Котлован читать большое полное краткое содержание. Андрей Платонов, "Котлован": анализ. "Котлован" Платонова: проблематика произведения

Повесть начинается жизненной трагедией человека. «В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Вощев отправился в другой город. На пустыре в теплой яме он остался на ночь. В полночь его разбудил человек, косящий на пустыре траву. Косарь сказал, что скоро здесь начнется строительство, и направил Вощева в барак: «Ступай туда и спи до утра, а утром ты выяснишься». Вощев последовал рекомендации косаря.

Проснулся Вощев вместе с артелью мастеровых. Его накормили и объяснили, что сегодня начинается постройка единого здания, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата.

Лопату получил и Вощев. Он сжал ее ладонями, словно желая добыть истину из земного праха. Инженер разметил котлован и сказал рабочим, что биржа должна прислать еще пятьдесят человек. Пока же работа начнется своими силами, ведущей бригадой. Вощев вместе со всеми принялся копать, он «поглядел на людей и решил кое-как жить, раз они терпят и живут: он вместе с ними произошел и умрет в свое время неразлучно с людьми».

Постепенно землекопы обжились в бараке, привыкли к тяжелой работе. На котлован нередко заезжал председатель оркпрофсовета товарищ Пашкин, следил за темпом работ. Он говорил рабочим: «Темп тих. Зачем вы жалеете подымать производительность? Социализм обойдется и без вас, а вы без него проживете зря и помрете».

По вечерам Вощев долго не засыпает, лежа с открытыми глазами, он тоскует о будущем, о времени, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья. Сафронов, один из наиболее сознательных рабочих, предлагает поставить радио в бараке, слушать о достижениях и директивах. Безногий Жачев, инвалид, возражает ему: «Лучше девочку-сиротку привести за ручку, чем твое радио».

Землекоп Чиклин в заброшенном здании кафельного завода нашел умирающую женщину с маленькой дочкой. С этим зданием у Чиклина связаны воспоминания: там его когда-то поцеловала хозяйская дочь. Поцеловав женщину, Чиклин по остатку нежности в губах узнал ее: это оказалась та самая девушка, хозяйская дочка, целовавшая его в юности. Перед смертью мать сказала девочке, чтобы она никому не признавалась, чья она дочь. Девочка спросила, от чего умирает ее мать: оттого, что буржуйка, или от смерти? Чиклин забрал девочку с собой.

Товарищ Пашкин установил в бараке радиорупор, из которого раздавались ежеминутные требования в виде лозунгов - о необходимости сбора крапивы, обрезания хвостов и грив у лошадей. Сафронов слушал и сожалел, что он не может говорить обратно в трубу, чтобы там узнали о его чувстве активности. Вощеву и Жачеву стало беспричинно стыдно от долгих речей по радио, и Жачев закричал: «Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!» Наслушавшись радио, Сафронов без сна смотрел на спящих людей и горестно, трагично высказался: «Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!»

Пришедшая с Чиклиным девочка спросила у него про черты меридианов на карте, на что Чиклин ответил: это загородки от буржуев. Вечером землекопы радио не включали, а, поев, сели смотреть на девочку. У нее спросили, кто она такая. Девочка помнила, что ей сказала мать перед смертью, и не стала рассказывать о родителях. Сказала, что не помнит их, при буржуях она не хотела рождаться, а как стал Ленин - и она стала. Сафронов заключил: «И глубока наша советская власть, раз даже дети, не помня матери, уже чуют товарища Ленина!»

На собрании рабочие решили направить в деревню Сафронова и Козлова с целью организации колхозной жизни. В деревне их убили. На помощь деревенским активистам пришли другие землекопы во главе с Вощевым и Чиклиным.

Деревенская жизнь изменилась. «Люди не желали быть внутри изб - там на них нападали думы и настроения, - они ходили по всем открытым местам деревни и старались постоянно видеть друг друга; кроме того, они чутко слушали - не раздастся ли издали по влажному воздуху какого-либо звука, чтобы услышать утешение в таком трудном пространстве. Активист еще давно пустил устную директиву о соблюдении санитарности в народной жизни, для чего люди должны все время находиться на улице, а не задыхаться в семейных избах. От этого заседавшему активу было легче наблюдать массы из окна и вести их все время дальше».

Пока на Организационном дворе проходило собрание организованных членов и неорганизованных единоличников, Чиклин и Вощев сколотили неподалеку плот. Активисты обозначили по списку людей: бедняков для колхоза, кулаков для раскулачивания. «Председатель сельсовета, середняцкий старичок, подошел было к активисту за каким-нибудь распоряжением, потому что боялся бездействовать, но активист отрешил его от себя рукой, сказав только, чтобы сельсовет укреплял задние завоевания актива и сторожил господствующих бедняков от кулацких хищников. Старичок председатель с благодарностью успокоился и пошел делать себе сторожевую колотушку...»

Чтобы вернее выявить всех кулаков, Чиклин взял в помощь медведя, работающего в кузнице молотобойцем. Медведь хорошо помнил дома, где он раньше работал, - по этим домам и определяли кулаков, которых загоняли на плот и отправляли по речному течению в море. Оставшиеся на Оргдворе бедняки маршировали на месте под звуки радио, потом плясали, приветствуя приход колхозной жизни. Утром народ отправился к кузне, откуда раздавался звук работы медведя-молотобойца. Члены колхоза сожгли весь уголь, починили весь мертвый инвентарь и с тоской, что кончился труд, сели у плетня. Они смотрели на деревню, не зная о своей дальнейшей жизни и дальнейшем занятии. Рабочие повели деревенских жителей в город. К вечеру путники пришли к котловану и увидели, что он занесен снегом, а в бараке пусто и темно. Чиклин разжег костер, чтобы согреть заболевшую девочку Настю. Мимо барака проходили люди, но никто не зашел проведать Настю. Каждый человек, нагнув голову, непрерывно размышлял о сплошной коллективизации. К утру Настя умирает.

Жачев спросил у Вощева: «Зачем колхоз привел?» Вощев ответил: «Мужики в пролетариат хотят зачисляться». Чиклин взял лом и лопату и пошел копать на дальний конец котлована.

Оглянувшись, он увидел, что весь колхоз не переставая роет землю. Все бедные и средние мужики работали с таким усердием, будто хотели спастись навеки в пропасти котлована. Лошади тоже не стояли на месте: на них колхозники возили камень.

Один Жачев не работал, скорбя по умершей Насте. Жачев сказал: «Я урод империализма, а коммунизм - это детское дело, за то я и Настю любил... Пойду сейчас на прощанье товарища Пашкина убью» - и уполз на своей тележке в город, чтобы никогда не возвратиться на котлован.

«Вощев стоял в недоумении над этим утихшим ребенком, и он уже не знал, где же теперь будет коммунизм в свете, если его нет сначала в детском чувстве и в убежденном впечатлении. Зачем ему теперь нужен смысл жизни и истина всемирного происхождения, если нет маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением? »

Чиклин выкопал для Насти глубокую могилу, чтобы ребенка никогда не побеспокоил шум жизни с поверхности земли.

Тип платоновского героя - мечтателя и правдоискателя

В понимании Платонова революция была глубоко народным, органическим, творческим процессом. Революция призвана вносить разум и красоту во взаимоотношения человека с миром.

Герои платоновских повестей - те, кто «учился думать при революции», их волнуют глубокие философские вопросы. Платонов видел мир глазами трудящегося человека, мучительно осмысляющего свою жизнь, свое место в ней, свои взаимосвязи с природой. С появлением Платонова в мире литературы возникла новая поэтика, в которой могло реализоваться художественное видение писателя. У Платонова появился и новый герой: чаще всего это рабочий, мастеровой, размышляющий о своем ремесле, о смысле жизни.

Герои повести «Котлован» верят в построение «единого общепролетарского дома», благодаря этой стройке они заживут прекрасной жизнью. И работа по рытью котлована, изнурительная, тяжелая, выматывающая - невысокая цена за светлое будущее. Ведь благодаря рабочим будет создан «единственный общепролетарский дом вместо старого города, где и посейчас живут люди дворовым огороженным способом». Это дом-мечта, дом-символ. Рухнув на пол после трудового дня, люди спят вповалку, «как мертвые». Рабочие верят в «наступление жизни после постройки больших домов». Поэтому так, без остатка, отдают себя работе, высасывающей соки из тела. Ради будущей жизни можно потерпеть и пострадать. Каждое предыдущее поколение терпело в надежде, что последующее будет жить достойно. Поэтому отказываются люди закончить работу в субботу: хотят приблизить новую жизнь.

С появлением девочки Насти рытье котлована обрело какую-то определенность, осмысленность. Настя - первый житель дома-мечты, еще не построенного дома-символа. Но Настя умерла от одиночества, неприкаянности, отсутствия тепла. Взрослые люди, которые видели в ней источник своей жизни, не почувствовали, «насколько окружающий мир должен быть нежен... чтобы она была жива». Строительство дома-мечты оказалось несоотнесенным с жизнью конкретного человека, ради которого, для которого будто бы все свершалось.

Умерла Настя, и потускнел свет, блеснувший вдали.

Платонов считал, что чужую беду надо переживать так же, как свою личную, помня об одном: «Человечество - одно дыхание, одно живое теплое существо. Больно одному - больно всем. Умирает один - мертвеют все. Долой человечество - пыль, да здравствует человечество - организм... Будем человечеством, а не человеком действительности». И герои его отражали точку зрения автора.

Котлован

"В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда". Вощев идет в другой город. На пустыре в теплой яме он устраивается на ночлег. В полночь его будит человек, косящий на пустыре траву. Косарь говорит, что скоро здесь начнется строительство, и отправляет Вощева в барак: "Ступай туда и спи до утра, а утром ты выяснишься".

Вощев просыпается вместе с артелью мастеровых, которые кормят его и объясняют, что сегодня начинается постройка единого здания, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата. Вощеву дают лопату, он сжимает её руками, точно желая добыть истину из земного праха. Инженер уже разметил котлован и говорит рабочим, что биржа должна прислать еще пятьдесят человек, а пока надо начинать работы ведущей бригадой. Вощев копает вместе со всеми, он "поглядел на людей и решил кое-как жить, раз они терпят и живут: он вместе с ними произошел и умрет в свое время неразлучно с людьми".

Землекопы постепенно обживаются и привыкают работать. На котлован часто приезжает товарищ Пашкин, председатель окрпрофсовета, который следит за темпом работ. "Темп тих, - говорит он рабочим. - Зачем вы жалеете подымать производительность? Социализм обойдется и без вас, а вы без него проживете зря и помрете".

Вечерами Вощев лежит с открытыми глазами и тоскует о будущем, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья. Наиболее сознательный рабочий Сафронов предлагает поставить в бараке радио, чтоб слушать о достижениях и директивах, инвалид, безногий Жачев, возражает: "Лучше девочку-сиротку привести за ручку, чем твое радио".

Землекоп Чиклин находит в заброшенном здании кафельного завода, где когда-то его поцеловала хозяйская дочь, умирающую женщину с маленькой дочкой. Чиклин целует женщину и узнает по остатку нежности в губах, что это та самая девушка, которая целовала его в юности. Перед смертью мать говорит девочке, чтобы она никому не признавалась, чья она дочь. Девочка спрашивает, отчего умирает её мать: оттого, что буржуйка, или от смерти? Чиклин забирает её с собой.

Товарищ Пашкин устанавливает в бараке радиорупор, из которого раздаются ежеминутные требования в виде лозунгов - о необходимости сбора крапивы, обрезания хвостов и грив у лошадей. Сафронов слушает и жалеет, что он не может говорить обратно в трубу, чтобы там узнали о его чувстве активности. Вощеву и Жачеву становится беспричинно стыдно от долгих речей по радио, и Жачев кричит: "Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!" Наслушавшись радио, Сафронов без сна смотрит на спящих людей и с горестью высказывается: "Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!"

Девочка, пришедшая с Чиклиным, спрашивает у него про черты меридианов на карте, и Чиклин отвечает, что это загородки от буржуев. Вечером землекопы не включают радио, а, наевшись, садятся смотреть на девочку и спрашивают её, кто она такая. Девочка помнит, что ей говорила мать, и рассказывает о том, что родителей не помнит и при буржуях она не хотела рождаться, а как стал Ленин - и она стала. Сафронов заключает: "И глубока наша советская власть, раз даже дети, не помня матери, уже чуют товарища Ленина!"

На собрании рабочие решают направить в деревню Сафронова и Козлова с целью организации колхозной жизни. В деревне их убивают - и на помощь деревенским активистам приходят другие землекопы во главе с Вощевым и Чиклиным. Пока на Организационном Дворе проходит собрание организованных членов и неорганизованных единоличников, Чиклин и Вощев сколачивают неподалеку плот. Активисты обозначают по списку людей: бедняков для колхоза, кулаков - для раскулачивания. Чтобы вернее выявить всех кулаков, Чиклин берет в помощь медведя, работающего в кузнице молотобойцем. Медведь хорошо помнит дома, где он раньше работал, - по этим домам и определяют кулаков, которых загоняют на плот и отправляют по речному течению в море. Оставшиеся на Оргдворе бедняки маршируют на месте под звуки радио, потом пляшут, приветствуя приход колхозной жизни. Утром народ идет к кузне, где слышна работа медведя-молотобойца. Члены колхоза сжигают весь уголь, чинят весь мертвый инвентарь и с тоской, что кончился труд, садятся у плетня и смотрят на деревню в недоумении о своей дальнейшей жизни. Рабочие ведут деревенских жителей в город. К вечеру путники приходят к котловану и видят, что он занесен снегом, а в бараке пусто и темно. Чиклин разжигает костер, чтобы согреть заболевшую девочку Настю. Мимо барака проходят люди, но никто не приходит проведать Настю, потому что каждый, нагнув голову, беспрерывно думает о сплошной коллективизации. К утру Настя умирает. Вощев, стоя над утихшим ребенком, думает о том, зачем ему теперь нужен смысл жизни, если нет этого маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением.

Жачев спрашивает у Вощева: "Зачем колхоз привел?" "Мужики в пролетариат хотят зачисляться", - отвечает Вощев. Чиклин берет лом и лопату и идет копать на дальний конец котлована. Оглянувшись, он видит, что весь колхоз не переставая роет землю. Все бедные и средние мужики работают с таким усердием, будто хотят спастись навеки в пропасти котлована. Лошади тоже не стоят: на них колхозники возят камень. Один Жачев не работает, скорбя по умершей Насте. "Я урод империализма, а коммунизм - это детское дело, за то я и Настю любил... Пойду сейчас на прощанье товарища Пашкина убью", - говорит Жачев и уползает на своей тележке в город, чтобы никогда не возвратиться на котлован.

Чиклин выкапывает для Насти глубокую могилу, чтобы ребенка никогда не побеспокоил шум жизни с поверхности земли.

Рабочего Вощёва в день 30-летия увольняют с завода: чувствуя пустоту в душе, он стал часто задумываться о смысле жизни прямо на рабочем месте, и это привело к падению производительности труда. Потерявший работу Вощёв идёт в пивную, а потом – к соседнему городу. На его окраине, у кузницы, он знакомится с безногим инвалидом-попрошайкой Жачевым. Наступает ночь, и Вощёв ложится спать в траву на пустыре. Но туда вскоре приходит косарь. Докосив до Вощёва, он будит его и отправляет досыпать в соседний барак, где спят рабочие котлована.

Платонов «Котлован», глава 2 – краткое содержание

В городе повсюду идёт стройка. Важнейшим объектом является огромный котлован для возведения «общепролетарского дома» – гигантского здания, куда планируется переселить весь местный рабочий класс, оставив малые «единоличные жилища» зарастать бурьяном. Этот котлован в повести Платонова предстаёт своеобразным символом индустриализации первой пятилетки.

Утром рабочие-землекопы просыпаются в бараке. Тот пустырь, где спал Вощёв, уже размечен под будущий котлован. Жители барака начинают рыть его. К ним присоединяется и потерявший работу на заводе Вощёв.

Вощёв знакомится с членами своей новой артели: её вожаком – искренним, но недалёким Сафроновым, трудягой-силачом Чиклиным и больным слабаком Козловым, которого товарищи недолюбливают.

Андрей Платонов. Котлован. Аудиокнига, часть 1

Платонов «Котлован», глава 3 – краткое содержание

Разработчик проекта котлована, инженер Прушевский, мечтает, как через 10 или 20 лет в середине мира будет воздвигнута башня, куда войдут на вечное, счастливое поселение трудящиеся всей земли. Несмотря на столь смелые мечты, Прушевский, как и любой интеллигент, мучается сомнениями: приведёт ли рост производства к одновременному увеличению добавочного продукта души? Умственные терзания доводят инженера до бессонницы, у него даже возникает мысль о самоубийстве.

Утром следующего дня рабочие продолжают копать котлован. Вдохновить их приезжает председатель окрпрофсовета Пашкин, который указывает, что темп рытья слишком тих для социализма. Слабосильный Козлов увивается вокруг Пашкина с кляузами и доносами.

Землекоп Чиклин обследует соседний овраг и приходит к выводу, что котлован начали рыть не на том месте. Лучше не копать его с нуля, а использовать под котлован овраг: тот придётся лишь слегка расширить. Позванный на место работ инженер Прушевский берёт пробы грунта и соглашается с Чиклиным.

Безногий инвалид Жачев вечером подъезжает на своей тележке к богатой квартире председателя окрпрофсовета Пашкина и громко возмущается зажиточностью этого чиновника и своей малой пенсией. Опасаясь портить отношения с пролетариатом, Пашкин велит своей раскормленной жене вынести Жачеву пакет с едой. Жачев едет к бараку рабочих котлована и ужинает с Сафроновым и Чиклиным.

Вощёв проводит тот же вечер в печали: его надежда обрести смысл жизни в неустанном труде на котловане не исполняется. А Чиклин с Прушевским думают каждый о своей давней молодой любви. Чиклин вспоминает о том, как однажды, до революции, его вдруг поцеловала дочь хозяина кафельно-изразцового завода, где он тогда работал, а Прушевский – о прекрасной незнакомой девушке, раз прошедшей мимо его дома тёплым летним вечером. Инженер уже не помнит её лица, но с тех пор всматривается во всех женщин, пытаясь узнать ту единственную…

Платонов «Котлован», глава 4 – краткое содержание

Не желая тяжко трудиться на котловане, Козлов решает перейти на «общественную работу», чтобы «стеречь рабочий класс от мелкобуржуазного бунта». Остальные продолжают упорно рыть котлован, но профсоюзник Пашкин по-прежнему находит темп производства «тихим».

Андрей Платонов. Котлован. Аудиокнига, часть 2

Чиклин в воспоминаниях о прошлом идёт на тот самый кафельный завод, где его некогда поцеловала дочь хозяина. Сейчас завод уже заброшен. Ходя внутри него среди разрухи, Чиклин вдруг обнаруживает скрытую комнату, в которой лежит умирающая женщина. Её маленькая дочка водит матери коркой лимона по губам. Чиклин узнаёт в женщине ту самую дочь прежнего хозяина. Она умирает у него на глазах, наставляя перед смертью малышку никому не рассказывать о своём буржуазном происхождении. Чиклин уносит девочку с собой в рабочий барак.

Платонов «Котлован», глава 5 – краткое содержание

Землекопам котлована проводят радио, которое без умолку призывает мобилизовать все ресурсы для социалистического строительства. Жачеву и Вощёву радио не нравится, но Сафронов не даёт выключать его, ибо надо «бросить каждого в рассол социализма, чтоб с него слезла шкура капитализма и сердце обратило внимание на жар жизни вокруг костра классовой борьбы».

Принесённая Чиклиным девочка Настя осваивается в бараке, становясь предметом всеобщей любви. Сафронов внушает ей основы коммунистической идеологии.

Платонов «Котлован», глава 6 – краткое содержание

Председатель окрпрофсовета Пашкин по собственной инициативе решает увеличить размер котлована в 6 раз. Козлов, пробившийся в профсоюзные активисты, теперь ездит на котлован с Пашкиным в автомобиле и ругает рабочих «оппортунистами на практике» за «низкий темп труда». Однако вскоре ему приходится вместе с Сафроновым ехать на коллективизацию соседней деревни.

Сафронова и Козлова убивают там «кулаки». Узнав об этом, в деревню выезжают Чиклин с Вощёвым. Руководящий созданием колхоза сельский Активист зачисляет Чиклина и Вощёва в «мобилизованные кадры».

Тела Сафронова и Козлова лежат в сельсовете, покрытые красным знаменем. Чиклин проводит рядом с ними ночь. Когда в сельсовет случайно заходит один деревенский мужик, Чиклин принимает его за убийцу своих товарищей и убивает ударами кулака.

«Организационный Двор» на краю колхоза полон арестованных. Активист собирает «передовых» крестьян и велит им идти агитировать с флагами за коллективизацию в соседние сёла. Крестьяне видят в колхозе конец света. Некоторые из них ложатся в заранее приготовленные гробы и стараются сами собой умереть. Деревенский поп из страха репрессий стрижётся под фокстрот, подаёт заявление о приёме в кружок безбожников, отдаёт доход от продажи церковных свечей на трактора и записывает в поминальный листок для доноса Активисту всех, кто осмелился перекреститься в храме.

Платонов «Котлован», глава 7 – краткое содержание

Чиклин, Вощёв и трое «сознательных» крестьян по указанию Активиста строят плот, на котором местный «кулацкий сектор» будет отправлен по речке в море. Активист собирает на «Организационном Дворе» всех жителей и требует от них «перестать стоять между капитализмом и коммунизмом», то есть – вступить в колхоз. Народ просит последнюю ночь отсрочки, но Активист соглашается ждать лишь до конца постройки плота: все, кто не пойдёт в колхоз, поплывут на нём в океан.

По деревне поднимаются плач и стенания. Ожидая скорого «обобществления», крестьяне уже давно перестали кормить лошадей, а в последние дни ещё и забивали скот, объедаясь говядиной до рвоты. Отдавать свою живность в «колхозное заключение» никто не хотел.

Теперь на «Организационном Дворе» крестьяне перед вступлением в колхоз прощаются друг с другом, как перед смертью – целуясь и обнимаясь, отпуская друг другу взаимные грехи.

Платонов «Котлован», глава 8 – краткое содержание

В новый колхоз приезжают Прушевский, направленный туда как «кадр культурной революции», и Жачев, прибывший по собственному желанию как урод. Они привозят с собой Настю, которая в городе успела походить в советский детсад и теперь требует «ликвидировать кулака как класс».

Чиклин обнаруживает в списке деревенских жителей некоего угнетённого батрака, который всю жизнь смолоду почти задарма работает по местным дворам и в кузнице. Он идёт к кузнецу, чтобы избавить этого пролетария от эксплуатации. Батрак оказывается лесным медведем, который умеет раздувать меха и бить молотом по наковальне.

Чиклин берёт с собой медведя, чтобы тот, как пролетарий-бедняк, показал ему дома, где живут кулаки. Дойдя до избы очередного «мироеда», медведь начинает яростно рычать, а Чиклин заходит раскулачивать. Один кулак, улыбаясь, пророчит, что сегодня рабочие «ликвидировали» его, а завтра так же «ликвидируют» их – и «в социализм придет один ваш главный человек ». Согнанных на плот кулаков сплавляют в реку и, по течению, в море.

Платонов «Котлован», глава 9 – краткое содержание

После сплава кулаков Активист выставляет на крыльцо Оргдома рупор радио, и весь колхоз под марш великого похода радостно топчется на месте. Даже обобществленные лошади, услышав музыку, приходят на Оргдвор ржать. Марш в радио сменяется призывами заготовлять ивовое корье. Топтание и пляска на месте продолжаются до полуночи – пока инвалид Жачев не начинает, подкатывая на коляске, валить людей на землю для отдыха.

Сердобольный мечтатель Вощёв бродит по деревне и собирает в мешок всякий сиротливо лежащий хлам. Он жалеет эти никому не нужные предметы, как одиноких, забытых людей. Когда Вощёв возвращается на Оргдвор, Активист деловито заносит хлам из его мешка в приходную ведомость колхозной собственности, а потом под роспись выдаёт его маленькой Насте в качестве игрушек.

Чиклин, проходя мимо кузницы, слышит оттуда энергичные удары молотобойца-медведя. Кузнец поясняет ему: Миша, узнав о создании колхоза и увидев, как на соседний плетень повесили красный революционный лозунг, стал «бузовать» по железу с таким энтузиазмом, что его теперь никак не остановишь.

Платонов «Котлован», глава 10 – краткое содержание

Проснувшись утром, весь колхоз собирается к кузнице, откуда не перестают доноситься удары молота. Рядом с висящим на плетне лозунгом «За партию, за верность ей, за ударный труд, пробивающий пролетариату двери в будущее» медведь продолжает неустанно садить по железу. Чиклин помогает ему.

Мужики замечают, что удары слишком сильны. Чиклин с Медведем крушат железо, как врага жизни, да и закаляют его неправильно – подковы и зубья для борон получаются ломкими. Но в запале трудового пролетарского порыва кующие не замечают этого. Лишь угрозой вычеркнуть из колхоза их удаётся отогнать от наковальни.

Инженер Прушевский со свойственной ему грустью размышляет у плетня о том, что даже завоевание звёзд вряд ли изменит суть жизни человека: в недрах далёких планет те же медные руды, и там всё равно будет нужен ВСНХ. Из дум его выводят возгласы местной молодёжи, которая зовёт его за собой в избу-читальню начинать культурную революцию.

Платонов «Котлован», глава 11 – краткое содержание

Простудившись во время колхозного топтания на месте под марш великого похода, Настя тяжело заболевает. В деревню влетает всадник на горячем коне с директивами из района. Одна из них сурово обвиняет Активиста: он забежал в левацкое болото правого оппортунизма и поэтому есть вредитель партии, объективный враг пролетариата и должен быть немедленно изъят из руководства навсегда. Поняв, что ему уже никогда не занять районный пост, Активист тут же теряет желание служить народным массам. Он даже снимает с больной Насти свой пиджак, которым раньше разрешил её накрыть. В ответ Чиклин даёт Активисту удар своей могучей, как кувалда, рукой. Активист падает и умирает. Новым главой колхоза избирают Вощёва. Тело Активиста бросают в ту же реку, по которой он сам недавно сплавлял кулаков.

Чиклин, Жачев и Прушевский возвращаются в город, унося с собой Настю. Они видят, что котлован уже занесло снегом, а их барак стоит пустым. Жачев после нового наезда на Пашкина достаёт для Насти бутылку сливок и два пирожных. Но спасти девочку не удаётся: она умирает. Увидеть Настю живой опаздывает Вощёв, приехавший из деревни со всем колхозом на обобществлённых лошадях. Чиклин, стараясь заглушить в себе тоску по девочке, всю ночь роет вглубь заснеженный котлован. К нему присоединяются все колхозные мужики.

Для Насти Чиклин выдалбливает особую могилу в камне и бережно хоронит её, накрыв гранитной плитой.

«В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда». Вощев идет в другой город. На пустыре в теплой яме он устраивается на ночлег. В полночь его будит человек, косящий на пустыре траву. Косарь говорит, что скоро здесь начнется строительство, и отправляет Вощева в барак: «Ступай туда и спи до утра, а утром ты выяснишься».

Вощев просыпается вместе с артелью мастеровых, которые кормят его и объясняют, что сегодня начинается постройка единого здания, куда войдет на поселение весь местный класс пролетариата. Вощеву дают лопату, он сжимает её руками, точно желая добыть истину из земного праха. Инженер уже разметил котлован и говорит рабочим, что биржа должна прислать еще пятьдесят человек, а пока надо начинать работы ведущей бригадой. Вощев копает вместе со всеми, он «поглядел на людей и решил кое-как жить, раз они терпят и живут: он вместе с ними произошел и умрет в свое время неразлучно с людьми».

Землекопы постепенно обживаются и привыкают работать. На котлован часто приезжает товарищ Пашкин, председатель окрпрофсовета, который следит за темпом работ. «Темп тих, - говорит он рабочим. - Зачем вы жалеете подымать производительность? Социализм обойдется и без вас, а вы без него проживете зря и помрете».

Вечерами Вощев лежит с открытыми глазами и тоскует о будущем, когда все станет общеизвестным и помещенным в скупое чувство счастья. Наиболее сознательный рабочий Сафронов предлагает поставить в бараке радио, чтоб слушать о достижениях и директивах, инвалид, безногий Жачев, возражает: «Лучше девочку-сиротку привести за ручку, чем твое радио».

Землекоп Чиклин находит в заброшенном здании кафельного завода, где когда-то его поцеловала хозяйская дочь, умирающую женщину с маленькой дочкой. Чиклин целует женщину и узнает по остатку нежности в губах, что это та самая девушка, которая целовала его в юности. Перед смертью мать говорит девочке, чтобы она никому не признавалась, чья она дочь. Девочка спрашивает, отчего умирает её мать: оттого, что буржуйка, или от смерти? Чиклин забирает её с собой.

Товарищ Пашкин устанавливает в бараке радиорупор, из которого раздаются ежеминутные требования в виде лозунгов - о необходимости сбора крапивы, обрезания хвостов и грив у лошадей. Сафронов слушает и жалеет, что он не может говорить обратно в трубу, чтобы там узнали о его чувстве активности. Вощеву и Жачеву становится беспричинно стыдно от долгих речей по радио, и Жачев кричит: «Остановите этот звук! Дайте мне ответить на него!» Наслушавшись радио, Сафронов без сна смотрит на спящих людей и с горестью высказывается: «Эх ты, масса, масса. Трудно организовать из тебя скелет коммунизма! И что тебе надо? Стерве такой? Ты весь авангард, гадина, замучила!».

Девочка, пришедшая с Чиклиным, спрашивает у него про черты меридианов на карте, и Чиклин отвечает, что это загородки от буржуев. Вечером землекопы не включают радио, а, наевшись, садятся смотреть на девочку и спрашивают её, кто она такая. Девочка помнит, что ей говорила мать, и рассказывает о том, что родителей не помнит и при буржуях она не хотела рождаться, а как стал Ленин - и она стала. Сафронов заключает: «И глубока наша советская власть, раз даже дети, не помня матери, уже чуют товарища Ленина!».

На собрании рабочие решают направить в деревню Сафронова и Козлова с целью организации колхозной жизни. В деревне их убивают - и на помощь деревенским активистам приходят другие землекопы во главе с Вощевым и Чиклиным. Пока на Организационном Дворе проходит собрание организованных членов и неорганизованных единоличников, Чиклин и Вощев сколачивают неподалеку плот. Активисты обозначают по списку людей: бедняков для колхоза, кулаков - для раскулачивания. Чтобы вернее выявить всех кулаков, Чиклин берет в помощь медведя, работающего в кузнице молотобойцем. Медведь хорошо помнит дома, где он раньше работал, - по этим домам и определяют кулаков, которых загоняют на плот и отправляют по речному течению в море. Оставшиеся на Оргдворе бедняки маршируют на месте под звуки радио, потом пляшут, приветствуя приход колхозной жизни. Утром народ идет к кузне, где слышна работа медведя-молотобойца. Члены колхоза сжигают весь уголь, чинят весь мертвый инвентарь и с тоской, что кончился труд, садятся у плетня и смотрят на деревню в недоумении о своей дальнейшей жизни. Рабочие ведут деревенских жителей в город. К вечеру путники приходят к котловану и видят, что он занесен снегом, а в бараке пусто и темно. Чиклин разжигает костер, чтобы согреть заболевшую девочку Настю. Мимо барака проходят люди, но никто не приходит проведать Настю, потому что каждый, нагнув голову, беспрерывно думает о сплошной коллективизации. К утру Настя умирает. Вощев, стоя над утихшим ребенком, думает о том, зачем ему теперь нужен смысл жизни, если нет этого маленького, верного человека, в котором истина стала бы радостью и движением.

Жачев спрашивает у Вощева: «Зачем колхоз привел?» «Мужики в пролетариат хотят зачисляться», - отвечает Вощев. Чиклин берет лом и лопату и идет копать на дальний конец котлована. Оглянувшись, он видит, что весь колхоз не переставая роет землю. Все бедные и средние мужики работают с таким усердием, будто хотят спастись навеки в пропасти котлована. Лошади тоже не стоят: на них колхозники возят камень. Один Жачев не работает, скорбя по умершей Насте. «Я урод империализма, а коммунизм - это детское дело, за то я и Настю любил… Пойду сейчас на прощанье товарища Пашкина убью», - говорит Жачев и уползает на своей тележке в город, чтобы никогда не возвратиться на котлован.

Чиклин выкапывает для Насти глубокую могилу, чтобы ребенка никогда не побеспокоил шум жизни с поверхности земли.

В день тридцатилетия личной жизни Вощеву дали расчет с небольшого механического завода, где он добывал средства для своего существования. В увольнительном документе ему написали, что он устраняется с производства вследствие роста слабосильности в нем и задумчивости среди общего темпа труда.

Вощев взял на квартире вещи в мешок и вышел наружу, чтобы на воздухе лучше понять свое будущее. Но воздух был пуст, неподвижные деревья бережно держали жару в листьях, и скучно лежала пыль на безлюдной дороге – в природе было такое положение. Вощев не знал, куда его влечет, и облокотился в конце города на низкую ограду одной усадьбы, в которой приучали бессемейных детей к труду и пользе. Дальше город прекращался – там была лишь пивная для отходников и низкооплачиваемых категорий, стоявшая, как учреждение, без всякого двора, а за пивной возвышался глиняный бугор, и старое дерево росло на нем одно среди светлой погоды. Вощев добрел до пивной и вошел туда на искренние человеческие голоса. Здесь были невыдержанные люди, предававшиеся забвению своего несчастья, и Вощеву стало глуше и легче среди них. Он присутствовал в пивной до вечера, пока не зашумел ветер меняющейся погоды; тогда Вощев подошел к открытому окну, чтобы заметить начало ночи, и увидел дерево на глинистом бугре – оно качалось от непогоды, и с тайным стыдом заворачивались его листья. Где-то, наверно в саду совторгслужащих, томился духовой оркестр: однообразная, несбывающаяся музыка уносилась ветром в природу через приовражную пустошь, потому что ему редко полагалась радость, но ничего не мог совершить равнозначного музыке и проводил свое вечернее время неподвижно. После ветра опять настала тишина, и ее покрыл еще более тихий мрак. Вощев сел у окна, чтобы наблюдать нежную тьму ночи, слушать разные грустные звуки и мучиться сердцем, окруженным жесткими каменистыми костями.

– Эй, пищевой! – раздалось в уже смолкшем заведении. – Дай нам пару кружечек – в полость налить!

Вощев давно обнаружил, что люди в пивную всегда приходили парами, как женихи и невесты, а иногда целыми дружными свадьбами.

Пищевой служащий на этот раз пива не подал, и двое пришедших кровельщиков вытерли фартуками жаждущие рты.

– Тебе, бюрократ, рабочий человек одним пальцем должен приказывать, а ты гордишься!

Но пищевой берег свои силы от служебного износа для личной жизни и не вступал в разногласия.

– Учреждение, граждане, закрыто. Займитесь чем-нибудь на своей квартире.

Кровельщики взяли с блюдечка в рот по соленой сушке и вышли прочь. Вощев остался один в пивной.

– Гражданин! Вы требовали только одну кружку, а сидите здесь бессрочно! Вы платили за напиток, а не за помещение!

Вощев захватил свой мешок и отправился в ночь. Вопрошающее небо светило над Вощевым мучительной силой звезд, но в городе уже были потушены огни, и кто имел возможность, тот спал, наевшись ужином. Вощев спустился по крошкам земли в овраг и лег там животом вниз, чтобы уснуть и расстаться с собою. Но для сна нужен был покой ума, доверчивость его к жизни, прощение прожитого горя, а Вощев лежал в сухом напряжении сознательности и не знал – полезен ли он в мире или все без него благополучно обойдется? Из неизвестного места подул ветер, чтобы люди не задохнулись, и слабым голосом сомнения дала знать о своей службе пригородная собака.

– Скучно собаке, она живет благодаря одному рождению, как и я.

Тело Вощева побледнело от усталости, он почувствовал холод на веках и закрыл ими теплые глаза.

Пивник уже освежал свое заведение, уже волновались кругом ветры и травы от солнца, когда Вощев с сожалением открыл налившиеся влажной силой глаза. Ему снова предстояло жить и питаться, поэтому он пошел в завком – защищать свой ненужный труд.

– Администрация говорит, что ты стоял и думал среди производства, – сказали в завкоме. – О чем ты думал, товарищ Вощев?

– О плане жизни.

– Завод работает по готовому плану треста. А план личной жизни ты мог бы прорабатывать в клубе или в красном уголке.

– Я думал о плане общей жизни. Своей жизни я не боюсь, она мне не загадка.

– Ну и что ж ты бы мог сделать?

– Я мог выдумать что-нибудь вроде счастья, а от душевного смысла улучшилась бы производительность.

– Счастье произойдет от материализма, товарищ Вощев, а не от смысла. Мы тебя отстоять не можем, ты человек несознательный, а мы не желаем очутиться в хвосте масс.

Вощев хотел попросить какой-нибудь самой слабой работы, чтобы хватило на пропитание: думать же он будет во внеурочное время; но для просьбы нужно иметь уважение к людям, а Вощев не видел от них чувства к себе.

– Вы боитесь быть в хвосте: он – конечность, и сели на шею!

– Тебе, Вощев, государство дало лишний час на твою задумчивость – работал восемь, теперь семь, ты бы и жил – молчал! Если все мы сразу задумаемся, то кто действовать будет?

– Без думы люди действуют бессмысленно! – произнес Вощев в размышлении.

Он ушел из завкома без помощи. Его пеший путь лежал среди лета, по сторонам строили дома и техническое благоустройство – в тех домах будут безмолвно существовать доныне бесприютные массы. Тело Вощева было равнодушно к удобству, он мог жить не изнемогая в открытом месте и томился своим несчастьем во время сытости, в дни покоя на прошлой квартире. Ему еще раз пришлось миновать пригородную пивную, еще раз он посмотрел на место своего ночлега – там осталось что-то общее с его жизнью, и Вощев очутился в пространстве, где был перед ним лишь горизонт и ощущение ветра в склонившееся лицо.

Через версту стоял дом шоссейного надзирателя. Привыкнув к пустоте, надзиратель громко ссорился с женой, а женщина сидела у открытого окна с ребенком на коленях и отвечала мужу возгласами брани; сам же ребенок молча щипал оборку своей рубашки, понимая, но ничего не говоря.

Это терпение ребенка ободрило Вощева, он увидел, что мать и отец не чувствуют смысла жизни и раздражены, а ребенок живет без упрека, вырастая себе на мученье. Здесь Вощев решил напрячь свою душу, не жалеть тела на работу ума, с тем чтобы вскоре вернуться к дому дорожного надзирателя и рассказать осмысленному ребенку тайну жизни, все время забываемую его родителями. «Их тело сейчас блуждает автоматически, – наблюдал родителей Вощев, – сущности они не чувствуют».

– Отчего вы не чувствуете сущности? – спросил Вощев, обратясь в окно. – У вас ребенок живет, а вы ругаетесь – он же весь свет родился окончить.

Муж и жена со страхом совести, скрытой за злобностью лиц, глядели на свидетеля.

– Если вам нечем спокойно существовать, вы бы почитали своего ребенка – вам лучше будет.

– А тебе чего тут надо? – со злостной тонкостью в голосе спросил надзиратель дороги. – Ты идешь и иди, для таких и дорогу замостили…

Вощев стоял среди пути не решаясь. Семья ждала, пока он уйдет, и держала свое зло в запасе.

– Я бы ушел, но мне некуда. Далеко здесь до другого какого-нибудь города?

– Близко, – ответил надзиратель, – если не будешь стоять, то дорога доведет.

– А вы чтите своего ребенка, – сказал Вощев, – когда вы умрете, то он будет.

Сказав эти слова, Вощев отошел от дома надзирателя на версту и там сел на край канавы, но вскоре он почувствовал сомнение в своей жизни и слабость тела без истины, он не мог дальше трудиться и ступать по дороге, не зная точного устройства всего мира и того, куда надо стремиться. Вощев, истомившись размышлением, лег в пыльные, проезжие травы; было жарко, дул дневной ветер, и где-то кричали петухи на деревне – все предавалось безответному существованию, один Вощев отделился и молчал. Умерший, палый лист лежал рядом с головою Вощева, его принес ветер с дальнего дерева, и теперь этому листу предстояло смирение в земле. Вощев подобрал отсохший лист и спрятал его в тайное отделение мешка, где он сберегал всякие предметы несчастья и безвестности. «Ты не имел смысла жизни, – со скупостью сочувствия полагал Вощев, – лежи здесь, я узнаю, за что ты жил и погиб. Раз ты никому не нужен и валяешься среди всего мира, то я тебя буду хранить и помнить».