Если один федеральный закон противоречит другому. Виды противоречий и способы их преодоления. Какой акт выше по юридической силе
В самом деле на практике нередко имеют место ситуации, когда предписания двух или более действующих нормативных документов, регулирующих один и тот же вопрос, противоречат друг другу. Как поступать в этом случае? Какому из имеющихся предписаний следовать?
В этих случаях следует пользоваться одним из правил трактования нормативных документов, которые позволяют снять любое противоречие в законодательстве, а точнее, всегда указывают, какой из действующих норм следует пользоваться в конкретной ситуации.
Эти правила связаны с ответом на четыре группы вопросов: (А) кто трактует, (Б) как трактует, (В) когда трактует и (Г) что трактует.
А. Под тем, кто трактует, понимают не того, кто интерпретировал норму, а того, кто эту норму издал. А издают нормы многие властные структуры.
В рамках ранее указанной соподчиненности действующих нормативных документов (см. рис. 2.1), регулирующих ведение бухгалтерского учета в Российской Федерации, формулируется первое правило трактовки противоречий в нормах законодательства:
предписание документа, обладающего большим статусом, отменяет противоречащую ему норму документа, обладающего меньшим статусом. Например, если какая-либо норма Закона “О бухгалтерском учете” противоречит норме, приведенной в Гражданском кодексе, то действует норма Гражданского кодекса, но если какая-либо норма Закона о бухгалтерском учете будет противоречить требованиям Положения по ведению бухгалтерского учета, то действующей следует признать норму Закона, а не Положения.
Ярким примером применения этого правила на практике служит Решение Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации по постановлению Правительства от 17 июля 1998 г. № 786 “Об особенностях уплаты налога на добавленную стоимость”.
Согласно названному Постановлению с 1 августа 1998 г. должен был применяться следующий порядок определения момента реализации для целей обложения НДС.
Для начисления налога на добавленную стоимость датой реализации товаров (работ, услуг) считать более раннюю из следующих дат: день оплаты товаров (работ, услуг); последний день второго месяца, следующего за месяцем, в течение которого покупателям предъявлены счета-фактуры; последний день второго месяца, следующего за месяцем, в течение которого произведена отгрузка (передача, обмен) товаров (работ, услуг).
Таким образом, фактически Постановление отменяло действовавший порядок, согласно которому предприятия могут выбирать: платить им НДС “по отгрузке” или “по оплате”.
Однако предписания постановления Правительства “Об особенностях уплаты НДС” противоречили Закону РФ “О налоге на добавленную стоимость”, и следовательно, не должны были применяться на практике уже с момента выхода Постановления в свет. Это и было позднее подтверждено Решением Высшего Арбитражного Суда РФ.
Б. Под тем, как трактовать нормативные документы, в этой книге понимается только одно обстоятельство: установление соподчиненности действующих норм, ибо противоречия могут иметь место и между предписаниями нормативных документов, обладающих одинаковым статусом.
Здесь основные сложности могут возникнуть прежде всего на уровне различных отраслей права.
Возможны случаи, когда:
(а) различные отрасли права (кодексы) дополняют друг друга, между
ними нет противоречий, но пользование ими приводит к различным выводам;
(б) трактовка фактов хозяйственной жизни в отраслях права противоречит требованиям, принятым в бухгалтерском учете;
(в) отрасль права не дает трактовки необходимого понятия.
Рассмотрим эти ситуации.
(а) Различные отрасли права дополняют друг друга. Тут действует правило:
выбор отрасли права для понимания факта хозяйственной жизни зависит от цели, которую в данный момент преследует менеджер.
Это связано с тем, что каждый факт хозяйственной жизни приводит к возникновению определенных правовых последствий. Эти последствия могут быть неоднозначными в различных отраслях законодательства.
Рассмотрим простой пример. На предприятие поступили материалы. Что происходит? С точки зрения гражданского законодательства, у предприятия возникают определенные вещные права на поступившие ценности. Если по договору поставки действует общий момент перехода права собственности, то оприходованные на склад материалы становятся собственностью предприятия. Если же в договоре установлен иной (отличный от общепринятого) порядок перехода права собственности к получателю (например оплата товаров) у предприятия возникает только право владения полученными ценностями. С другой стороны у организации с момента оприходования материалов возникает безусловный долг - кредиторская задолженность перед продавцом по оплате цены их приобретения. Согласно нормам трудового права, с момента оприходования материалов на склад, независимо от того, возникает у предприятия право собственности на них или только право владения, ценности под расписку передаются материально ответственному лицу - кладовщику. Следовательно, с точки зрения КЗоТ поступление материалов на склад увеличивает объем материальной ответственности кладовщика как хранителя ценностей перед предприятием - их собственником или владельцем. В соответствии с бухгалтерским правом поступление материалов и возникновение долга перед поставщиком должно быть отражено в бухгалтерском учете. На основании накладной поставщика с распиской материально ответственного лица о получении товаров бухгалтер согласно действующему Плану счетов должен сделать записи:
Дебет счета 10 “Материалы”,
на сумму приобретения товаров без налога на добавленную стоимость, и
Дебет счета 19 “НДС по приобретенным ценностям”,
Кредит счета 60 “Расчеты с поставщиками и подрядчиками”
на сумму налога на добавленную стоимость по приобретенным материалам, которую предприятие сможет предъявить к возмещению бюджету после того, как расплатится за товары с поставщиком.
Эти записи составляются, если с поступлением материалов право собственности на них переходит к предприятию-покупателю. В этом случае материалы отражаются на балансе предприятия. Если, например, до их оплаты право собственности остается у продавца, поступление материалов и возникновение права владения ими отразится записью на специальном забалансовом счете 002 “Товарно-материальные ценности, принятые на ответственное хранение” в сумме стоимости этих товаров по передаточным документам. По нормам налогового права, в случае, если к предприятию-покупателю переходит право собственности на приобретаемые товары, их стоимость, отражаемая на счете 10 “Материалы”, увеличивает базу обложения налогом на имущество. При этом у предприятия возникает право после оплаты товаров поставщику предъявить бюджету НДС по ним и зачесть его сумму в счет будущих платежей этого налога с оборотов по реализации.
(б) Трактовка фактов хозяйственной жизни в различных отраслях права противоречит требованиям, принятым в бухгалтерском учете. В этом случае действует правило:
норма бухгалтерского права всегда имеет в бухгалтерском учете приоритет над нормами других отраслей права.
При таком подходе факты хозяйственной жизни получают не идентичную, а очень часто прямо противоположную трактовку.
Приведем ряд примеров: по бухгалтерским нормативным документам любые расходы предприятия, направленные на получение прибыли, списываются на счета учета затрат и при исчислении финансовых результатов уменьшают суммы получаемых предприятием доходов. Согласно же требованиям налогового законодательства на затраты, уменьшающие величину налогооблагаемой прибыли предприятия, могут списываться только расходы, входящие в перечень таких затрат, содержащийся в специальном нормативном документе - Положении о составе затрат по производству и реализации продукции (работ, услуг), включаемых в себестоимость продукции (работ, услуг), и о порядке формирования финансовых результатов, учитываемых при налогообложении прибыли, утвержденном постановлением Правительства Российской Федерации от 5 августа 1992 г. № 552; в соответствии с требованиями гражданского права после заключения хозяйственных договоров у предприятий возникает ряд определенных прав и обязательств по заключенной сделке. Так, например, при заключении договора купли-продажи товаров у организации-продавца возникает
обязательство передать вещь (товар) в собственность покупателя, а у орга- низации-покупателя - обязательство принять этот товар и, при условии его соответствия требованиям договора, уплатить за него определенную денежную сумму - цену (см. ст. 454 Гражданского кодекса РФ). Вместе с тем эти обязательства предприятий по заключенным ими договорам не отражаются в бухгалтерском учете. Согласно действующим нормативным документам в учете фиксируются только долги предприятий (дебиторская и кредиторская задолженность), возникающие при исполнении заключенных договоров; согласно основному требованию к оценке имущества в бухгалтерском учете, выдвигаемому Законом РФ “О бухгалтерском учете”, имущество предприятия должно учитываться по себестоимости, т. е. в оценке по сумме фактически понесенных затрат на его приобретение. При этом материальная ответственность кладовщика в случае хищения, недостачи, умышленного уничтожения или умышленной порчи материальных ценностей определяется по рыночным ценам. И следовательно, оценка, например товаров, готовой продукции в бухгалтерском учете и объем прав требования к материально ответственным лицам по данному имуществу могут не совпадать. И с подобными разночтениями в трактовке одних и тех же фактов хозяйственной жизни различными отраслями законодательства на практике мы сталкиваемся практически постоянно.
(в) Отрасль права не дает необходимой трактовки понятия. В этом случае действует правило:
Если в данной отрасли права нет определения упоминаемого понятия (термина), то следует пользоваться его трактовкой, данной в нормативном документе более высокого уровня, или же трактовкой, приведенной в другой отрасли права.
Например: Налоговый кодекс Российской Федерации определяет реализацию как термин для целей налогообложения. Согласно п. 1 ст. 39 Налогового кодекса РФ реализацией товаров, работ или услуг организацией признается, соответственно, передача на возмездной основе (в том числе обмен товарами, работами или услугами) права собственности на товары, результаты выполненных работ одним лицом для другого лица, оказание услуг одним лицом другому лицу, а в случаях, предусмотренных Налоговым кодексом РФ, - и на безвозмездной основе. Таким образом, Налоговый кодекс признает реализацией, облагаемой соответствующими налогами с продаж, практически любой факт передачи права собственности на товары сторонним лицам, за исключением случаев, прямо указанных НК. Что же касается нормативных документов по учету (бухгалтерское право), то здесь реализацией признается только продажа товаров; нормативные документы внешне позволяют по-разному трактовать природу процентов по векселям.
Так, практики часто задают вопрос: можно ли по действующему законодательству списывать на затраты предприятия, уменьшающие его налогооблагаемую прибыль, выплачиваемые в этом случае проценты? Упоминавшееся выше Положение о составе затрат, утвержденное постановлением Правительства РФ от 5 августа 1992 г. № 552, специальных предписаний на этот счет не содержит. Вместе с тем согласно п. 2с данного Положения в состав расходов предприятия, уменьшающих его налогооблагаемую прибыль, включаются “затраты на оплату... процентов за отсрочки оплаты (коммерческие кредиты), предоставляемые поставщиками (производителями работ, услуг) по поставленным товарно-материальным ценностям (выполненным работам, оказанным услугам)”. Рассматривая вексель как документ, оформляющий отсрочку платежа, часто, по аналогии с коммерческим кредитом, выплачиваемые проценты по векселям также списывают на затраты предприятия в уменьшение налогооблагаемой прибыли. Это неверно!
Трактовка данного вопроса как раз представляет собой случай, когда налоговое законодательство отсылает нас к нормам гражданского права.
Итак, согласно Положению в уменьшение налогооблагаемой прибыли списываются затраты на выплату процентов по полученным коммерческим кредитам. Понятие коммерческого кредита определено ГК РФ. И следовательно, чтобы ответить на вопрос: относятся ли на затраты выплачиваемые проценты по векселям следует выяснить, является ли выдача векселя получением предприятием коммерческого кредита.
Согласно п. 1 ст. 823 “Коммерческий кредит” ГК РФ договорами, исполнение которых связано с передачей в собственность другой стороне денежных сумм или других вещей, определяемых родовыми признаками, может предусматриваться предоставление кредита, в том числе в виде аванса, предварительной оплаты, отсрочки и рассрочки оплаты товаров, работ или услуг (коммерческий кредит), если иное не установлено законом.
Из данного Кодексом определения следует, что коммерческий кредит представляет собой не самостоятельную сделку заемного типа, а одно из условий договора, форма отсрочки платежа по которому отвечает определению коммерческого кредитования. Предоставление коммерческого кредита не служит основанием для возникновения каких-либо новых обязательств перед кредитором. Первоначальный долг (по оплате товаров, работ, услуг) продолжает существовать, он не погашен. Продлевается срок его погашения и, отсюда, на сумму долга начисляются проценты исходя из оговоренной сторонами ставки.
Совсем иная ситуация имеет место при выдаче кредитору векселя. Из содержания ст. 845 ГК РФ “Вексель” и ст. 1 и 75 Положения о переводном и простом векселе следует, что вексель представляет собой ценную бумагу, удостоверяющую ничем не обусловленное обязательство плательщика по нему выплатить в указанный в векселе срок определенную в нем сумму
денежных средств. Вексель представляет собой совершенно самостоятельное обязательство, юридически никак не связанное с долгом, который погашается его выдачей. Выписывая вексель кредитору, предприятие погашает (полностью или в определенной сторонами части) существовавший долг и принимает на себя новое обязательство - долг по векселю. Происходит так называемая новация долга - замена одного обязательства другим. Первоначальный долг считается погашенным и соответствующие товары (работы, услуги) оплаченными. Следовательно, выданный вексель закрывает (полностью или в определенной части) тот договор, долг по которому погашается этим векселем.
Отсюда, вексель по гражданскому праву не есть одна из форм предоставления коммерческого кредита. Долг в этом случае не продлевается сроком оплаты с условием начисления процентов, а погашается векселем. И выплачиваемые проценты по векселям - проценты по совершенно новому обязательству.
Таким образом, так как вексель не подпадает под определение коммерческого кредита, даваемое гражданским правом, а налоговое законодательство не содержит специального определения коммерческого кредита, выплачиваемые предприятием проценты по векселям не уменьшают налогооблагаемой прибыли векселедателя.
Подытоживая сказанное, еще раз подчеркнем:
если в нормативном документе какой-либо отрасли законодательства использован термин, специально не определенный данной отраслью права и при этом определение этого термина дается другой отраслью законодательства, следует пользоваться существующим определением.
Так, в нашем примере нормативные документы по налогообложению, говоря о коммерческом кредите, не давали специального определения этого понятия. При этом определение коммерческого кредита содержал Гражданский кодекс РФ. И мы, используя определение Гражданского кодекса, внесли ясность в предписание Положения о составе затрат.
В. Под когда понимается главное - дата вступления нормы в силу. Так, если взаимопротиворечащие документы издаются инстанциями, имеющими неодинаковый или одинаковый статус, то порядок понимания норм относительно прост. В сущности, еще проще трактовать эти нормы в том случае, если их издает одна и та же инстанция. Тут надо руководствоваться следующим правилом, согласно которому:
требования нормативных документов, изданных одной и той же инстанцией, предполагают отмену прежней нормы в пользу новой или новый закон отменяет предыдущий.
Иными словами, если друг другу противоречат предписания двух нормативных документов одного уровня, то на практике следует применять предписания документа, изданного позднее.
В настоящее время данное правило распространяется на порядок опре
деления того, на балансе или за балансом вести учет имеющегося у предприятия имущества.
Согласно п. 2 ст. 8 Закона РФ “О бухгалтерском учете” имущество, являющееся собственностью организации, учитывается обособленно от имущества других юридических лиц, находящегося у данной организации.
Практическое применение этого правила заключается в том, что на балансе предприятия показывается только имущество, принадлежащее ему на праве собственности. Если во владении или во владении и распоряжении фирмы находится имущество, принадлежащее сторонним лицам, то оно должно учитываться на специальных забалансовых счетах уже по правилам не двойной, а простой бухгалтерии (см. операции 12 и в разделе 1.4).
Вместе с тем согласно Закону РФ “О лизинге” от 29 октября 1998 г. № 164-ФЗ (ст. 12) предмет лизинга, переданный лизингодателю по договору финансового лизинга, учитывается на балансе лизингодателя или лизингополучателя по соглашению сторон. Имущество, передаваемое в лизинг, согласно Гражданскому кодексу является собственностью лизингодателя. И следовательно, это предписание Закона “О лизинге” противоречит Закону РФ “О бухгалтерском учете”. Однако, так как предписание о возможности учета лизингового имущества на балансе арендатора содержится в Федеральном законе, т.е. в нормативном документе, равном /по статусу Закону РФ “О бухгалтерском учете”, и вступило в силу позднее Закона “О бухгалтерском учете”, оно, не смотря на противоречие с последним, может применяться на практике.
Г. Под тем, что трактуют, следует понимать тот наиболее сложный случай, когда друг другу противоречат предписания одного и того же нормативного документа. Здесь при решении проблемы следует оценить, какая из противоречащих друг другу норм содержит общие предписания по рассматриваемому вопросу, а какая носит специальный (более частный, более конкретный характер). При этом существует правило, согласно которому:
в случае противоречия предписаний, содержащихся в одном и том же нормативном документе, одно из которых носит общий (широкий), а другое специальный характер, применяется специальная (узкая) норма.
Примером действия этого правила является ситуация, связанная с распределением ответственности за ведение бухгалтерского учета между руководителем предприятия и главным бухгалтером.
Согласно Закону РФ “О бухгалтерском учете” “ответственность за организацию бухгалтерского учета в организациях, соблюдение законодательства при выполнении хозяйственных операций несут руководители организаций” (п. 1 ст. 6), однако в Законе эта фраза носит общий характер, уточняемый следующими предписаниями: статья 18 подчеркивает, что ответственность за нарушение законодательства Российской Федерации о бухгалтерском учете несут “руково
дители организаций и другие лица, ответственные за организацию и ведение бухгалтерского учета”, т.е. тем самым автоматически признается солидарная ответственность руководителя и главного бухгалтера; статья 1, ч. 3 констатирует, что одной из основных задач бухгалтерского учета является “предотвращение отрицательных результатов хозяйственной деятельности”, следовательно, главный бухгалтер автоматически может быть привлечен в лучшем случае наряду с руководителем к ответственности не только за уголовно наказуемые деяния, но и просто за бессмысленные или рискованные указания руководителя; статья 9, ч. 3 указывает, что “документы, которыми оформляются хозяйственные операции с денежными средствами, подписываются руководителем организации и главным бухгалтером”; статья 10.2 возлагает, в сущности, только на главного бухгалтера полную ответственность, так как предполагает, что “правильность отражения хозяйственных операций в регистрах бухгалтерского учета обеспечивают лица, составившие и подписавшие их”; статья 10.4 возлагает новую, ранее не известную нашим бухгалтерам, ответственность за сохранение коммерческой тайны; часть 1 ст. 7 подчеркивает, что главный бухгалтер “несет ответственность за формирование учетной политики, ведение бухгалтерского учета, своевременное представление полной и достоверной бухгалтерской отчетности”, т.е. законодатель, в сущности, всю ответственность за бухгалтерский учет, его организацию и точность возлагает на главного бухгалтера, причем эта ответственность резко усиливается, так как в Положении по бухгалтерскому учету “Учетная политика предприятия”, утвержденном приказом Министерства финансов Российской Федерации от 28 июля 1994 г. № 100 указывалось, что “Учетная политика предприятия формируется руководителем предприятия” (п. 2.1). Теперь Закон вменяет эту обязанность и ответственность, с ней связанную, нашим коллегам; часть 3 ст. 7 возлагает на главного бухгалтера еще три обязанности, автоматически влекущие его ответственность:
“Главный бухгалтер обеспечивает соответствие осуществляемых хозяйственных операций законодательству Российской Федерации, контроль за движением имущества и выполнения обязательств. />Требования главного бухгалтера по документальному оформлению хозяйственных операций и представлению в бухгалтерию необходимых документов и сведений обязательны для всех работников организации.
Без подписи главного бухгалтера денежные и расчетные документы, финансовые и кредитные обязательства считаются недействительными и не должны приниматься к исполнению”.
Таким образом, здесь уже четко выделяется персональная и неограниченная ответственность главного бухгалтера. пункт 2 ст. 9 Закона РФ “О бухгалтерском учете” требует от главного бухгалтера невозможного, так как допускают к учету только первичные
документы[V], если они составлены на бланках, содержащихся в альбомах унифицированных форм первичной учетной документации, а документы, бланки которых не предусмотрены в этих альбомах, должны содержать следующие обязательные реквизиты: а) наименование документа; б) дату составления документа; в) наименование организации, от имени которой составлен документ; г) содержание хозяйственной операции; д) измерители хозяйственной операции в натуральном и денежном выражении; е) наименование должностей лиц, ответственных за совершение хозяйственной операции и правильность ее оформления; ж) личные подписи указанных лиц.
Это предписание Закона требует специального комментария.
Речь идет о двух важных моментах: Считаются действительными только те первичные документы, которые заполнены на утвержденных бланках, представленных в альбомах унифицированных форм. Такие альбомы издает Госкомстат, однако законодатель не указывает Госкомстат как единственный орган, обладающий правом издавать такие альбомы, следовательно, возможно использовать и альбомы, изданные другими ведомствами, или, придерживаясь обязательных реквизитов, создавать собственные формы первичных документов.
Трудность здесь заключается в том, что при формальном прочтении этого требования может создаться впечатление, что если документ принят к проводке, но его бланк в альбомах отсутствует, то сам документ в юридическом смысле будет признан недействительным, а хозяйственная операция - ничтожной. Однако это слишком узкое понимание. При расширительной трактовке воли законодателя можно ограничиться второй частью его требований, которые перечисляют неотъемлемые реквизиты, делающие документ документом, и без которых он не имеет юридической силы. Именно такое положение вещей и имеет место на практике.
Заканчивая этот обзор, мы должны заметить, что главное - это не сам закон, не его нормы, а то, как их следует понимать.
Не случайно замечательный римский юрист II в. н.э. Цельс (Publius Juventius Celsus) подчеркивал, что “знание законов состоит не в усвоении их слов, а в умении определить их силу и значение” (Цит.: Энциклопедический словарь. Товарищество Гранат, т. 41, ч. VIII, с. 280).
В рамках дела о банкротстве признан недействительным заключенный этим заводом-банкротом и банком кредитный договор, исполненный банком, применены последствия его недействительности: с банка в конкурсную массу взысканы 168 млн. руб. (сумма процентов за пользование кредитом, полученная банком), требование банка о возврате заводом 2,7 млрд. руб. (сумма кредита, предоставленного металлургическому заводу банком) признано подлежащим удовлетворению после удовлетворения требований кредиторов третьей очереди, включенных в реестр требований кредиторов завода, при условии возврата кредитной организацией в конкурсную массу полученной ею по недействительной сделке суммы процентов.
Впоследствии банк обратился в арбитражный суд с заявлением о пересмотре указанного определения по вновь открывшимся обстоятельствам.
Судами трех инстанций в удовлетворении заявления отказано. Определением судьи Верховного Суда Российской Федерации Разумова И.В. от 23.03.2018 кассационная жалоба передана на рассмотрение Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации.
Как установили суды при первоначальном рассмотрении дела, 29.06.2012 участники спорных отношений осуществили следующие операции: банк предоставил заводу кредит в размере 2,7 млрд. руб., завод перечислил данную сумму обществу со ссылкой на оплату по договору поставки, а общество эту же сумму перечислило компании, компания перечислила банку по договору цессии.
Решением от 19.12.2013 завод признан несостоятельным (банкротом), в отношении него открыто конкурсное производство.
Определением от 05.03.2014 в реестр требований кредиторов металлургического завода включены требования банка, основанные на кредитном договоре.
Сославшись на то, что при заключении этого кредитного договора его стороны действовали недобросовестно, в целях причинения вреда кредиторам завода, не имея намерения реально предоставить кредитные средства заемщику, конкурсный управляющий заводом обратился в суд с заявлением о признании данного договора недействительным на основании статей 10, 168 и 170 ГК РФ, п. 2 ст. 61.2 ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)» и о применении последствий его недействительности.
Определением от 16.12.2014 требования управляющего удовлетворены. Суд констатировал неисполнение обществом принятых по договору поставки обязательств по передаче товара металлургическому заводу, за который последний безосновательно уплатил названному обществу 2,7 млрд. руб., учел проведение в один день (29.06.2012) расчетных операций по выдаче кредита, погашению задолженности за якобы поставленный товар, по оплате уступленных требований, которые привели к возврату банку почти всей суммы, выданной в качестве кредита. Исходя из этого суд счел, что фактически в рамках кредитного договора финансирование не было предоставлено заводу, то есть произошло увеличение размера имущественных требований к нему без реальной передачи кредитных ресурсов, и квалифицировал названный кредитный договор как притворную сделку и сделку, совершенную в целях причинения вреда имущественным интересам кредиторов завода.
Впоследствии сославшись на то, что вступившим в законную силу решением районного суда от 18.08.2016 установлен факт реальной поставки обществом товара заводу по договору поставки, банк обратился с заявлением о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения суда первой инстанции от 16.12.2014 о признании недействительным кредитного договора и о применении последствий его недействительности.
Отказывая в удовлетворении данного заявления, суды исходили из того, что банку еще при первоначальном рассмотрении спора должно было быть известно об обстоятельствах поставки, на которые он ссылается в настоящее время; конкретный размер исполненных обязательств по поставке товара судом общей юрисдикции не устанавливался; обстоятельства, приведенные в упомянутом судебном решении, не могли влиять на выводы арбитражных судов по вопросу о недействительности кредитного договора.
Как указали суды, обращение банка с заявлением о пересмотре ранее принятого судебного определения является попыткой в не предусмотренном процессуальным законом порядке добиться его отмены путем предоставления новых доказательств.
Между тем судами не учтено следующее.
Вновь открывшимися обстоятельствами являются существенные для дела обстоятельства, которые не были и не могли быть известны заявителю (пункт 1 части 2 статьи 311 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации). Как разъяснено в пункте 4 постановления Пленума Высшего Арбитражного Суда Российской Федерации от 30.06.2011 № 52 «О применении положений Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации при пересмотре судебных актов по новым или вновь открывшимся обстоятельствам», данные обстоятельства должны быть существенными, то есть способными повлиять на выводы суда при принятии судебного акта.
В рассматриваемом случае единственным основанием для признания кредитного договора недействительной сделкой послужил вывод суда первой инстанции о том, что заемные средства по указанному договору в действительности не были предоставлены заводу (заемщику). Данный вывод, в свою очередь, базируется на констатации отсутствия реальных хозяйственных операций завода по приобретению товара у общества по договору поставки. Именно это позволило суду квалифицировать действия, связанные с выдачей и получением кредита, как действия, направленные на участие в бестоварной и безденежной схеме с целью безосновательного наращивания долговых обязательств завода без получения реального встречного предоставления со стороны банка и причинение тем самым вреда кредиторам упомянутого завода.
Следовательно, обстоятельства, относящиеся к мнимости договора поставки, являлись существенными для суда первой инстанции при принятии им решения о признании кредитного договора недействительным. В ситуации реальных отношений по поставке кредитная сделка не была бы признана недействительной по тем мотивам, которые указаны в определении суда от 16.12.2014.
При этом ни банк, не будучи стороной договора поставки, не мог знать об истинных обстоятельствах исполнения данной сделки, выяснить их.
Факт аффилированности банка с участниками правоотношений по поставке не был установлен судами. Наоборот, из определения Судебной коллегии по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации от 03.08.2017 № 305-ЭС16-20387 видно, что связанными лицами являлись завод и общество: они входили в группу компаний, и участвующие в поставке лица при оспаривании кредитной сделки не были заинтересованы в раскрытии информации, отражающей действительное положение дел с исполнением договора поставки.
В дальнейшем кредитор завода, ссылаясь на обстоятельства, положенные в обоснование судебного акта арбитражного суда о признании недействительным кредитного договора, обратился в суд общей юрисдикции с иском о признании договора поставки мнимым и о применении последствий его недействительности в виде взыскания с общества денежных средств, полученных по данному мнимому договору.
В ходе рассмотрения дела судом общей юрисдикции завод в лице того же конкурсного управляющего, который оспаривал кредитный договор, и общество с иском не согласились, заявили возражения. Суд общей юрисдикции в удовлетворении данного иска отказал, указав на реальный характер поставки (фактическую отгрузку металлопродукции железнодорожным транспортом и получение ее на условиях самовывоза), сославшись на накладные, справки, акты сверки и другие документы, тома дела, в которых они находятся.
Тем самым возникла неординарная ситуация существования двух противоречащих друг другу судебных решений. С одной стороны, металлургический завод в арбитражном процессе противопоставил требованию банка об исполнении кредитных обязательств мнимость договора поставки, опровергнуть которую кредитная организация ранее объективно не могла. С другой стороны, связанное с заводом лицо освобождено судом общей юрисдикции от возврата полученного по тому же договору на основании раскрытых позднее документов, свидетельствующих о реальном исполнении договора поставки.
Для исправления возникшей ситуации судам следовало применить установленную главой 37 Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации процедуру пересмотра определения арбитражного суда по вновь открывшимся обстоятельствам, имея ввиду, что из двух судебных решений приоритет должен иметь судебный акт суда общей юрисдикции как акт, который наиболее полно учитывает все обстоятельства, в том числе те, что ранее недобросовестно скрывались от арбитражного суда и банка в целях неисполнения договорных обязательств и получения необоснованных преимуществ.
Судебная коллегия по экономическим спорам Верховного Суда Российской Федерации отменила определение от 16.01.2017, заявление банка о пересмотре по вновь открывшимся обстоятельствам определения от 16.12.2014 удовлетворила, отменив указанное определение, обособленный спор по заявлению о признании недействительным кредитного договора и о применении последствий недействительности названной сделки направила в суд первой инстанции для повторного рассмотрения.
Определение от 07.05.2018 № 309-ЭС14-2050.
Пётр Благочев,
Партнер, адвокат Коллегии «Терновцов и партнеры»
Из всех логических законов самым известным является, без сомнения, закон противоречия. И вместе с тем в истории логики не было периода, когда бы этот закон не оспаривался и когда бы дискуссии вокруг него совершенно затихали.
Закон противоречия говорит о противоречащих друг другу высказываниях, т.е. о высказываниях, одно из которых является отрицанием другого. К ним относятся, например, высказывания «Луна – спутник Земли» и «Луна не является спутником Земли», «Трава – зеленая» и «Неверно, что трава зеленая» и т.п. В одном из противоречащих высказываний что-то утверждается, в другом – это же самое отрицается.
Если обозначить буквой А произвольное высказывание, то выражение не-А (неверно, что А) будет отрицанием этого высказывания.
Идея, выражаемая законом противоречия, проста: высказывание и его отрицание не могут быть вместе истинными.
Используя вместо высказываний буквы, эту идею можно передать так: неверно, что А и не-А. Неверно, например, что трава зеленая и не зеленая, что Луна – спутник Земли и не спутник Земли и т.п.
Закон противоречия выражается формулой: (А&~ А), неверно, что А и не – А.
Закон противоречия говорит о противоречивых высказываниях – отсюда его название. Но он отрицает противоречие, объявляет его ошибкой и тем самым требует непротиворечивости – отсюда другое распространенное имя – закон непротиворечия.
Если применить понятия истины и лжи, закон противоречия можно сформулировать так: никакое высказывание не является вместе истинным и ложным.
В этой версии закон звучит особенно убедительно. Истина и ложь – это две несовместимые характеристики высказывания. Истинное высказывание соответствует действительности, ложное не соответствует ей. Тот, кто отрицает закон противоречия, должен признать, что одно и то же высказывание может соответствовать реальному положению вещей и одновременно не соответствовать ему. Трудно понять, что означают в таком случае сами понятия истины и лжи.
Иногда закон противоречия формулируют следующим образом: из двух противоречащих друг другу высказываний одно является ложным.
Эта версия подчеркивает опасности, связанные с противоречием. Тот, кто допускает противоречие, вводит в свой рассуждения или в свою теорию ложное высказывание. Тем самым он стирает границу между истиной и ложью, что, конечно же, недопустимо.
Закон противоречия был открыт Аристотелем, сформулировавшим его так: «…невозможно, чтобы противоречащие утверждения были вместе истинными…». Аристотель считал данный закон наиболее важным принципом не только мышления, но и самого бытия: «Невозможно, чтобы одно и то же вместе было и не было присуще одному и тому же и в одном и том же смысле». Несколько раньше формулировка закона как принципа самого реального мира встречается у Платона: «Невозможно быть и не быть одним и тем же».
Закон противоречия на протяжении всей истории логики считался одним из наиболее очевидных принципов. Римский философ-стоик Эпиктет так обосновал его необходимость: «Я хотел бы быть рабом человека, не признающего закона противоречия. Он велел бы мне подать себе вина, я дал бы ему уксуса или еще чего похуже. Он возмутился бы, стал бы кричать, что я даю ему не то, что он просил. А я сказал бы ему: ты не признаешь ведь закона противоречия, стало быть, что вино, что уксус, что какая угодно гадость – все одно и то же. И необходимости ты не признаешь, стало быть, никто не в силах принудить тебя воспринимать уксус как что-то плохое, а вино как хорошее. Пси уксус как вино и будь доволен. Или так: хозяин велел побрить себя. Я отхватываю ему бритвой ухо или нос. Опять начинаются крики, но я повторил бы ему свои рассуждения. И все делал бы в таком роде, пока не принудил бы хозяина признать истину, что необходимость непреоборима и закон противоречия всевластен». Смысл этого эмоционального комментария к принудительной силе закона противоречия сводится к идее, известной еще Аристотелю: из противоречия можно вывести все, что угодно. Тот, кто допускает противоречие в своих рассуждениях, должен быть готов к тому, что из распоряжения побрить будет выведена команда отрезать нос и т.п. Поскольку из противоречивого высказывания логически следует любое высказывание, появление в какой-то теории противоречия ведет к ее разрушению. В ней становится доказуемым все, что угодно, истина смешивается с ложью. Ценность такой теории становится близкой нулю.
В средние века активно обсуждался вопрос: подчиняется ли закону противоречия бог, могущество которого беспредельно? Большинство философов и теологов считало, что даже бог не может противоречить самому себе. В сущности, это означало, что бог не всевластен: выше его – законы логики и прежде всего закон, запрещающий противоречие.
К Аристотелю восходит традиция давать закону противоречия, как и ряду других логических законов, три разные интерпретации. В одном случае он истолковывается как принцип логики, говорящий о высказываниях и их истинности: из двух противоречащих высказываний одно должно быть ложным. В другом случае этот же закон понимается как утверждение о структуре самого реального мира: не может быть так, чтобы что-то одновременно существовало и не существовало, имело какой-то признак и не имело его. В третьем случае этот закон звучит уже как истина психологии, касающаяся своеобразия нашего мышления: не удается размышлять о какой-либо вещи, таким образом, чтобы она оказывалась такой и вместе с тем не такой.
Иногда считается, что эти три варианта различаются между собой только словесно. На самом деле это не так. Устройство мира и своеобразие человеческого мышления – темы изучения эмпирических наук. Получаемые ими истины фактические, и значит, случайные. Принципы же логики совершенно иначе связаны с опытом и представляют собой логически необходимые истины. Допускаемое тремя указанными интерпретациями смешение теории бытия, психологии и логики, случайных и необходимых истин освящено долгой традицией, но лишено убедительных оснований.
Большинство неверных толкований закона противоречия и большая часть попыток оспорить его приложимость – если не во всех, то хотя бы в отдельных областях – связаны с неправильным пониманием логического отрицания, а значит, и противоречия.
Высказывание и его отрицание должны говорить об одном и том же предмете, рассматриваемом в одном и том же отношении. Эти два высказывания должны совпадать во всем, кроме единственной черты: то, что утверждается в одном, отрицается в другом. Если это забывается, противоречия нет, поскольку нет утверждения и отрицания.
В романе Ф. Рабле «Гаргантюа и Пантагрюэль» один из героев спрашивает философа Труйогана, стоит жениться или нет. Труйоган отвечает довольно загадочно: и стоит, и не стоит. Казалось бы, явно противоречивый, а потому невыполнимый и бесполезный совет. Но постепенно выясняется, что никакого противоречия здесь нет. Сама по себе женитьба – дело неплохое. Но плохо, когда, женившись, человек теряет интерес ко всему остальному. Видимость противоречия связана здесь с лаконичностью ответа Труйогана. Если же пренебречь соображениями риторики и, лишив ответ загадочности, сформулировать его полностью, станет ясно, что он непротиворечив и, может быть, даже небесполезен.
Нет противоречия, например, в утверждении «Осень настала и еще не настала», подразумевающем, что хотя по календарю уже осень, а тепло как летом. Его нет и в том, что, как говорит статистика, замужних женщин заметно больше, чем женатых мужчин: при переписи анкета заполняется со слов самого опрашиваемого.
Появление противоречия в какой-то теории – явный симптом ее неблагополучия. Тем не менее, ученые обычно не спешат расставаться с противоречивой теорией. Более того, они не всегда стремятся исключить противоречие сразу же, как только оно обнаружено. Чаще всего противоречие отграничивается от других положений, входящие в него утверждения проверяются и перепроверяются до тех пор, пока не будет выяснено, какое из них является ложным. В конце концов, ложное утверждение отбрасывается, и теория становится непротиворечивой. Только после этого можно быть уверенным в ее будущем.
Никто, пожалуй, не утверждает прямолинейно, что дождь идет и не идет, что трава зеленая и одновременно не зеленая. А если и утверждает, то только в каком-то переносном смысле. Противоречие вкрадывается в рассуждения, как правило, в неявном виде.
Чаще всего противоречие довольно легко вскрыть.
В одном из рассказов М. Твена о возбужденных людях говорится, что каждый из них размахивал руками энергичнее, чем его сосед. Понятно, что это невозможно, поскольку внутренне противоречиво.
Противоречиво и сообщение, будто в глухом австралийском селении живут два близнеца, один из которых на 12 лет старше другого, как и сообщение, что родился один близнец нормального роста и веса.
В начале века, когда автомобилей стало довольно много, в одном из английских графств было издано распоряжение, согласно которому если два автомобиля подъезжают одновременно к пересечению дорог под прямым углом, то каждый из них должен ждать, пока не проедет другой. Это распоряжение внутренне противоречиво, и потому невыполнимо.
Один тулузский врач, желая позабавиться, поместил в местной газете объявление: «В связи с выездом за границу продаю редкую историческую реликвию: череп Вольтера-ребенка». В течение педели он получил едва ли не сто запросов о цене.
Противоречие недопустимо в строгом рассуждении, когда оно смешивает истину с ложью. Но, как очевидно уже из приведенных примеров, у противоречия в обычном языке много разных задач.
Оно может выступать в качестве основы сюжета какого-то рассказа, быть средством достижения особой художественной выразительности и т.д.
Если противоречие может сделаться «каналом духовной связи», оно не только допустимо, но даже необходимо.
Реальное мышление – и тем более художественное мышление – не сводится к одной логичности. В нем важно все: и ясность, и неясность, и доказательность и зыбкость, и точное определение и чувственный образ. В нем может оказаться нужным и противоречие, если оно стоит на своем месте.
Нелогично утверждать и отрицать одновременно одно и то же. Но каждому хорошо понятно двустишие римского поэта I в. до н.э. Катулла:
Да! Ненавижу и вместе люблю. – Как возможно, ты спросишь?
Не объясню я. Но так чувствую, смертно томясь.
«…Все мы полны противоречий. Каждый из нас – просто случайная мешанина несовместимых качеств. Ученые, изучающие науку логику, скажут вам, что абсурдно утверждать, будто желтый цвет имеет цилиндрическую форму, а благодарность тяжелее воздуха; но в той смеси абсурдов, которая составляет человеческое «я», желтый цвет вполне может оказаться лошадью с тележкой, а благодарность – серединой будущей недели». Этот отрывок из романа С. Моэма «Луна и грош» выразительно подчеркивает сложность, а нередко и прямую противоречивость душевной жизни человека. «…Человек знает, что хорошо, но делает то, что плохо», – с горечью замечал Сократ.
Логические противоречия недопустимы в науке, но установить, что конкретная теория не содержит их, непросто: то, что в процессе развития и развертывания теории не выведено никаких противоречий, еще не означает, что их, в самом деле, нет. Научная теория – очень сложная система утверждений. Далеко не всегда противоречие удается обнаружить относительно быстро путем последовательного выведения следствий из ее положений. Вопрос о непротиворечивости становится яснее, когда теория допускает аксиоматическую формулировку, подобно геометрии Евклида или механике Ньютона. Для большинства аксиоматизированных теорий непротиворечивость доказывается без особого труда.
Есть, однако, теория, в случае которой десятилетия упорнейших усилий не дали ответа на вопрос, является она непротиворечивой или нет. Это – математическая теория множеств, лежащая в основе всей математики. Немецкий математик Г. Вейль заметил по этому поводу с грустным юмором: «Бог существует, поскольку математика, несомненно, непротиворечива, но существует и дьявол, поскольку доказать ее непротиворечивость мы не можем».
Зампредседателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина предложила ввести ограничения для законодательной власти, запретив вносить необдуманные поправки в Уголовно-процессуальный кодекс РФ. Свое предложение сенатор озвучила во время парламентских слушаний на тему «Уголовно-процессуальное законодательство Российской Федерации: состояние и перспективы», .
Действительно, в последние годы подход законотворческих органов к российскому праву отличается неоправданной легкомысленностью. Нередки случаи, когда вновь принимаемые акты либо противоречат уже существующим нормам, либо дублируют их. Порой новые законы являются не плодом тщательного анализа протекающих в обществе процессов, а также его потребностей, а результатом эмоциональной реакции депутатов и чиновников на отдельные случаи, получившие резонанс в СМИ. Кроме того, свой вклад в дезорганизацию государственной правовой системы вносят чиновники всех уровней и ведомства, штампующие нормативные акты для своего удобства, но не сверяющие их с федеральными законами и Конституцией. В сумме такая практика способствует развитию правового нигилизма со стороны населения и подрыву основ государственности. Хотя сенатор говорила преимущественно о «юридической чехарде», касающейся поправок в УПК, юридические коллизии существуют и в других областях российского права.
Чтобы обуздать рвение законодателей, Елена Мизулина предлагает законопроект, устанавливающий особый порядок внесения изменений в УПК РФ, согласно которому поправки в кодекс можно будет вносить лишь раз в год с установлением единой даты вступления их в силу. Кроме того, предлагается запретить включение положений об изменении кодекса в тексты федеральных законов, изменяющих другие законодательные акты Российской Федерации.
Зампредседателя комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина. Фото: elenamizulina.ru
По мнению сенатора, правовой хаос, когда беспорядочные поправки в УПК вносятся едва ли не по несколько раз за месяц, порождает «пренебрежительное отношение к УПК РФ как к закону, который легко можно изменить, подправить, сделать удобным для конкретного ведомства и, вообще, можно не исполнять».
Лоскутное право
Четвертая часть статьи 159 гласит, что мошенничество, «совершенное организованной группой либо в особо крупном размере или повлекшее лишение права гражданина на жилое помещение» карается ограничением свободы на срок до 10 лет. Следует отметить, что прецедент привлечения застройщика по данной статье УК уже есть - именно по ней судят в настоящее время Сергея Полонского, экс-главу девелоперской компании «Миракс Групп». То есть получается, что по новой статье недобросовестные бизнесмены могут отделаться пятью годами тюрьмы, хотя прежде обман дольщиков мог повлечь гораздо более суровое наказание. В чем заключается практический смысл введения новой статьи УК, совершенно неясно.
Другой пример: в 2011 году в силу вступил федеральный закон «Об административном надзоре за лицами, освобожденными из мест лишения свободы». Закон позволяет фактически продлевать на несколько лет наказание для заключенных, отбывших наказание по ряду статей, по запросу администрации исправительного заведения. Основанием для установления надзора может быть нарушение заключенным режима содержания, а также сам факт судимости по тяжким статьям УК. Условия надзора предусматривают жесткие ограничительные меры, в первую очередь запрет на перемещение по стране без разрешения правоохранительных органов. В то же время статья 50 Конституции РФ гласит, что никто не может быть повторно осужден за одно и то же преступление. Таким образом, факт назначения нового наказания за уже совершенное ранее правонарушение является прямым нарушением Основного закона страны. Авторы закона, разумеется, объясняли целесообразность принятия такой нормы необходимостью защиты общественного порядка, однако реализовать ее следовало бы без нарушений базовых норм права.
К сожалению, попытки решить локальные проблемы при помощи «точечных» нормативных актов, обособленных от общего законодательства, предпринимаются чиновниками всех уровней очень часто.
Например, столичный департамент образования прямо нарушает нормы федерального законодательства, деля права граждан по виду регистрации. Детям с регистрацией по месту пребывания чиновники фактически отказывают в зачислении в детские сады, ссылаясь на приказ местных властей, согласно которому приоритет отдается детям с постоянной регистрацией. Неправомочность данного принципа закреплена в вышестоящем законодательстве и даже отдельно разъяснялась Конституционным судом. Однако низовые чиновники не воспринимают государственные правовые нормы в качестве приоритетных, действуя по указанию своего непосредственного начальства.
Вседозволенность на местах
По мнению адвоката Дмитрия Аграновского, предложение Елены Мизулиной не может исправить ситуацию, хотя законодательный процесс, несомненно, нуждается в совершенствовании.
«Если принимаемые нижестоящие законы противоречат вышестоящим, но на местах все равно выполняются, это является уже проблемой не законотворческой, а проблемой системы управления. Сверху должны жестче относиться к ситуациям, когда нижестоящие акты противоречат федеральным законам. Чиновники на местах просто закрывают глаза на противоречие своих локальных инструкций федеральным законам, потому что им так удобнее. Хотя в действительности субъекты имеют право на принятие нормативных решений только в рамках предоставленных им полномочий. Если бы вышестоящие инстанции реагировали на обращения граждан по таким поводам, людям не приходилось бы подавать иски в Конституционный или Верховный суд, достаточно было бы пожаловаться, например, губернатору или мэру на нарушение прав», - пояснил эксперт.
Строительство «властной вертикали», которую так критиковали либеральные политики, к сожалению, не увенчалось успехом. Региональные чиновники, профильные ведомства и службы нередко игнорируют указания федеральной власти и не считают нужным исполнять вышестоящие законы, возможно, по причине собственной безнаказанности. Как отметила ранее Елена Мизулина, многие поправки обусловлены исключительно пробивными способностями отдельных представителей ведомств, проталкивающих те изменения, которые удобны именно им.
Гибкость правовой системы должна ограничиваться интересами государства, а не интересами отдельно взятых чиновников, депутатов или ведомств. В противном случае юридический бардак рискует со временем перерасти в политический хаос.
Далее в рубрике
Что символизирует каждый из дней Страстной седмицы, какие ограничения налагает пост, что можно и что нельзя делать в эти дни - в гиде «Русской Планеты» Читайте в рубрике «Общество»
Со-основатель и CEO московского проекта «ЭкзоАтлет» Екатерина Березий - о том, что представляет собой отечественная разработка
Анализ регулирующих бухгалтерский учет нормативных актов позволяет выделить следующие виды противоречий:
- 1) противоречия между нормами Федерального закона от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ "О бухгалтерском учете" и нормами приказов Минфина России (подзаконных актов);
- 2) противоречия между нормами Положения по ведению бухгалтерского учета и бухгалтерской отчетности в Российской Федерации и нормами Положений по бухгалтерскому учету (ПБУ);
- 3) противоречия между нормами Положений по бухгалтерскому учету (ПБУ) и нормами методических указаний, являющихся нормативными правовыми актами;
- 4) противоречия между нормами Инструкции по применению плана счетов и нормами Положений по бухгалтерскому учету (ПБУ);
- 5) противоречия между нормами Положений по бухгалтерскому учету (ПБУ);
- 6) противоречия между положениями (элементами) учетной политики и нормативными актами Минфина России;
- 7) противоречия между нормативными актами и актами Минфина России разъяснительного характера (актами толкования).
Указанные выше виды противоречий можно объединить в три группы:
- 1) противоречия между нормативными правовыми актами (противоречия в системе нормативного правового регулирования бухгалтерского учета);
- 2) противоречия между актами методического (нормативно-технического) характера (противоречия в системе методического (нормативно-технического) регулирования бухгалтерского учета);
- 3) противоречия между нормативными правовыми актами и актами методического (нормативно-технического) характера (противоречия между системой нормативного правового регулирования и системой методического (нормативно-технического) регулирования бухгалтерского учета).
Как уже отмечалось выше, для разрешения противоречий юриспруденцией разработаны следующие правила.
- 1) Если противоречат друг другу акты, имеющие разную юридическую силу, то применяется акт, обладающий более высокой юридической силой, т.е. за основу берется принцип иерархии нормативных актов. Приоритет закона над подзаконными актами установлен Конституцией РФ (ч. 2 ст. 4; ч. 3 ст. 90; ст. 115; ч. 2 ст. 120). Также, согласно п. 2 ст. 13 "Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации" от 24.07.2002 N 95-ФЗ: "Арбитражный суд, установив при рассмотрении дела несоответствие нормативного правового акта иному имеющему большую юридическую силу нормативному правовому акту, в том числе издание его с превышением полномочий, принимает судебный акт в соответствии с нормативным правовым актом, имеющим большую юридическую силу".
- 2) Если противоречат друг другу акты одинаковой юридической силы (например, Приказы Минфина России), но изданные в разное время, приоритет имеет последний согласно принципу: позже изданный акт отменяет предыдущий во всем том, в чем он с ним расходится. Значение имеет именно дата издания (принятия) нормативного акта, а не момент его вступления в силу, регистрации в Минюсте России и др.
- 3) Если общая норма противоречит специальной норме, приоритет имеет специальная норма. Подразделение норм на общие (общие правило поведения) и специальные (специальное, особое правило поведения) осуществляется в зависимости от сферы их действия. Соответственно, общие нормы регулируют определенный род отношений (фактов хозяйственной деятельности), а специальные - вид отношений (фактов хозяйственной деятельности) данного рода.
Пример общей нормы (общее правило): стоимость основных средств, в которой они приняты к бухгалтерскому учету, не подлежит изменению.
Пример специальной нормы (специальное правило): затраты на модернизацию и реконструкцию объекта основных средств после их окончания увеличивают первоначальную стоимость объекта, если в результате модернизации и реконструкции улучшаются (повышаются) первоначально принятые нормативные показатели функционирования (срок полезного использования, мощность, качество применения и т.п.) объекта основных средств.
Специальная норма ограничивает объем, сферу регулирования общей нормы, делает изъятия из общей нормы. Наличие специальной нормы требует ограничительного толкования общей нормы. Очевидно, что вопрос о противоречии общих и специальных норм легче разрешается, если это нормы одного нормативного акта. Если это нормы разных нормативных актов, но одной юридической силы, или, тем более, разной юридической силы, то разрешение противоречий осложняется вопросами их временного и иерархического соотношения, необходимостью использования выше приведенных правил: позже изданный акт отменяет предыдущий во всем том, в чем он с ним расходится; акт высшей юридической силы имеет приоритет перед актом меньшей юридической силы.
4) Если противоречат друг другу нормы-принципы и любые другие нормы (за исключением специальных норм), то приоритет имеют нормы-принципы. Нормы-принципы непосредственно не регулируют (не устанавливают конкретных прав и обязанностей) ведение бухгалтерского учета, они содержат те основные положения (предписания, установление) в соответствии с которыми строится нормативное регулирование бухгалтерского учета.
Именно нормы-принципы "являются тем обоснованием, которым должен руководствоваться профессиональный бухгалтер при формировании способа бухгалтерского учета в случаях, когда действующие нормативные акты всех уровней не дают ответа на тот или иной вопрос или их последовательное применение не обеспечивает формирование полной и достоверной информации об объектах бухгалтерского учета".
Основные принципы (нормы-принципы) ведения бухгалтерского учета установлены ст. 8 Федерального закона от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ О" бухгалтерском учете".
Следует иметь в виду, что из нормы-принципа, как и общей нормы, специальными нормами могут быть установлены изъятия, исключения. Так, согласно п. 4 ст. 8 Федерального закона от 21 ноября 1996 г. N 129-ФЗ "О бухгалтерском учете" "Организация ведет бухгалтерский учет имущества, обязательств и хозяйственных операций путем двойной записи на взаимосвязанных счетах бухгалтерского учета, включенных в рабочий план счетов бухгалтерского учета". Согласно п. 3 ст. 4 названного Закона "Организации и индивидуальные предприниматели, применяющие упрощенную систему налогообложения, ведут учет доходов и расходов в порядке, установленном главой 26.2 Налогового кодекса Российской Федерации". Согласно ст. 346.24 Налогового кодекса Российской Федерации учет доходов и расходов ведется в книге учета доходов и расходов, форма которой утверждается Министерством Российской Федерации по налогам и сборам. Из сказанного следует, что организации, применяющие упрощенную систему налогообложения, для учета доходов и расходов метод двойной записи не используют.
Правила 1,2, и 3 являются не только юридико-теоретическими разработками, но и имеют нормативное (общеобязательное) значение. Первое закреплено в Конституции РФ, в Арбитражном процессуальном кодексе РФ, в Гражданском процессуальном кодексе РФ. Второе и третье поддерживаются правовой позицией Конституционного суда РФ. Так, согласно Определению Конституционного Суда РФ от 05.10.2000 N 199-О "в соответствии с общими принципами права в случае коллизии норм, регулирующих одни и те же общественные отношения, применению подлежат нормы закона, принятого по времени позднее, при условии что в нем не установлено иное, при этом приоритетом над общими нормами обладают специальные нормы".
Указанные правила традиционно используются для разрешения противоречий в правовом регулировании. Однако для разрешения противоречий в нормативном регулировании бухгалтерского учета их недостаточно, поскольку, во-первых, встречаются случаи, когда противоречащие друг другу акты одного уровня принимаются одновременно и, соответственно, к ним не применимо правило о приоритете наиболее позднего акта. В таких случаях при разрешении противоречий следует учитывать связь факта хозяйственной деятельности (рассматриваемого вопроса), который регулируется противоречивыми нормами, с предметом регулирования нормативных актов, в которых эти нормы содержатся. Разрешение противоречий, исходя из предмета правового регулирования, является следствием деления права на отрасли и институты. По общему правилу нормы (и соответствующие акты), регулирующие поведение (действия, поступки) в сфере одного института, не распространяют свое регулирующие действие на другие институты.
Во-вторых, как уже отмечалось выше, в системе нормативного регулирования бухгалтерского учета встречаются противоречия не только между нормативными правовыми актами, но и противоречия между актами методического (нормативно-технического) характера, а также противоречия между нормативными правовыми актами и актами методического (нормативно-технического) характера.
Правила разрешения таких противоречий требуют дополнительного исследования. Однако, учитывая схожую природу данных видов актов (урегулирование поведения посредством установления норм), считаем возможным применить для разрешения противоречий между нормами методических (нормативно-технических) актов те правила, которые разработаны для разрешения противоречий между нормативными правовыми актами.
На основании вышеизложенного для разрешения указанных противоречий нами сформулированы дополнительные правила.
- 5) Если противоречат акты друг другу акты одинаковой юридической силы (например, Приказы Минфина России), изданные (принятые) одновременно, то приоритет имеет акт, к предмету регулирования которого непосредственно относится рассматриваемый вопрос.
- 6) Если акт методического (нормативно-технического) характера противоречит нормативному правовому акту, то приоритет имеет последний.
- 7) Если противоречат друг другу акты методического (нормативно-технического) характера, то для разрешения противоречий следует использовать правила, разработанные для разрешения противоречий между нормативными правовыми актами, за исключением правила о приоритете акта более высокой юридической силы,
