не является катастрофическим ударом

​– Почему? Ведь есть большинство граждан, которые доступа к кормушке не имеют или имеют крайне ограниченный. По логике вещей, по мере ухудшения экономической ситуации раздражение должно возрастать, ​ а это угроза системе. То есть в итоге система должна пойти вразнос.

– Вы совершенно правы, но это значит, что возможность мирного транзита снижается. А с другой стороны, протест, идущий из низов населения, зреет медленно. В таких странах часто люди с патриархальным сознанием, хотя понемножечку и они начинают понимать, что дело плохо. Плюс бизнес тоже очень недоволен тем, как власть себя ведет в такого рода системах, и мы это в России опять же наблюдаем, видим, что все чаще и чаще выступления бизнесменов начинают носить характер отчаянного крика о помощи . Если бизнес, недовольный ситуацией в стране, и социальные низы объединяются в этом протесте, тогда неопатримониальные режимы рушатся, и появляется шанс для действительно серьезных перемен. Но протест должен быть масштабным и всеобъемлющим. Его назревание – процесс очень долгосрочный и долго тлеющий, только на фоне устойчиво плохой экономической ситуации. Тут должно совпасть несколько очень важных факторов.

– Фактически вы говорите примерно то же, что сказал пару месяцев назад Михаил Ходорковский: в России революция не исключена . Но вы считаете, что этот процесс может занять достаточно долгое время?

– Более долгое, чем многим хотелось бы. Вообще, как известно, в России надо жить долго . Если транзит и происходит, гарантии того, что после него будет демократия сразу же, нет. Но все-таки у российского общества огромный потенциал, и мы так или иначе люди с более или менее европейским сознанием, хотя и с большими оговорками. Так что, думаю, отчаиваться не стоит, – считает политолог, специалист по проблемам трансформации авторитарных режимов .

Готовит российскую общественность к сливу так называемых ДНР и ЛНР. Такое мнение высказал «Апострофу» российский политолог Дмитрий Орешкин , комментируя заявление главы Кремля о миротворческой миссии ООН на Донбассе (Путин сказал, что не против размещения миссии на всей территории оккупированного Донбасса, но Киев должен договориться об этом с боевиками).

Четыре года подряд я говорил, что Донбасс будет находится в каком-то промежуточном статусе - типа Приднестровья. Потому что вернуть его безоговорочно Украине Путин не может без потери лица. Взять Донбасс под свой патронаж и в свою территориальную структуру безоговорочно он, опять же, не может, потому что это будет сопровождаться слишком серьезными издержками. Соответственно, теперь вопрос, в какой именно степени.

Не следует верить тому, что говорит Путин. Он делает одно, говорит другое и считает это абсолютно нормальным. Его слова, скорее, означают некоторую работу с общественным мнением. Он одновременно дает сигналы, что «присоединять» Донбасс не будем, и что украинских войск (на оккупированную часть востока Украины, - «Апостроф») не допустим, потому что будет резня. И самый главный сигнал - миротворческий: он хочет выступать миротворцем. Что вполне естественно, потому что за прошедшие с начала этой кампании три года Россия потерпела очень серьезные экономические поражения, и население это чувствует. Воевать дальше у Путина нет ресурсов - ни идеологических, ни политических, ни финансовых, ни даже военных.

Ему остается лишь маневрировать, что он и делает. Да, идет какая-то закулисная торговля с Соединенными Штатами. К сожалению для Путина, США хорошо поняли, что с ним надо вести себя примерно так, как с Ким Чен Ыном - договариваться бессмысленно, надо давить довольно жестко. У Путина очень слабые переговорные позиции: над ним нависает «Бук», который приехал из России (соответственно, кто-то подписал документ, отправляющий этот «Бук», из которого сбили Boeing MH17 летом 2014 года на Донбассе), нависают обвинения во вмешательстве в выборы в Европе и в США (и они делаются все правдоподобнее с каждым шагом)…

Сейчас его задача - как бы понемножку подготовить так называемые ДНР и ЛНР если не к тотальному сливу, то к какому-то поиску компромисса, главным образом с Западом. И он понемножку отступает, стараясь не делать этого слишком резко, потому что тогда возникнет когнитивный диссонанс. Потом нам (россиянам, - «Апостроф»), думаю, даже расскажут, что в «республиках» очень неэффективное управление, коррупция слишком большая - вот пусть и отваливаются к Украине. Глупее всего в этой ситуации, естественно, выглядят «патриоты» из ДНР и ЛНР.

Мне кажется, он понемножку начинает приучать общественное мнение, что, в общем, эта ноша россиянам не по карману, что мы вовсе не хотим убивать братский украинский народ. А чтобы остановить кровопролитие, нужно подключить иностранных наблюдателей. Но это все работа с общественным мнением.

Очень интересный и сложный вопрос, как будут реально договариваться Волкер с Сурковым. Потому что Волкер - человек, достаточно ясно понимающий, что теперь от Суркова мало что зависит. После того, как (экс-главаря так называемой ЛНР Игоря, - «Апостроф») Плотницкого, как бы «избранного всенародным голосованием» и подписавшего Минские соглашения, удивительно легко взяли и вышвырнули из ЛНР, и, к тому же, сразу выяснилось, что вокруг него было гнездо ядовитых наемников «укрофашистской хунты», любому человеку понятно, с кем договариваться - с тем, кто курирует этих самых лидеров ЛНР-ДНР (а они сидят на Лубянке), или с тем, кто от Кремля отвечает за минский процесс, и фамилия его - Сурков. Но его реальные полномочия и реальный контроль над происходящим вызывают все больше сомнений.

Ситуация делается все менее понятной и все более бесперспективной для того спектра электората, который воспринимает это в терминах патриотизма и борьбы за «русский мир».

Для Путина общественное мнение - объект глубокого и искреннего презрения. Он легко поменяет риторику и легко забудет, что говорил, в тот самый момент, как у него появятся реальные материальные возможности, чтобы держать эти территории под контролем. Поскольку они вряд ли появятся, то есть смысл ожидать смягчения риторики и подготовки общественного мнения к сливу. Но следить надо не за тем, что он говорит. А за тем, что делает и какими располагает ресурсами.

Никто не скажет, на каком этапе переговорного процесса будет найден компромисс. Наверное, он будет найден. Но еще десятилетия конфликт будет находиться в замороженном состоянии - Путин совсем не может уйти просто так, ему ДНР и ЛНР нужны как нарыв в теле Украины, но не в теле России. Поэтому он будет впихивать их формально в тело Украины, чтобы по возможности распространять вокруг заразу. Но ключевые позиции Путин хочет оставить за собой, или, скорее, за

Конец вождя и постпутинская хунта, - российский публицист

Проблемы у режима не с пиплом. Проблемы у режима с самим собой. И не персональные, а методологические и экзистенциаль­ные, неизбежные для такого рода режимов. Центральная из них – проблема метапрограммирования, проблема дурной беско­нечности, которую пытались решить Рассел и Уайтхед в Principia Mathematica, к которой обращались Эшер в изобразительном ис­кусстве и Бах в музыке, — пишет российский политолог Андрей Пионтковский в колонке для Радио Свобода .

Проблема, в размышлении над которой надорвался и оконча­тельно соскользнул в безумие мозг выдающегося архитектора админи­стративной вертикали Ульянова-Ленина. Последней дошедшей до нас строчкой рукописи пролетарского вождя, работавшего над нетленной статейкой «Как нам реорганизовать Рабкрин?», стал его расте­рянный вопрос: «А кто же будет контролировать контролеров?..»

Когда все вокруг зачищено, кто же будет зачищать чистильщиков?

В откровенно тоталитарной системе проблема решается (или, по крайней мере, сдвигается во времени) пожизненной несменяемостью альфа-самца. В квазитоталитарной системе, по тем или иным причинам вынужденной играть в управляемую (суве­ренную, народную, подлинную) демократию, попытка решить проблему самозачистки приводит к ошибке в сознании, чреватой гибелью мозга. «Я не могу выйти, потому что мои рога не пролезут в дверь», – остается воскликнуть в отчаянии несчастному альфа-самцу. Рога действительно отросли большие.

Эволюция любой авторитарной иерархической структуры, будь то подвешенное на чекистский крюк государство, мафиозный клан, первобытное племя или прайд хищников в африканской саванне, подчиняется ряду общих закономерностей, диктуемых функциональной природой подобных систем.

Эти структуры могут быть весьма устойчивыми и успешными при решении определенных локальных задач, но для всех них чрезвычайно болезненной становится неизбежно встающая перед ними рано или поздно проблема смены вожака стаи. Особенно в случае очевидной и фатальной для племени изношенности пахана.

В полном соответствии с законами жанра и заветами Фрейда российскому народу очень долго демонстрировался обнаженный торс могучего альфа-самца, усаженного на лошадь. В коллективное подсознание загружалась мобилизующая матрица сакрального покрытия мифологическим кентавром. Альфа-самец не может теперь, войдя вдруг в философическое настроение, объявить себя «духовным лидером» стаи и устраниться от повседневной жизни. Молодые самцы немедленно разорвут «духовного лидера» в клочья. И племя долго еще будет сотрясать «политическая нестабильность». Вся эта клоака «суверенной демократии», заточенной под одну-единственную особь, рухнет с ее (особи) уходом, погребая под уже хлынувшими олимпийскими нечистотами конкурирующие шайки кшатриев-торгашей, пронзающих друг друга чекистскими крючьями.

Уходить нельзя.

А остаться – значит, навсегда закупорить страну в мертвой системе, лишить ее последнего ресурса исторического времени, оказаться в положении пожизненного заложника, а в перспективе – мычащего Ленина в Горках или лежащего в луже собственной мочи Сталина на полу ближней дачи в Кунцево.

Уходить нельзя остаться. Но с 27 февраля 2015 года стало ясно, что этот острейший персональный вопрос будет решать уже не сам пахан, а его осмелевшее окружение.

Так же, как с 14 октября 1952 года, когда на пленуме только что избранного XIX съездом ВКП(б) Центрального комитета КПСС товарищ Сталин самонадеянно анонсировал очередную зачистку своих тонкошеих вождей. И так же, как с 27 октября 1962 года, когда товарищ Хрущев вынужден был пойти на капитуляцию в кубинской ядерной авантюре. Зачистке Сталина (14.10.52–5.03.53) посвящены десятки документальных и художественных произведений. Одно из самых сильных из них, на мой взгляд, – роман братьев Вайнеров «Евангелие от палача». Чрезвычайно актуальное чтение. Параллели поразительны. Прежде всего ожесточенная грызня спецслужб у трона и у двери в опочивальню слабеющего диктатора. Берия, в качестве первого шага заговора убирающий Власика, многолетнего вернейшего охранника Сталина. Бортников, устами Муратова и Яшина разоблачающий роль Золотова как заказчика убийства Немцова и тем самым замахивающийся сразу на двух путинских власиков – Кадырова и Золотова.

Новый завет от палачей пишется сегодня на наших глазах наследниками славных чекистских традиций. Сакральное убийство Немцова, в котором повязаны все спецслужбы страны, а не просто горстка отмороженных чеченцев – не причина, а удобный повод для дерзкого вызова силовиков альфа-самцу. Не пепел убиенного Бориса Ефимовича стучится в их горячие сердца, а холодный расчет диктует использовать расследование этого убийства для атаки на своего давнего противника. Они всегда ненавидели путинский проект «Кадыров», лишивший их, как они полагают, «победы» в Чечне, но до недавнего времени не решались перечить пахану.

Провал безумных мифологем «Русского мира» и Новороссии подточил духовные скрепы воровского режима и подорвал его экономические устои, серьезно обострив отношения с западными партнерами по разграблению России. Объем утилизируемого бабла резко сократился, что неизбежно провоцирует войну всех вооруженных структур друг против друга. И никакая национальная гвардия в 400 тысяч штыков не защитит потерявшего свою мистическую удачу вождя от гнева фрустрированных подельников.

Есть, конечно, и особенности, неизбежные приметы нового времени. Под кремлевским ковром появились принципиально иные бульдоги, о которых и не слыхивали в далеком 1953-м. Шакро Молодой на равных соперничает за сферы экономического влияния с новыми дворянами Бортниковым и Бастрыкиным. А как же могло быть иначе, если одним из духовных отцов – основателей путинского режима был Леня-самбист? Среди других отцов-основателей были Санька-облигация, Рома Абрамович и дедушка наших «либеральных экономических реформ», бросивший фразу в стиле Марии-Антуанетты: «У вас ничего не украли. У вас ничего не было!».