Контрреформы Александра III. Конфессиональная политика Александра II и Александра III

В обстановке общественно-политического подъема в России на рубеже 50-60-х годов XIX в. в духовных и светских журналах развернулось оживленное обсуждение вопросов о положении православной церкви в государстве, ее ответственности перед обществом, материальном и нравственном уровне русского духовенства. Были поставлены также вопросы о преодолении бюрократизации в управлении церковью, придании ей большей самостоятельности, о преобразовании приходской жизни, совершенствовании системы духовного образования и даже о введении веротерпимости. Само правительство осознавало настоятельную необходимость разрешения этих назревших проблем, особенно в связи с проводившимися в то время другими реформами.

Разработка и проведение указанных преобразовательных мер были возложены на светское и духовное ведомства центрального управления - Министерство внутренних дел и Святейший синод. Разработка этих мер началась в конце 1861 г., для чего под председательством министра внутренних дел П. А. Валуева был создан специальный комитет. Решено было начать с изменения статуса приходского духовенства. Разработка законодательных актов проходила медленно. Лишь в конце 60-х годов был издан ряд указов, определивших правовой статус приходского духовенства. Отменялось правило наследственной передачи церковных приходских должностей, а также наследование самого духовного звания от отца к детям. Из духовного звания исключались церковные сторожа, пономари, псаломщики и прочие церковнослужители. Детям священников и дьяконов предоставлялись свобода выбора профессии, право поступления на государственную и общественную службу. Тем самым подрывалась сословная кастовость духовенства.

Было увеличено казенное пособие приходским священникам (на 67%), вводились небольшие пенсии находившимся "на покое" (в отставке) священникам и их вдовам. По оставшиеся не у дел церковнослужители не получили никаких пособий.

В 1863 г. начался пересмотр системы подготовки приходских священников, что было связано с изменением их статуса, а это вызвало в свою очередь необходимость проведения реформ духовного образования. В 1863 г. выпускники духовных семинарий получили право поступать в университеты. В 1864 г. детям духовенства было разрешено поступать вместо духовных семинарий в гимназии, а в 1867 г. - в военные училища; одновременно это предоставляло возможность выхода из духовного звания. Вместе с тем по указу 1867 г. детям других сословий, в том числе и податных, разрешалось поступать в духовные учебные заведения, по окончании их получать священническую должность и таким образом переходить в духовное сословие.

Ряд изменений произошел и в церковном управлении. В 1867 г. было отменено деление епархий на три "класса". Епархиальные архиереи получали право без санкции Синода строить церкви, давать разрешение на вступление в монашество, самостоятельно решать вопросы духовного образования в пределах своих епархий. Приходское духовенство получало право избирать благочинных, стоявших во главе мелких церковных округов - благочинии, в которые входило от 10 до 15 приходов. Создавались выборные благочиннические советы, возглавляемые благочинными. Таким образом, низшее звено церковного управления строилось по типу крестьянского общинного и волостного выборного самоуправления, введенного реформой 1861 г. Приходское духовенство для решения местных церковных нужд получило право собираться на съезды трех уровней - благочиннические, училищные (по училищным округам) и епархиальные.

При Александре II прекратились преследования старообрядцев. За легализацию "раскола" выступала либеральная печать, которая считала, что поскольку старообрядцы не нарушают государственных законов, гонения против них противозаконны; более того, приводят к обратным результатам - "ожесточают гонимых", провоцируют конфликты, к тому же они и неэффективны, ибо нельзя против идей, учений, веры действовать грубой силой.

В 1864 г. был учрежден комитет по "раскольническим делам". Выработанные им и утвержденные царем в том же году "Правила" легализовали значительную часть старообрядческих толков и согласий, которым предоставлялось право свободно отправлять свое богослужение, а также выезжать за границу. Были признаны имеющими юридическую силу старообрядческие метрические записи (крещений, венчаний, отпеваний). Старообрядцам дозволялось заниматься иконописанием (для своих нужд), учреждать свои школы грамоты, занимать некоторые общественные (но не государственные) должности. Но эти права не распространялись на считавшиеся "вредными" старообрядческие согласия, не признававшие не только церковную, но и светскую власть.

Легализация значительной части старообрядческих согласий при Александре II позволила выявить более полную картину численности старообрядцев, "отпавших от православия". При Николае I светские и церковные власти полагали, что таковых насчитывалось не более 2 млн, но на деле оказалось, что их было никак не менее 8 млн, а некоторые исследователи "раскола" утверждали, что фактически не признававших официального православия числилось от 12 до 14 млн человек, или примерно 18% русского населения.

Церковные реформы, проведенные при Александре II, несколько оживили деятельность Русской православной церкви, смягчили стеснявшие ее бюрократические оковы. Однако они были неглубокими, так как не затрагивали принципиальных вопросов управления церковью и взаимоотношений ее со светской властью, к тому же они были непоследовательными и незавершенными. Это обусловило их непрочность и фактически отказ от них в последующее царствование.

При Александре III конфессиональную политику определял назначенный еще Александром II в 1880 г. обер-прокурором Синода профессор гражданского права К. П. Победоносцев. На этом посту он находился 25 лет. Победоносцев полагал, что при проведении этого курса православная церковь призвана сыграть огромную, если не решающую, роль. При нем были восстановлены закрытые в 60-70-е годы XIX в. церковные приходы и открыты новые. За время царствования Александра III ежегодно возводилось до 250 церквей, на 22% увеличилась численность священнослужителей. Опираясь на поддержку светской власти, Победоносцев стремился поднять религиозность русского народа, распространить православие и среди нерусских народов. При нем оживилась деятельность православных миссий, умножилось число церковных периодических изданий и увеличились тиражи духовной литературы. Он стимулировал учреждение церковных братств, призванных, особенно в западных губерниях России, укреплять православие.

Победоносцев считал, что церковь, помимо исполнения своих религиозных обязанностей, должна была развивать другие формы деятельности, важные для укрепления ее авторитета в народе. Большое значение он придавал церковной проповеди, внебогослужебным собеседованиям священников со своими прихожанами, устройству при церквах библиотек, организации церковной благотворительности, а также проведению торжеств по случаю различных церковных юбилеев.

Под жесткий контроль было поставлено епархиальное духовенство. "Доверенным" лицам Победоносцев поручил надзор за епископами. Посланные в епархии, эти лица должны были состоять при архиереях и направлять обер-прокурору конфиденциальные донесения об их настроениях и поведении. Проводились частые перемещения архиереев из епархии в епархию; строптивых и неугодных обер-прокурор отправлял в захолустные районы (в Сибирь, на Дальний Восток), что вызывало неприязнь и протесты архиереев против "самодержавства" Победоносцева.

Победоносцев всячески противодействовал духовным контактам интеллигенции с пародом, с церковью. Им были закрыты возникшие в 70-80-х годах XIX в. в Москве и Петербурге Общества любителей духовного просвещения, в которых состояли представители высших столичных кругов и часть профессуры (главным образом духовных академий). Он преследовал известного религиозного философа В. С. Соловьева, писателей Л. Н. Толстого и Н. С. Лескова, с подозрением стал относиться к произведениям своего прежнего друга Ф. М. Достоевского.

В начале 80-х годов XIX в. по инициативе Победоносцева стали усиленно насаждаться церковно-приходские школы. Они находились в непосредственном ведении Синода. Во главе этих школ были поставлены приходские священники, которые являлись и "законоучителями" (преподавателями главного предмета в школе - "Закона Божьего"). В изданных 13 июня 1884 г. "Правилах о церковно-приходских школах" говорилось, что "школы сии имеют целью утверждать в народе православное учение веры и нравственности христианской и сообщать первоначальные полезные знания". Сам Победоносцев более откровенно отзывался об истинном предназначении этих школ: "Церковно-приходские школы по самим условиям существующего в них обучения и надзора представляют собой гораздо более гарантий для правильного и благонадежного в церковном и народном духе образования и потому заслуживают со стороны правительства поддержки и поощрения".

Победоносцев придавал церковно-приходским школам решающее значение в деле воспитания народных масс в духе преданности православной церкви и престолу. Он надеялся, что эти школы, как наиболее "дешевые", будут поддержаны и духовенством, и самим народом.

В печати учреждение церковно-приходских школ было встречено неоднозначно. Развернулась полемика об их целесообразности. Против церковно-приходских школ высказывалась либеральная печать, указывая на неподготовленность к учительской деятельности большей части приходского духовенства, на опасность внесения в эти школы традиционных для низших духовных учебных заведений зубрежки и начетничества, а также па то, что церковно-приходская и светская начальная школы вместе существовать не могут, так как построены на "противоположных началах".

В 80-90-х годах XIX в. церковно-приходские школы получили довольно широкое распространение благодаря мерам, принятым правительством. Если ко времени издания "Правил о церковно-приходских школах" их насчитывалось 4,1 тыс. с 98 тыс. учащимися, то к 1900 г. их было уже 42,6 тыс. с 1,6 млн учащимися, и число церковно-приходских школ сравнялась с числом начальных школ Министерства народного просвещения.

Церковно-приходские школы были двух типов - с двухлетним и четырехлетним сроком обучения. В первых обучали молитвам, священной истории, краткому катехизису, церковному пению, чтению церковнославянской и гражданской печати, четырем правилам арифметики; во вторых к этим предметам добавлялись история церкви и курс гражданской истории страны.

Хотя расширение сети церковно-приходских школ и преследовало откровенно утилитарно-политические цели, тем не менее они сыграли немалую положительную роль для распространения грамотности в народе.

В связи с ростом рабочего движения в 70-90-е годы XIX в. светская власть потребовала от православной церкви оказать содействие в борьбе против влияния на рабочих народнической, а позже и социал-демократической пропаганды. По инициативе Победоносцева и редактора "Московских ведомостей" М. Н. Каткова в начале 80-х годов XIX в. при Исаакиевском соборе в Петербурге было создано специальное общество, в задачу которого входили издание клерикально-монархической литературы и ее бесплатная раздача рабочим.

В многонациональной России православная церковь была "господствующей и первенствующей", однако се влияние не распространялось па десятки миллионов исповедующих католичество, протестантизм, мусульманство, иудаизм, буддизм, а также "отпавших от православия" русских старообрядцев разных толков и сектантов. Не все русские признавали официальное православие, но вместе с тем исповедовали православие и многие нерусские народы (украинцы, белорусы, молдаване, ряд народов Поволжья, Урала, Сибири, принявших крещение).

Поданным годовых отчетов Синода, в 1840 г. православное население России насчитывало 44 млн человек обоего пола, в 1860 г. - 52 млн, в 1890 г. - 72 млн, по первой Всероссийской переписи 1897 г. - 87,4 млн человек. Удельный вес православного населения в течение XIX в. составлял от 70 до 75%.

Стремление распространить православие среди нехристианского населения России не имело особого успеха. В отношении старообрядчества проводилась довольно гибкая политика. Изданный в 1883 г. новый закон о старообрядцах подтверждал постановления 60-70-х годов XIX в., отменявшие многие ограничения для них, введенные Николаем I. Старообрядцам (кроме "вредных сект") разрешалось занимать общественные должности, заниматься торгово-промышленной деятельностью, получать паспорта на общих основаниях. Они могли открывать молитвенные здания, но с разрешения министра внутренних дел и обер-прокурора Синода. Однако им запрещалось сооружать колокольни, проводить крестные ходы, а главное - распространять свое учение среди православного населения. Продолжало преследоваться и "отпадение от православия в раскол".

Однако церковные и светские власти более всего были обеспокоены широким распространением в то время так называемых рационалистических сект: штундистов, баптистов, пашковцев, толстовцев и пр.

Старообрядцы придавали первостепенное значение обрядности, точнее - приверженности к старым обрядам, в которых видели суть сохранения "древлего благочестия". Догматических расхождений у них с господствующей православной церковью по существу не было. Появившиеся в России новые, сектантского типа, христианские конфессии, в основном возникшие на Западе, делали акцент на "разум" (почему их и принято называть "рационалистическими"). Они, наоборот, практически отвергали всякую обрядность или сводили се к минимуму. Поэтому расхождение их с православной церковью происходило более всего на почве догматики. Проповедь идеи всеобщего равенства, общинности, трудолюбия, благотворительности, строгости нравов, взаимопомощи, а также ненасилия и всеобщей любви особенно привлекала в эти секты простое население, что и обеспечило значительный их успех в России в конце XIX в. Вследствие этого был принят ряд радикальных мер к их "искоренению": запреты исполнять службы, судебные преследования. Многие десятки тысяч последователей этих сект вынуждены были эмигрировать (в основном в США и Канаду). Гонения правительства против оппозиционных к православию конфессий приводили к обратным результатам, создавая вокруг гонимых ореол мучеников. Против религиозных преследований подняла голос либеральная печать; выступали против этого и новые суды, стоявшие за законность. Гонения за веру отталкивали от правительства не только либеральных, но и лояльно относившихся к нему консервативных людей, разжигали недовольство и в национальных регионах, а недовольство на религиозной и национальной почве неизбежно выливалось в социальный протест.

Александр III и его время Толмачев Евгений Петрович

2. ОТНОШЕНИЕ К РЕЛИГИИ

2. ОТНОШЕНИЕ К РЕЛИГИИ

Император Александр III был глубоко верующим человеком и старался для православной церкви сделать всё, что считал нужным и полезным. Главным идеологом проведения государственно-церковной политики, пользующейся полной поддержкой правителя России, был обер-прокурор Святейшего синода К. П. Победоносцев, занимавший этот пост свыше 25 лет, с 24 апреля 1880 г. до 19 октября 1905 г. «К его имени, - писал публицист Б. Б. Глинский, - в течение с лишком четверти века приковывалось внимание современников, оно не сходило со столбцов нашей печати, одни его ненавидели и проклинали, другие славословили, перед ним преклонялись и его благословляли, одни видели в нём ангела - спасителя России, другие - её злого гения. Безразлично к нему никто не относился. Он был определённым историческим знаменем, которое рвали бури и непогоды, вокруг которого кипели страсти и борьба» (217, с. 6). Нам хорошо известны хрестоматийные строки Александра Блока:

В те годы дальние, глухие,

В сердцах царили сон и мгла,

Победоносцев над Россией

Простёр совиные крыла.

Однако более развёрнутую характеристику политического опекуна императора дал известный русский историк и общественный деятель А. А. Кизеветтер. «Победоносцев, - по его утверждению, - центральная фигура в правящих кругах эпохи контрреформ. Его личность властная, боевая, воинствующая представляла собой тот узел, в котором сходились все нити государственной политики в царствование Александра III. На посту обер-прокурора Синода он хотел и сумел стать фактически главою правительства, твёрдо и цепко сжимающим в своей руке руль государственного корабля» (214, с. 6).

Хотя роль Победоносцева здесь сильно преувеличена, надо признать, что русская православная церковь, была главным делом его жизни, его поприщем, на котором он достиг феноменальных результатов. Он способствовал расширению сети приходов Русской православной церкви, увеличению числа церковно-приходских школ. При нём духовенство стало получать государственное содержание. В 80-х гг. Победоносцев оказывал исключительное влияние на Александра III и проводившийся им правительственный курс. Этот «русский папа» был самым влиятельным и фанатичным инициатором реконструкции реформ предыдущего царствования.

Крупный сановник Е. М. Феоктистов подчёркивал, что Победоносцев «обладал умом недюжинным, живым и отзывчивым, всё его интересовало, ни к чему не относился он безучастно; образование его было многостороннее и основательное, не говоря уже об юридических и церковных вопросах, занимавших его издавна, и в литературе, и в науке, и даже в искусстве обнаруживал он солидные сведения. Он все мог понять и о многом судил верно» (327, с. 219).

Сила Победоносцева в том, что в каждом явлении и в любом проекте он, по словам Феоктистова, «тотчас подмечал слабые стороны», но бессилен был предложить какое-либо положительное решение. «К сожалению, - писал Феоктистов, - слабых своих сторон К. П. Победоносцев не замечал, напротив, имел о себе весьма высокое мнение» (там же, с. 211).

Важно подчеркнуть, что этот тайный властитель России не пользовался своим положением для личных целей. Был он ярым противником западно-европейской культуры и буржуазных форм общественной жизни.

Выступал против демократизма, реформизма, парламентаризма и всех «новоиспечённых теорий общественного развития», которые пытались представить последним словом науки. С. Ю. Витте, который был противником идей и дел Победоносцева, тем не менее писал, что это «был редкий государственный человек по своему уму, по своей культуре и по своей личной незаинтересованности в благах мира сего, которые приобрели такое преимущественное влияние на решение дел в последние годы… Несомненно, что он был самый образованный и культурный русский государственный деятель, с которым мне приходилось иметь дело» (84, т. 3, с. 420, 56-57).

В 1883 г. Победоносцев произведён в действительные тайные советники. В 1894 г. пожалован в статс-секретари к Его Императорскому Величеству. Он являлся членом многих особых комитетов и совещаний, в том числе для составления проекта нового положения об императорской фамилии (1886), для помощи нуждающимся в местностях, пострадавших от неурожая (1891-1893). Был действительным членом Общества истории и древностей российских при Императорском Московском университете (с 1875 г.), Юридического общества при Императорском Петербургском университете (с 1877 г.). Неоднократно избирался членом совета и вице-председателем Императорского Русского исторического общества. Почётный член Императорской академии наук (с 1880 г.), Императорского православного палестинского общества (с 1882 г.), Московского публичного и Румянцевского музеев (с 1901 г.) и многих других научных, общественных и религиозных организаций. Кавалер орденов Св. Александра Невского (1883 г., алмазные знаки к ордену - 1888 г.), Св. Владимира 1 степени.(1896), Св. Андрея Первозванного (1898 г., алмазные знаки к ордену - 1904 г.) и других.

Победоносцев был женат с 1866 г. на Екатерине Александровне Энгельгардт, дочери надворного советника А. А. Энгельгардта. Она была организатором (в конце 1880-х гг.) и в течение более чем 30 лет руководителем Свято-Владимирской женской церковно-учительской школы в С. - Петербурге. У них была приёмная дочь Марфа, подкинутая неизвестным лицом 9 июня 1897 г. к квартире Победоносцева в доме № 62 по Литейному проспекту. Умер Константин Петрович 10 марта 1907 г. в С. - Петербурге на 80-м году жизни и похоронен согласно его завещанию у восточной алтарной стены церкви во имя Введения в храм Пресвятой Богородицы, находившейся в Свято-Владимирской женской церковно-учительской школе (в настоящее время это одно из зданий, принадлежащих городской больнице № 21 им. И. Г. Коняшина).

Победоносцев оставил дневники, пропавшие согласно воспоминаниям жены в 1920-х гг.

Вскоре после вступления Александра III на престол Святейший синод издал 5 апреля 1881 г. своё пастырское послание, за которым последовал известный высочайший манифест 29 апреля. По настоянию Победоносцева церковные реформы, проведённые при Александре II, подверглись пересмотру. 9 января 1882 г. Александр III подписал «определение» о прекращении действия закона 16 апреля 1869 г. о сокращении численности приходских храмов и причтов. Последовательно восстанавливались прежние приходы и создавались новые. 16 февраля 1885 г. вышло повеление императора «О закрытии (Главного) Присутствия по делам православного духовенства и об изменении некоторых постановлений, касающихся устройства церковных приходов и состава причтов» (220, т. 5, № 2753), которое закрепило курс на расширение штата духовенства.

В результате в период царствования Александра III существенно увеличилось число епархий, монастырей и храмов. Были открыты новые епархии: Екатеринбургская, Владикавказская, Финляндская и Забайкальская. Увеличилось число викарных епископов с 28 до 37. К концу царствования в России было 64 епархии (248, с. 167), 3 митрополита, 17 архиепископов, 44 самостоятельных епископа и 37 викарных (164а, с. 67). Число священников и диаконов увеличилось на 20%, достигнув 56’900. Численность чёрного духовенства возросла на 64% - с 27’700 до 45’500. Ежегодно в среднем открывалось до 250 храмов и 10 монастырей (197, с. 8, 68-69). Многие монастыри были преобразованы в общежительные, возобновлялись древние исторические обители. К концу царствования Александра III насчитывалось 774 монастыря (число их увеличилось на 143, среди которых было 75 мужских и 68 женских).

Важными событиями в жизни православной церкви явились собрания епископов в Киеве в 1884 г., в Казани и Иркутске в 1885 г., проведённые по почину Победоносцева. Вместе с миссионерскими съездами в Москве в 1887 и 1891 гг. они представляли собой давно забытое, неслыханное несколько столетий, явление, напоминающее соборы допетровской Руси. Большое значение придавалось празднованию церковно-общественных юбилеев, которых в рассматриваемый период состоялось 17, в том числе 1000-летие кончины св. Мефодия (1885), 900-летие Крещения Руси (1888), 500-летие кончины Сергия Радонежского (1892), 300-летие присоединения Сибири (1882), 100-летие присоединения Крыма (1883). Собрания архипастырей и празднование юбилеев способствовали подъёму религиозно-нравственной жизни общества.

Александр Александрович во время своих многочисленных поездок до вступления на престол и после любил посещать святые обители, где осматривал исторические памятники, посещал ризницы и др. Нередко из собственных средств он отпускал на монастыри значительные суммы, жертвовал им драгоценные облачения и утварь. Правитель государства довольно тонко понимал своеобразную красоту старинной русской архитектуры и постоянно требовал на своё рассмотрение все проекты новых церковных сооружений. Многие из отечественных храмов обеих столиц и вне их видели императора в своих стенах. Обычно ему всегда сопутствовала супруга и дети.

Александр III присутствовал на освящении и закладке целого ряда известных храмов и положил первый камень в их основание. Так 20 июля 1881 г. молодой царь с супругой и великими князьями Алексеем и Георгием Александровичами участвовал в освящении ярмарочного храма в Нижнем Новгороде, сооружённого в память пребывания здесь Александра II в 1858 г. 26 мая 1883 г., в день коронования Александра III, торжественно освящён в Москве храм Христа Спасителя в память избавления России от наполеоновского нашествия (см. § 4 га. 9). 6 октября 1883 г. в С. - Петербурге на месте смертельного ранения своего отца император положил первый камень в основание при закладке храма во имя Светлого Христова Воскресения. Храм был завершён в 1907 г. (см. § 6 гл. 21).

Во время больших манёвров на Волыни в 1890 г. состоялась закладка собора в г. Ровно, причём первый камень в основание его положил Александр III, а второй - наследник цесаревич. Незадолго до смерти, 20 августа 1894 г., державный хозяин Беловежа, посетив строившийся там по его воле великолепный храм, осмотрел все работы и удостоил милостивого одобрения участников постройки.

При Александре III были произведены значительные реставрационные работы на древних храмах. В числе их Успенский собор во Владимире-на-Клязьме, построенный в 1158 г. великим князем Андреем Боголюбским, а также Богоявленский храм в г. Остроге (ныне в Ровенской области), возведённый в XV в. князем Василием Острожским. В Митаве (ныне г. Елгава в Латвии) заново перестроена Симеоно-Аннинская церковь на средства, лично дарованные Александром III в количестве 30 тыс. руб. с добавлением церковных сумм. Закончена постройка таких храмов, как Николаевский храм в Благовещенске (на Амуре), кафедральный собор в Риге, Владимирский храм в Херсонесе Таврическом (ныне в черте г. Севастополя, крест заново восстанавливающегося храма освящён 28 июля 2001 г.), кафедральный собор в Самаре, в основание которого были положены камни в 1871 г. Александром II и великими князьями Александром и Владимиром Александровичами. 30 августа 1894 г. торжественно совершена закладка нового кафедрального собора в Варшаве.

С учреждением Комитета Сибирской железной дороги, на создание вблизи её церквей и школ были отпущены особые суммы в распоряжение этого комитета. Одновременно при Канцелярии комитета был открыт приём добровольных пожертвований на образование капитала имени императора Александра III на дело постройки церквей и школ в пределах указанной дороги. Почин в этом святом деле положил протоиерей о. Иоанн Кронштадтский (в миру Сергиев Иоанн Ильич), пожертвовавший 22 апреля 1894 г. 200 руб. и затем неоднократно вносивший значительные суммы. Капитал этот к 1 января 1900 г. возрос до 1’200’000 руб. и дал возможность создать свыше 250 церквей и школ. Общее количество всех церквей Российской империи в период 1881-1894 гг. возросло на 5’000.

Если прикинуть это число к дням царствования Александра III, то придётся по одной церкви на каждый день (247, с. 219). Всего церквей насчитывалось около 46’000 (164а, с. 71).

Важные шаги были приняты по обеспечению всего духовенства жалованьем. В 1893 г. Александр III утвердил мнение Государственного совета о ежегодном выделении 250 тыс. руб. на эти цели. Значительно улучшилось положение духовенства военного ведомства. Открыты были 4 новых духовных семинарии: Оренбургская, Якутская, Красноярская и Кутаисская.

Продолжала развиваться сеть школ, находившихся в ведении Синода (см. § 3, гл. 9).

В царствование Александра III Русская православная церковь вела решительную и открытую борьбу с вредными влияниями иноверцев и инославцев. Благодаря различным мерам в последние годы его правления стало увеличиваться число обращённых инородцев из язычества в христианство. Успеху миссионерского дела в азиатских владениях России эффективно способствовало Всероссийское православное миссионерское общество, созданное в Москве в 1870 г. и состоящее под высочайшим покровительством императрицы Марии Фёдоровны. Оно ежегодно выделяло на это дело довольно крупные суммы.

Особенно значительное для западной окраины России и отрадное для русской церкви явление составляет обращение в православие чехов Волынской губернии, начавшееся в знаменательном для России 1888 г. В 1888 и 1889 гг. присоединилось к православию 6901 человек. Присоединение чехов продолжалось в 1890-1891 гг. и совпало с высочайшим посещением Волынской епархии в августе и сентябре 1890 г. Император прибыл сюда вместе с августейшей супругой, наследником цесаревичем, великой княжной Ксенией Александровной и великим князем Владимиром Александровичем. Города, села, станции железных дорог на пути следования августейших особ украшались, как только могли. Помещики и крестьяне приветствовали хлебом-солью державного хозяина Русской земли. В Луцком соборе царское семейство осматривало христианские древности: иконы, ризы, Евангелие, кресты, облачения, древние требники и другие предметы, собранные православным Свято-Владимирским братством. Вызвав у местного населения неподдельный интерес, высочайшее посещение Волыни вместе с тем имело благодетельные последствия для православия и русских людей в этом крае, бывшем некогда под чуждым и враждебным России владычеством. После высочайшего посещения многие из чехов, живших на Волыни, решили присоединиться к православию, которого держится русский царь, чтобы вместе с русским народом быть не только под одним скипетром державной власти, но и исповедывать одну с ним веру. В 1890-1891 гг. присоединилось всего чехов 2062 лица обоего пола.

Какого великого покровителя и заступника имели в лице Александра III присоединившиеся к православию в Прибалтийском и Привислинском краях, подтверждается следующим. В начале 80-х гг. среди эстов Прибалтийского края началось сильное движение населения в православие, напоминавшее подобное же движение латышей в конце 40-х гг. История показывает, что единственно благой воле императора Александра III русская церковь обязана тем, что на этот раз не удалось заглушить движения, как оно было заглушено в 40-х гг. Движение эстов в православие встретило как в местном дворянстве, так и в лютеранском духовенстве чрезвычайно враждебное противодействие. Не только начали запугивать народ наказанием в будущей жизни, но и притеснять материально. Пасторы произносили возбуждающие проповеди, поносили с кафедры православную церковь, говорили, что православных обложат непомерными податями и т. п. Дворянство действовало заодно с пасторами, притесняло арендаторов и батраков, сочувствовавших православию, лишая их всякого заработка. Но самым трудным для лиц, готовившихся к переходу в православие, был шестимесячный срок испытания, придуманный в 40-х гг. Лютеране, заявлявшие о желании присоединиться к православной церкви, могли только через полгода после заявления совершить это присоединение, и пасторы с замечательным искусством пользовались этой мерой. Они заявляли пастве, что для записавшихся в православие не будут совершать никаких треб, что в случае смерти не допустят погребения по христианскому обряду, а будут хоронить вместе с самоубийцами и т. п. Это не были пустые угрозы. Кончалось тем, что заявлявшие о присоединении к православию отрекались от своего намерения и давали пасторам обет никогда не покидать лютеранской церкви.

Вникнув в существо вопроса, Александр III оказал защиту движению эстов. Распоряжение о шестимесячном сроке испытания было отменено как несогласное с достоинством православной церкви, а духовному начальству было вменено в обязанность «самому иметь наблюдение за достаточным приготовлением лютеран, принимающих православную веру, в познании оной и в искреннем расположении к ней, с назначением потребного времени для такого приготовления по его усмотрению». Когда рижский преосвященный, будучи в С. - Петербурге, имел возможность принести императору благодарность за высочайшее соизволение эстам свободно принимать православную веру, государь спросил: «Вы разумеете шестимесячный срок испытания?» - и, получив утвердительный ответ, сказал: «И следовало их защитить».

Надо подчеркнуть, что Александр III был истинным утвердителем православной церкви на балтийской, столь враждебной православию окраине. Аналогичные заботы проявлял государь и в Привислинском крае. Принимаемые в Холмско-Варшавской епархии меры к упрочению православия среди воссоединённого населения постоянно привлекали его царственное внимание.

Одну из самых важных и наиболее трудных задач миссионерской деятельности составляло обращение на истинный путь заблудших чад православной церкви - раскольников и сектантов (пашковцев, толстовцев, штундистов, духоборов). Общие меры, используемые для этого, отличались просветительным характером, воздействием на заблуждающихся не путём внешнего давления, а путём убеждения.

Законом 3 мая 1883 г. раскольникам были дарованы некоторые права по совершению духовных треб. Правда, вначале это законоположение было неверно понято и возбудило некоторые недоразумения, но со временем они были устранены. Св. синодом было издано много сочинений противо раскольнического содержания и устроены аналогичные библиотеки. В сёлах с раскольническим населением открыты мужские и женские школы и пр. Но едва ли не самым действенным средством борьбы с расколом являлись публичные собеседования. Борьба с расколом в рассматриваемое нами царствование была не бесплодна. За 13 лет из раскола перешло в православие около 60 тыс. душ. Безусловно, в борьбе с иноверцами, расколом и сектантством допускались и серьёзные ошибки. Как писал в своих воспоминаниях князь С. М. Волконский, затрагивая вопросы совести: «Смешение принципов национального и религиозного достигло последних пределов уродства. Только православный считался истинно русским, и только русский мог быть истинно православным. Вероисповедной принадлежностью человека измерялась его политическая благонадёжность» (86, т. 2, с. 55). В 1894 г. штундистам были вовсе запрещены молитвенные собрания. В Западном крае и в Царстве Польском такие же меры применялись к униатам, формально обращённым в православие, но не желавшим этому подчиниться. Особенно громкую известность приобрела тяжба под названием «Мултанское дело», продолжавшаяся в течение 1892-1896 гг. Одиннадцать крестьян-удмуртов (вотяков) были обвинены в человеческом жертвоприношении языческим богам. Дело это всколыхнуло широкие круги общественности. Большую роль в оправдании удмуртов сыграли выступления в печати и на последнем разбирательстве защитника В. Г. Короленко, а также заключение, данное по жалобе защиты А. Ф. Кони (см. 161, т. 3, с. 474-486).